Доброта твоя и мудрость - как бальзам на наши раны,
и за то неоднократно ночью, вечером и утром,
восклицали мы осанну, отчего тебе приятно
и немножко было трудно, ибо вмешивались скромность
и внимательность к нездешним. Ты не верил медным трубам,
фимиамом не закормлен, осторожный и безгрешный.
Но осанну пели сонмы. Ты уверовал однажды,
что роскошен ты и светел - и отныне благосклонно
предлагаешь свет и ветер нам, томящимся от жажды.
Вот такое выросло.