Тема: Тени Альгерона

[Tirendyl›]

Вечер

- Новый день настает и несет с собой заботы…
Негромкая песня ободряла всех жителей Зеленого тупика, что находился на северной окраине Альгерона, почти у границы леса. Раз кому-то еще хотелось петь по утрам – все было не так уж плохо.
Для Зойрэса это был своеобразный пароль. Последний куплет заканчивался как раз тогда, когда Тиррот подходил к его дому. Дом этот и в подметки не годился прежнему особняку: одноэтажный, с крошечными окошками и земляным полом.
- Держи, - тихо сказал Тиррот и открыл мешок: грибы, лепешки, кусочек лимонита, пустые колбы, разные травы.
- Спасибо, - алхимик наклонился, чтобы получше их разглядеть, и достал несколько пробирок.
- Здесь Укрепляющее зелье, Ранозаживляющее, а это защитит от пожара.
- За факелом совсем не глядишь. Смотри, погаснет, - заметил Тиррот. Они обошли вокруг дома, шепча заклятья. Еще неделю об освещении можно было не волноваться.
- Еще что нужно?
Зойрэс начал перечислять.
Даже в детстве они не были так нужны друг другу. Тирроту не хватало металла для работы, так что продажа зелий была хорошим подспорьем. Взамен он дважды в неделю приносил  еду и компоненты для новых составов. Сам же Зойрэс почти не выходил из дома, опасаясь встретить Вестника. Разве что собрания клана не пропускал, но они были довольно редки.
Алхимик закрыл за собой дверь и задвинул тяжелый засов. Натянул ниточку, чтобы никто не мог пробраться в дом незамеченным.
Не прошло и минуты, как земля с чавканьем начала уходить из-под ног. Зойрэс едва успел шагнуть в сторону. Круглая яма быстро заполнилась водой. В ней плавал кусочек пергамента – Клан Земли бумаги не признавал.
«Просим прощения за причиненное Вам беспокойство.
Ильгэру, Корэсу и Эрде до сих пор не нашлось замены, и нужда заставила нас искать Вашей помощи. Надеемся, что Вы не откажете нам. Кланы Земли и Льда с давних пор поддерживали друг друга.
Примите уверения в глубоком уважении.
От Клана Земли расписался Санорт, Хранитель Восточного Кладбища»
Такие письма получили все маги Льда, когда не нашлось желающих стать Посредниками. Прежде молодежь даже стремилась попасть в «тридцатку», увидеть подземный город своими глазами. В последний год согласились только эти трое.
Хоронили их в январе. Останки Корэса пришлось завернуть в мантию. Тогда и состоялось то собрание. Умирать во имя старых традиций никому не хотелось, и собрание постановило отказать Клану Земли. Пусть сами выходят на поверхность. Времена меняются.
Письмо ушло под землю в воронке водоворота, оставившего в полу ямку. Зойрэс толкнул дверь в соседнюю комнату. На столе, покрытом пятнами и царапинами, лежала толстая тетрадь. Маг придвинул стул и перевернул страницу.
«..Ее звали Лирра. Я невзлюбил ее с самой первой встречи. Все в ней раздражало меня. Пристрастие к дорогим вещам. Насмешливый взгляд. Снисходительное «мальчики», хотя мы с Тирротом считали себя такими взрослыми! Платье, которое так громко шуршало, что мешало разговаривать. Манера смеяться, откинув голову. И эти подмигиванья каждому встречному.
А самое ужасное – при всем этом она была безупречна. Мы любили обсуждать знакомых девиц между собой:  у той прыщи, у этой ноги кривые,  та шепелявит... О Лирре сказать было нечего, и мы бесились, потому что никак не могли ответить на ее насмешки. Она никогда не говорила глупостей, никогда не спотыкалась, никогда не смущалась, и все, что я мог сказать: «Думаешь, ты правда лучшая? Самая-самая, да? Да ты просто зазнайка!» Дальше слова кончались, и Лирра начинала смеяться.
Я много раз рисовал в воображении картину: она просит помощи у меня – сильного и знаменитого, и я после долгих уговоров киваю: мол, так и быть, сделаю тебе одолжение. А потом припоминаю Лирре, как она надо мной потешалась. И она плачет и просит прощения. Дальше я себя останавливал. Она же идеальная до безобразия, и вообще…
Может быть, именно поэтому я так стремился пройти Посвящение как можно раньше. Чтобы доказать всем, а в особенности Лирре, что я не ребенок, что я знаю и умею то, что другим и не снилось. А она уехала из города  –  я думал, на месяц, оказалось – на годы. Тиррот отправился за ней. Он всегда был решительней. Когда они вернулись – одновременно, но не вместе – я уже был состоявшимся алхимиком. Я думал, как усилить мой растворитель, когда случайно столкнулся с Лиррой. Мы поговорили о жизни и посмеялись, вспомнив, каким глупцом я был. Я действительно повзрослел и хвастать своими достижениями совершенно не собирался. Тем более перед Лирой. Она была все так же стройна, и так же улыбалась, и голос не стал глуше. Просто я больше не видел «госпожи Безупречность», которая так раздражала и так манила меня. Просто милая женщина. Она мне нравилась, но не более того.
В то же время Тиррот  вступил в Клан Камня. Иногда он заходил ко мне, иногда я к нему, но прежней дружбы уже не было и быть не могло. Мы были слишком разными, а время мальчишеских забав и приключений уже прошло. Тиррот не сразу понял это. Он казался мне совсем юным: то уйдет, хлопнув дверью, то поколотит какого-то юношу, посмевшего плохо отозваться о Лирре, то пытается меня разыграть – что это, если не ребячество? А ведь мы были ровесниками.
Но я отступил от хронологии. Мое Посвящение прошло вовсе не гладко. Более того, оно завершилась настоящей трагедией. Выбранный мной наставник…»

[Tirendyl›]

Крики за окном заставили его отложить перо. Нападение - здесь, в самом тихом районе! Нигде от них было не укрыться. Зойрэс немедленно наложил защитные заклятья на дверь и окна. Когда  все затихло, он вернулся к мемуарам, решив до завтрашнего дня к окнам не подходить, но не успел отвлечься. В дверь забарабанили.
- Помогите! Пожалуйста, помогите! Мой муж!
Неужели кто-то уцелел? Или…
Взяв серебряный кинжал, он осторожно приоткрыл дверь. Действительно, просто испуганная женщина.
- Что произошло?
Она не выдержала и расплакалась.
- Нелюди… так ужасно… хорошо, здесь был маг Огня… Но Тьен, мой Тьен… что я скажу дочке… как я…
- Прошу вас, успокойтесь, иначе я не смогу помочь вам, - прервал алхимик ее всхлипывания. - Ваш муж погиб?
- Наверное. Я… никогда не видела ничего подобного, - голос женщины дрожал, но она пыталась взять себя в руки, - но, может быть, вы… Пойдемте, прошу вас.
Значит, нелюди изгнаны или побеждены волшебником из Клана Огня. И возможно, еще не все потеряно.
Мужчина ничком лежал на земле. Мантия на спине расползлась, как от кислоты. Рана была необычной, словно аккуратно вырезанной, но очень глубокой. Зойрэс слышал о жертвах нелюдей, но своими глазами видел впервые. Он наклонился и коснулся спины Тьена. Раненый чуть вздрогнул. Пожалуй, стоило попробовать улучшенную Заживляющую мазь и кое-что из старых запасов.
- Он жив. Я посмотрю, что можно сделать.
- Спасибо, - ее глаза загорелись.
- Не благодарите раньше времени. Лучше помогите перенести его в мой дом.
Уложив Тьена в постель, Зойрэс ушел в другую комнату за нужными составами. Женщина осталась возле мужа. Она гладила его руку и тихо повторяла:
- Все будет хорошо, Тьен. Все будет хорошо.
Пурпурная жидкость, еще ни разу не испытанная Зойрэсом, полилась на спину пострадавшего. Он застонал, но рана затянулась почти мгновенно. Маг не ожидал столь сильного действия, но не выказал удивления.
- Вот и все. Теперь подождем, пока ваш Тьен придет в себя. К сожалению, Ваше имя осталось для меня загадкой.
- Кайлин. А вы, – она присмотрелась к нему, - Зойрэс? Я расскажу всем, что вы – лучший в мире алхимик, и целитель… и человек. Это самое малое, что я могу сделать.
 - Прежде всего, я не целитель, - он покачал головой. – Я не знаю признаков болезней, не знаю заклятий от лихорадки и грудной жабы. И потом, я живу уединенно и не буду рад, если к моему дому выстроится очередь больных. Уверен, случай отблагодарить меня Вам еще представится.
Всю ночь она провела на табуретке у постели мужа. Хозяину дома пришлось довольствоваться сдвинутыми сундуками – лишних кроватей не было.
Он проснулся от радостных криков Кайлин. Взглянул на часы – половина пятого.
- Тьен!!! Я так испугалась, думала, ты умер! Как ты? Не больно?
- Кайлин. Где мы, - голос очнувшегося был бесцветным, неживым.
- Это дом Зойрэса, ну, ты о нем слышал.
- Да, - он начал подниматься.
- Тебе лучше полежать. Ты точно сможешь идти?
- Смогу. Нужно возвращаться.
Ни слова не говоря, Зойрэс зажег в комнате свет. Тьен зажмурился, несколько раз глубоко вздохнул.
- Я – Тьен. Это – Кайлин. Мы живем на юге.
- Он не лишился рассудка, - поспешил успокоить женщину Зойрэс. – просто еще не пришел в себя.
Лицо Тьена постепенно оживало, в глазах все ясней читались волнение и тревога.
- Я благодарен Вам, но нам действительно нужно возвращаться. Дочка, наверное, уже заждалась.
На пороге он низко склонился перед своим спасителем.
- Мы не забудем вашей доброты, - сказала Кайлин на прощанье.
Зойрэс коснулся ее рукава, заметив небольшую группу в другом конце улицы.
- Они возвращаются.
Пояснений не понадобилось. Нелюди, разогнанные магом Огня, не собирались упускать своих жертв. Кайлин вскрикнула и тут же зажала рот рукой.
- За мной.
Зойрэс бежал впереди – так быстро, как мог. Он совсем запыхался, сил хватило лишь указать на аккуратный домик из белого камня. К его стене была пришпилена блеклая плеть. Только благодаря близкому лесу этот дальнолист был жив.
Кайлин среагировала первой. Три звонких хлопка, и лист начал разворачиваться - медленно, тяжело. Под Тьеном он опасно прогнулся, но думать о надежности не приходилось. Муж и жена сели на левую сторону, пожелав добраться к Анарэсу.  Разумно – там всегда можно попросить помощи.
Еще не отдышавшись, алхимик открыл портал в дом. Следующие дни он почти все время сидел у окна. Жители окрестных домов тоже не выходили на улицу. Вначале нелюди топтались поблизости, затем потеряли интерес к безлюдному месту и разошлись.
А потом по Зеленому тупику вновь прошел Тиррот. Заслышав его песню, люди выглядывали в окна и двери, переговаривались с соседями, будили родных. Тиррот был немало удивлен столь торжественной встречей.

[Tirendyl›]

Ночь

Желтый лист лениво кружился в воздухе. Дождей не было который день, и верхушки деревьев спалило солнце. Как бы не было пожара! Конечно, маги Альгерона быстро его потушат, ведь без леса нет жизни, и все же…Без того сколько трав пострадало от засухи.
Дерево встряхнуло ветвями, и Зойрэс подобрал с травы еще один абрикос. Жаль, сегодня ничего ценного не нашлось, только пропитание на следующий день. По закону бродить по лесу разрешалось лишь два часа в день, и он готовился вернуться, расставшись с безмятежностью летнего дня. Конечно, разбойники тоже бывали здесь – но кто же пойдет по грибы с кошелем золота? Лесные звери и вовсе казались безобидными в сравнении с теми тварями, что могли встретиться в Альгероне.
Зойрэс с удивлением вспомнил, как долго он довольствовался близостью к лесу, не видя его. Он бы и дальше жил затворником, но Тиррот три года как не появлялся в Зеленом тупике. Погиб ли он, потерял рассудок, столкнулся с Вестником Тьмы или просто задумался о собственной безопасности, Зойрэс не знал и, пожалуй, не хотел знать. Было ясно, что никто другой не возьмется помогать ему. И дом, и Зеленый тупик, где все соседи были знакомы – вон там живет торговка, а в том доме с башенкой большая семья – пришлось покинуть. Казалось, он уходил в долгое опасное путешествие. На самом деле до Северных врат было рукой подать.
В первый раз он окружил себя тенями и все равно щурился, отвыкнув от солнечного света. Воздух здесь тоже был иным, и он дышал полной грудью, до головокружения. А вот собрать в тот день ничего не удалось.
Разумеется, он давно приспособился. Благодаря волшебной корзинке, которую Зойрэс удачно выменял у мага Дерева, он ежедневно возвращался с богатой «добычей», довольный и помолодевший. Жаль, времени было так мало.
Торопясь, он не заметил корней, обвивших его ноги. Пока распутал и отклеил их, пока поднялся, пока подобрал все, что рассыпалось по полянке, браслет уже позеленел. У врат никого не было. Похоже, произошло что-то серьезное. На браслет могли и не обратить внимания. Он подумал, не снять ли, но решил немного выждать.
Возле дома его поджидали двое в шлемах.
- Вы – Зойрэс, сын Альгэса? – осведомился стражник.
- Да. Я знаю, что нарушил Закон о границе, но на меня напали прилипалы, а быстро ходить я не могу. Если нужно уплатить, я готов.
- Закон о границе? И только? – в голосе другого, усатого звучали ненависть и отвращение.
- Вероятно, произошло недоразумение, - Зойрэс развел руками. В авантюры он не ввязывался, врагов вроде бы не имел, до воровства и некромантии не опускался. Старый маг жил тихо и незаметно с тех самых пор, как переселился в Зеленый тупик. Единственное исключение – та пара, которой он помог, но это никак не заслуживало наказания.
- И Анарэс сомневается, что вы способны на такое злодеяние, - кивнул первый из стражников, - Если это навет или ошибка – скоро все прояснится.
- Нам даны полномочия использовать Кольцо Истины, - устыдившись своей несдержанности, его товарищ перешел на официальный тон. – Следуйте за нами.
Направлялись они к Пяти башням. Верхние их окна были забраны решетками – там была тюрьма, а внизу проводились допросы. Зойрэс знал из книг, что до создания Кольца Истины преступники часто лгали или молчали на допросах, и их приходилось пытать. Но те времена, когда в Альгероне не было ничего страшнее подвалов Пяти башен, давно канули в лету. Кольцо Истины мучений не причиняло, но могло открыть самые постыдные поступки человека или чужие тайны, которые он поклялся хранить.  Потому-то правитель разрешал применять его лишь для раскрытия самых опасных и запутанных преступлений, а вопросы задавал весь Судейский совет.
Стражники одновременно прошептали пароль, призвав пару ключей, и так же одновременно повернули их в скважинах. Зойрэса провели в небольшую комнату, под потолком которой плавно кружились зеленые шары. Одна из стен комнаты была зеркальной, другая - стеклянной. Сквозь нее алхимик видел судей, лица которых скрывали бронзовые полумаски. В центре комнаты на столе под стеклянной крышкой знаменитое кольцо.
- Начинайте, - произнес Верховный судья, выделявшийся из всех пурпурной мантией.
Усатый стражник торжественно показал кольцо суду. Второй же приготовился записывать.
- Дайте руку.
На Зойрэса нахлынули воспоминания, беспорядочно сменяя друг друга. Вот он ставит свой первый опыт, в следующий миг вертится на табурете, устав от отцовских нравоучений, а затем слышит песню Тиррота… Ни о чем больше он не думал, только представлял эти картины – такие яркие и отчетливые, словно все это происходило пять минут назад.
К реальности его вернул голос одного из судей:
- Знаете ли вы, что происходит в Альгероне последние двадцать лет?
Конечно, он знал.
В зеркале отразился он сам и две сплетницы.
«…- Но если не человек – то кто?
Дух. Вестник Тьмы.»
Судьи за стеклом зашептались.
- Знаете ли вы, кто такой этот Вестник?
«Книга о созданиях полезных и весьма опасных» во всю стену раскрылась на 517 странице.
«Вестниками именуются духи, обликом подобные птице. Они обитают за гранью нашего мира и могут явиться в него, лишь будучи призваны магом…».
- Знаете ли вы, кто призвал Вестника Тьмы?
Три кольца на полу. Дух, обернувшийся простодушным мальчишкой.
«- Ты никогда не умрешь. Никогда-никогда…
- Чего ты хочешь?
- Альгерон. Такой интересный город…
- Он твой.»
- Достаточно! – выкрикнул Верховный судья. Остальные потрясенно молчали. - Думаю, вам все ясно. Снимите кольцо.
- Закон предписывает вначале узнать, каковы были мотивы и понимал ли преступник последствия своих действии, - монотонно проговорил один из судей, сутулый и длинношеий.
- О чем вы? Все очевидно – дух обещал Зойрэсу бессмертие. И он не мог не понимать, что предает Альгерон опаснейшему существу, несущему тьму!
Судьи словно очнулись, и началось обсуждение.
Как они узнали? На окнах его прежнего дома всегда была завеса. Даже Вестника, вылетающего в город, никто не мог заметить.
Тетушка и племянница? Если бы они узнали Зойрэса, его бы уже давно расспрашивали о Вестнике. Притом именно расспрашивали, а не допрашивали.
Догадайся о Вестнике Тиррот, он счел бы друга героем, вступившим в борьбу со злом. Рассказать о мече судьям? Бесполезно: теперь ему никто бы не поверил. Время было упущено.

[Tirendyl›]

Тем временем усатый стражник вернул Кольцо Истины на место, а затем ударил старика так, что тот опрокинулся вместе со стулом. Алхимик поднялся, опираясь о стол, стер с лица кровь.
- Что вы делаете? – судья, который требовал соблюдения закона, заметил, что стражник вновь поднял руку для удара.
- Скажете, не заслужил?! - выкрикнул тот и зашелся в хохоте, остановившись лишь от пощечины напарника.
- Что он заслужил – решать суду. А это самоуправство. О вашем проступке доложат начальнику городской стражи, - холодно произнес Верховный судья и перешел к вынесению решения. - Первое мое слово: Зойрэс, сын Альгэса, из Клана Льда, виновен. Есть ли возражения?
Возражений не было. Молодой писец вывел на листе начало приговора.
- Запиши вину, - повернулся к нему судья. – Преступник с помощью черной магии сознательно призвал в наш мир Вестника Тьмы, предал ему Альгерон и тем вверг его в неисчислимые бедствия.
Второе мое слово: преступник заслуживает смерти. Есть ли возражения?
Снова молчание. Зойрэс ожидал этого: как он мог слышать, споры шли в основном о том, как его казнить.
- Третье мое слово: поскольку Зойрэс, сын Альгэса, служил тьме и погрузил в нее наш город, пусть его убьет свет солнца. Возле обрыва нужно врыть в землю каменный столб и привязать к нему преступника. В течение месяца никто не должен подходить к тому месту – пускай тело казненного расклюют птицы. Затем палач сбросит столб с обрыва. Есть ли возражения?
Встали четверо.
- Ни один черный маг не совершил столь ужасных дел, - возмутился первый. – Пусть палач вначале подвергнет негодяя всем известным пыткам – так, чтобы он не умер раньше времени, но потерял разум и волю!
- Он оч-чень сильный маг, - заикаясь, начал второй. – Ч-что, если во время т-такой долгой к-казни он вызовет Вест… Вест… Вестника Т-Тьмы? Нужно усып-пить его навсегда. Это б-б-безопасней.
- Я не уверен, что Зойрэс до конца осознавал, что случится с городом, - снова длинношеий судья, - Он уже стар, и, верно, давно раскаялся в содеянном. Нет нужды придумывать для него особую казнь – достаточно сбросить с обрыва, как обычно. Гораздо важней уничтожить те книги, которые могут соблазнить и других.
- Вестник мог в самом деле подарить Зойрэсу бессмертие и кто знает, какие еще блага? Может быть, он и жажды не чувствует? Думаю, лучше всего замуровать преступника в стене или подземелье.  Он не сможет видеть, слышать, двигаться, и никакая неуязвимость тут не поможет.
После небольшого раздумья слово вновь взял Верховный Судья:
- Вначале отвечу на второе возражение: если суд будет бояться преступников, на что же рассчитывать жителям города? Кто защитит их? Тем не менее, четвертое мое слово: сразу после вынесения приговора преступника свяжут и лишат голоса. Есть ли возражения?
Не найдя поддержки у других, заика помотал головой.
- Один из вас требует большей суровости наказания, другой – больше милосердия. Ваши мнения уравновешивают друг друга, но я учту сказанное вами.
Пятое мое слово: если по истечении месяца Зойрэс, сын Альгэса все еще будет жив,  возле него будет выставлена стража, чтобы проследить, страдает ли он от зноя и жажды. Если да – пусть проведет свою вечную жизнь привязанным к столбу. В ином случае его подвергнут пятидневным пыткам, а затем заживо закопают в землю возле обрыва. Есть ли возражения?
Первый и четвертый из судей сели на свои места.
Шестое мое слово: дом преступника следует тщательно обыскать. Книги, иные записи, зелья и все, что может применяться в магии, нужно сбросить с обрыва. Прочее имущество и сам дом перейдут в собственность города. Есть ли возражения?
Суд окончен. Приступайте к оглашению и исполнению приговора.
Курьеров отправили к Анарэсу, глашатая – на улицы города, еще нескольких человек - обыскать дом Зойрэса. Все они вернулись быстрее, чем думал алхимик. На глашатая могли напасть, стражники могли поругаться из-за найденных денег, не разобраться сразу, что же нужно уничтожить, а что – сохранить, просто не спешить – было столько возможностей продлить его жизнь… Впрочем, нет: не продлить жизнь, а отложить казнь.
Ему исполнилось шестьдесят два. По нынешним временам, мало кто жил дольше, но такая смерть… Зомби, нелюди и разбойники, по крайней мере, убивали быстро. Он пожалел о том, что того стражника остановили. В ярости он мог и убить, но теперь злить его было бессмысленно.
Дорога к обрыву начиналась у Южных врат, в другом конце города. Зойрэсу связали руки и дали Зелье Бодрости – быть может, изготовленное им самим. Преступник был должен возбуждать негодование, а не жалость.
Ударили барабаны. Зойрэс всматривался в темноту, пытаясь запомнить улицы, переулки, площади, которые видел в последний раз. Он по-прежнему не слышал голосов духов, значит, не мог вернуться сюда даже призраком. Возможно, это было к лучшему.
Народа становилось все больше. Возле Южных врат в толпе остался лишь узкий проход – казалось, здесь собрался весь город. Магические огоньки то и дело гасли и вспыхивали вновь, освещая истрепанные мантии, худые руки, бледные лица, потухшие или горящие ненавистью глаза. Слышались изумленные и испуганные возгласы, но куда чаще – брань и проклятья. Вся эта масса бурлила, как котел, готовый взорваться. Лишь авторитет Начальника Стражи и Верховного Судьи, впервые за много лет возглавлявших шествие на казнь, удерживал толпу от того, чтобы растерзать виновника своих бед.
Людское море вытолкнуло из своих глубин девочку-подростка. Тоненькая, большеглазая, она была удивительно похожа на Кайлин.
- Не верю,- прошептала девочка. В ее глазах стояли слезы. – Только не он… Мама говорила…
- Не верю! – отчаянно выкрикнула она и рванулась к Зойрэсу. Опомнившись, конвоиры отцепили ее от осужденного. В рукаве осталось что-то тяжелое. Крохотный кувшинчик? Наивное дитя. Даже если бы он каким-то чудом дотянулся до него, это лишь немного продлило бы его мучения.
Дальше начинался лес. Стражники приказали всем идти парами и лишь по тропе. Люди охотно послушались: если сегодня они вытопчут травы, что наберут завтра? Вот и обрыв. Здесь не было деревьев, и бабочки не порхали над цветами. Только бесплодная глина, красный камень да одинокий ворон в отчаянно-синем небе. Как и всегда, только прежде здесь не было этого каменного столба. Палач привязал Зойрэса, проверил веревки на прочность. Чуть позже с обрыва полетели книги, записи, сосуды с зельями, травяные сборы – труды всей его жизни. Сзади слышались крики и насмешки. Спустя время людям это надоело, и они начали расходиться.
Зойрэс остался один. Несмотря ни на что, он чувствовал себя легче и свободнее чем в Альгероне. Вспомнил прошлое и с горечью подумал, что судьи правы: нет прощенья тому, кто превратил зеленый, солнечный, шумный город в то, что он есть сейчас. Он не желал этого и до сих пор не знал, в чем ошибся, но сделанного было не воротить. Не воротить всех, кто был убит, сошел с ума и потерял желание жить.
Этой ночью он думал о прошлом и смотрел на звезды. Давно, очень давно он не видел таких ночей. Действие зелья уже закончилась, и усталость ощущалась все сильнее. Он знал, что скоро ему будет не до любования ясным небом, и еще внимательней всматривался в эту живую, полную шорохов, темноту.
Солнце быстро прогнало предутренний холод и поднималось все выше, начав свою казнь. Седую голову нещадно пекло, и вскоре он не думал ни о чем, кроме ветерка и глотка воды. Знать, что в твоем рукаве спрятан кувшинчик с водой, но добраться до него мешают прочные веревки, было еще тяжелей. Ночь принесла облегчение, но новый день был еще жарче. Он все чаще проваливался в забытье, всякий раз надеясь, что больше не очнется. Конца все не было.
От удара в грудь он дернулся и вновь пришел в сознание. Ворон разочарованно каркнул и отлетел чуть дальше. Не хотел трогать беспомощного, но еще живого человека? Или его напугали эти голоса? Какие голоса? Судья запретил приходить сюда до истечения месяца. Кто-то закричал.
Неважно… Это бред…
- Зойрэс?
В обросшем мужчине с мешками под глазами нелегко было узнать розовощекого юнца. И все же это был Сильдар. Пришел, невзирая на запрет, забыв о давнем недоразумении.
Зойрэс с трудом разлепил губы:
- По… помоги мне… умереть…
- Нет, учитель. Я помогу вам выжить.
Он откупорил флягу, осторожно влил воду в рот старика. Выждал немного и повторил. Когда тот напился, Сильдар произнес:
- Я благодарен вам, учитель. За зелье, спасшее жизнь моей матери, за науку и за то, что вы не допустили меня в свой дом, когда я так желал этого. Сейчас я думаю, что вы хотели уберечь меня от зла, которое там скрывалось. Вы недаром покинули этот дом, верно?
Зойрэс кивнул.
Пожалуй, он мог справиться с Мечом.
- Ты должен знать, что Вестник…
- Ни слова о Вестнике Тьмы, учитель, или я вновь наложу на вас Заклятье Молчания. Я не знаю, могу ли я доверять вам сейчас. Возможно, вы давно во власти этого духа.
Старик опустил голову. Он так долго не решался рассказать кому-то об Огненном Мече, все искал достойного, и вот – Вестник сделает с городом все, что захочет, а оружие против него так и останется бесполезно лежать в сундуке.
- По той же причине я не развяжу вас. Вы получите любую помощь  - воду, пищу, лечение, фантом, который палач через месяц сбросит с обрыва – но не свободу.
- Сюда запрещено приходить. Если кто-то узнает, тебя казнят, Сильдар.
- Я остаюсь здесь, учитель. В лесу есть все необходимое для жизни. Если нужно, спрячусь, - он немного помолчал. – Все равно в Альгероне мне не выжить.

[Tirendyl›]

СЛУГА

День

Под аркой, перекрывающей узенький переулок, стояли двое – один в лиловой мантии, другой в серебристой. Больше никого не было видно,  и в соседнем дворе звонко лаяли собаки, но оба говорили чуть слышно.
- Если ты говоришь правду, почему еще не прославился на весь мир? Алхимики мечтали об этом с незапамятных времен, - тучный мужчина жадно пытался разглядеть обернутый тряпкой сосуд в руках рыжеволосого юноши.
- О нет, - улыбнулся тот. – Я не самоубийца, чтобы хвастаться всем подряд. На вас-то я могу положиться, вы человек надежный, но другие… ради Философского Камня они пойдут на все. По той же причине я не могу просто создать себе огромные богатства.
- Это разумно, однако…
 - Хотите доказательств?
- Я не могу просто поверить тебе на слово, Хэйфэр.
- Смотрите же.
Юноша развернул тряпку. Под ней оказалась большая бутыль с водой, на дне которой лежал алый камешек.
- Согласен, никакого величия, но дайте мне, - он осмотрелся, - хотя бы вон ту монету.
Мужчина нагнулся и протянул Хэйфэру валявшуюся на тротуаре медную монетку, на которой едва читалось клеймо.
- Смотрите же, - повторил алхимик, опуская ее в бутыль. Вода быстро помутнела.
- Вот. Мой вам подарок, Дайкэр, - на его ладонь легла золотая монета, такая же истертая, и с такой же зазубринкой по краю, которую приметил Дайкэр.
- Золото, чистое золото, - взволнованно проговорил он, сделав над ней несколько пассов.
- Теперь верите?
- Да, дорогой племянник. Всю библиотеку я и под страхом смертной казни не отдам – ты же меня знаешь – но половину можешь забрать хоть сейчас, - Дайкэр стер со лба выступившую испарину.
- Лучше начну с завтрашнего дня, дорогой дядюшка, - в тон ему ответил Хэйфэр.
Дайкэр приходился ему не то четвероюродным, не то пятиюродным дядей, но общались они довольно часто.
Как только Дайкэр скрылся из виду, юноша рассмеялся. Особенно его позабавило, как дядюшка придирчиво проверял, не подменил ли Хэйфэр монету и действительно ли она стала золотой. Несомненно, этот книжный червь считал себя чрезвычайно бдительным и осторожным. Будь это в самом деле так, для начала он проверил бы, была ли она медной. Один старый золотой, легко смываемая водой краска – и Хэйфэру достается множество редких книг в обмен на простейшее освежающее зелье! Разумеется, долго выдавать его за Эликсир Бессмертия не удастся – Дайкэр был не совсем лишен ума и со временем заметил бы, что стареет, как и прежде. Так что где-то спустя год юноша собирался поведать дяде жалостливую историю о краже Философского Камня. Если тот и потребует свои сокровища назад, за это время самое ценное можно припрятать. Хэйфэр задумался, можно ли продавать «эликсир» кому-нибудь еще и счел это слишком рискованным: либо раскусят, либо в самом деле попытаются убить за кусочек киновари.
Тем не менее, он мог преуспеть больше иных «настоящих» алхимиков. Тех, кто вопреки исходу Испытания не допустили его к тайному знанию, лишили возможности совершить настоящие открытия. Он был уверен, что достаточно талантлив для этого, недоставало лишь учителей и книг.
Такие безумные книголюбы, как дядюшка, Хэйфэру были смешны, но он ценил все, что могло сделать его сильнее.  Поэтому он так обрадовался, когда Анарэс определил его в Клан Льда – силами Огня или Воздуха при желании можно было овладеть самому, а знания алхимиков были тайной за семью печатями. Но эти гордецы отвергли его! Хэйфэр не сомневался, что все эти россказни о Жертве – лишь вежливый способ отделаться от тех, кого сочли недостойными. Маги Льда выбирали путь, ведущий к славе, могуществу, тайной власти, он видел это. Кто же в здравом уме откажется от способности наслаждаться ими?!
И вот теперь ему приходилось тратить время на кражу нужных книг и свитков у молодых алхимиков вроде Корэса. Без этого он почти ничего не знал бы о рецептах зелий, кроме самых простых, об элементах и общении с духами. Порой еще удавалось подсмотреть за теми, кто постарше. Увлекшись новой идеей, они могли утратить всякую осторожность.
С этими мыслями он подошел к дому Зойрэса. Волоска, оставленного на двери прошлой ночью, не было, значит, хозяин уже ушел. Разумеется, заперев дверь заклятьем – каким именно, юноша проверять не собирался.
- Эйви, - летать по-настоящему он не умел, но мог подняться в воздух и зависнуть на несколько секунд. Чтобы пролезть в чердачное окно, этого вполне хватало. Его манипуляции непременно заметили бы соседи, если бы не завеса, так удачно скрывающая все, что творилось в доме и рядом с ним.
Хэйфэр был здесь не впервые и криков «Воры!» не опасался. Однажды, правда, чуть не столкнулся с хозяином нос к носу. Юноша вжался в стену и боялся шевельнуться. Обернись Зойрэс, и пиши пропало. Казалось, даже сердце стучит слишком громко. В тот раз ему несказанно повезло: удалось не только незаметно уйти, но и подглядеть, как Зойрэс открывает тайный проход в лабораторию. Благодаря этому Хэйфэр мог заглядывать в его записи и пользоваться рецептами.
Прежде, чем открыть проход, он чутко прислушался: неведомо, когда вернется его невольный наставник. Приходилось быть начеку. Слабое свечение в центре колец он заметил сразу же. Значит, все!
Не сдержавшись, юноша хлопнул в ладоши. Этот вечер станет самым главным, самым великим в его жизни!
Зойрэс открыл источник невиданной мощи, но он зря надеялся воспользоваться им сам. Знаменитый алхимик был в числе тех, кто вел Хэйфэра по туннелям с повязкой на глазах, кто посмеялся над ним на том шутовском Посвящении. Теперь его очередь смеяться.
Вначале он аккуратно стер часть внешних кругов. Внутренний решил не трогать: это означало бы дать духу полную свободу, утратить власть над ним. Юноша слегка провел серебряным ножом по запястью, потом, поморщившись, надавил сильнее, чтобы крови было больше. Именно ей он и завершил круги. Так Вестник узнает, кто призвал его на самом деле, и станет верным слугой Хэйфэра. Оставалось только скрыть сделанное, перекрасив кольца заклятьем и вычистив свои следы всюду, где он проходил.
Хэйфэр усмехнулся, думая, что вряд ли вернется сюда в ближайшее время. Вестник, несомненно, преподнесет Зойрэсу небольшой сюрприз. Если после этого хозяин дома будет жив и в своем уме, скорее всего, он усилит защиту. Но это уже не имело значения.
Вернувшись на чердак, юноша забрался на подоконник и спрыгнул вниз. Спускаться с помощью магии Воздуха было опасно: при его-то умениях можно было врезаться головой в мостовую или в стену соседнего дома. Мягко, как кошка,  приземлившись, он  тут же выпрямился и отряхнулся. Небо и зелень стали ярче, значит, из-под завесы он выпрыгнул. Оставалось надеяться, что никто его не заметил. Главным было не сорваться с места и не побежать – это точно вызвало бы подозрения. Лишь на соседней улице Хэйфэр чуть расслабился.
- Приветствую, Корэс, - раскланялся он со своим ровесником, таким же рыжим, худым и курносым.
- Приветствую, Хэйфэр, - кивнул тот, даже не останавливаясь.
Это в детстве их, бывало, за братьев принимали, а теперь один, видите ли, «настоящий алхимик», а другой - не пойми кто. Вскоре после Испытания Хэйфэр совершенно рассорился с Корэсом, даже разговаривать перестал, только здоровался, как с любым знакомым. Сейчас он жалел об этом – Корэс единственный из всех, кого знал Хэйфэр, мог бы понять его, ведь он и сам мечтал о том же! И возмущаться не стал бы, как какой-нибудь ханжа: «Ах, взял чужое», «Ах, обманул». Что разумно, то дозволено – так он всегда говорил.
Хэйфэр представил себе, как рассказывает Корэсу обо всем, что произошло и тут же понял, что это было бы как раз неразумно. Могущество на двоих не разделишь, даже если бы Хэйфэр сам этого хотел, а вызывать зависть - зачем? Раньше они дружили, ну так и резона не было идти друг против друга. А сейчас… кто знает.

[Tirendyl›]

Дома он оказался раньше обычного.
- Что-то случилось? – встревожилась мать.
- Все отлично, - уверил он, мимоходом бросил взгляд на зеркало. Ну и вид: растрепанные волосы, горящие глаза, пятно на одежде… Надо бы успокоить мать.
- День был просто замечательный. Мое новое зелье так быстро расходится, что мы скоро разбогатеем!
- Новый рецепт? Ты не говорил.
- Я же не знал, вдруг ничего не выйдет?
Он не рассказал родителям о провале с Посвящением. Сразу признаться не смог, а потом это стало еще сложней. Слишком многое пришлось бы объяснять. Оставалось и дальше прикидываться обычным алхимиком и надеяться, что мать сама не догадается, а то позора не оберешься.
- Знаешь, Хэйфэр, - он поежился от маминого вступления. Знал же, что мысли могут воплощаться и неудачи нельзя даже воображать!
Она, как обычно, немного помолчала, подыскивая нужные слова.
- Ты уже год как прошел Испытание, а я ни разу ни видела твоего наставника. Это так странно.
- Это тайна, я же говорил.
- Вот Ильгэр не скрывает, кто его учит. И Корэс тоже. Я говорила с ними.
Опять этот Корэс! Хорошо хоть, о Посвящении посторонним и впрямь не рассказывают.
- Не хотел я тебе говорить, - он опустил голову. Главное, маме в глаза не смотреть, а то все поймет. – Я выбрал Зойрэса. Ты его не любишь, но он действительно талантлив.
- Ах, вот в чем дело, - мать покачала головой. Она никогда не обращалась к знаменитому алхимику и обходила стороной при встрече. Точной причины Хэйфэр не знал – только то, что между ее прадедом и дедом Зойрэса произошла какая-то темная история.
- Ты не сердишься?
- Вовсе нет. Но неужели он хороший учитель? Твои книги… кажется, в них нет никакой системы.
- Только на первый взгляд. Подожди, ты что, смотрела их?
- Так, мельком, - смутилась мать.
- Айра, ты должна больше доверять Хэйфэру. Сколько тебе говорить! Разве ты не знаешь, что такое Клан Льда? – в кухню спустился отец, ненадолго оторвавшись от «Нравов и традиций», книги, которую он писал уже лет десять.
- Верно, Гайтэс, но тут что-то непонятное. Он целыми днями где-то пропадает, а сейчас знаешь что сказал? Что придумал новый рецепт, который сделает нас богачами. А когда он мог его найти, если и в лабораторию заходит нечасто? Не то что другие алхимики – за своими колбами света белого не видят.
- Хватит. Это правда, что ты совершил открытие?
- Да, отец.
- Я всегда знал, что ты добьешься успеха очень рано. Ты же на голову выше их всех.
Хэйфэр, казалось, даже стал шире в плечах.
- А маму ты сейчас не слушай, она всегда видит подвох там, где его нет. Никого не слушай, даже меня, если я помешаю тебе идти вперед. Я не стал великим, но ты – станешь.
- Спасибо, отец, - он поклонился в пояс, – если я чего-то добьюсь в жизни, это - благодаря тебе.
А он обязательно добьется. Совсем скоро он обойдет весь Клан Льда, вместе взятый, и вот тогда отец узнает все. И будет гордиться его подлинными, а не вымышленными успехами, его подлинной силой.
Силой, которую он обретет с наступлением ночи.

[Tirendyl›]

Сумерки

Откуда взялся сад на Ремесленной улице, никто уже не помнил. Большинству ее жителей было не до прогулок – весь день они были заняты, а к вечеру зачастую хватало сил лишь на еду и сон. Выпалывать сорняки и прореживать поросль им тоже было некогда, и сад совершенно зарос. Хэйфэра это только радовало: лучшего места для тайных встреч было не найти.
- Или вот Дирт. Смысл его жизни – вино и приятели, главная ценность коих, опять же, в том, что с ними можно выпить. И  э т о  смеет зваться магом Огня!
Казалось, юноша беседует с кустом. Лишь присмотревшись к глубокой тени, можно было бы заметить, что она дрожит и меняет очертания.
- Такой человек легко поддастся мне.
- И я так думаю, Вестник. Он женат – на необычайно глупой женщине, так что это помехой не будет.
- Верно, - человек и дух рассмеялись почти в унисон.
С Вестником было легко. Он понимал Хэйфэра с полуслова, а порой и без слов, угадывал все его желания. Угадывал и исполнял.
Допустим, в сегодняшнем замысле Хэйфэр видел двойную выгоду: избавить город от этого ничтожества и обогатиться. Денег у Дирта до сих пор было более чем достаточно. Очередная несправедливость этого мира. Истинные таланты должны годами (а то и всю жизнь!) ждать признания – или растрачивать себя в мелких хлопотах и дрожать за каждый медяк. А этому Дирту изрядное состояние досталось просто по наследству! Так что ему придется очистить место для более достойных – не в первый и не в последний раз.
Поначалу юноша сомневался, даже злился на Вестника Тьмы, ведь эти люди лично ему ничего не сделали. А потом понял, что давно хотел этого, просто не осознавал. Со временем он перестал нуждаться в подсказках Вестника и выбирал новую жертву сам.
Хэйфэру отнюдь не грозили Пять Башен – он-то никого не убил и не околдовал. Всю черную работу делал дух, а то, с чем он не справлялся, было безопасным. К примеру, завтра Хэйфэр посетит уважаемого Дирта, выпьет за его здоровье, расхвалит его веселый нрав и тонкий вкус супруги, покрывшей золотой краской едва ли не весь дом, и невзначай обмолвится о местечке, где можно купить превосходное вино. А когда супруга наконец сообразит, что муж не просто загулял и начнет его разыскивать, любезно подскажет, где его можно найти.
Вестник Тьмы был еще слаб. Солнце не убивало его, но лишало сил. Действовать открыто, на глазах у всех, он тоже не мог. Поэтому Хэйфэру приходилось заманивать ничтожных в темные пустынные уголки или приглашать на ночные прогулки по безлюдным улицам. Разумеется, все это было временно…
- Мечтаешь? – вкрадчиво поинтересовался Вестник.
- Скорее, думаю о завтрашнем дне. Не только о четвертом июля.
- Что ж, завтрашний день принесет тебе все, чего еще недостает: славу, богатство, бессмертие, власть над этим городом, а после – и над всем миром. Не будь здесь так светло, я одарил бы тебя прямо сейчас.
Хэйфэра царапнуло это «одарил». Одаривают обыкновенно низших, но не требовать же от вассала большего почтения, когда он и так обещает все блага?
- Значит, все это исполнится, если станет темней? – его голос дрожал от нетерпения. – Я умею сгущать тени, но любой прохожий развеет колдовство. Если только в таких уголках, как этот?
- Тени сгустятся и так, если у меня будет больше слуг. И сами горожане мне помогут. С твоей магией, конечно, получится скорей.
Про горожан Хэйфэр решил спросить позже, а слугами Вестник именовал покорных его воле существ, в которых он обращал своих жертв. Маги Альгерона уже успели прозвать их нелюдями.
- Я займусь этим, - пообещал юноша.
Лучше бы дух обходился без него, но цель-то у них одна. Юноша не меньше его жаждал прихода ночи – долгой, долгой ночи. Казалось, у ног Хэйфэра лежит весь мир, только руку протяни. По словам Вестника получалось, что и Барьер рассеется, как только отпадет нужда в нем.
Чтобы затенить сад еще сильней, местами пришлось продираться сквозь разросшийся шиповник, зато никто ничего не заметил. Затем Хэйфэр вскарабкался на высокий тополь осмотреться. И не зря. До того ему не приходило в голову применить заклятье тени к трубам, крышам, карнизам – так, чтобы снизу они казались лишь потускневшими. Даже если кто, забравшись наверх, неожиданно окажется в тенечке и все «исправит», едва ли он станет проверять крыши соседних домов. Юноша наметил заняться этим около полуночи, когда все уснут, а пока стоило отдохнуть самому.
Вскоре он уже был дома.
- Что-то я устал, пойду прилягу, - Хэйфэр счел молчание знаком согласия и через минуту свернулся калачиком на перине.
Кроме спальни, в доме у него была лаборатория. Зелий он почти не готовил, зато там можно было хранить все, что не должна была видеть мать. Дух при первой же встрече отсоветовал Хэйфэру признаваться во всем родителям. Мать могла проболтаться тому же Ильгэру. Отец – нет, но он ничего не стал бы скрывать от Айры. Да и тяжело это – хранить тайну своего сына, от которой зависит его свобода и сама жизнь. За Барьер и Вестника Тьмы Хэйфэра непременно отдали бы под суд, а если еще добавить нелюдей… Нет, посвящать в это даже отца было неразумно. Юноша доверял свои тайны лишь бумаге, и то заменял буквы по собственной схеме, которую держал в голове.
Не записать ли и сегодняшний разговор, подумал он. Не сейчас, сейчас сам запутается. Позже. Не записать ли…

[Tirendyl›]

Хэйфэр проснулся, когда за окном уже стемнело. На ужин его отчего-то не разбудили. Мать сегодня не было ни видно, ни слышно: никакой суеты, лишних вопросов, попыток убраться в его комнатах. Хэйфэра это, несомненно, радовало, но раньше такого не бывало. Он прошелся по дому, заглянул на кухню и в отцовский кабинет. Никого.
Ушли куда-то, даже не подумав его предупредить! Хоть бы записку оставили, а то где родители, когда вернутся – неведомо. Разве что отец в кои-то веки решил навести порядок на заднем дворе, а мать ему помогает?
Хэйфэр в самом деле нашел их там, лежащих рядом. Гайтэн раскинул руки, словно все еще пытался защитить Айру. Юноша отвел взгляд. Как это могло случиться? И что теперь делать? Мстить? Но кому?
В каком-то оцепенении он подошел ближе к родителям, и уже не мог не видеть их ран. Такие оставляли нелюди.
- Это все меняет, - пробормотал он, прежде чем выкрикнуть:
- Вестник Тьмы – ко мне! Немедленно!
Дух явился очень скоро. Позади него маячили все те же нелюди: женщина и двое мужчин.
- Это сделали твои слуги, верно?! – указал на тела Хэйфэр.
- Конечно. Пойми, эти люди ограничивали тебя, мешали быть собой…
- Хватит! Похоже, я слишком многое тебе позволял! Да будь ты человеком… Наказание я еще придумаю, и не надейся легко отделаться. А сейчас – верни их! – потребовал юноша.
- Во-первых, я не могу…
- Ах да, сил не хватает. Мне, знаешь ли, не до того, чтобы еще о солнце помнить! Когда ты сможешь?
Вестник рассмеялся.
- Никогда, Хэйфэр. Ты не понял? Я не умею оживлять мертвых. А во-вторых…
- Верни их!!! Я прика…а...а… - пальцы женщины обхватили его горло и сжимали все сильнее. Когда ноги Хэйэфра подкосились, а в глазах потемнело, рука разжалась.
- А во-вторых, я могу раздавить тебя, как букашку. Или щедро одарить, как и обещал. В награду за верную службу. Выбирай.
Служить ему?! После того, что он сделал?! Хэйфэр вскинул руку и тут же опустил. Он не успел бы произнести заклятье, как не успел отдать приказ. Власть, которую давала его кровь на кругах, оказалась фантомом. Бессмертные духи не служат людям, и он ошибался, когда думал иначе.
Папа и мама… Вестник убил их. Но бороться с ним – это верная смерть, и родителям этим не поможешь. Ничем уже не поможешь.
Только сейчас Хэйфэр поверил, что их больше нет. Он сидел на земле, обхватив колени и глядя в пространство, а Вестник все не уходил, ожидая его решения.
- Я согласен. Я буду твоим… вашим слугой, - как унизительно. Но это лучший выбор, чем красивая глупая смерть. Нет, просто глупая. О его гордом отказе никто бы не узнал, а в трупе ничего красивого нет.
- Свои задания ты знаешь. Приведи ко мне Дирта. И – больше тени.
- Да… господин, - выдавил Хэйфэр.
- Ты не забыл, что сам придумал эти задания? Так и будет впредь. Разве это похоже на кабалу?
Вестник, как  всегда, был прав. Почти все останется по-прежнему. Он будет искать, как сделать духа сильнее - просто теперь это будет назваться заданиями, исполнять эти задания и извлекать из этого выгоду. Если все пройдет гладко, можно и награду заслужить. Не так уж плохо.
А боль пройдет. Время – лучший лекарь, богатство и власть – лучшие из его помощников. Хэйфэр не сомневался, что сумеет забыть обо всем и научится жить один. Он всегда добивался того, чего хотел.

[Tirendyl›]

Вечер

Вот уже десять минут Хэйфэр стоял перед распахнутыми дверями бывшего дома Зойрэса. Алхимик оставил его лет десять назад, и горожане называли особняк не по его имени, а просто «Проклятым домом». После нескольких исчезновений поселиться в нем больше не пытались, и соседи разбежались кто куда, так что здесь было тише, чем в любом другом уголке Альгерона.
Почему ему раньше не приходило в голову, как удобно было бы здесь жить? Досадуя на собственную недогадливость, Хэйфэр вошел внутрь. Зажег слабый огонек - освещения в доме не было. Когда двери затворились за его спиной, по спине прошел холодок. Он скривился – ему-то чего здесь бояться? Своего господина?
Все вокруг было чуть затуманено. В остальном со времени его ночных вылазок ничего не переменилось. Кто-то регулярно протирал пыль, мыл полы, подновлял краску. Вероятно, Вестник не желал жить в грязи и приказал заниматься уборкой обитавшим в доме нелюдям. Скорей всего, это были те недотепы, которых привлекли сюда прочные стены и роскошь обстановки – как вон та резная кровать или зеркало в дорогой раме.
Да, здесь было явно лучше, чем в доме Хэйфэра. Ему не понадобилось даже возвращаться за вещами – от старого алхимика остались и мебель, и посуда, и одежда. Хэйфэр усмехнулся, вообразив себе, какой страх гнал его из дома предков. С того дня о Зойрэсе не было слышно – хорошо бы, он погиб в тот день, когда бежал, не разбирая дороги.
Хэйфэр наполнил бокал стоящим тут же вином и поднял его:
- За тебя, дорогой наставник! За то, чтобы крысы обглодали твои кости!
- Так ты не знаешь, жив ли Зойрэс? – возле лица Хэйфэра сгустилась дымка.
- Нет, господин, - как можно было так забыться!
- Проверь. Если жив – избавься от него.
- Да, господин, - он склонился перед могучим духом так низко, как только мог, и поспешил исполнить приказание.
Немного отойдя от Проклятого дома, он приметил знакомую фигуру. Фэйта-разбойника трудно было не приметить.
- Сюда, дело есть. Живей! - под окриком Хэйфэра здоровенный парень словно съежился и помчался на зов господина.
Только с Вестником Хэйфэр был покорным слугой. Старому глупцу Анарэсу он не подчинялся, прочим людишкам – тем более. В этой же части города он был настоящим властелином. Хэйфэру повиновалось большинство разбойников в округе и десятка три черных магов – те, кто определяли жизнь трусливых обывателей. Неподдающиеся еще оставались, но их становилось все меньше. Он мысленно перебрал в памяти всех, кто мог быть опасен.
- Так что это за дело? – спросил Фэйт и тут же завертелся волчком.
- Никогда не мешай мне, когда я думаю, тупица! – выкрикнул Хэйэфэр когда тот в изнеможении упал на землю.
- Да… господин…
- То-то же. Теперь к делу. Ты знаешь алхимика Зойрэса? Он прежде жил в Проклятом доме.
- Я слышал… о нем… - он все еще тяжело дышал.
- Найди его. Делай что хочешь, но к следующей неделе я должен знать, где он живет или на каком кладбище лежит.
- Хорошо… Мне можно идти? – вопрос разбойника прозвучал совсем по-детски. Он стоял, опустив голову, светлые пряди прилипли ко лбу. И это один из самых смелых, сильных и свободных людей Города Магов! Спроси сейчас Хэйфэра, кого он считает достойным – он едва ли смог бы ответить.
- Погоди. Зойрэс – лишь первое твое задание. Второе – Горг, он слишком самостоятелен.
- Господин, но у него же эти… мертвяки!
- Некромант, - усмехнулся Хэйфэр. – Этот нам и так послужит. Ступай.
Живые мертвецы были существами мерзкими, но полезными. Когда тело их жертвы тоже «оживало», пелена в небе над ним становилась чуть гуще. Хэйфэр не раз наблюдал это и как-то спросил Вестника, его ли это рук дело. Дух только рассмеялся: «Мертвых поднимают сами маги. Так же как сами убивают и разрушают, произносят проклятья, сеют хаос и страх. В этом городе у меня все больше слуг».
Тем не менее, независимого Горга не стоило упускать из виду: иные из черных магов осмеливались угрожать самому Хэйфэру. Если этот некромант встанет на пути первого человека в городе, он будет умолять о смерти, как прежде другие.
- Эй, ты! Дело есть, - из-за угла донесся голос Фэйта. Подражая господину, он опрашивал младших из шайки.

[Tirendyl›]

Можно было на время забыть о Зойрэсе и вернуться к предыдущему заданию. Вестнику очень мешал Клан Света. Невозможного дух никогда не требовал, так что отдал приказ не уничтожить Клан, а обезглавить его, убив Авирэса. Подготовка, прежде всего знакомство с нужными людьми, отняла немало времени. Медлить дальше не стоило.
Вчера Хирт подарил ему чудесные груши, словно не лесные, а садовые. Маги Клана Судьбы частенько делают самые неожиданные подарки случайным знакомым. Тогда же Хэйфэр побрызгал на них зельем Неутихающей Боли, рецепт которого как-то подсмотрел у Ильгэра.
Сейчас он нес сумку с заветными плодами к неприметному полуразвалившемуся домику. Соседи считали, что здесь обитают лишь призраки, но Хэйфэр знал, кого ищет. Он дважды негромко свистнул, и доносившиеся изнутри стенания стали стихать. Ветхая дверь заскрипела, раскачиваясь на одной петле – об этом знаке они условились два года назад. Любой, явившийся к Кловэсу нежданно, рисковал стать жертвой его опытов.
- Приветствую, господин мой Хэйэфэр, - Кловэс принадлежал к Клану Металла, и слова почтения прозвучали почти властно.
Хэйфэр кивнул, не желая утруждать себя излишними любезностями.
- Я хочу, чтобы ты передал эти груши своей невесте.
Серые глаза Кловэса чуть потемнели.
- Ты уж постарайся, чтобы крошка Тарлин не съела их сама.
- Авирэс, - утвердительно произнес он.
- Приятно, когда тебя понимают правильно.
Насколько мог судить Хэйфэр, Тарлин была глупа, как курица. Если бы ее возлюбленный открыто назвал себя черным магом, она бы и то не поверила. Верно, Глава Клана Света питал слабость к хорошеньким девушкам – иначе он никогда не приблизил бы к себе Тарлин. Эта слабость его и погубит.
В доме Кловэса Хэйфэру больше ничего не было нужно. Оказавшись в безлюдном уголке, он перекрасился в блондина, надвинул шляпу до самых бровей и отхлебнул зойрэсовского Младенческого зелья – не зря он догадался запастись им!
Десяток погасших факелов на соседних улицах вызвали небольшой переполох, и теперь никто не смог бы сказать, откуда взялся этот угрюмый белокурый юноша. Сам Хэйфэр темноты не боялся и видел в ней не хуже совы.
- Харрэс! Вы пришли!  - воскликнул Кирсэн. – Я так волновался!
«Харрэс» незаметно поморщился: нельзя же быть чувствительным, как девица!
- Говорят, возле Хранилища опять свет погас.
- Да, я видел.
- С вами все в порядке?
- Да. Все это пустяки, - он с трудом сдерживал раздражение. – Главное - мне удалось найти тот рецепт. Я никогда не видел ничего подобного.
- Оно в самом деле… снимает любую боль? – едва смог договорить молодой целитель. Хэйфэр вывернул ему руку так, что чуть не хрустнули кости. Второй рукой он ловко влил немного зелья в полуоткрытый рот Кирсэна.
- Совсем не больно! Вы замечательный алхимик!
Замечательный – и только? Даже этот восторженный осел не видит в нем великого мага!
- Лучшее, что я мог сделать с этим зельем – отдать его вам.
- Что вы! – смутился Кирсэн. – Не такой уж я хороший целитель.
- Лучший, какого я знаю. А в целебных зельях разбираются лишь маги Дерева и Света – кому же еще его нести?
- Ступайте прямо к Авирэсу! Он отдаст твое зелье лучшим целителям или тем, кому оно нужнее всего.
- Идти в Белую Башню? – Хэйфэр поежился, словно бы от страха. – не хочу знать ни прошлое, ни будущее.
- Предсказания не каждый день произносят. Иные много раз ходят нарочно, чтобы услышать – и ничего. Хотите, я скажу к Авирэсу вместо вас? Я обязательно скажу, что это вы придумали.
- Не представляете, как вы мне поможете, - Хэйфэр протянул ему бутыль. Изобретение Корэса в самом деле было хорошим лекарством, только с зельем Неутихающей Боли совершенно не сочеталось.
Теперь единственной помехой была Мильта. Эта женщина не пропустила бы к Авирэсу ни угощение, после которого ему станет невыносимо плохо, ни лекарство, способное навсегда избавить его от всех болей. Будь она посговорчивей, он обошелся бы и без Кловэса, и без Кирсэна. Но дальше вежливых бесед с Мильтой продвинуться не удалось, и то она как-то спросила: «Ты ведь не тот, за кого себя выдаешь?» Убить ее было нельзя – амулет на шее тотчас оповестил бы Авирэса. Убедившись, что его не видят, Хэйфэр направил на нее заклятье, и она застыла с остановившимся взглядом, что-то беззвучно бормоча. Действие должно было продлиться пару дней, затем она очнется. А пока окружающие будут думать, что помощница Главы Клана впала в транс или сошла с ума…
…Первое, что услышал Хэйфэр на другой день, были слова Вестника:
- У тебя было два задания – Авирэс и Зойрэс.
- Я приказал своим людям узнать об алхимике, господин. А Клану Света уже можно выражать соболезнования.
- До меня дошло другое, - голос духа понизился до шепота. – Авирэс жив, в полном здравии и окружил свою башню Сияющей Стеной.
Хэйфэр похолодел. Авирэс теперь, как в темнице, но руководить кланом можно и из башни. Зато ни проклятье, ни яд, ни черный маг, ни просто заговорщик с кинжалом в нее не проникнут. Он не сумел исполнить приказ.
- Простите меня, господин, - Хэйфэр рухнул на колени. – Все было тщательно рассчитано, я не знал, где мог допустить промах… Вы не найдете такого верного слугу, и у нового человека не будет такого влияния в городе!
- Согласен. Ты будешь служить мне и впредь. Можешь отдыхать – думаю, следующей ночью спать тебе не придется.
Хэйфэр облегченно вздохнул. Он был готов к любому наказанию – лишь бы не смерть и не обращение в тень.
Устроившись на кровати поудобней, он прижался щекой к боковой стенке и дернулся. У этой кровати не было никаких боковых стенок! Он приподнялся, и тут же над ним захлопнулась крышка. Навалилась духота. Он закричал, но не услышал собственного крика. Все же он уперся в крышку, всеми силами пытаясь сдвинуть ее, и спустя время она подалась. Сквозь щель проник живительный воздух. Пальцы вцепились в края – еще немного усилий, и он выберется. На его руку легла чужая – ледяная, скользкая, давящая вниз, и он вновь кричал, пока не охрип. Когда силы кончились, все разом исчезло: ни гроба, ни мертвой руки, только кровать в клочьях паутины и пыль, взметнувшаяся в воздух от его судорожных движений. Это был не сон, но и не явь. Морок, иллюзия – как и чистота давно заброшенного дома.
Поселиться рядом с господином было не самой удачной мыслью. Хэйфэр окончательно решил вернуться домой, когда Фэйт поведал ему о новом доме Зойрэса и незримых нитях, оплетающих его. Старик стал очень осторожен.
Можно было доложить Вестнику, что об алхимике удалось разузнать, но добраться до него в ближайшее время не получится. Если господин сочтет это второй неудачей подряд, кара будет более суровой. Хэйфэр невольно сжался. Прятаться от Вестника Тьмы было бессмысленно, тем более сейчас, когда его сила возросла.
И все же дома было как-то спокойней.

[Tirendyl›]

Ночь

Хэйфэр сидел за столом и проверял список тех, с кем приказал ему разделаться Господин. Несколько имен вычеркнул – об этих голова уже болеть не будет, несколько с усмешкой добавил – кроме неугодных Господину, были те, кто не устраивал его лично.
Наверху что-то с грохотом упало. Его рука дернулась. Хэйфэр выругался. Он терпеть не мог клякс, считая, что их сажают лишь дети и растяпы. Грохот повторился, и он отложил перо. Следить за порядком во всем доме было недосуг, но совсем запускать его все же не стоило.
Он поднялся по лестнице, открыл дверь и поморщился: в эту комнату он давно уже не заходил, и в ней царил полный беспорядок. Пыль, паутина, осколки, непонятный хлам, до которого руки не доходили, а теперь еще полки, обрушившиеся под тяжестью невероятно пыльных книг. Он задумался, когда последний раз брал в руки книгу.  Впрочем, даже на первый взгляд большинство из этих были совершенно бесполезны, как и все в этой заброшенной комнате.
Как могло случиться, что он не убирался здесь  г о д ы?! Того и глядя, вся оставшаяся мебель так же обрушится и проломит пол. Не желая дожидаться этого, Хэйфэр превозмог отвращение ко всей этой пыльной рухляди и вскорости выбросил всю ее на задний двор, привалив к очень удачно торчащим из земли плитам. Теперь пол комнаты (и потолок спальни) были в безопасности.
Он знал, что мусор вскоре разберут не умеющие жить идиоты. Еще и обрадуются: о, это, кажется, доска! ах, это вроде бы книга! Он передернул плечами. Пожалуй, он внесет в список первого, кто придет сюда… нет, лучше расправится с ним сам. Последнее время у него было мало радостей, надо хоть иногда душу отвести.
Когда он увидел, того, кто заинтересовался этими вещами, желание прикончить этого неудачника на месте лишь возросло. Мужчина явно моложе Хэйфэра, обросший, ссутуленный, припадающий на одну ногу, точно побитый пес. Мысль пригласить его на чашечку яда была отвергнута как омерзительная. Хэйфэр выглянул из-за забора, откуда наблюдал за происходящим и зашептал заклятье, поднимающее мертвых. Благо трупы давно закапывали не только на кладбищах. Из-под земли вылезло двое мертвецов. Мужчина кричал и пытался убежать, но куда бегать такому калеке! Защититься как следует он тоже не сумел. Хэйфэру стало любопытно, из какого клана был этот мужчина. Почти сразу же он хрипло рассмеялся – какая теперь разница? – и тут его позвал Господин.
Задание оказалось таким же, как большинство предыдущих: к списку следовало добавить еще два имени. Подходя к дому, он уловил перешептыванья соседей, замедлил шаг и прислушался.
- Нет, тут не просто мертвецы восстали. Зуб даю, это снова Хэйфэр, будь он неладен.
- Да уж, повезло нам с соседом. Мало того, что с разбойниками снюхался, так еще и некромант.
- «Снюхался!» По мне, так он у них за главного. Я давно к нему приглядываюсь-то. Раз он даже к нелюдям подошел, близко-близко – и те его не тронули. Чтобы мне провалиться на этом месте, если вру!
Провалиться? Неплохая мысль. Хэйфэр собирался сейчас же помочь соседке с ее воплощением. А чуть позже заставить замолкнуть и второго сплетника.
- Если он и  с   э т и м и   в сговоре, бежать отсюда надо, а то будет как с тем беднягой! Если Хэйфэр узнает, что мы о нем знаем, что… что…
- Аж заикаться начал. Немудрено, от таких-то ужасов. Только «бежать» - это ты зря. Тут, у своего дома, он много народу не перебьет. Что у него, головы нет?
- Много не перебьет, а тех, кто о его делишках догадались – запросто.
- Это если б мы одни такие были. Я про Хэйфэра и сестре сказала, и всем ее, и друзьям-подружкам. А они еще кому скажут. Одна Доффа знаешь скольким по секрету растреплет?
- Доффа? – фыркнул сосед. – Что сегодня знает Доффа, завтра будет знать полгорода.
- Вот-вот. Не будет же он полгорода изводить!
Он чуть не застонал.  Найти и убить всех, кто его подозревает, стало почти невозможным. Все же он слишком измотался: ни за домом следить не удается, ни за соседями, ни себя в руках держать. Раньше такого бы не случилось.
Не сегодня-завтра Анарэс поднимет на ноги всех стражников города. Если Господин не оставит верного слугу, ничего они Хэйфэру не сделают. А если скажет «сам виноват» и подыщет нового человека, у которого нет неприятностей с законом?
Да и не одна стража на него выйдет. Многие альгеронцы будут рады хоть кому-то отплатить за все, что было в последние годы.
Хоть кому-то.
Хэйфэр усмехнулся, поняв, как можно избежать поражения. Он не станет дожидаться, пока до старика дойдут все эти слухи. Он пойдет к Анарэсу сам…
«Досточтимому Анарэсу, правителю и защитнику Альгерона.
Несмотря на нужды многих жителей города, которыми Вы обременены, прошу Вас с вниманием отнестись к этому письму. Знаю, что Вы не отказываете в помощи тем, кто просит о ней. Я же надеюсь не на Вашу доброту, но на Вашу справедливость.
Именно жажда справедливости и желание хоть чем-то помочь  людям Альгерона побуждает меня нарушить тайны клана, и открыть Вам известное лишь магам Льда. Уверен, что клан осудит меня; возможно, я буду изгнан из его рядов или оклеветан, но главное для меня – чтобы правда восторжествовала.
Вам лучше, чем кому-либо еще, известны все беды, что обрушились на наш несчастный город в последние двадцать лет: Барьер, отрезавший нас от мира, мрак, становящийся все непрогляднее, нужда, в которую впали многие альгеронцы, нелюди и живые мертвецы на улицах, смерти и таинственные исчезновения, охватившие многих безумие и отчаянье, разбой, мятежи, черная магия…
К иным из этих несчастий приложили руку недостойные жители города, но всего этого не случалось до появления одной темной силы. Имя ее Вы, верно, слышали: Вестник Тьмы. Но даже вы, наш мудрый правитель, едва ли знаете, что Вестники есть род духов, призываемых магами Льда. Это один из секретов, известный лишь посвященным.
До сих пор подобные духи никогда не приносили большого зла. Это создание отлично от них огромной силой, с которой не могут совладать и лучшие из магов – сколько из них пытались разрушить Барьер? – и тем, что всецело принадлежит тьме.
Вероятно, весь Клан Льда понимает, что Вестник Тьмы – один из рода известных нам духов, только полный мощи и злобы. Это знание никому не может помочь, потому им и не делятся с другими. Так же молчал и я, но вместе с тем присматривался ко всем магам своего клана, пытаясь понять, кто из них мог призвать этого Вестника в наш мир.
Месяц назад мне удалось распутать эту нить, следя за Проклятым Домом. Если так случилось, что среди своих забот Вы не слышали о нем -  сообщаю, что этот особняк стоит на Южной площади и известен тем, что никто из вошедших в него не вернулся. Рядом с ним тоже часто пропадали люди. Я хорошо умею таиться в тени; благодаря этому мне удалось заметить входящих и выходящих нелюдей так, что они не заметили меня. И я увидел нечто худшее – большую темную птицу, вылетающую из Проклятого Дома. Обличье птиц принимают как раз Вестники. Надеюсь, Вы не обвините меня в трусости за то, что я бежал оттуда без оглядки.
Молю Вас не посылать к тому дому стражу – она лишь бессмысленно погибнет, как бы сильна и храбра ни была, но надежно оградить ближайший район. Если люди перестанут подходить близко к логову злого духа, они реже будут становиться его жертвами.
Наблюдать же за Проклятым Домом я решил не только из-за его дурной славы, но и потому, что прежде он принадлежал знаменитому алхимику Зойрэсу. Это могут подтвердить и другие маги клана, например, Сильдар, сын Альха; он, как и я, учился у Зойрэса. Почти двадцать лет назад он вынудил своих учеников уйти и оставил прежний дом. С того же времени алхимик, к которому прежде обращалось пол-Альгерона, стал жить почти затворником, словно опасаясь привлечь к себе внимание. Лишь теперь я понял: он опасался того, что кто-то раскроет его зловещую тайну.
Уверен, этот человек и сейчас творит темные дела – тихо и незаметно, как умеет только он. Прошу, не допустите, чтобы Зойрэс остался безнаказанным лишь оттого, что он умен и талантлив! Ведь именно его ум и талант позволили ему совершить то, чего не только не желали, но и не могли другие. Все мои надежды – на Ваше правосудие.
Хэйфэр, сын Гайтэна, из Клана Льда».

[Tirendyl›]

- Передайте Анарэсу лично в руки, - сказал он. – это касается судьбы всего города.
Стражник недоверчиво хмыкнул, но письмо взял. Дело было сделано.
О болтунах Хэйфэр больше не беспокоился. Очень скоро они говорили только о Зойрэсе, его преступлении и казни. Он не отказал себе в удовольствии полюбоваться старым алхимиком, когда стража вела его по улицам. Он следовал за ней до границы города, а дальше незаметно выскользнул из толпы. Леса Хэйфэр не терпел.
Сейчас он был чрезвычайно доволен собой и впервые за долгое время не страшился встретиться с Господином.
- Пожалуй, твое рвение стоит награды, - дух появился неожиданно, как не раз бывало. – Ты усердно стремишься исполнить даже приказания, отданные восемь лет назад.
Наконец-то его усилия оценены! Он жадно вслушивался – чем же одарит его господин? Власть над всяким сбродом не доставляла Хэйфэру прежней радости, да и возможность потребовать у разбойников любую роскошную вещицу уже наскучила.
- Я исполню твою давнюю мечту – сделаю тебя настоящим алхимиком, более того, сильнейшим среди них. Они приносят свою Жертву, чтобы им открылись тайны – тебе откроется большее. Они отдают взамен самые сильные наслаждения и страдания – ты по-прежнему сможешь наслаждаться всеми благами, заодно совершенно избавившись от волнений, боли и тяжелых воспоминаний.
- Звучит заманчиво, - спохватившись, Хэйфэр низко поклонился. _ Простите меня, Господин, я увлекся. Верно ли я понял, что взамен ничего стоящего отдавать не придется?
Дух рассмеялся.
- Верно. Но я хочу, чтобы ты напоследок исполнил еще одно задание. Получив этот дар, ты будешь делать только то, чего хочешь сам – такой станет твоя сила.
Хэйфэр улыбнулся, отогнав совершенно неразумный страх – не умрет ли он от скуки, если приказов больше не будет, если не нужно будет изворачиваться, угождая Господину и с волнением ждать его решений?
- Каким же будет мое последнее задание?
- Ты должен доставить мне книги и записи Зойрэса.
- Я все исполню, Господин.
По приговору все их сбросили с обрыва. Дорога к нему охранялась, но отвлечь охрану помогли некроманты. Единственная трудность заключалась в том, что к обрыву пришлось идти через лес. Хэйфэр старался отогнать непонятную боль, сжавшую сердце – у него не было никаких причин страдать и тосковать, кроме этого проклятого леса! Он вот-вот получит все, чего желал – знание, силу, славу, свободу от приказов Вестника – и преумножит то, чего уже достиг. Былые неприятности тоже явно не стоили тех страданий, что он испытывал. Последним настоящим несчастьем в его жизни была смерть родителей.
Ему представилось, как мать хлопочет на кухне, а отец со спокойным достоинством спускается вниз, и он вновь ощутил, как ему недостает заботы и поддержки родителей. Никто и ничто так и не заменили их…
Хватит, сказал себе Хэйфэр. Он давно запретил себе думать об этом. Бессмысленно мучиться из-за того, что не можешь изменить.
Он уже подошел к месту. Привязанный старик был чуть жив и не обращал на него ни малейшего внимания, так что Хэйфэр начал призывать его вещи со дна обрыва одну за другой – все, что мог вспомнить.
Тем временем вдали послышались шаги. Стража справилась с нежитью? Нет, шаги были слишком тихими.
- Кхийр, - выкрикнул Хэйфэр, и к его ногам выбросило потрепанного, но все же узнаваемого Сильдара. Сына торговца, которого Клан Льда счел достойным.
- Хэйфэр, - прохрипел он. - Я… понял…
Следующее заклятье сцепило его руки вместе. Теперь ни одно заклятье  Сильдар не смог бы исполнить верно – жесты были так же важны, как и слова.
– И что же такое ты понял – или желаете, чтобы я говорил «вы», уважаемый алхимик?
Сильдар словно не заметил насмешки.
- Когда меня спрашивали об учителе, я видел то письмо. Вы слишком много знаете о Вестнике Тьмы, особенно для того, кто не принят в клан.
Он вскрикнул, отлетев на самый край обрыва, но тут же поднялся и заговорил вновь. Хэйфэр был зол и удивлен. Неужто это недоразумение среди алхимиков его не боится?
- Я знаю, что Зойрэс виновен, но он не желал того, что случилось. Я понял это по его глазам. Желали – вы, не так ли?
- Верно, - рассмеялся Хэйфэр. - Ты догадлив, но не слишком умен, иначе не рассказывал бы об этом мне.
- Я оставил письмо одному из стражников. А вы все равно убили бы меня за то, что я видел лишнее, - он указал на ворох листов, поднятый со дна.
- Тоже верно. Что же ты забыл именно здесь? – сейчас за насмешливым тоном Хэйфэра крылась тревога. О его участии в призыве Вестника Сильдар догадался по письму, но он не мог знать, что Хэйфэр придет проведать его старого учителя. Значит, выследил, и за ним мог идти кто-то еще. При свете дня слуга Вестника чувствовал себя почти беззащитным – дух по-прежнему не выносил солнца.
- Я надеялся узнать всю правду от Зойрэса, но мои предположения уже подтвердились.
- Поздравляю. И что же ты собираешься делать теперь – проклинать меня? Или, может быть, попрощаться с учителем?
Вместо ответа Сильдар выбросил вперед руки с колбой, которую прятал под мантией. Земля там, куда выплеснулось зелье, покрылась коркой. Хэйфэр не мог оторвать от нее ног, но он видел, что у Сильдара больше ничего нет, а разбить корку могли мертвецы. Под обрывом хватало костей казненных.
Тут он понял, что не давало ему покоя с тех пор, как он вышел за границу города. Утро того дня, когда он написал письмо Анарэсу.
Заброшенная комната была кабинетом отца; выброшенная рухлядь – вещами, оставшимися от него. Хэйфэр долгое время не смел даже коснуться их, чтя его память. Потом он предпочел не подходить к комнате, чтобы не причинять себе ненужной боли, пока вовсе не забыл о ней, как и о могилах родителей на заднем дворе, и те мертвецы, которых он поднял…
Он застонал. Как такое могло случиться?! Он не первый и не последний, кто избегает вспоминать о дурном, но с другими память не играет столь злых шуток! Вестник Тьмы, вот в чем настоящая  причина. А теперь Вестник обещал в награду за книги Зойрэса избавить его от страданий - в кого же он тогда превратится?! С другой стороны, не выполнишь задание – замучает и убьет, и бежать от духа некуда…
Он почти не испугался, когда Сильдар сбросил его с обрыва. Время словно замедлилось, и падение не казалось ему одним мигом, но дало возможность о многом вспомнить. Хэйфэр не знал, что его ждет -  т а м: ничто? полный мрак? тоска по безвозвратно ушедшей жизни? прощение? кара?
Он надеялся лишь на одно – что Вестника Тьмы там нет.

[Tirendyl›]

ПОБЕДИТЕЛИ

Предрассветный час


- Просыпайся, солнце уже высоко!
- Сейчас, сейчас.
 Кайлин всегда повторяла эту старую присказку, когда Илин долго не вставала, хотя солнца над городом не было видно уже много лет. Лишь в лесу оно светило по-прежнему. Илин любила бывать там, но без мамы не решилась бы отойти так далеко от дома – даже ближайшие улицы были опасны. Многие из соседних домов были заброшены – хозяева уехали или умерли, или просто пропали. Девочка поежилась. Ей не хотелось думать о том, что случилось с этими людьми, но и просто забыть об этом она не могла. Больше всего она боялась, что однажды убьют и ее родителей.
Она поднялась и пошла завтракать. За поднятым пологом вместо проема оказалась глухая стена. Окна тоже исчезли. Она испуганно ощупала стены.
- Что же ты не идешь? – вот и отец начал беспокоиться.
Илин промолчала. Это, несомненно, была магия – но кто мог заколдовать их? Горг? Что если отец в опасности? Внезапно стены покрылись инеем, стало невероятно холодно…
Девочка проснулась в своей постели совершенно замерзшей. Она и впрямь спала слишком долго, а топить больше было некому. Ее родители пропали месяц назад. Илин все еще надеялась, что они вернутся – быть может, им пришлось скрываться у Анарэса, как раньше. А сейчас она жила одна в холодном пустом доме.
Надо было идти в лес – из еды осталась лишь горсть сухих ягод. Перед уходом Илин, как обычно, полистала папину книгу. Книга была волшебной, потому что светилась, но в ней не было ничего о заклятьях, талисманах и рецептах зелий. Зато в других нельзя было прочесть о почтении к старшим, достойной смерти и о том, что магией нельзя пользоваться для забавы или мести. Всякий раз, когда Илин открывала эту книгу, ей становилось спокойней, как будто папа где-то рядом.
Выйдя за ворота, она с облегчением вздохнула. Здесь настоящих опасностей нет, разве что звери. Немного постояла, прикрыв глаза рукой, пока они привыкнут к дневному свету, и направилась к высокому тополю. От него можно было выйти к речушке, а дальше – к любимой поляне Илин, на которой росло много съедобных трав. Неподалеку от поляны высыпали опята, и она возвращалась с полной корзиной.
- Подожди! Тебя не Илин зовут?
Девочка обернулась на голос. Незнакомый смуглый стражник приветливо улыбнулся:
- А я – Гайд. Ты совсем такая, как я представлял.  Кайлин о тебе часто рассказывала.
- Вы знакомы с мамой? – быстро спросила Илин. – А где она сейчас, знаете?
- Значит, тоже не знаешь? – помрачнел стражник. – И давай на ты, ладно?
Илин кивнула.
- Мама с папой пропали. Но, может, они у Анарэса прячутся…
- Если и прячутся, то в другом месте. Последнее время я частенько заходил в ратушу – из-за Зойрэса.
- Я все равно не верю, что он злодей, - решилась сказать девочка.
- Ты права, - медленно проговорил Гайд. – Зойрэс замешан в этом черном деле то ли по ошибке, то ли не по своей воле. Алхимик Сильдар оставил мне письмо, из него все ясно видно. Правда, пока немногим, хотя я вот уже месяц убеждаю весь Клан Металла! Представляешь, велели схватить Хэйфэра – он и есть настоящий злодей, да его попробуй найди! – а Зойрэсу приговор так и оставили! Говорят, суд решил, и все тут. Да еще твердят про Проклятый Дом!
- И Анарэс так говорит?
- Анарэс болен, вот в чем штука. Он-то все решит по справедливости, как только поправится. Только если бы меня сразу послушали, Зойрэса еще бы можно спасти, а так остается только доброе имя возвращать… Что я все о себе да о Зойрэсе! – спохватился Гайд. – Ты-то как живешь? У Кайлин друзей много, о тебе было кому позаботиться, и все же…
- Я живу одна, – Илин опустила глаза. Ей вовсе не хотелось, чтобы Гайд винил в этом маминых друзей. Просто так получилось.
- Одна? – он нахмурился, оглядев ее короткое детское платье. – Хочешь сказать, тебе никто не помог, хотя ты даже не маг?! Ты ведь не проходила Испытания, так?
- Мне страшно, - призналась она. – Я боюсь, что одна просто не дойду до ратуши. И про Испытание я тоже думала – вдруг попаду в Клан Льда или Металла, что я там смогу сделать?
- Не попадешь, - Гайд понизил голос. – Про Испытание говорить не положено, вроде как тайна, но ты же никому не скажешь, верно? И хитрить не будешь, по глазам видно. Это как лабиринт с развилками, где нужно выбрать не куда пойти, а как поступить. Найти нужное заклятье в книжке или попросить помощи? Разобрать завал или обойти его? Один раз даже придется написать приговор настоящему преступнику, после откроется одна из дверей.
- Если я напишу, чтобы его отпустили, так и сделают?
- Этого я тебе не скажу, - усмехнулся Гайд. - Главное что? Куда попадешь, по правде не Анарэс решает, а твой выбор, потому Испытания и сейчас не отменяют. Трусишка не отправится в Клан Огня, а лентяй – в Клан Камня. А что на север идти страшно, так оставаться беззащитной еще страшней. Пойдем сейчас! Не скажу, что со мной тебе бояться нечего, но бить нелюдей и нежить мне не впервой.
Илин что-то беспокоило в словах Гайда, но она поверила ему. Ему нельзя было не поверить. Он мог защитить ее даже лучше, чем отец.
Оставляя лес, девочка провела рукой по траве, словно прощаясь с ним. Она никогда не знала, увидит ли вновь зелень и солнце – для этого нужно было прожить еще несколько дней.
Факелы за воротами задымили и погасли. Стражники зажгли их вновь, ругаясь, что и четверти часа нельзя простоять спокойно.
- Небось, почти нигде уже огней не жгут, а тут – приказ, чтоб его! Дрянное наше дело! – сплюнул старший из стражников и прибавил крепкое слово.
- И верно дрянное, раз вы так к нему относитесь, - отозвался Гайд. – Вы что, хотите, чтобы везде был полный мрак?
- Да нет, просто надоело до смерти, - под взглядом Гайда стражник остыл и смутился.
- Магам Огня – и огонь надоел? Хороши!
Они не нашлись, что ответить – во всяком случае, пока Илин со своим защитником еще могли их услышать.

[Tirendyl›]

Девочка все силилась вспомнить, о чем она хотела спросить Гайда. Ей бы радоваться, что никто не нападает, а она тревожится из-за какого-то пустяка, который почему-то казался вовсе не пустяком.
- Проклятый Дом! - Илин так обрадовалась, поняв причину своих волнений, что ее голос звонко разнесся по всей улице.
- Старый дом Зойрэса не здесь, он на юго-востоке, - поспешил успокоить ее удивленный Гайд.
- Я просто хотела о нем спросить. Ты сказал, судьи о нем говорили. Когда оглашали приговор Зойрэсу, люди тоже шептались о Проклятом Доме.
 - Там теперь нелюди – и вроде как сам Вестник Тьмы. Сильдар и об этом написал.
- Сам Вестник Тьмы, - повторила она чуть слышно, прикрыв глаза, - и то, что для него опасно…
- А это откуда? Тоже слухи ходили?
- Нет, - растерялась Илин. – Я не знаю. Я просто…
- Твоя мама из Клана Света, там предсказатели не так уж редки. Может, и тебе этот дар достался?
- Мне? – переспросила Илин. Она привыкла считать себя обычной девочкой, не прошедшей Испытание, к тому же слабой и робкой – разве у нее может быть какой-то особый талант? Порой случалось, что она знала то, чего как будто не могла знать. Но это не было ее заслугой. Просто на мгновенье ночь отступала, как в лесу, и в это мгновенье она успевала что-то увидеть. Так получалось.
- Конечно! – тем временем Гайд хлопнул по стене. - Что-то опасное для Вестника! Раз Зойрэс не злодей, он мог бороться или хотя бы попробовать… Я иду в Проклятый Дом.
Илин закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть.
- Не сейчас,  - постарался успокоить ее Гайд. – Отведу тебя к Анарэсу, дождусь конца Испытания, провожу домой, а там…
Он действительно пойдет в дом Зойрэса, поняла она. Прямо в лапы к Вестнику Тьмы. И не вернется, как не вернулись папа с мамой. Все из-за нее, из-за того, что она сказала.
- Лучше мы сразу туда пойдем.
- Мы? – он ласково пригладил ее волосы, растрепавшиеся от ветра. – Я тебе могу помочь, а ты мне – нет. Ты же знаешь, после Испытания еще учиться надо, чтобы стать настоящим магом.
- Я могу… - она на секунду задумалась, - могу позвать на помощь. И смотреть и слушать, я всегда замечаю что-то странное. А еще ты сказал, у меня есть дар предвиденья, может, тоже пригодится?
Он покачал головой. Брать с собой дочку Кайлин было бы безумием.
А еще, подумала Илин, рядом с ней он будет осторожней. Потому что будет беречь ее жизнь так, как не берег бы свою. Может, просто подойдет к дверям дома, увидит, что внутри – смерть, и повернет назад. Она не отпустит его так, как отпускала отца.
- Ты пойдешь только со мной, - тихо проговорила Илин, вцепившись в его руку. Гайд посмотрел в ее глаза. Он по-прежнему боялся за девочку – но что если она сама побежит следом или сделает еще какую глупость? Отказаться от замысла он тоже не мог. Тогда уж можно сразу сдаваться Вестнику и покорно ждать смерти.
Позвать с собой кого-то еще для защиты? Он вспомнил стражников, не желавших зажигать огонь, судей, которых не мог убедить, некроманта, следы которого вели на Ремесленную улицу, где черных магов отродясь не бывало, и решился.
- Будь по-твоему.
Всю дорогу до Звонкой улицы, что вела на Южную площадь, Илин сжимала его руку. Она знала, что Гайд ее не оставит, но иначе ей самой было бы слишком жутко. Они только сегодня познакомились, но Илин верила – пока она с Гайдом, с ней ничего не случится, хотя он ничего такого не говорил. Гайд был самым надежным, самым храбрым, самым сильным, самым справедливым – кроме, разве что, папы. И все-таки – дом Вестника Тьмы, ведь теперь он там живет! – а недавно она и из своего дома боялась выйти одна.
Наверное, некогда улицу не зря назвали Звонкой, но сейчас на ней царила глухая тишина. Лучик света выхватывал из темноты провалы дверей и окон, полуразрушенные стены, земля у которых была сплошь изрыта, какие-то истлевшие тряпки. Даже когда он падал на булыжную мостовую, казалось, что и с ней что-то не так.
- Совсем никого, - шепнула девочка на ухо Гайду. Идущий от ее пальцев луч дрогнул и погас.
- Где людей вовсе нет, так и нелюдям делать нечего, - чуть слышно отозвался тот и указал вправо, едва свет вспыхнул вновь. – Вот он.
Перед ними высился особняк – удивительно крепкий. Гайд искоса взглянул на свою спутницу. Илин сделала глубокий вдох, точно собираясь нырнуть, и они двинулись вперед.
Двери распахнулись сами. Навстречу незваным гостям вылетело несколько человек, как поначалу показалось Илин.
- Джочи! – выкрикнул Гайд, выбросив руку вперед. Одновременно он заслонил собой девочку. Пламя охватило сразу двоих, задевших друг друга полами мантий. Остальные бросились врассыпную, но видимое бегство не могло обмануть стражника. Нелюди всегда возвращались, окружая жертву. Не дожидаясь этого, он захлопнул за собой двери. Вокруг сгустился мрак, и Илин выкрикнула:
- Олло!
Сверху и снизу сбегались слуги Вестника. Гайд поджигал их одного за другим. Илин показалось, что справиться с этими существами не так сложно. На самом деле не один маг Огня погиб в противоборстве с ними: чуть промахнешься – устроишь пожар, в котором первым сгоришь ты сам, чуть зазеваешься, прицеливаясь – нелюди доберутся до тебя раньше, чем ты до них. Но Гайду опыта и сноровки было не занимать. То и дело удавалось сжечь сразу двоих противников, оказавшихся слишком близко друг к другу. Волшебное пламя не перекидывалось на мебель, двери и портьеры – оно угасало, как только очередной враг падал на пол. По стенам и потолку Проклятого Дома плясали рыжие отблески – то здесь, то там, озаряя Гайду дорогу. Он то и дело оглядывался – здесь ли Илин, все ли с ней в порядке. Пару раз из-за этого в руках нелюдей оставались клочки его мантии, но и только – впервые маг радовался, что она стала совсем ветхой. Последнее время новая одежда изнашивалась поразительно быстро – ткани были не те, что прежде.
Когда взамен упавшего врага не появился новый, Гайд прислушался и перевел дух. Кажись, все. Не так уж сильна охрана этого Вестника, меньше трех десятков. Главное, чтобы он сам не вышел поприветствовать гостей.
- Ты знаешь, куда нам? – в конце концов, именно Илин сказала, что в доме скрыто что-то опасное для темного духа. Она лишь покачала головой. Значит, предстояло обойти весь дом, осветить все его уголки.

[Tirendyl›]

В одной из комнат взгляд Гайда упал на зеркало. В его глубине что-то слабо мерцало. Присмотревшись, он понял, что – отражение его глаз. Гайд не ожидал, что они горят в темноте подобно свечам. Он давно не задумывался над тем, как выглядит со стороны. Вот, значит, как: высокий, сильный, нестарый еще мужчина. Какой там нестарый – молодой! Ни морщин, ни седины в волосах, просто кожа обветренная да пара шрамов на смуглой щеке. А глаза сияют, и улыбка очень даже приятная – он улыбнулся отражению. Настоящий мужчина. И настоящий воин, в отличие от некоторых. Кто еще решился бы бросить вызов самому Вестнику Тьмы? Анарэс? Быть может. Он достойный человек, но у него все в прошлом. Будущее – за ним, за Гайдом. Пожалуй, он мог бы заменить старого больного правителя.  Кто справится с этим лучше него? Эти судьи, которые не видят дальше своего носа? Да и не хотят видеть! Другое дело – он. Вон, и мантия пурпуром отливает. Это, конечно, только видимость, но такая видимость ближе к правде, чем эта рваная тряпка на плечах. Героям вовсе не подобает носить такую одежду – а он, несомненно, герой! Он не побоялся Проклятого Дома, проделал опасный путь до него, одолел нелюдей – а Вестник Тьмы сам от него бежал, не желая быть сожженным. Кто еще совершил бы такое, в прошлом, настоящем или будущем? Никто! Как только он выйдет из этого проклятого места, пойдет в ратушу за наградой, и пусть только попробуют сказать, что он не заслужил! Да он памятник при жизни заслужил! Гайд расправил плечи, гордо поднял голову – да, вот такой будет памятник, только в десять раз больше…
Илин встревожилась, когда Гайд остановился перед зеркалом. В этом куске стекла ей чудилось что-то неправильное, она сама не понимала что. И ей казалось, сейчас не время смотреться в зеркало, хотя, конечно, Гайду было видней. Девочка подумала, может, это помогает ему прийти в себя после нелюдей? У нее самой все еще дрожали руки, а ведь она не сражалась, только стояла за его спиной и светила по сторонам. Он пригладил волосы, улыбнулся – удивленно и бесхитростно. Илин чуть улыбнулась в ответ – наверное, в самом деле так легче? – и коснулась его руки, но Гайд не заметил этого. Он так и стоял, улыбаясь самому себе, и его улыбка становилась все более самодовольной, взгляд – все более недобрым.
- Гайд, - робко позвала Илин, но он лишь высокомерно вскинул голову, любуясь собой. Ничто другое его уже не волновало.
И все-таки он оставался Гайдом – самым смелым, самым сильным, самым лучшим, и его нужно было как-то оторвать от этого зеркала.
Илин вспомнила другое зеркало, карманное, которое она показывала Горгу как раз перед тем, как пропали родители. Она не знала, как это вышло, но на несколько секунд Горг отразился в нем таким, как его вдруг увидела Илин – словно изъеденным ржавчиной или молью. То зеркало отразило правду, а что показывает это, ставшее ловушкой для ее друга?!
- Гайд! – он не услышал крика. Илин, глубоко вздохнув, с размаху ударила его по щеке, потом еще и еще, пока он не обернулся, грубо сжав руку девочки.
- Что ты себе позволяешь! Илин?! – его пальцы медленно разжались, глаза прояснились. – Прости. Я… совсем забыл о тебе…
- Это все Вестник Тьмы, у него не только нелюди, - тихо пробормотала Илин, растирая побелевшие пальцы. – Здесь повсюду мрак, и внутри, и снаружи. У тебя нет факела? Не так жутко будет, а то мой луч все время гаснет.
- Факел тоже без конца придется зажигать. Хорошо, если пять минут погорит.
- Все равно.
Гайд с усилием выдернул из стены один из тех, что некогда освещали комнату, и поджег.
- Так лучше, - шепнула Илин.
- Ты права. Так гораздо лучше, - послышалось сзади. Они обернулись.
- Досточтимый Анарэс! – Гайд склонился перед облаченным в пурпур и золото старцем. – Рад, что вы в добром здравии!
- Я же рад любому, кто думает о благе Альгерона, - степенно отозвался тот. – Знаю, зачем вы здесь. Я внимательно изучил письмо и увидел тайные знаки, что привели сюда и вас. Именно в этом доме кроется ключ к спасению всего города. Следуйте за мной.
Гайд не вполне понял слова правителя, но кивнул, доверяя его мудрости. К его изумлению, девочка дернула его за руку:
- Бежим!
- Илин, я не понимаю….
Анарэс торжествующе расхохотался.
- Куда же вы намерены бежать? Вы в моей власти!
Конечно, понял Гайд, откуда бы здесь взяться правителю, который недавно не мог подняться с постели! Иные из нелюдей здорово напоминали его знакомых, но нелюди не вели разумных бесед! Неужели это и есть Вестник Тьмы? Не так уж и страшен. Быть может, вся его сила – лишь в умении хитрить и наводить мороки?
- Джочи! – выкрикнул он, отбегая назад. Пламя угасло, не коснувшись мантии «Анарэса». Гайда подняло в воздух и с силой швырнуло о пол так, что под ним проломились доски.
Илин вскрикнула, забыв о страхе перед Вестником. Только бы он остался жив, думала она. Она готова была отдать за его жизнь что угодно – ну, или почти что угодно, но у нее ничего и не было, разве что собственная жизнь да магическая сила, как у всех альгеронцев.
- Если Гайд останется жив, я не буду учиться, чтобы стать настоящим магом, - тихо сказала она неведомо кому. – Обещаю.
Словно в ответ на ее слова, снизу вспыхнул огонек. По лицу и мантии Гайда стекала кровь, при падении он сломал левую руку, но все обошлось лучше, чем могло бы, и сейчас он осматривал подвал, куда его забросило. Обратившись черной птицей, Вестник опустился туда, чтобы прикончить глупца, посмевшего бросить вызов бессмертному духу.
Илин решилась заглянуть в пролом и поняла, что видела именно это место, когда говорила о чем-то опасном для Вестника.
- Правый угол! Это в правом углу!
Гайду не нужно было повторять дважды. Он уже метнулся в сторону, осветив ржавый сундук без замка. Дух полетел наперерез, неслышно и стремительно, но стражник успел откинуть крышку. Дух на мгновенье застыл в воздухе над огненным мечом и полетел обратно.
Собрав все силы, Гайд прыгнул вперед, взмахивая мечом. Большая птица внезапно сжалась в угольную точку – и исчезла. Тяжело дыша, Гайд положил слабо светящийся меч на пол, обтер голову.
- Илин! Ты жива?
- Да!  - она зажгла лучик.
- Вестника не видишь? Кажется, он сбежал. - Гайд забрался на стол, пододвинув его под пролом, и с помощью Илин кое-как выбрался наверх. – Как думаешь?
- Думаю, он не вернется, - наморщила лоб Илин, - пока его еще кто-нибудь не позовет.
- Значит, все? Даже не верится, - покачал головой Гайд.
Отдохнув в заброшенном, но уже безопасном доме и наскоро подвязав руку, он тронул девочку за плечо.
- Погостили мы тут, пора и честь знать.
На улице было так же тихо, словно ничего не случилось. Из-за стены соседнего дома показались две фигуры. Люди давно здесь не жили, и Гайд привычно прицелился, на всякий случай крикнув:
- Кто вы?
Но Илин уже радостно бежала вперед. Всмотревшись, он узнал Кайлин и ее мужа. Девочка плакала, прижавшись к родителям. Все-таки Илин была права – они где-то прятались, с облегчением подумал Гайд.
Вдали понемногу прояснялись очертания разрушенных домов по сторонам улицы. Над Альгероном занимался рассвет.

[Tirendyl›]

Как вы понимаете, это конец истории. Наконец-то я все напечатала, несмотря на работу, отвлечения и вирусы на компьютере.