Здесь больше нет рекламы. Но могла бы быть, могла.

Автор Тема: Сказание о Непожелавших  (Прочитано 109478 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #140 : 15/02/2022, 06:48:47 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 6

Особенности вынужденной рыбалки, или на что способен проголодавшийся хоббит

Уже к утру следующего дня маловодная бойкая речушка слилась с руслом настоящей полноводной реки. В стремлении поскорее приблизиться к цели, эльфы всю ночь не выпускали вёсел из рук. Пако никак не мог понять, каким же образом они хоть что-то различают в темноте, однако, как это ни было удивительно, эльфы прекрасно справлялись с быстрым течением и безошибочно огибали выступавшие над водой камни. В этот раз хоббиту пришлось дремать прямо в лодке. Нельзя сказать, что это был хороший сон, ведь лодку постоянно швыряло из стороны в сторону, однако же, это было лучше, чем за всю ночь и вовсе не сомкнуть глаз. В русле более крупной реки течение успокоилось, и Пако заснул настоящим крепким сном. Проснулся он, когда солнце было уже высоко над головой. Хоббит сладко потянулся и стал удивлённо осматриваться по сторонам. 
– Это Кельдин – Безмолвно Бегущая, – пояснил Эвингил, заметив удивление Пако.
После беспокойных бурунов стремительной горной речушки большая река показалась Пако медлительной и даже несколько ленивой. Скорость течения в ней на первый взгляд мнилась минимум втрое меньшей, однако на самом деле это было не совсем так. Дело в том, что Кельдин была раз в пять шире, нежели предыдущая река, а потому создавалось обманчивое впечатление того, что деревья, выстроившиеся вдоль берегов, проплывали мимо не так быстро, как это было раньше. Почти на всём протяжении реки лес вплотную подступал с обеих сторон, и деревья лишь изредка нехотя отодвигались от берегов, уступая место привольным солнечным лужайкам, покрытым сочной зелёной травой и луговыми цветами. Иногда из прибрежных зарослей показывался лось или кабан и потом ещё долго провожал путешественников удивлённым, недоверчивым взглядом.
Три дня путешественники спускались вниз по течению Безмолвно Бегущей, лишь на ночлег останавливаясь на её благоухающих цветами и пышной зеленью берегах. До сих пор Пако смутно представлял себе, куда направляются его новые друзья, но так как для него всё вокруг казалось ужасно интересным, то этот вопрос не очень-то сильно его занимал. В разгар третьего дня путешествия по реке, из лесной чащи прилетел Глинвинг и уселся на носу лодки, в которой плыли Мельхеор с Гилгаэром. Подманив птицу к себе, маг привязал к её лапе небольшой кожаный мешочек, в который перед этим вложил какую-то записку. Потом он несколько мгновений что-то нашёптывал филину, после чего Глинвинг взмыл в воздух в западном направлении и затерялся в лесу между деревьями.
Погода стояла ясная. Она не менялась здесь с того самого дня, когда Пако впервые очутился в этой удивительной стране. Солнечные лучи пригревали по-летнему, и хоббит не мог нарадоваться теплу погожего дня.
Лишь под вечер эльфы снова направили лодки к берегу, заприметив в стороне небольшую спокойную заводь. Вытащив челны на песок, путники начали устраиваться на очередной ночлег. Первым делом развели костёр и стали рыться в дорожных сумках в поисках съестных припасов. Представив себе всё, что может обнаружиться в запасах провианта, Пако приуныл. Он не привык изо дня в день набивать свой желудок солониной да маринованными грибами, от одного вида которых ему уже становилось дурно. Дома его всегда баловала матушка Велисвета, и на протяжении недели блюда, которые он вдохновенно поглощал, ни разу не повторялись. Здесь же разнообразия явно не хватало, и Пако приходилось довольствоваться тем, что ели его новые друзья. Что было делать маленькому хоббиту, если матушка была далеко, а, кроме него самого, все остальные в этой компании едой были вполне довольны? Однако наш Пако нашёл таки выход. Этим вечером его голову посетила замечательная идея...
Одним из самых любимых занятий Пако была рыбалка. С удочкой в руках, в неизменной компании своего друга Нобби, он проводил почти всё своё свободное время, когда таковое ему выпадало. Однако это было дома, где всегда наготове были все приспособления для рыбной ловли, но как поймать рыбу здесь, где под рукой нет ни подходящего удилища, ни снастей? Когда хоббит вспомнил о своём любимом увлечении, он ещё даже не представлял себе, каким именно образом можно устроить рыбалку в создавшемся положении, однако он страсть как любил посидеть на берегу речки с удочкой в руках, а настоящего рыбака не так-то просто отговорить от подобной навязчивой идеи. Именно поэтому, с самого первого мгновения, как только эта мысль запала в голову Пако, он начал упорно и целенаправленно раздумывать, из чего бы ему можно было сделать крючок. Обычно, в случаях, когда его леска обрывалась, а сильная рыбина уносила обрывок снасти, он вытаскивал из матушкиной шкатулки одну из её шпилек для волос, из которой получался вполне сносный крючок. Конечно, ловить рыбу подобным приспособлением было очень непросто, но эта трудность ещё никогда в жизни не могла удержать Пако от очередного похода к протекавшей неподалёку речке. Вот и этим вечером, включив свою безотказную рыбацкую смекалку, он начал действовать, что не укрылось от внимания Мельхеора.
– Что это ты, Пакмелоний, засуетился? – поинтересовался чародей, деловито попыхивая своей неизменной трубкой. – Никак тебя снова осенило одной из твоих замечательных идей?
– Ну, я… это, – отозвался хоббит, – хочу порыбачить, господин Мельхеор.
– Оно, конечно, дело хорошее, – заметил маг, – жаль только снастей у нас нет. Никаких, – добавил он после паузы, задумчиво поглаживая бороду.
Слова Мельхеора были сущей правдой, да только Пако пропустил их мимо ушей. Уж он-то знал, на что способен, когда захочет полакомиться свежесваренной ухой, и от дерзких планов быстро перешёл к их осуществлению. Сперва он прошёл вверх по течению реки и выломал подходящую для удилища ветку. Убедившись, что лещиновая ветвь достаточно гибка и прочна, он вернулся в лагерь, где эльфы с магами готовились приступить к вечерней трапезе. Заметив Пако с его сомнительным удилищем, Мельхеор воскликнул:
– Друзья, да наш Пакмелоний сегодня всерьёз решил побаловать нас ухой!
Пако не обратил на сарказм чародея ровным счётом никакого внимания, а лишь с ещё большим рвением принялся соображать, где бы ему отыскать что-нибудь подходящее, что могло бы заменить ему крючок. Единственная булавка в компании путешественников красовалась на шляпе Аргала. Это была красивая декоративная булавка, украшенная чудесным миниатюрным изумрудом.
– Такую булавку он уж точно мне не одолжит, – резонно решил Пако. – Но я же стараюсь не для себя, и к тому же всё равно верну её назад. Он даже и заметить не успеет.
Вообще-то, наш Пако был мастером успокаивать свою совесть, а ещё большим мастером незаметно брать то, что ему не принадлежит, но в данный момент очень нужно. Именно поэтому уже вскоре он прилаживал «одолженную» булавку к тонкой и крепкой бечёвке, которая на деле оказалась запасной тетивой из дорожной сумки Эвингила. Разумеется, о том, что он одолжил и тетиву, он тоже забыл сообщить её хозяину.
Обнаружив, что Пако уже почти смастерил инструмент для лова рыбы, Мельхеор стал наблюдать за ним с удвоенным интересом.
– Что это у тебя, Пакмелоний? – опять шутливо поинтересовался он. – Неужто решил снять всю паутину с прибрежных кустов?
Шутка Мельхеора лишь раззадорила хоббита, и он с ещё большим усердием продолжил осуществлять свой отчаянный план. Когда он приладил к тетиве поплавок, наспех сделанный из пера, оброненного лесной птицей, все вокруг притихли и стали наблюдать, что же из всего этого, в конце концов, выйдет. Заметив, что друзья не спускают с него глаз, Пако гордо вошёл по колено в небольшую тихую затоку и, нанизав на крючок жирного червя, выкопанного под корнями одного из прибрежных кустов, забросил в воду свою наспех сделанную удочку.
Уже вечерело, однако было ещё довольно светло, чтобы рассмотреть пританцовывавший на водной ряби поплавок. Пако был полон оптимизма и решительности доказать всем, что он не просто шаловливый маленький хоббит, а рыбак, равного которому трудно сыскать не только на Отпорном Перевале, но даже далеко за его пределами.
Время шло. Мельхеор успел выкурить уже третью трубку, а поплавок Пако даже ни разу не шелохнулся. Он ещё какое-то время продолжал спокойно покачиваться на воде, и в эти мгновения в голову хоббита закрались первые сомнения в успехе своего рискованного предприятия.
– Пакмелоний, а не забыл ли ты про крючок? – донёсся из-за спины Пако шутливый голос Мельхеора.
Пако насупился и решил, во что бы то ни стало, не обращать внимания ни на какие колкости мага. Он все стоял и стоял, но с поплавком решительно ничегошеньки не происходило. И когда он совсем поник духом и уже собирался выходить из воды, поплавок неожиданно дёрнулся, и в Пако с новой силой разгорелся угасший было оптимизм.
– И всё же мне интересно, из чего он сделал крючок? – не переставал рассуждать Мельхеор вслух. – Что-то подсказывает мне, что на это пошла твоя замечательная булавка, – повернулся он к Аргалу, тоже заинтригованному дерзкой попыткой хоббита. – Да, кстати, мой друг, не от твоей ли походной фляги вон та пробка на его поплавке?
Мельхеор вынул изо рта трубку и многозначительно уставился на Аргала.
– Это никак не может быть пробкой от моей фляги, так как я ни на мгновение не снимал её со своего пояса, – уверенно возразил маг.
– На твоём месте я в этом не был бы так уверен, – заметил Мельхеор. – Ты, мой старый друг, ещё плохо знаешь Пакмелония. Да, кстати, твоя фляга изрядно промокла, а это могло случиться лишь по одной причине, и эта причина состоит в том, что в ней уже давно не хватает пробки. И вот эта самая пробка в данный момент прилажена к поплавку нашего находчивого Пакмелония.
Аргал беспокойно потянулся к фляге и поспешно снял колпачок с её горлышка. К своему невероятному удивлению он увидел, что его фляга наспех закупорена неказистой деревяшкой. Так как подогнана эта деревяшка была не очень-то плотно, то здравур расплескался, изрядно намочив холстину, из которой был изготовлен чехол. От удивления Аргал открыл рот и ещё долго не мог ничего вымолвить. Он лишь озадаченно поглядывал то на свою флягу, то на пританцовывающий на воде поплавок.
– Вижу, что я оказался прав, мой дорогой друг, – заметил Мельхеор, улыбаясь. – Ну ты сильно не серчай, быть может, он всё-таки поймает свою рыбу?
И действительно, не успел Мельхеор договорить, как поплавок Пако резко ушёл под воду. Обрадованный хоббит не растерялся ни на мгновение, ведь настоящий рыболов всегда рассчитывает на успех. Он тут же сделал подсечку, однако, судя по тому, как изогнулось его удилище, то, что поймалось на крючок, было никак не меньше самого Пако. В следующее мгновение хоббит оказался по шею в воде и что-то огромное уже начало оттаскивать его от берега. Лишь в последний миг Эвингил успел соскочить в воду и ухватить хоббита за ноги. Однако то, что тянуло снасть под воду, явно уходило на глубину, а поэтому голова Пако вмиг оказалась под водой. Несмотря на это, упрямый хоббит и не думал отпускать своей удочки. В следующее мгновение в воде оказались уже Гилгаэр, Феахил и даже Мельхеор. Они быстро перехватили удилище из рук неудачливого рыбака (или в нашем случае его лучше было бы назвать удачливым?) и начали тащить то, что неистово упиралось на другом конце рыболовной снасти, к берегу. Как бы ни была сильна поймавшаяся рыба, однако вчетвером друзья всё же вытащили Пако из-под воды. Оказавшись на поверхности, хоббит начал жадно хватать ртом воздух, пытаясь отдышаться после довольно длительного пребывания под водой. Совсем обессиленный, он с трудом выполз на сушу и, широко раскинув руки, во весь рост растянулся на траве.
Тем временем Мельхеор с эльфами, к которым теперь подключился и Аргал, уже выбирались на берег, а над водой показалась усатая голова большого сома. Тетива Эвингила была натянута словно струна, и друзья с невероятными усилиями понемногу подтаскивали огромную рыбину к берегу. К счастью, тетива оказалась на редкость прочной и до сих пор оставалась невредимой. Лишь когда сом оказался на мелководье, его сопротивление заметно ослабло, и друзья уже без особого труда вытащили его на берег. Однако всего этого наш Пако уже не видел, потому как ему было не до того. Он порядком замёрз и теперь желал поскорее отогреться у костра. Принимая во внимание несчастный вид хоббита, Аргал забыл о всех его проделках и заботливо накрыл своим дорожным пледом. Пригревшись у костерка, Пако вскоре заснул. Его разбудил лишь запах великолепной ухи, которую друзья варили из недавно пойманного сома.
Уже совсем стемнело, и все тихо сидели вокруг костра, вожделённо поглядывая на котелок, в котором бурлило ароматное варево.
– Ага, наш Пакмелоний, как я и ожидал, ожил в самый подходящий для него момент, – заметил Мельхеор.
Пако на коленках подполз к котелку и потянул носом чудесный запах свежей ухи, который вернул бы его на землю даже с того света. Убедившись, что этим вечером его ожидает великолепная трапеза, он вспомнил про шпильку, пробку и тетиву, которые на время одолжил у своих спутников. Он беспокойно завертел головой и тут же заметил, что шпилька уже прикреплена к шляпе Аргала, словно никуда до этого момента и не исчезала. Вслед за этим взгляд хоббита скользнул в сторону фляги чародея.
– А вот с пробкой, мой дорогой хоббит, дела обстоят хуже, – сказал Мельхеор, разгадав о чём думает Пако. – В следующий раз лучше бы ты не брал без спросу то, что тебе не принадлежит, а иначе мой давний друг Аргал тебя самого превратит в пробку от своей фляги.
Конечно же, Мельхеор вновь подшутил над маленьким хоббитом, однако Пако шутки не понял, и его сердце сразу опустилось куда-то ближе к пяткам.
– Но я поймал для вас рыбу! – почти закричал он от испуга, пытаясь этим хоть как-то оправдать свой неблаговидный поступок.
– Я бы сказал, что, скорее, это рыба поймала тебя, – не меняя шутливого тона, поправил хоббита Мельхеор. – И если бы не Эвингил, то сейчас великолепный ужин имел бы сом, который уже почти затащил тебя под воду.
С обиженным видом Пако отполз от котелка обратно на своё место, и разговор как-то сам собой прервался. Аргал молча помешивал своей деревянной ложкой бурлящую на огне похлёбку и время от времени подсыпал в неё специй по своему вкусу. Эльфы чинили стрелы да проверяли крепость тетивы своих луков, а Мельхеор по обыкновению задумчиво попыхивал трубкой, выпуская в воздух аккуратные, как на подбор, колечки сизого дымка. Когда стало очевидно, что похлёбка уже готова, Аргал поднялся с колен и громко объявил:
– Ну что ж, друзья, доставайте свои ложки да не зевайте, потому как говорят, что если уха вкусна, то её никогда не бывает много.
Он слегка размял спину и ноги и снова присел к котелку, что Пако сразу расценил как сигнал к началу вечерней трапезы. Само собой разумеется, что свою ложку проголодавшийся хоббит опустил в аппетитное варево первым.
– Ну-ка, поживее, друзья, – раздался голос Мельхеора. – Хотя наш Пакмелоний и не смог поймать эту рыбу самостоятельно, но зато без посторонней помощи вполне способен её съесть.
Ещё мгновение, и все слова снова стихли. Было слышно лишь торопливое постукивание деревянных ложек да непрестанное прихлёбывание аппетитной горячей похлёбки. Как и опасался Аргал, уха закончилась значительно быстрей, чем это хотелось бы Пако, да, впрочем, и всем остальным тоже, а так как подниматься предстояло ранним утром, сразу стали укладываться спать. 
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #141 : 16/02/2022, 07:28:09 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 7

Тэльтинвэ

(1 часть)

Ночь прошла без происшествий, но не успело ещё небо подёрнуться заревом рассвета, а Мельхеор уже осторожно тряс Пако за плечо.
– Поднимайся, Пакмелоний, – недовольно бормотал маг на ухо хоббиту. – Ты, как всегда, последний.
– Что значит последний? – потягиваясь и широко зевая, переспросил Пако.
– А то и значит, – недовольно буркнул Мельхеор, – что наши друзья уже давно спустили лодки на воду и теперь дело лишь за тобой.
Пако с трудом поднялся на ноги и, всё ещё дремая на ходу, то и дело спотыкаясь о корни деревьев, послушно поплёлся за магом.
Лес ещё спал, укутанный покрывалом густого молочного тумана, и лишь журчание бесчисленных ручейков, то здесь, то там вливающихся в русло Безмолвно Бегущей, подсказывало хоббиту, что он уже не спит. Как и сказал Мельхеор, Пако оказался последним, ведь все остальные уже давно ждали его в своих лодках. 
Челны скользнули по водной глади и, лениво покачиваясь на плаву, бесшумно отчалили от берега. Вскоре отовсюду из леса послышались крики пробуждающихся птиц, и стало очень сыро. И без того густой туман над рекой уплотнился до такой степени, что на всём вокруг быстро проступили мелкие капельки росы. Пако с головой завернулся в тёплый шерстяной плед, из-под которого теперь торчал лишь его нос, да недовольно выглядывал один полуоткрытый глаз.
Мало-помалу небо над головами путешественников подёрнулось розоватым отсветом, а крики пробудившихся птиц теперь уже не смолкали. Несмотря на то, что вокруг стало значительно светлее, однако, куда ни глянь, увидеть всё равно ничего было нельзя. Пако протянул руку вперёд и с удивлением заметил, что в заполонившем всё вокруг тумане он с трудом различает даже кончики своих пальцев. Такой плотный туман хоббит видел впервые в жизни. Чтобы совсем не потерять друг друга, эльфы постоянно перекликались между собой, искусно подражая птичьим голосам, однако Пако никак не мог понять, каким же образом они отличают друг друга от самих птиц?
– Как мы можем плыть дальше, если впереди совсем ничего не видать? – поинтересовался Пако у Эвингила, вместе с которым плыл в одной лодке.
– Река сама вынесет нас в воды Священного Озера, – негромко отозвался эльф. – Порогов больше уже не будет. Все они давно остались позади.
Вскоре Пако заметил, что лодку стало качать заметно сильнее, и в беспокойстве крепко вцепился руками в её борта.
– Вы же сказали, что здесь нет порогов, – испугался Пако, – откуда же тогда такие большие волны?
– Река уже кончилась, и теперь мы находимся в Священном Озере, а здесь всегда такие волны, – спокойно объяснил Эвингил.
– Куда же мы поплывём теперь? – тревожно поинтересовался Пако, когда его начало подташнивать от усиливающейся качки.
– Немного потерпи, и вскоре сам всё увидишь, – отозвался Эвингил, которого Пако по-прежнему с трудом различал в нависающем над водной гладью тумане.
– Из-за плохой видимости и сильного течения в этом месте мы не можем сейчас подплыть к берегу, – объяснил эльф, – но, когда взойдёт солнце и туман окончательно рассеется, мы снова выйдем на берег и продолжим свой путь по суше.
Убаюканный непрекращающейся качкой, Пако начал засыпать снова, однако вскоре сквозь пелену сна до его ушей донёсся удивительно прекрасный голос. Сначала хоббит решил, что это почудилось ему во сне, однако дивная песня беспрепятственно разносилась над туманными водами озера, а нежный, словно перезвон хрустальных колокольчиков, женский голос явно принадлежал молоденькой девушке. Поддавшись неодолимым чарам проникновенной баллады, Пако в одно мгновение позабыл обо всём на свете. Сон сняло как рукой, и он даже высунул голову из-под одеяла и завертел ей по сторонам, надеясь увидеть таинственную певунью. Теперь хоббита уже не беспокоили прохлада и сырость тумана, непрекращающаяся качка на волнах и даже просыпающийся голод. Удивительный голос незнакомки словно растекался над волнами и пробуждал во всех, кто его слышал, щемящую тоску о чём-то давно и безвозвратно утерянном. Неведомая певунья пела явно на эльфийском, так как Пако не понял из этой чудной баллады ни единого словечка.
– Тэльтинвэ! – восторженно выдохнул Эвингил.
– Что вы сказали? – переспросил Пако, очнувшись от наваждения.
– Я сказал – Тэльтинвэ, – пояснил эльф. – Это она. Здесь никто не сравнится с её дивным голосом. Теперь нам в ту сторону, – указал он рукой.
Эвингил опустил весло в воду и направил лодку на звук чарующего голоса.
– Кто она? – дивился Пако.
– Дочь Владыки Тинвэроса и принцесса Нимлонда – белокаменного сердца Дорталиона, – гордо ответил Эвингил. 
От нетерпения увидеть чудесную певунью Пако стало казаться, что туман ещё плотней сжал вокруг лодки свои зябкие объятия. Однако, несмотря на его непроглядную завесу, обворожительное пение заметно приблизилось. Вскоре Пако почудилось, что, силою неведомых чар прекрасного голоса, даже туман вокруг него заметно поредел. Хоббит во все глаза всматривался вперёд, предвкушая миг явления чуда. Ему очень не терпелось увидеть прекрасную Тэльтинвэ, как назвал певунью Эвингил, а в том, что она непременно окажется прекрасной, у Пако не было никаких сомнений. И вот, наконец, на фоне молочно-белой завесы медленно проступил контур нежно-розовой ладьи. Ветер лениво похлопывал парусом на её единственной стройной мачте, неспешно подгоняя судно вперёд. Ладья, словно во сне, неслышимо скользила по водной глади, и даже волны утихали под изящным изгибом её стройного форштевня, превращая водную зыбь в почти зеркальную поверхность. На носу корабля стояла прекрасная дева в белом воздушном одеянии и своими большими голубыми глазами смотрела прямо на Пако, с нескрываемым интересом разглядывая хоббита. В этот миг всё вокруг Пако как-то сразу смешалось, и он словно растворился в несказанной гармонии поглотившей его красоты. Прекрасная песня продолжала разливаться над водной гладью, заполняя до краёв всё существо потрясённого до глубины души хоббита…

 


Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #142 : 16/02/2022, 07:29:23 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 7

Тэльтинвэ

(2 часть)

Пако даже не представлял, сколько минуло времени, когда пришёл в себя от лёгкого потряхивания за плечо.
– Пако, очнись. Принцесса Тэльтинвэ великодушно приглашает нас подняться на борт, – услышал хоббит тихий голос Эвингила.
Наваждение рассеялось, и Пако увидел, что лодка уже плавно покачивается у борта чудесной ладьи. Дивная песнь стихла, а прекрасная эльфийская дева в белом по-прежнему не сводила с него своих больших, выразительных глаз. В следующий миг один из матросов на борту корабля протянул хоббиту руку, и Пако, не колеблясь, протянул навстречу свою. Статный эльф с серыми глазами легко приподнял маленького хоббита и спустя мгновение поставил на палубу. Эвингил легко забрался по борту сам и сноровисто привязал лодку к корме ладьи. Очутившись на борту чудесного корабля, Пако мельком заметил, что все остальные его спутники давно уже здесь. В следующее мгновение его со всех сторон обступили не менее полудюжины прекрасных эльфийских девушек.   
– Неужели, мой дорогой Эвингил, это удивительное создание и есть самый настоящий хоббит? – с искренним удивлением поинтересовалась прекрасная певунья, которую Эвингил назвал Тэльтинвэ.
– Да, моя госпожа, это хоббит с Отпорного Перевала. Его зовут Пакмелоний Прыгинс, но он не возражает, чтобы друзья называли его просто Пако, – ответил эльф.
От необычайного дива, окружившего его со всех сторон, Пако словно онемел и теперь мог лишь молча кивать головой, подтверждая то, что говорил Эвингил.
– Как же я завидую тебе, дорогой мой Эвингил, что у тебя появился такой чудесный друг, – искренне восхитилась эльфийка.
– Если бы ваш отец, моя госпожа, не был с вами столь строг, то у вас, уверен, было бы намного больше самых разных друзей, – ответил Эвингил.
– Ах, мой отец, – всплеснула эльфийка руками. – Он упорно считает, что мне, как его единственной дочери, не стоит подвергать себя излишним тревогам и печалям. Он почему-то думает, что если у меня появятся новые друзья, то это лишь умножит мою грусть. Я уже давно к этому привыкла и по-прежнему не обижаюсь на него, ведь с тех пор как моя матушка оставила нас в этом мире одних, он любит меня больше всего на свете. И всё же я не разделяю его мнения и буду рада познакомиться с Пакмелонием Прыгинсом ближе.
Пако зачарованно стоял посреди эльфийских девушек, словно на него напал столбняк. Он очнулся только лишь тогда, когда почувствовал осторожный тычок в спину.
– Теперь ты должен поклониться госпоже Тэльтинвэ, – тихо шепнул ему Эвингил.
Совсем растерявшись, Пако начал кланяться, да так неуклюже, что эльфийка тут же залилась звонким, как колокольчик, смехом. Этот смех тут же подхватили и её подруги. Пако решил, что допустил непростительную промашку, и так покраснел, что его круглая мордашка стала больше похожа на спелый помидор.
Заметив крайнее смущение маленького хоббита, Тэльтинвэ прицыкнула на своих подруг, и смех тут же прекратился. Хорошо понимая, что маленькому гостю нужно время, чтобы прийти в себя и освоиться с новой обстановкой, она развернулась и величаво удалилась в белый шатёр на корме ладьи.
– Что притих, мой дорогой Пакмелоний? – услышал Пако голос Мельхеора. – Небось даже и не мечтал о подобной встрече?
– Если честно, господин Мельхеор, – отозвался Пако после секундного промедления, – то очень даже и мечтал.
– Да ну! – искренне удивился Мельхеор. – Откуда же ты мог узнать о принцессе Тэльтинвэ?
Пако на мгновение замялся, стыдливо отводя глаза в сторону.
– Как-то раз случилось мне прибирать крошки под столом в трактире, – попытался соврать он. – Так уж вышло, что я невзначай услышал беседу господина Аргала с одним из прибывших из Эсгалдора эльфов. Таким вот образом и узнал кое-что о заповедных землях.
– Ещё никогда не слышал, чтобы в заведении Пончо начинали прибирать у стола до того, как удалятся посетители, – пробормотал Мельхеор, задумчиво теребя свою седую бороду. – Что-то тут не так.
Конечно же, Пако не мог открыть магу всей правды о другой, лучшей стороне своей работы в трактире.
– И что же ты слышал? – внезапно оживился Мельхеор.
– Да разное, – скромно отозвался хоббит, решив во что бы то ни стало держать язык за зубами. Он хорошо понимал, что если дедовы посетители прознают о его тайном увлечении, то его подстольным приключениям раз и навсегда придёт конец (конечно же, он ни на секунду не переставал надеяться, что обязательно вернётся домой).
– Ну да ладно. Забудь об этом, – успокоил Мельхеор хоббита, заметив, как тот разволновался.
Мало-помалу туман над водой рассеялся, и Пако даже ахнул, увидев обширное водное пространство, внезапно открывшееся его глазам. Озеро оказалось таким огромным, что противоположный его берег с трудом проглядывался сквозь сизую дымку. Со всех сторон водную гладь, словно стражи, окружали неприступные горные вершины, достающие до самых облаков. Пако никогда не видел моря и потому даже растерялся: – Если уж они называют это озером, то каково же тогда море? – недоумевал он.
– Ну вот. Ещё каких-то два дня пути, и мы будем у стен белобашенного Нимлонда, – сказал Мельхеор, заметив, с каким восхищением хоббит всматривается в раскинувшуюся перед его глазами водную даль.
Несмотря на то, что Пако не так уж и много времени провёл в чудесном краю Эсгалдора, однако уже успел полюбить эту удивительную землю всем своим хоббитовским сердцем. И всё же, несмотря на всё окружающее его великолепие, в нём время от времени просыпалась тоска по дому. Осознавая, как далеко теперь он находится от всего, что многие годы окружало его беззаботное детство, он заметно приуныл. Его неодолимо потянуло домой, в уютное дедово заведение, где всегда слышны развесёлые застольные песни, аппетитно пахнет поджаренными котлетами, а в воздухе неизменно стоит неповторимый аромат свежесваренного пива. Когда Пако с тоской в сердце вспомнил свою былую жизнь, то решил, что не так уж и плоха она была, как он считал раньше. К счастью эта внезапно просыпавшаяся грусть по дому ненадолго завладевала его сердцем.
Тем временем корабль уверенно набрал ход на свежем утреннем ветру и теперь стремительно нёсся на юг. Его изящный форштевень с лёгкостью рассекал волны, а парус, щедро наполненный ветром, напористо рвался вперёд, устремляя нашего хоббита в новые, неизведанные края. Мимо левого борта проплывали нескончаемые леса Эсгалдора, а за морем волнующейся на ветру зелени возвышались вершины заснеженных Окружных Гор. Красота прекрасного привольного края заставляла маленького хоббита быстро забывать о всех своих мимолётных сожалениях. Вскоре он уже перебрался на нос корабля, и, беззаботно свесив вниз мохнатые ноги, наслаждался порывами свежего утреннего ветра. Нос корабля то приподнимался, то плавно опускался на волнах вниз, что приводило Пако в чувство неописуемого восторга. Мириады прозрачных, как слеза, брызг вырывались из-под форштевня, то и дело обдавая хоббита приятным тёплым душем. Он ещё никогда в своей жизни не встречал такой тёплой воды, ведь все ручьи Отпорного Перевала, которые стекали с белоснежных горных вершин, были всегда холодны как лёд, даже во время непродолжительного лета. Так Пако не заметил, как пролетел целый день. Лишь когда его приглашали перекусить, он отрывался от быстро полюбившегося ему времяпровождения и, чуть ли не впервые в своей жизни, тут же рвался обратно, несмотря на то, что стол всё ещё ломился от невиданных им доселе чудесных эльфийских яств.
Пако сидел на носу судна, стремительно несущегося по волнам, и беззаботно болтал свешенными за борт ногами, когда от раздумий его отвлёк знакомый певучий голос:
– Не возражаешь, если я присяду рядом?
Хоббит обернулся и оторопел. Подле него стояла голубоглазая эльфийка, которую все присутствующие на корабле, и даже сами маги, называли не иначе, как госпожа Тэльтинвэ. От удивления Пако открыл рот, уже в который раз забыв его закрыть.
– Так ты не возражаешь? – звонко рассмеялась девушка и ловко примостилась рядом, свесив ноги за борт на манер хоббита.
– Угу, – только и смог ответить Пако.
– Ты не смотри, что я такая важная, – заговорила эльфийка. – На самом деле мне жутко надоела напыщенность, с которой все ко мне обращаются, и я бы хотела, чтобы между нами ты называл меня просто Тэльтинвэ, ведь я ещё совсем молода. Можешь это сделать для меня?
– Угу, – снова отозвался Пако.
– Эвингил сказал мне, что ты с Отпорного Перевала, а ещё, что ты очень забавный. Вот я и решила, что мне стоит познакомиться с тобой поближе. Сколько тебе лет?
– Семнадцать, – робко ответил Пако. – А вам?
– Семьсот пятьдесят девять, – ничуть не смутившись ответила Тэльтинвэ.
От удивления Пако вновь открыл рот. Он, конечно, слышал, что эльфы могут жить тысячелетиями, но почему-то всегда мало в это верил. По меркам людей он дал бы Тэльтинвэ не более восемнадцати, а цифра семьсот выглядела для него просто невероятной! 
Заметив очередное замешательство своего нового маленького друга, Тэльтинвэ снова залилась своим звонким смехом.
– Мы – Перворожденные, и для нас семьсот лет – сущая безделица. Вот мой отец, например, родился во времена, когда наши земли ещё имели совсем другие очертания, а с тех пор минула уже не одна тысяча лет. Водные просторы, по которым мы сейчас плывём, в те давние времена ещё были внутренним морем. Вода здесь была солёной, а гор над западными берегами не было вовсе.
Слушая всё это, Пако совсем затих. Внезапно он понял, как мало он ещё знал об окружающем его мире.
– Мой учитель – мастер Даэрон – говорит, что у нас, эльфов, на далёком западе есть родичи, с которыми мы расстались ещё на заре нашего существования, – продолжала Тэльтинвэ. – Я всегда мечтала с ними встретиться, но учитель уверяет, что за Окружными Горами меня ожидает только печаль. Он рассказывает, что сам бежал оттуда, потому, что его скорбь стала невыносимой. И всё же я и здесь не замечаю в нём радости. Однако он очень мудрый и одарённый. Иногда я думаю, что если все свои знания он почерпнул там, на западе, то, возможно, там не так уж и плохо, как он говорит. Я слышала от него такие удивительные истории, что уже давно мечтаю побывать в тех краях, откуда он к нам пришёл.
Тэльтинвэ мечтательно посмотрела на вершины западных гор и замолчала.
– Ты ведь живёшь на Отпорном Перевале, не так ли? – внезапно снова оживилась она.
– Угу, – кивнул головой Пако.
– Не приходилось ли тебе видеть, что лежит по другую сторону западных гор?
– Угу, – вновь словно сыч отозвался Пако.
– Угу – приходилось или угу – нет?
– Приходилось, госпожа, – повторил Пако.
– Тогда расскажи мне, что ты там видел?
– Ну… недалеко, на равнине, есть несколько поселений, – робко начал Пако. – Живут там в основном люди, а дальше простирается бескрайняя заснеженная пустыня. Говорят, что на далёком западе обитают гномы, а про эльфов в тех местах я ничего не слыхал.
Тэльтинвэ печально вздохнула и опустила голову.
– Не может быть, чтобы Даэрон ошибался! – внезапно вновь воспрянула она. – Он такой мудрый. Может быть, ты просто не всё знаешь? Эльфы всегда живут скрытно. Он и сам не раз говорил о том, что его родичи жили в потаённом городе, вырытом под огромной скалой. А находилась та скала в самом сердце бескрайнего леса.
– Ничего подобного я никогда не слыхивал, моя госпожа, – отозвался изумлённый Пако.
– Называй меня Тэльтинвэ, ты же обещал!
– Ладно гос… Тэльтинвэ, быстро поправился Пако. – А кто такой этот ваш Даэрон?
– Он самый мудрый эльф из всех, кого я знаю, – ответила девушка. – В молодости он много путешествовал и пересёк всё Средиземье с запада на восток, потому и знает многое. Ах, как бы я хотела однажды сделать то же самое, но на этот раз с востока на запад, – добавила она, мечтательно устремив свой взгляд вдаль. – Как хочется хоть одним глазком заглянуть за вершины этих неприступных гор!
– Но я уже видел, что лежит там, по другую их сторону, – заметил Пако, – и должен сказать, что увиденное здесь кажется мне более привлекательным! Более прекрасного места не найти за пределами этого края. Уж я-то в этом уверен.
– Почему же ты так в этом уверен? – недоверчиво поинтересовалась Тэльтинвэ.
– А потому, сударыня, что все без исключения, кто приходит на Отпорный Перевал оттуда, стремятся попасть сюда, – без колебаний ответил Пако. – Хотя я сам тоже слыхивал о дальних краях много интересного. Например, мой дед говорит, что где-то за дальними горами, там, где садится солнце, но ближе к югу, есть целая страна, где живут наши родичи. Ещё он говорит, что они в большом почёте у короля тех мест, который сам следит за тем, чтобы никто не нарушал пределов их земель.
– Хорошо тебе, а я часто жалею, что родилась дочерью своего отца – Владыки Тинвэроса, Властителя Нимлонда, – сокрушённо выдохнула Тэльтинвэ. – Из-за этого мне никогда не удавалось скрыться от моих бесчисленных нянек и опекунов. И если ты обернёшься, то даже сейчас заметишь, что за мной неотступно присматривает Лаурэфинтэ. Её мой дорогой отец приставил ко мне затем, чтобы быть уверенным, что со мной не случится ничего плохого. Ну, ты понимаешь, она докладывает ему обо всём, что видит.
Пако осторожно обернулся и действительно увидел за спиной миловидную златовласую эльфийку, которая не сводила с них глаз. Он сразу представил себе, как бы он жил, если бы его дед приставил к нему надсмотрщика, и внезапно понял, что уже через неделю такой развесёлой жизни помер бы от скуки. – Того не делай, этого не тронь, туда не ходи, – живо представил себе он.
– Кажется, я вас понимаю, сударыня, – отозвался Пако, немного поразмыслив.
– Ну вот! Опять сударыня! – всплеснула руками Тэльтинвэ. – Хотя сударыня звучит немного лучше, чем госпожа, – вздохнула она.
Как ни старался Пако заставить себя называть Тэльтинвэ просто по имени, однако принцесса была настолько величава, что всегда, в самый последний момент, у хоббита просто не поворачивался язык назвать её как свою давнишнюю подружку.
Так, за бесконечными разговорами, день незаметно угас, и небо замерцало бриллиантовой россыпью звёзд. Тэльтинвэ и Пако ещё долго разговаривали под лунным светом Эсгалдора. Хоббит узнал много такого, о чём даже и слыхом не слыхивал от самых бывалых охотников и путешественников в заведении своего деда. Открыв от удивления рот, он с восхищением слушал свою прекрасную собеседницу. Тэльтинвэ рассказала ему о Владычице Варде и о том, как на заре времён она создавала звёзды. Узнал Пако и о многом другом, о чём даже и мечтать никогда не смел. Лишь далеко за полночь Тэльтинвэ пожелала ему спокойной ночи и удалилась в свой шатёр на корме корабля. После этого Пако ещё долго не мог заснуть, а когда задремал, то перед его внутренним взором проносились видения звёздных пространств и могучих владык, которые создавали мир и всё, что в нём обреталось.

 

Утро ворвалось в сознание Пако пронзительным криком чаек. Корабль по-прежнему неудержимо летел по волнам на юг, а эльфы сновали по палубе, старательно приводя в порядок такелажную оснастку. Мельхеор тут же пригласил ещё не вполне проснувшегося хоббита на завтрак. Подкрепляться Пако пришлось самому, так как все остальные сделали это значительно раньше него.
– Завтра на рассвете будем в гавани Нимлонда, дорогой мой Пакмелоний, – сказал Мельхеор уписывающему за обе щёки хоббиту. – Тебя ожидает замечательное зрелище. Такого в наши дни ты уже нигде больше не увидишь на просторах Средиземья.
– Почему вы так думаете, сударь? – поинтересовался Пако, дожевав очередную порцию изрядно надоевшей ему солонины.
– Потому, мой дорогой Пакмелоний, что так уж случилось, что я это просто знаю, – тяжело вздохнул маг.
Пако удивлённо почесал затылок. Если верить Мельхеору – тогда он побывал всюду, где только можно было побывать. А как иначе он мог быть уверен в своих словах?
– Нынче эльфы уходят из Средиземья, – продолжал маг, – и не так уж много их тут осталось. Пройдёт ещё какая-то сотня лет, и о них будут лишь вспоминать в небылицах да ветхих легендах минувших лет.
– И куда же они уходят? – поинтересовался Пако.
– Туда, откуда исходит Зов Владык Запада, мой дорогой хоббит – на запад, в благословенные земли Амана.
– А мне почему-то кажется, что они вовсе не собираются ни на какой запад, – кивнул Пако в сторону работающих на палубе эльфов, – хотя я совсем не знаю, кто такие Владыки этого самого Запада.
Мельхеор внимательно заглянул хоббиту в глаза и так, чтобы его никто больше не услышал, тихо добавил:
– Они уходят, Пако, но просто пока ещё об этом не знают.
Из сказанного Мельхеором Пако совсем ничего не понял, кроме одного – судя по его тону, пускаться в дальнейшие разъяснения маг был вовсе не намерен. Именно поэтому хоббит решил молча продолжить свою прерванную трапезу. Однако не успел он ещё покончить со своим завтраком, как его окликнула Тэльтинвэ, и он с превеликим удовольствием оставил всё и провёл ещё один удивительный день в компании прекрасной принцессы.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #143 : 17/02/2022, 15:39:20 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 8

Нимлонд

(1 часть)

В прохладном воздухе раннего утра над водой робко стелилась лёгкая дымка. Рассвет ещё только начинал заниматься, а пики восточных гор едва окрасились ореолом восходящего солнца. Над зеркальной гладью воды звенела первозданная тишина.
Пако проснулся от лёгкого прикосновения к щеке. Открыв глаза, он увидел перед собой сидящую на корточках и улыбающуюся ему Тэльтинвэ. Девушка бесшумно поднялась на ноги и поманила его за собой. Все вокруг ещё крепко спали, и лишь лоцман с помощником бодрствовали на корме у руля, следя за курсом судна и малейшими изменениями погоды. Пако протёр глаза и осмотрелся вокруг. Парус на стройной мачте ладьи безвольно обвис в безветренном воздухе зарождающегося утра. Вокруг стояла такая тишина, что хоббиту показалось, что он даже слышит учащённые удары сердца Тэльтинвэ, восхищённой непередаваемой красотой занимающегося рассвета. Девушка быстро, без единого шороха перебралась на нос корабля и, обернувшись, снова поманила Пако к себе. Приложив указательный палец к губам, она велела ему не шуметь. Пако кивнул головой и, даже проворней, чем Тэльтинвэ, шмыгнул следом за ней. Дождавшись хоббита, девушка указала ему рукой в сторону гор, прямо по курсу корабля. Пако взглянул в указанном направлении и обомлел от восхищения. Впереди, над розовеющим горизонтом, в неспешно рассеивающейся над водой дымке возвышалась дивная белая башня. Её стройные очертания чётко выделялись на склонах гор, всё ещё дремлющих в объятиях сумерек, а на самой её вершине, словно путеводная звезда, ярко светился огонёк. Казалось, что шпиль башни возносится в небо даже выше самих горных вершин, и оттого впечатление от её величественного вида становилось ещё сильнее. У основания башни Пако разглядел такие же белые, как и сама башня, стены прекрасного города. Расположенные вокруг башенки поменьше были настолько разнообразны в своём невероятном буйстве форм, что вместе они более походили на сказочную клумбу удивительных белокаменных цветов.
Увидев открывшуюся его взору картину, Пако обомлел. Все те слова, которыми хоббит мог бы описать увиденное чудо, меркли на фоне ошеломляющей действительности.
Наблюдая, как глаза Пако округляются от переживаемого потрясения, Тэльтинвэ беззвучно рассмеялась.
– Это и есть наш Нимлонд, – шепнула девушка, – а самая высокая башня носит имя Тир-Этиль.
Пако ещё долго не мог вымолвить ни единого слова и, как завороженный, неотрывно глядел на высоченную белую башню.
– Кто же смог такое построить? – восхищённо выдохнул хоббит, немного придя в себя.
– Наши отцы и деды, – ответила Тэльтинвэ и её лицо озарилось лучезарной улыбкой.
– Но как? Разве подобное возможно? – недоумевал Пако.
– Это было очень давно, и поговаривают, что при строительстве башни не обошлось без участия самого Владыки Ауле, – благоговейно сказала Тэльтинвэ. А ещё говорят, что камень, из которого построен город, сделал белым сам Манвэ. Всё это было так давно, что мало кто из тех, кто видел это своими глазами, дожили до наших дней. Я лишь слышала об этом от наших старейшин.
Пако не имел ни малейшего представления о том, кто такие Ауле и Манвэ, однако с искренним восхищением внимал Тэльтинвэ, боясь пропустить даже одно-единственное слово из всего того, что она ему рассказывала.
– Вам, сударыня, повезло, что вы хотя бы об этом слышали, – заметил хоббит, – а вот я ни о чём подобном ранее и слыхом не слыхивал.
– Ну что ж, значит у тебя всё ещё впереди, – вновь улыбнулась Тэльтинвэ, – а это значительно лучше, чем когда всё уже знаешь, и все открытия давным-давно остались делом минувших дней.
Пако с сомнением пожал плечами, но промолчал. Он зачарованно поглядывал то на водную гладь, то на белеющий впереди чудный город. Было ясно, что в почти полном безветрии корабль достигнет цели не раньше, чем через неделю, а хоббиту страсть как хотелось сойти на причал удивительного города. Он с надеждой поглядывал на обвисший на мачте парус, ожидая, когда же его наполнит попутный ветер.
– Не беспокойся, – успокоила Тэльтинвэ своего маленького друга, заметив, с каким нетерпением он посматривает на мачту корабля. – Скоро над восточными горами взойдёт солнце, и ты увидишь кое-что, что тебе обязательно понравится.
Пако и так всё вокруг нравилось, а поэтому он не придал особого значения словам девушки.
Мало-помалу вокруг окончательно развиднелось, а до ушей Пако донеслись звуки начавшейся побудки.
– Доброго вам утра, мои друзья, – поприветствовал Мельхеор кого-то на корме судна.
– И тебе доброго утра, почтенный Палландо, – ответили магу.
– Почему они называют его Палландо? – шёпотом спросил Пако, оборачиваясь назад.
– Потому, что на самом деле он Палландо и есть, – шепнула Тэльтинвэ. – Под таким именем я знаю его от самого своего рождения. Ну а для вашего мира он взял себе другое имя. А вот зачем он это сделал, ты можешь спросить его сам.
– Угу, – кивнул головой Пако, однако про себя сразу решил, что лучше будет этого не делать.
– Не верю своим глазам! – ахнул маг, увидав хоббита рядом с Тэльтинвэ. – Ты всё не перестаёшь меня удивлять, дорогой мой Пакмелоний! Впервые вижу тебя проснувшимся раньше всех остальных!
– Это не совсем так, – отозвался Пако, смутившись. – Первой была госпожа Тэльтинвэ, – поправил он Мельхеора.
– Даже если это и так, Пако, моё удивление не станет от этого меньшим, – улыбаясь ответил Мельхеор, – поскольку тебе всё равно пришлось совершить для этого свой маленький подвиг.
Маг поднялся на нос корабля, и, увидев впереди величавую белую башню, восхищённо произнёс: – Как давно я здесь не был!
Тем временем лоцман передал руль своему помощнику и, отстегнув от пояса завитую морскую раковину, несколько раз протрубил в неё полной грудью. Над водой пронёсся низкий протяжный звук. Казалось, что он исходит из самых потаённых водных глубин и несёт с собой пробуждение новому занимающемуся дню. Даже парящие над водой чайки на мгновение смолкли, словно прислушиваясь к чарующим звукам дивного инструмента. Через мгновение сигнал повторился опять. От этого звука у Пако по коже забегали мурашки, а когда снова всё стихло, восхищённый хоббит неожиданно услыхал задорное стрекотание у самого борта корабля.
– Это они! – обрадовалась Тэльтинвэ и перегнулась за борт.
Пако тут же последовал примеру своей прекрасной подруги, правда для этого ему пришлось воспользоваться помощью Мельхеора, который слегка подсадил его. Едва хоббит заглянул через борт, как тут же увидел внизу удивительных огромных рыб, которые игриво выглядывали из воды, и – о чудо! – из странных отверстий на головах выпускали в воздух целые фонтаны брызг! Они потешно приоткрывали свои зубастые рты и задорно стрекотали, словно птицы. Самые молодые из них непрестанно кувыркались, будто приглашали порезвиться. До сих пор Пако ещё никогда не слыхал, чтобы рыбы умели издавать хоть какие-то звуки, а эти даже высвистывали почти соловьиные трели!
– Что это за рыбы?! – восхищённо поинтересовался хоббит, ведь ему ещё никогда не встречалось ничего подобного.
– Это дельфины, – ответила Тэльтинвэ звонким голосом. – Они наши давние друзья, и когда наступает полный штиль, всегда приходят на выручку.
– На выручку? – чуть не поперхнулся Пако от удивления. – Как же они могут нам помочь?
– Сейчас сам всё увидишь, – ответила Тэльтинвэ, не переставая улыбаться.
В следующее мгновение на нос ладьи прибежали три матроса и бросили в воду несколько канатов с привязанными к их концам деревянными кольцами. Другой конец этих канатов надёжно крепился к носу ладьи.
Затаив дыхание, Пако с нескрываемым интересом наблюдал, что же последует дальше. А дальше дельфины продели свои носы в кольца, и – о чудо! – ладья медленно тронулась с места, постепенно ускоряя свой ход!
– Дома мне никто не поверит! – ошарашенно пробормотал Пако. Ему не раз и не два приходилось придумывать всяческие небылицы для своих приятелей, но он даже и представить себе не мог, что в окружающем его мире найдётся много такого, на что не хватит даже его недюжинной фантазии.
Между тем ладья набрала такой ход, будто шла под хорошим попутным ветром. Башня Нимлонда всё выше и выше вздымалась над головой восхищённого хоббита, и теперь до гавани Белого Города оставалось уже не более лиги. Наконец со стороны Нимлонда донёсся протяжный звук, подобный тому, что Пако уже не раз слышал этим утром из раковины корабельного лоцмана. Вслед за сигналом на длинном белокаменном причале, врезающемся далеко в водную гладь озера, появились встречающие. Со стен города над водой тут же развернулись чудесные вымпелы, разукрашенные всевозможными причудливыми символами. Пако никак не мог оторвать глаз от стройных эльфов, величаво прохаживающихся по пристани в ожидании прибытия приближающегося корабля. Маленькому хоббиту чудилось, что он спит, настолько невероятным казалось всё то, что теперь открывалось его потрясённому взору. Когда до пристани оставалось уже совсем чуть-чуть, дельфины отпустили кольца и, сделав на прощанье несколько кульбитов над водной гладью, неторопливо поплыли от берега. Они ещё долго оглашали окрестности своим задорным посвистыванием и выпрыгивали в воздух над водой, пока совсем не исчезли вдали.
Наконец ладья поравнялась с каменным пирсом, и эльфы забросили на него концы длинных канатов, которыми корабль тут же был притянут к причалу и надёжно пришвартован. Пако вертел головой во все стороны и вскоре заметил, что от городских ворот к пирсу марширует колонна воинов, с ног до головы облачённых в сверкающие на солнце доспехи. Высоко над их головами вздымались длинные острые копья. За лесом копий виднелось около десятка развевающихся на лёгком ветру вымпелов, на большинстве из которых была изображена белая башня с двумя выпрыгивающими из воды дельфинами по обеим её сторонам. Самым высоким и заметным был белый прямоугольный вымпел, на котором в ореоле восходящего солнца золотыми шёлковыми нитями была вышита уже знакомая Пако башня, а внизу зелёными нитями изображались растущие у её подножия деревья. Не нужно было быть излишне наблюдательным, чтобы с первого взгляда узнать во всех башнях, изображённых на вымпелах, белокаменное чудо Нимлонда – Тир-Этиль.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #144 : 17/02/2022, 15:40:43 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 8

Нимлонд

(2 часть)

В то время как Пако рассматривал стройные колонны марширующих воинов, матросы надёжно закрепили ладью у причала и выдвинули с её борта резные деревянные сходни. Когда всё было готово, из своего шатра в сопровождении подруг показалась Тэльтинвэ. Сейчас принцесса настолько изменилась внешне, что Пако даже не сразу её узнал. Конечно же, в душе она оставалась всё той же весёлой и жизнерадостной девушкой, но только теперь на её лице, вместо такой привычной для хоббита улыбки, застыло выражение блаженного покоя и смирения, отчего весь её облик воссиял ореолом торжественного величия. И одежда её также стала совсем иной. На ней было чудесное изумрудное платье, богато расшитое золотом и драгоценными каменьями. Ниспадающие почти до колен складки просторных рукавов плавно колыхались на утреннем ветру, а строгий фасон выразительно очерчивал идеальную худощавую фигуру. Встретившись взглядом с полурастерянным, полувосхищённым хоббитом, девушка едва заметно ему улыбнулась и с грациозностью лебедя величаво шагнула к сходням. Все, мимо кого она проходила, в почтении склоняли перед ней головы и учтиво расступались. Этому же примеру последовал и Пако.
Когда Тэльтинвэ ступила на пирс, колонна эльфийских воинов расступилась, образовав посередине длинный проход. В дальнем конце этого прохода показался статный муж с властным, проницательным взглядом. Его одежда небесно-голубого цвета, расшитая серебром, не выделялась особой изысканностью, однако голову венчала богатая тиара искусной работы. Во всём облике этого эльфа чувствовались необъяснимая внутренняя сила и властность. Увидев его, Тэльтинвэ бросилась ему навстречу и уже через мгновение оказалась в его крепких объятиях.
– Это Владыка Тинвэрос, – негромко подсказал Мельхеор. – Он отец принцессы Тэльтинвэ и властелин всего этого края, а потому будь с ним учтив, тем более, что во многом именно от его решения теперь зависит твоя дальнейшая судьба.
От этих слов мага по спине Пако опять пробежал неприятный холодок.
– Его взгляд суров, – подумал про себя хоббит. – А вдруг он навсегда заточит меня в эту высоченную башню? Пожалуй, тогда от всех окружающих красот для меня уже не будет совсем никакого толку, – такие тревожные мысли обуревали маленького испуганного хоббита. В следующее мгновение Пако заметил, как Тэльтинвэ что-то сказала своему отцу и тут же обернулась в его сторону, а когда понял, что на него своим властным взглядом смотрит и сам Владыка Тинвэрос, то чуть не упал в обморок. Хорошо, что рядом стоял Мельхеор, и хоббит инстинктивно ухватился за полу его плаща.
– Поклонись Владыке Тинвэросу, – шепнул Мельхеор и сам почтительно склонил свою голову. Однако Пако так растерялся, что на него словно напал столбняк, и всё, что он мог – так это лишь испуганно моргать своими округлившимися глазами.
– Теперь пойдём, – снова услышал Пако голос Мельхеора, и ему больше ничего не оставалось, как последовать за магом. С трудом переставляя негнущиеся ноги, хоббит покорно поплёлся за Мельхеором, стараясь больше держаться за его спиной, но, проходя мимо стройных шеренг эльфийских воинов, он, всё же, был не в силах удержаться от жгучего любопытства, заглушающего даже его сильный страх, и во все глаза рассматривал их сверкающие на солнце чудесные кольчуги. Неожиданно Мельхеор остановился, и Пако на всём ходу налетел на него. Маг тут же развернулся и с ног до головы смерил хоббита суровым взглядом.
– Ну вот, теперь точно доигрался, – испугался Пако. – На этот раз меня уж наверняка ожидает знатная порка.
Однако маленький хоббит уже в который раз ошибся. Вопреки его опасениям Мельхеор неожиданно отошёл в сторону и, взяв его за плечо, выдвинул вперёд. Каков же был ужас Пако, когда он лицом к лицу оказался перед самим Владыкой Нимлонда! В эту минуту он согласился бы на самую суровую порку, только бы поскорее скрыться от проницательного взгляда Тинвэроса.
– Разреши, владыка, – начал маг, – представить тебе моего нового юного друга – Пакмелония Прыгинса.
От этих слов Пако был готов буквально раствориться прямо в воздухе, только бы избежать орлиного взгляда эльфийского владыки. От сильного испуга у него даже закружилась голова, и, потеряв равновесие, он упал на колени у самых ног Тинвэроса. От ужаса, объявшего его, маленький хоббит зажмурился что было сил. Он ожидал чего угодно, но только не того, что произошло в следующее мгновение – чьи-то сильные руки взяли его за плечи и вновь поставили на ноги.
– Твоя невиданная учтивость делает тебе немалую честь, Пакмелоний Прыгинс, – неожиданно прозвучал приятный бархатный голос. Однако, несмотря на благожелательный тон говорившего, хоббит всё равно не решался поднять своих глаз на величавого владыку.
– Вижу, что будет лучше, если ты, дочь моя, сама займёшься нашим маленьким гостем, раз уж вы уже успели с ним подружиться, – продолжил Тинвэрос.
Услыхав слова Владыки Нимлонда, Пако с облегчением выдохнул.
– Пойдём со мной, – прозвенел, словно колокольчик, голос Тэльтинвэ.
О большем Пако не мог и мечтать. Он обрадованно протянул руку принцессе, и они вместе зашагали к высокой каменной арке ворот, за которой и начинался сам город. Пако родился и вырос на Отпорном Перевале и за свою недолгую жизнь дальше лесов, окружающих перевал с востока и запада, никогда не захаживал. Именно поэтому, как только он прошёл под высокой аркой и очутился в городе, с его лица уже ни на мгновение не сходило выражение восторга. Когда они с принцессой проходили мимо восхитительных веранд и ротонд, сплошь увитых цветами и пышной зеленью, Пако лишь охал и ахал, не переставая вертеть головой по сторонам, и удивлённо разводя руками. К его великому восхищению всевозможной растительности в этом прекрасном городе оказалось значительно больше, чем дивных белокаменных зданий. Иногда казалось, что некоторые из строений являются одним большим растением, настолько пышно они поросли зеленью, густо покрывавшей их стены. Всё вокруг буквально утопало в сочной листве кустарников и прекрасных тенистых деревьев. Трава под ногами была прилежно пострижена, дорожки аккуратно посыпаны прибрежной галькой светло-серого цвета. Со стороны моря всё это великолепие было сокрыто от глаз высокими стенами, и лишь тот, кому удавалось проникнуть за их неприступные рубежи, оказывался в завораживающей, волшебной стране грёз и покоя. Вокруг по привольным лужайкам расхаживали удивительные птицы, о существовании которых Пако даже не догадывался. Все они ничуть не боялись прогуливающихся неподалёку эльфов. Вокруг роскошных фонтанов безмятежно порхали прекрасные бабочки и стрекозы, а над цветущими лужайками неугомонно сновали трудолюбивые пчёлы. Некоторые из бабочек были здесь так велики, что своими размерами ничуть не уступали голубям, оседлавшим резные перила воздушных ротонд и беседок.
– А куда мы идём? – спросил Пако, когда немного оправился от переполняющих его впечатлений.
– Я покажу тебе дом, где ты будешь жить, – мило улыбнулась Тэльтинвэ.
Конечно, Пако был вовсе не против пожить в таком прекрасном месте, но что-то в ответе Тэльтинвэ его насторожило. Однако всё вокруг было так прекрасно, что опасения тут же оставили хоббита.
Тэльтинвэ провела Пако почти через весь Нимлонд, а затем вывела к берегу живописного пруда с изумрудной и чистой, словно слеза, водой. В пруду бойко сновали юркие разноцветные рыбки. Пако был заядлым рыбаком и на своём недолгом веку уже успел повидать много разной рыбы, водившейся в близлежащих к дому горных ручьях, но рыбы в этом пруду сразу показались ему очень странными. Он никак не мог отделаться от мысли, что они поглядывают на него с нескрываемым любопытством. До сих пор Пако ещё никогда не встречал любопытных рыб, а эти выставляли из воды головы и долго не сводили с него своих удивлённых пристальных взглядов!
У самого берега плавали белоснежные лебеди, которые ничуть не испугались появления нежданных посетителей и совсем не обращали внимания на плавающих у поверхности воды рыб. Вдоль берегов озера над водой низко кланялись плакучие ивы, одаряя всех обитателей пруда тенистой прохладой. На лужайках, примыкающих к пруду, у самой воды белели несколько беседок, доверху увитых плющом и цветущими вьюнками. Неподалёку стояли несколько скамеек, на которых весело щебетала стайка эльфийских девушек. Приметив Пако, они разом смолкли и с не меньшим, нежели у здешних рыб любопытством, начали внимательно разглядывать его с ног до головы. Пако стало как-то не по себе, и он снова стушевался. Хорошо хоть прекрасный теремок, к которому его вела Тэльтинвэ, находился неподалёку, почти у самого пруда.
– Нам сюда, – подсказала Тэльтинвэ и свернула на дорожку, ведущую в сторону уютного домика.
Когда Пако перешагнул порог дома, куда его привела принцесса, то больше всего его обрадовала большая, пожалуй даже огромная кровать, застеленная мягкими шерстяными одеялами. На ней горкой были навалены полдюжины пухлых подушек. Пако уже давненько не спал в кровати и очень соскучился по настоящей, мягкой, тёплой постели. Вначале он засомневался, разрешат ли ему спать на этой роскошной кровати, но когда Тэльтинвэ предложила ему располагаться, потому как теперь этот теремок надолго станет его домом, у него на сердце отлегло. И как только, попрощавшись, принцесса оставила его одного, он с разбегу, даже не раздеваясь, вскочил на кровать и для пущего ребячества разлёгся поперёк, с наслаждением раскинув в стороны ноги и руки. Он надеялся, что теперь к нему придёт здоровый и крепкий сон, но не тут-то было. Через окна до него доносились со двора крики удивительных птиц и чудесное пение прекрасных эльфиек. Девушки по очереди пели свои удивительные песни, словно соревнуясь друг с другом в искусности исполнения дивных старинных баллад. К сожалению, Пако совершенно не понимал слов, однако очарование песен не становилось от этого меньше. В конце концов его потянуло обратно во двор и, спрыгнув со своей новой кровати, он направился к двери. Взявшись за дивной работы резную ручку, он осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу одним глазом. Убедившись, что рядом никого нет, он быстро выскользнул во двор и, добежав до пруда, притаился под ветвями раскидистой ивы. Освоившись в своём укрытии, Пако осмотрелся по сторонам – уж очень ему хотелось поглазеть на прекрасных певуний, ведь на Отпорном Перевале он никогда не видел эльфиек, хотя эльфов-мужчин встречал довольно часто. Вскоре выяснилось, что с его места почти ничего не видать, так как обзор ему перекрывала большая роскошная беседка, сплошь увитая плющом. Однако покидать своё укрытие хоббит не торопился, ведь у него ещё оставалась возможность забраться на дерево. И надо совсем не знать Пако, чтобы решить, что он откажется от своей навязчивой затеи. Уже спустя несколько мгновений он, старательно пыхтя, карабкался наверх. Ива была ветвистой, а потому достичь верхних веток особого труда хоббиту не составило. Удобно примостившись, он снова осмотрелся вокруг. Отсюда открывался просто великолепный вид на окружающий его город, однако сладкоголосых эльфиек со своего места он так и не увидел. И всё же оставался ещё один шанс забраться немного повыше. Пако приметил нетолстую, но вполне надёжную ветвь, по которой решил подползти немного дальше в сторону воды. Задача была рискованной, но ещё никогда риск не удерживал Пако от его авантюрных затей. Он крепко обхватил ветку руками и ногами и пополз дальше. Вскоре его старания увенчались успехом, и он таки разглядел стайку поющих эльфийских девушек. Каждая из них по очереди выходила перед своими подругами с венком в руках, а затем пускала его на воду. После этого девушка начинала петь свою песню. Эльфийки были совсем недалеко, и все они были так милы, что Пако вновь забыл о том, что близилось время обеда. Вскоре к девушкам присоединилась Тэльтинвэ, и, когда одна из них окончила свою песнь, принцесса сняла с головы свой чудесный венок и опустила его на воду, как это делали все её подруги. Снова над водой полилась прекрасная песня, а венок Тэльтинвэ, подгоняемый ветерком, выплыл на середину пруда. Когда он оказался в самом его центре, к нему приблизились величавые лебеди и, словно дивясь его красоте, закружили вокруг. Неожиданно ветер переменился и погнал венок прямо к месту, где на дереве, спрятавшись в ветвях, сидел наш хоббит. Заметив это, Пако решил во что бы то ни стало выловить венок принцессы, ведь он был так чудесен, что легко затмевал своей красотой всё, что Пако когда-либо доводилось держать в своих руках до сих пор.
Всё бы было хорошо, да только, забираясь выше, Пако не подумал о том, как будет слезать обратно. Разворачиваясь, он не удержался и полетел с дерева вниз головой. По пути он задел ещё несколько веток и, проделав в воздухе несколько кульбитов, упал в воду у самого берега. Поднявшись на ноги и стоя по колено в воде, он испуганно осмотрелся по сторонам и неожиданно заметил неподалёку эльфа с длинными светлыми волосами. Незнакомец не сводил с него своих проницательных глаз. Что-то в его внешности сразу насторожило Пако, а когда хоббит пригляделся повнимательней, то внезапно понял, что всё лицо незнакомца изборождено глубокими морщинами, а волосы выбелены сединой, как снег на горных вершинах. Перед ним стоял старик, которого не пощадило время, и всё же он совершенно определённо принадлежал к роду эльфов. Об эльфах Пако слыхал много, знал он и о том, что они живут не только в таинственном Эсгалдоре, однако о том, что среди них встречаются старики, не упоминал ни один из путешественников. Все, кого хоббит видал на перевале сам, тоже выглядели молодо, независимо от количества прожитых ими лет.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #145 : 17/02/2022, 15:41:21 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 8

Нимлонд

(3 часть)

Эльф стоял молча, не проронив ни единого слова, а Пако как околдованный не мог сойти со своего места. Внимательно осмотрев хоббита, незнакомец опустил глаза к его ногам, а когда и сам Пако отважился взглянуть, что привлекло внимание странного эльфа, то увидел, что у его ног плавает венок, который всего несколько минут назад он так хотел выловить. Вскоре на треск сломавшихся веток и плеск воды сбежались эльфийские девушки, за которыми Пако долго наблюдал из своего укрытия. Заметив венок Тэльтинвэ у ног хоббита, девушки тут же начали посмеиваться. Это сильно смутило Пако, и он, в который уже раз, вновь залился румянцем. Он так растерялся, что даже не заметил, что вместе со своими подругами сюда явилась и сама Тэльтинвэ. Принцесса вошла босиком прямо в воду и приблизилась к Пако. Она подняла с поверхности воды свой венок и протянула его смущённому хоббиту:
– Возьми его. Теперь он твой, – сказала она, улыбнувшись.
Тут подруги Тэльтинвэ рассмеялись пуще прежнего, и Пако окончательно стушевался. Он не знал, куда девать свои глаза и уже ничего вокруг себя не видел и не слышал, а потому даже не догадался принять предложенный ему дар. Было похоже, что маленький хоббит вот-вот расплачется, а потому Тэльтинвэ сама надела ему на голову свой чудесный венок, взяла за руку и молча повела к дому. У самого крыльца она усадила его на резную скамейку и присела рядом.
– Не обращай на них внимания, – сказала она. – Они только и могут, что без умолку хихикать, но они вовсе не хотели тебя обидеть.
Мало-помалу Пако успокоился и стал рассматривать прекрасных больших бабочек, что порхали над удивительными цветами в клумбе напротив.
– А кто тот странный старик, который так пристально меня разглядывал? – неожиданно спросил он.
– Это был мастер Даэрон, – ответила Тэльтинвэ. – Помнишь, я тебе о нём рассказывала? Он здесь один из самых мудрых. В Нимлонде нет никого, чьи советы мой отец ценил бы выше его слов. А ещё мастер Даэрон пишет книги и слагает песни и баллады о давно ушедших временах. Благодаря его прекрасным творениям, теперь мы знаем историю наших родичей с дальнего запада, которых мы потеряли в пучине веков. Всё это было так давно, что многие уже сомневаются, существовали ли они на самом деле.
– Но почему он так стар? – снова спросил Пако. – Я слышал, что эльфы никогда не стареют, а он весь в глубоких морщинах! И волосы его были седые, как у столетнего старика!
– Иногда я и сама удивляюсь, что он такой странный, – задумчиво сказала Тэльтинвэ. – Отец говорит, что всё это сделала с ним безответная любовь, которую в давние времена он испытывал к дочери своего бывшего господина. А другие поговаривают, что он сам бежал от той, которую любил больше своей жизни. Так или иначе, он по сей день не может её забыть, и это за долгие века, капля по капле, высосало всю его молодость.
Пако плохо себе представлял, что взрослые подразумевают под словом любовь и почему Тэльтинвэ полагает, будто именно это странное чувство так состарило Даэрона, однако спорить с ней не стал. Ему тоже уже давно нравилась соседская девочка – сестрёнка его закадычного друга Нобби, и думать о том, что и его тёплые чувства однажды могут сделать с ним что-то подобное, совсем не хотелось.
– А почему тогда он убежал от той, кого любил больше своей жизни? – снова спросил Пако, немного поразмыслив.
– Говорят, что она не любила его так, как он любил её, – почему-то печально ответила Тэльтинвэ. Потом она неожиданно оживилась и, словно желая переменить тему разговора, спросила: – А хоббиты все такие же любопытные, как и ты?
Тэльтинвэ радушно улыбалась, и Пако совсем не обиделся.
– Ну, мой дед, например, считает, что я всегда сую свой нос, куда не следует, а о других он так никогда не отзывался, – задумчиво ответил Пако, почёсывая затылок.
– Ах вот вы где! – внезапно раздался обрадованный голос Мельхеора. – Ну и как тебе Нимлонд, мой неугомонный Пакмелоний? Я уже слыхал, что ты и тут успел отличиться. А что это у тебя на голове?
Вспомнив недавнее происшествие на берегу пруда, Пако снова покраснел и, смутившись, снял венок Тэльтинвэ с головы.
– Ну ладно, ладно. Я вовсе не хотел тебя обидеть, – поспешил исправиться маг. – На самом деле у меня есть к тебе важный разговор.
С этими словами он повернулся к Тэльтинвэ и, учтиво кланяясь, добавил: – Прошу меня простить, принцесса Тэльтинвэ, за то, что прервал ваш разговор, но мы должны обсудить с моим юным другом некоторые вопросы по поводу завтрашнего Совета.
Тэльтинвэ поднялась со своего места и, поклонившись Мельхеору в ответ, попрощалась с Пако и удалилась.
– Ну что ж, мой дорогой Пакмелоний. Полагаю, ты должен кое-что узнать о том, что ожидает тебя завтра. Но сначала давай пройдём в твой новый дом, а там уже с глазу на глаз всё подробно и обсудим.
Мельхеор решительно шагнул к входной двери, а Пако больше ничего не оставалось, как последовать за ним.
Войдя в живописный терем, который больше напоминал беседку (ведь стёкол в высоких стрельчатых окнах здесь не было вовсе), Мельхеор уселся в плетёное кресло-качалку и тут же достал свою трубку. Несколько мгновений спустя по комнате уже вовсю разлетались аккуратные колечки сизого дымка, которые маг с наслаждением выпускал над собой в воздух, отрешённо раскачиваясь в кресле. Пако скромно уселся на небольшом табурете напротив (в присутствии мага он не мог позволить себе с ногами взобраться в предоставленную ему кровать).
– Теперь о деле, – наконец начал Мельхеор. – Ты, мой дорогой хоббит, должен знать, что завтра собирается Высокий Совет Нимлонда и ты будешь присутствовать на нём вместе со мной. Если ты спросишь меня, почему я беру тебя с собой на собрание столь высоких мужей, то я отвечу, что завтра там будет решаться твоя дальнейшая судьба.
От этого внезапного известия Пако стало как-то нехорошо. То, что кто-то будет решать за него его дальнейшую судьбу, ему сразу не понравилось, и это не укрылось от внимания Мельхеора.
– Но ты особо не волнуйся, – поспешил успокоить маг хоббита, – потому как Владыка Тинвэрос, который будет председательствовать на совете, мой давнишний хороший друг, и, для твоей же пользы, очень важно, чтобы он понял, что и ты тоже являешься моим хорошим другом. Дело в том, что, как я уже говорил, ты первый из внешнего мира, кроме, конечно, нас с Аргалом, кто преодолел Отпорную Завесу и оказался в Эсгалдоре или в Дорталионе, как его называют здесь местные эльфы. Эсгалдорцы на протяжении уже многих тысячелетий ревностно заботятся о том, чтобы никто не узнал, что именно скрывает в себе эта прекрасная, неприступная земля. Они считают,  что в тот миг, когда правда о тех чудесах, которые хранит Дорталион, выйдет за пределы Окружных Гор, над их миром нависнет неотвратимая угроза. Завтра, мой дорогой Пакмелоний, перед Высоким Советом Нимлонда тебе придётся дать торжественную клятву в том, что ты под страхом смерти не выдашь всего того, что видел здесь своими глазами.
– А если я такой клятвы не дам? – насторожился Пако.
– В противном случае ты никогда не покинешь пределы Эсгалдора, и тебе придётся с этим смириться, – задумчиво произнёс Мельхеор.
После такого неутешительного ответа Пако не на шутку разволновался.
– Что же мне теперь делать? – в отчаянии схватился он за голову.
– Да не переживай ты так, – отозвался маг. – Делать-то тебе ничего не придётся. Всё, что нужно, я сделаю сам, а ты лишь изредка должен будешь кивать головой в знак согласия. Запомни лишь одно: не перечь мне завтра ни в чём, что бы ты о себе не услышал. Понял?
– Угу, – кивнул головой Пако.
– Вот и ладно, – успокоился Мельхеор. Вдруг он словно о чём-то вспомнил, его брови сошлись над переносицей, что свидетельствовало о том, что он в глубоких раздумьях.
– Не возражаешь, если я кое-что у тебя здесь оставлю?
Пако покачал головой в знак того, что не имеет ничего против.
Маг снял с плеча свою дорожную торбу и протянул её хоббиту. Пако слез с табурета и, приняв сумку из рук Мельхеора, осмотрелся, куда бы её лучше спрятать.
– Положи-ка её пока к себе под подушку, – подсказал маг.
Пако тут же так и сделал.
– Ну что ж, до встречи, мой маленький друг, – сказал Мельхеор, поднимаясь со своего кресла. – Желаю тебе хорошенько отдохнуть от дорожных тягот. Хотя… вот ещё что. Нельзя, чтобы Владыка Тинвэрос узнал, как ты на  самом деле попал за Отпорную Завесу. На Совете я скажу, что сам пригласил тебя с собой. А об Эвингиле и его друзьях не беспокойся. Они тоже не выдадут нашей тайны. 
Маг развернулся, взял свой посох и вышел на улицу. Сильное волнение охватило нашего хоббита. Он долго ходил по комнате, не находя себе места, и всё никак не мог успокоиться. Лишь устав отмерять своё новое жилище бесконечными шагами, он прилёг на кровать. В этот миг он вспомнил про Мельхеорову сумку, и в нём сразу пробудилось его хоббитовское любопытство. Дело в том, что он хорошо помнил о чудесной диадеме, которую не так давно видел в гостях у Аргала, и от соблазна подержать её в своих руках он уже отделаться никак не мог.
– Должно быть, она и сейчас лежит в сумке Мельхеора, – подумал он. – Взгляну-ка я на неё ещё разок.
Сопротивляться искушению было выше сил маленького любопытного хоббита, а поэтому, выглянув на улицу и убедившись, что Мельхеора поблизости нет, он влез на кровать и достал из-под подушки сумку мага. С замиранием сердца он расстегнул медную пряжку и заглянул внутрь. Изнутри исходило мерцание от множества мельчайших кристаллов, которыми сплошь была усеяна чудесная диадема, а когда Пако извлёк её из сумки, по стенам дома вмиг разбежались сотни зайчиков. Она была прекрасна! Хоббит судорожно сглотнул и почувствовал, что от возбуждения не может даже продохнуть. Однажды взяв что-то в руки, Пако уже не мог побороть соблазн это примерить. Сделав несколько глубоких вдохов от неимоверного волнения, он подбежал к зеркалу, что висело на ближней стене, однако в последний момент пугливо замешкался.
– Мельхеор ведь сказал, что ныне её проклятье рассеялось, – попытался он себя успокоить, вспомнив о зловещей древней легенде. Ещё несколько мгновений он колебался, но искушение было настолько велико, что хоббит тяжело вздохнул и, затаив дыхание, водрузил Ромэнсильмэ на свою голову. Диадема тут же сползла ему на уши, так как оказалась явно не по размеру, однако нашего хоббита это вовсе не смутило, ведь чудесная сила Ромэнсильмэ сразу наполнила его удивительным ощущением лёгкости и безграничной уверенности в себе. Пако почудилось, что теперь ему даже Окружные Горы по колено, а огромное озеро, на берегу которого стоит Нимлонд, он способен перейти вброд. Его тут же оставили все его заботы и тревоги, и стало так покойно и хорошо, что он готов был стоять перед зеркалом целую вечность, однако неожиданно за его спиной хлопнула входная дверь. Не снимая диадемы с головы, Пако обернулся и обомлел от ужаса. На пороге стоял Мельхеор. Глаза мага медленно округлились, и хоббит понял, что сейчас произойдёт что-то ужасное.
– Что же ты делаешь, бестолочь?! – искренне возмутился чародей. – Что ты себе позволяешь, Пакмелоний Прыгинс?! – ещё больше распалялся он. – Я должен был это предвидеть!
Он тут же подбежал к Пако и гневно сорвал диадему с его головы. 
– Я… это… таво… – только и смог выдавить из себя испуганный хоббит.
– Понимаю! – никак не мог успокоиться Мельхеор. – Немного полюбопытствовал! Тебе нельзя это надевать! Запомни это раз и навсегда! Хорошо, если это тебе не навредит! А если нет?! Что тогда?! Как мне потом смотреть в глаза твоему деду?!
Лишь выпустив пар, Мельхеор слегка успокоился и вспомнил о Ромэнсильмэ. Заботливо осмотрев диадему, он снова бережно спрятал её в свою сумку, а затем ещё раз сверкнул гневным взглядом на до смерти перепуганного хоббита.
От страха, что маг сейчас что-то с ним сотворит, Пако не мог даже продохнуть: он ещё никогда не видал его таким рассерженным.
– После этого мне придётся ни на мгновение не сводить с тебя глаз, – никак не мог успокоиться Мельхеор.
Пако лишь виновато шаркал ногой и никак не мог оторвать взгляда от пола. Ему было стыдно, но что сделано, то сделано, и что-то менять было уже поздно.
Надолго установилось тяжёлое молчание. Каждый размышлял о своём. Когда Пако немного успокоился и осмелился, наконец, взглянуть на мага, то увидел, что Мельхеор снова сидит в кресле-качалке и нервно покуривает свою трубку. Пако было страшно даже пошевелиться. Он хотел бы раствориться в воздухе или чтобы его растворил сам Мельхеор, лишь бы скорей прекратился этот позор.
– Ладно, не расстраивайся, – вдруг неожиданно сказал Мельхеор (Пако так переживал из-за содеянного, что магу стало безумно жаль маленького беспомощного хоббита). – Будем надеяться, что ничего страшного не произойдёт.
Тут Пако вновь разволновался, он даже не мог себе и представить, что из-за его маленькой шалости может произойти что-то страшное.
– А что может произойти? – виновато поинтересовался он.
– Дело тут непростое, мой маленький друг, – охотно отозвался маг, уже почти успокоившись. – Как ты уже ранее слышал, вещица эта дошла до нас из глубокой древности. В те времена, когда она была создана, Средиземье ещё переживало эпоху своей беззаботной юности. Та  весна мира породила тысячи легенд и сказаний, многие из которых ныне уже давно забыты. Это могло бы случиться и с вещицей, которую ты так самонадеянно напялил на свою голову, если бы не предусмотрительность некоего достопочтенного Балина из Мглистых Гор. Вот что этот почтенный гном приказал высечь на плите, под которой долгое время покоилась Ромэнсильмэ. Мельхеор присел и начал декламировать странное древнее сказание:
               
                                                Хочу вам поведать про рок королей,
Что жили когда-то на этой земле.
Был найден венец в кладовой королевской,
Красою своею он всех покорил.
Подгорный владыка недолго подумав,
Короною царской его объявил.

Давно было то, уж не помнит никто,
Откуда исходит проклятие то,
Но царский венец, что владыки носили,
Губил королей и сводил их в могилы.
Кто умер от стали, кто сгинул во тьме,
Про это лишь ведомо стылой земле.

Никто не избегнул проклятья венца,
И гинул, не зная всего до конца.
И новый владелец злосчастной короны,
Не зная подвоха, её надевал.
Так новый владыка садился на трон,
И вновь погребальный слышался звон.

И мне довелось тот венец надевать,
И время теперь не воротится вспять.
Я поздно узнал про сокрытое зло,
И множество бед мне оно принесло.
Я скрыл тот венец от сторонних очей,
Чтоб прервано было проклятье теней.


– Такие строки я собственными глазами прочитал на плите, что долго скрывала древнюю реликвию морийских владык, – продолжил Мельхеор, окончив свой стих. – И всё же мне и теперь во всей этой истории многое непонятно. Я до сих пор не уверен, рассеялось ли древнее проклятие Ромэнсильмэ, и уж точно не хотел бы проверять это на тебе. Так что поверь мне, мой дорогой хоббит – тебе лучше носить на своей голове безобидный венок принцессы Тэльтинвэ, а от этой вещицы, дружок, постарайся-ка ты отныне держаться подальше. Благо ты ещё не из гномьего рода, а иначе я бы и гроша ломаного не дал за твою пропащую жизнь.
Выслушав Мельхеора, Пако только теперь по-настоящему испугался. Он и сам не понимал, как так получилось, что, зная всё это и раньше, он не смог удержаться от легкомысленного поступка. На сердце у него было тревожно, и он не переставал раскаиваться в собственной глупости. Мельхеор ещё долго что-то рассказывал, но Пако его уже почти не слушал, потому что ему не давало покоя эхо древнего проклятия.
Незаметно подкрался вечер, и с улицы вновь донеслось чудесное пение. Лишь удивительное очарование эльфийских баллад помогло Пако на время забыть о своих страхах и опасениях. 
– Они поют в честь Владычицы Варды, – пояснил Мельхеор, – ибо в это время на небе появляются звёзды – творение её рук.
Пако подбежал к оконному проёму и взглянул в небо. И действительно, одна за другой за окном медленно загорались звёзды. Он видел их и раньше, однако здесь они показались ему значительно ярче, чем на Отпорном Перевале.
– Ещё один день подошёл к концу, и, пожалуй, я проведу эту ночь здесь, – задумчиво добавил Мельхеор. – Надеюсь, ты не возражаешь, Пакмелоний?
– Нет, господин Мельхеор, что вы, – обрадовался Пако.
– Значит, так тому и быть. Это кресло мне вполне подойдёт, тем более, что этой ночью мне надо хорошенько подумать о предстоящем Совете.
Вскоре Пако улёгся в свою просторную, мягкую кровать и с блаженством укрылся тёплым шерстяным пледом. Кровать была для него настолько велика, что если бы не Мельхеор, то он наверняка улёгся бы поперёк неё, однако в присутствии мага на подобную вольность он не решился. Из-за окна до ушей хоббита ещё долго доносились крики неведомых ночных птиц и трели надоедливых сверчков, но он с наслаждением слушал удивительно прекрасное пение эльфов. Уже засыпая, сквозь полузакрытые веки Пако ещё видел Мельхеора, который при свете свечей задумчиво попыхивал своей неразлучной трубкой. Окружённый десятками дымных колец, маг выглядел таинственно и загадочно. Мерно поскрипывало его раскачивающееся кресло, да не стихали за окнами дивные эльфийские баллады.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #146 : 18/02/2022, 08:05:10 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 9

Высокий Совет Нимлонда

(1 часть)


Назойливое жужжание приставучей мухи заставило Пако открыть глаза и лениво отмахнуться рукой. Он спросонья потянулся и осмотрелся по сторонам. Мельхеора в комнате уже не было. Нигде не было видно и его сумки (маг хорошо усвоил урок, что на сознательность Пако лучше не рассчитывать).
– Ну и ладно, – решил про себя Пако. – Главное с утра – это плотно покушать, а всё остальное приложится.
Вспомнив о еде, хоббит поспешно оделся и выбежал на веранду, так как в его комнате ничем съестным даже и не пахло. Почему-то Пако был совершенно уверен, что, находясь в Нимлонде на правах гостя, он без своего завтрака точно не останется. И он оказался прав. На тенистой веранде, сплошь увитой цветущим вьюнком, его уже ждал великолепный стол. Он пестрел всеми цветами радуги, потому как до краёв был заставлен самой разнообразной едой. Здесь было всё, что Пако только мог себе представить, а также и многое из того, чего до сих пор он даже и не видывал. Одних только фруктов на столе было столько, что у хоббита даже не хватило бы пальцев на руках и ногах, чтобы пересчитать все их разновидности! Вокруг всюду жужжали озабоченные пчёлы, терпеливо собирая нектар с цветов, а также не брезгуя и сладостями, что были в изобилии расставлены на столе. Внезапно Пако стало так хорошо, что в этот миг он согласен был остаться здесь навсегда. Естественно, это чувство обычно владело им лишь до тех пор, пока он не вспоминал о своих родных на далёком Отпорном Перевале: о любящей матушке Велисвете, о заботливом отце, младших братишках и единственной сестрёнке, и даже о строгом главе семейства – Пончо. Однако почему-то сегодняшним утром воспоминания о доме упорно не шли хоббиту в голову.
На веранде совсем никого не было, и Пако не знал, садиться ему за стол или же малость подождать – может, кто явится? Для приличия он решил немного потоптаться у стола, но уже через мгновение почувствовал, что его терпение подходит к концу. Вокруг дома не было ни души, а потому, не очень-то терзаясь вопросами этикета, словно раскрученная юла, Пако начал бегать вокруг стола, хватая с него всё, что попадалось ему под руку. Садиться на один из четырёх стульев, придвинутых к столу, ему как-то не хотелось. Всё равно он хорошо знал, что ни на одном из них долго не усидит.
Возглас невесть-откуда появившегося Мельхеора застал хоббита в тот самый момент, когда он пытался запихнуть в рот здоровенный кусок пирога, щедро политый сверху ароматным янтарным мёдом.
– Приятного тебе аппетита, Пакмелоний, – поприветствовал маг своего юного друга. – Надеюсь, ты уже достаточно насытился, потому как теперь, как я и предупреждал тебя вчера вечером, мы должны явиться на Высокий Совет, где тебе уготовлена не самая последняя роль.
При таком приветствии Пако едва не подавился и, разумеется, ответить магу уже ничего не мог. Теперь он безуспешно пытался вынуть изо рта кусок пирога, который к этому моменту успел туда запихнуть. Заметив затруднения хоббита, Мельхеор схватился за торчащий изо рта Пако конец пирога и дёрнул его на себя. 
– Никогда бы не подумал, что нечто подобных размеров ты способен ухитриться затолкать себе в рот, – удивился маг.
Теперь даже с освободившимся ртом Пако было трудно что-либо ответить Мельхеору, так как он почувствовал, что порядком растянул челюсть:
– Угашшайтесь, гошподин Мельхеор, – с трудом выговорил он.
– Да ты, я вижу, меня совсем не слушал, дружище! – возмутился маг. – Оставляй здесь всё как есть и следуй за мной, ибо нас уже ждут, а заставлять ждать весь Высокий Совет Нимлонда будет весьма неучтиво.
Нельзя сказать, чтобы Пако обрадовался услышанному, да только делать было нечего и ему пришлось последовать за Мельхеором. Неподалёку от дома, на посыпанной гравием дорожке, их уже поджидал Аргал.
– Доврого вам утра, гошподин Аргал, – с трудом поздоровался Пако со вторым магом.
– Приветствую тебя, молодой человек, – отозвался чародей. – Мы уже опаздываем, а потому теперь надо поторопиться.
После этого маги зашагали по дорожке столь быстро, что Пако едва за ними поспевал. По пути старцы о чём-то переговаривались друг с другом, однако хоббит, как ни старался, разобрать слов так и не смог. Всю дорогу Пако пришлось бежать, а так как наелся он, что ни говори, неплохо даже по хоббитовским меркам, то бег у него получался не слишком проворным.
– Эх, полежать бы сейчас на травке под солнышком, – мечтал Пако на ходу.
Солнце уже приблизилось к зениту и начинало ощутимо припекать. Уже давно миновали пруд, а конца пути пока не предвиделось. Наконец, обойдя группу стройных белокаменных башен, вошли в прекрасную рощу прямо посреди города, вернее, маги вошли, а Пако притащился за ними следом, едва держась на ногах.
На большой поляне, поросшей сочной зелёной травой, посреди высоких тенистых дубов и буков Пако увидел просторный открытый шатёр. Под ним полукругом, в несколько рядов, были расставлены ажурные стулья, на которых молчаливо восседали не менее полусотни высокородных эльфов. Посередине шатра, на постаменте возвышались два белокаменных трона с высокими, в рост статного эльфа, резными спинками. Эти спинки были отделаны такой искусной резьбой, что издали казались кружевными. На одном из тронов величественно восседал сам владыка Тинвэрос. То, как он посмотрел на прибывшего хоббита, ничего особо хорошего предвещать не могло, а потому в сердце Пако вновь закралось недоброе предчувствие. Единственное, что хоть немного его ободрило пред томительной неопределённостью создавшегося положения – это робкая улыбка Тэльтинвэ, грациозно восседающей по правую руку от своего отца. Слева от трона владыки Тинвэроса на простом стуле сидел Даэрон, которого Пако повстречал вчера на берегу городского пруда. Его холодный взгляд тоже ничем не порадовал маленького хоббита.
Аргал и Мельхеор поклонились Владыке Нимлонда, а затем остальным присутствующим и заняли свои места, оставив между собой свободный стул для хоббита. Пако церемонно повторил за магами то же самое и быстро вскарабкался на своё место.
На какое-то время под шатром установилась тишина, после чего владыка Тинвэрос неспешно поднялся, обвёл взглядом всех присутствующих и торжественно произнёс:
– Сегодня все мы собрались здесь по просьбе наших старинных друзей, почтенных Алатара и Палландо. Насколько стало понятно из всего того, что я услышал, у них есть для нас важная новость, которую они желают донести до всех здесь собравшихся. А потому, братья мои, наберёмся терпения и послушаем, что поведают нам наши старые друзья.
Договорив, владыка Тинвэрос остановил свой взгляд на магах, и в знак того, что теперь они могут говорить, кивнул им головой. Маги молча переглянулись друг с другом, затем Мельхеор поднялся со своего места и медленно, словно по дороге всё ещё обдумывал свою речь, вышел на середину собрания. Свою видавшую виды сумку он оставил на стуле.
– Друзья мои, – начал он. – Полагаю, что сегодня у меня есть веские основания, чтобы оторвать вас от ваших повседневных забот. Все вы знаете, что ничто в нашем мире не появляется без причины. Солнце над нашими головами подарено нам великой милостью Эру Единого и должно каждый день выполнять возложенную на него задачу. Оно не может однажды не взойти на рассвете, а также не закатиться за небосклон в вечерний час. Так у всего, что нас окружает, есть свои обязанности и заботы. Есть они и у тех, о ком даже у старейших из вас теперь остались лишь смутные воспоминания, а остальное большинство знает о них лишь по древним свиткам и преданиям, дошедшим до них из глубин неисчислимых веков. Сегодня некоторые из тех, кто пришёл в этот мир уже после рождения Луны и Солнца, теперь сомневаются в существовании Владык Запада, однако это не может сделать задачи наших Старших Братьев относительно всего того, что живёт под солнцем, менее значимыми. Как бы ни было это печально, но у всего, что пришло в этот благословенный мир, есть свой час ухода туда, откуда оно появилось. Я хорошо знаю, как дорог вам этот милый край с его звонкими речушками и гулкими водопадами, стройными деревьями и неприступными вершинами гор, однако настаёт час, когда вы должны будете оставить всё это, чтобы вернуться к вашим Старшим Братьям на Заокраинном Западе, или бесследно сгинуть в пучине времён. И так уготовано от Начала Мира, чтобы Перворожденные пришли затем, чтобы подготовить землю к приходу смертных, и теперь настал тот час, когда ваш долг перед Эру Единым исполнен. Я хорошо осознаю, что всё, сказанное мною сейчас, для вас отнюдь не новость, но сегодня у меня есть для вас нечто, что соединит звенья судьбы в одну единую цепь и, словно ключ сужденный, отопрёт замки времён, дабы провернуть колесо истории в следующую эпоху – Эпоху Владычества Людей.
Пока Мельхеор говорил, среди собрания начал подниматься ропот, а когда гул стал совсем уже неприлично громким и заглушил голос мага, Мельхеор замолчал.
– Тихо! – неожиданно раздался окрик Даэрона.
Мельхеор обернулся и увидел, что Даэрон медленно поднимается со своего места. Маг учтиво поклонился первому советнику Тинвэроса и застыл в ожидании, что же тот скажет дальше.
– Мы не раз и не два слышали от тебя твои смутные речи, почтенный Палландо, – неспешно начал старый эльф. – Почему же сегодня ты полагаешь, что все мы, наконец, готовы к ним прислушаться?
– Потому что сегодня у меня есть нечто, что даже тебя заставит прислушаться к моим словам, почтенный Даэрон, – невозмутимо ответил Мельхеор.
– Тогда что же это? Неужели ты добыл один из проклятых Феаноровых Сильмарилов? – съязвил Даэрон.
– Ты оказался не так уж и далёк от истины, мой старый друг, – спокойно ответил Мельхеор, – потому что на том, что я добыл во имя всех вас, тоже лежит печать Амана! – Он повернулся к Пако и спокойно сказал: – Принеси-ка мне, дружок, мою сумку, что лежит на стуле рядом с тобой.
От неожиданности Пако совсем оробел. Он всегда предпочитал оставаться незаметным, и хорошо понимал, что в этот миг все взгляды устремлены на него. Однако ему больше ничего не оставалось, как взять сумку и подать её Мельхеору. Под шатром снова воцарилась тишина, и было слышно лишь пение птиц да жужжание шмелей над цветущими одуванчиками.
Мельхеор принял сумку из рук хоббита и не спеша начал её расстёгивать. Спустя мгновение он невозмутимо извлёк на всеобщее обозрение чудесную сияющую диадему. Среди присутствующих эльфов прокатился вздох изумления. Работа рук неизвестного мастера была так тонка, а диадема столь прекрасна, что казалась сотканной из паутины, на которой осели капельки утренней росы. Блеск её драгоценных каменьев был настолько ярок, что эльфы, сидящие ближе к Мельхеору, прикрыли глаза рукой. Мельхеор перевёл взгляд на владыку Тинвэроса и увидел, что тот даже приподнялся со своего трона от восхищения. Однако самое поразительное впечатление диадема произвела на Даэрона. По щекам первого советника безудержно покатились слёзы, а сам он стал бледен, как белокаменные стены Нимлонда. Среди всего собрания лишь Аргал да уже вернувшийся на своё место Пако оставались внешне спокойны.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #147 : 18/02/2022, 08:06:11 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 9

Высокий Совет Нимлонда

(2 часть)

– Где ты это взял? – дрожащим от волнения голосом спросил Даэрон мага.
– Я вижу, мой старый друг, что ты с первого взгляда узнал Ромэнсильмэ, – вместо ответа взволнованно выговорил Мельхеор. – Похоже, что бездна веков, минувшая с тех пор, как ты в последний раз видел её на челе своего погибшего владыки, не затуманила ясности твоей памяти. А это значит, что мне более нет нужды справляться у тебя о её подлинности.
– Прошу тебя, дай мне подержать её в руках, – взмолился Даэрон, безвольно осев на свой стул. Он облокотился на подлокотник и прикрыл глаза рукой. Было похоже, что его грудь сдавливают едва сдерживаемые им рыдания.
– Возьми её, мой друг, однако не пытайся надевать на своё чело, ведь ты даже не догадываешься, какую безудержную силу она хранит в себе.
– Я знаю, – коротко отозвался Даэрон.
Мельхеор медленно приблизился к Даэрону с диадемой в руках, и эльф протянул к Ромэнсильмэ свои дрожащие морщинистые руки. Коснувшись её трясущимися от волнения ладонями, он склонил над ней голову и безудержно зарыдал. Над собранием снова повисла неловкая тишина. В следующее мгновение Тэльтинвэ вскочила со своего места и присела рядом со своим несчастным учителем. Сочувственно поглаживая его по руке, она тоже не могла сдержать слёз. Она даже не догадывалась о причинах этой безмерной горести, однако сердцем чувствовала, что в ней сокрыта ужасная пропасть, безнадёжно отделившая убитого горем Даэрона от самых светлых дней его жизни.   
– Думаю, что теперь я могу вам рассказать о том, что именно все вы только что увидели, – наконец с трудом выговорил Мельхеор, поворачиваясь к собранию. Было заметно, что горе Даэрона тоже не оставило мага равнодушным. – Все вы хорошо знаете историю своего народа, а некоторые из вас даже помнят её такой, какой она запечатлелась в их памяти. Однако в книгохранилищах Нимлонда почти нет сведений о ваших потерянных братьях, давным-давно ушедших на запад. Лишь слухи да отрывочные сказания известны вам и вашим детям, благодаря непревзойдённому мастерству Даэрона Сказителя. Многое из того, что он мог бы всем вам поведать, нелегко передать словами, ибо память его хранит неизмеримую скорбь о безвозвратных потерях давних времён. И, быть может, именно поэтому он уже давно решил оставить тяжесть своих воспоминаний в себе. Не думаю, что он сможет выразить всё это словами и в данный момент, однако пришло время, когда именно эти знания смогут во многом помочь вам разобраться в событиях нынешних дней. Потому сегодня эту нелёгкую задачу я возьму на себя.
Во время своих странствий по западным землям мне не раз довелось бывать в Серебристой Гавани и Ривендэлле, где и сегодня ещё живут ваши потерянные братья. В обителях этих по сей день ревностно хранятся летописи давно ушедших времён. И хотя многое из того, что я вычитал в древних книгах, хранящихся в библиотеках почти опустевших ныне твердынь, я уже знал, однако некоторые детали давней истории были мне неизвестны. А потому, чтобы восполнить недостающие пробелы, я был вынужден внимательно изучить всё, что из глубин веков дошло до наших дней. Исходя из того, что мне стало известно, теперь я с уверенностью могу вам сказать, что сегодня вы своими глазами увидели одно из чудес древнего мира. И эта диадема – не что иное, как легендарная Роменсильмэ, сработанная в древние времена руками нолдорских мастеров на Заокраинном Западе. Поговаривают даже, что драгоценные камни, что вправлены в неё, огранены руками самого Куруфинвэ, создавшего легендарные Сильмарилы.
По рядам собрания то и дело прокатывались возгласы удивления, но Мельхеор, будто вовсе не замечая этого, невозмутимо продолжал своё волнующее повествование.
– Куруфинвэ подарил Ромэнсильмэ майе Мелиан, вместе с которой диадема и попала на просторы Средиземья. Встретив своего будущего супруга, Эльвэ Синголло, который вошёл в историю под именем Тингол – Серый Плащ, Мелиан подарила Ромэнсильмэ ему. Именно Тинголу суждено было сплотить вокруг себя всех тех, кому не хватило духа пересечь необъятные воды западного моря. Обладая даром провидения, Мелиан и передала ему сокровище, которое наделяло своего хозяина неслыханным даром убеждения. Так, на самой заре времён, на просторах древнего Белерианда появился владыка, осиянный неугасимым светом Амана. Тогда Ромэнсильмэ и получила своё имя, под которым дошла до сегодняшних дней. Тингол Серый Плащ поселился в Менегроте – Городе Тысячи Пещер, откуда долго правил племенами Перворожденных, собравшихся под его знамёнами. Так Менегрот стал оплотом света и славы в подзвёздном сумраке Средиземья, а строили его для Тингола гномы Голубых Гор. К несчастью, тень Владыки Лжи не обошла стороной эту легендарную твердыню. Ромэнсильмэ была выкрадена из подземных палат владыки Тингола, а сам он вероломно убит гномами в самом сердце своего подземного дворца. С тех самых пор неотвратимое проклятье нависло над потомками заговорщиков, решившихся на это ужасное злодеяние. Все, недостойные носить на своём челе Ромэнсильмэ, погибали один за другим. Много отчаянных смельчаков лишились своих жизней, лишь один только раз примерив Ромэнсильмэ на свою голову. И все они были гномами! Сказывают, что проклятье Ромэнсильмэ будет преследовать всякого, кто выкрадет её из рук того, кому суждено исполнить предначертанное. И лишь тот единственный, кто будет избран свершить волю Владык Запада, сможет носить её во славу своего народа. И сегодня я имею смелость предположить, что этот избранный есть Владыка Нимлонда – благословенный Тинвэрос Мудрый! – торжественно объявил Мельхеор.
В собрании воцарилось благоговейное молчание, и казалось, что теперь замерли даже птицы и трудолюбивые неугомонные пчёлы. В этой торжественной тишине Мельхеор подошёл к Даэрону, взял из его дрожащих рук заветную диадему и почтительно положил её на колени Тинвэросу. Церемонно поклонившись владыке Нимлонда, маг сделал несколько шагов назад и сказал:
– Носи её, владыка, на благо народа своего и открой своё сердце Зову Запада!
Со стороны было хорошо заметно, что Тинвэрос не на шутку растерялся, совсем не зная, как ему поступить дальше. В эти минуты зловещая история древнего проклятия грозно нависла над всеми присутствующими. Сам воздух словно сгустился и отяжелел, отчего многим даже стало трудно дышать. Затаив дыхание, собрание молчаливо взирало на своего владыку. Все вокруг ожидали момента, когда Тинвэрос наденет Ромэнсильмэ на своё чело, однако время шло, а он всё не решался этого сделать. В эти мгновения он стал бледен как мел и ещё долго не мог оторвать своего завороженного взгляда от чудесной диадемы. Затем он словно очнулся и медленно осмотрел всех присутствующих. Наконец, отерев со лба проступивший пот, он дважды хлопнул в ладони, после чего к нему подбежали два прислужника.
– Заберите это отсюда, и заприте в сокровищнице, – властно велел Тинвэрос. Затем владыка повернулся к Мельхеору и продолжил: – Что делать с твоим, воистину царским, даром, мудрейший Палландо, мы решим позже, а пока меня очень волнует ещё один немаловажный вопрос, – сурово произнёс он, переводя свой орлиный взгляд на вжавшегося в свой стул хоббита.
До смерти напуганный суровостью голоса Владыки Нимлонда, Пако сразу съёжился и, казалось, даже заметно уменьшился в размерах.
– Я впервые вижу вместе с тобой этого полурослика, – обратился Тинвэрос к Мельхеору, – и хочу знать, каким образом он оказался за Отпорной Завесой.
Все присутствующие снова перевели свои взоры на Пако.
– Дело в том, – смело начал Мельхеор, – что во многом именно благодаря ему мне удалось раздобыть то удивительное чудо, которое только что унесли отсюда твои подданные. И так как на нём лежит Великая Ответственность за судьбу сего древнего сокровища, я не мог оставить его за Отпорной Завесой. Не мне, мой владыка, объяснять тебе, что означает Великая Ответственность. Я не мог лишить Пакмелония Прыгинса возможности исполнить свой долг, а потому он и находится здесь вместе со мной, чтобы убедиться, что Ромэнсильмэ попала в нужные руки. Помимо всего прочего, это мой старинный хороший друг, и я могу смело тебя заверить, владыка, что он надёжен во всех отношениях.
Конечно же, Мельхеор соврал. Пако вовсе не был причастен к нахождению Ромэнсильмэ и тем более не был связан никаким Великим Долгом относительно этого древнего сокровища, однако маг старался сделать всё от него зависящее, чтобы хоть как-то смягчить волю Тинвэроса. Возможно, именно эта выдумка Мельхеора и сыграла в дальнейшей судьбе Пако решающую роль, со временем даже став пророческой, но об этом читатель узнает значительно позже.   
Владыка Нимлонда снова смерил хоббита суровым взглядом.
– Пусть так, – снова сказал он, – но ты, Палландо, знаком с нашими законами и знаешь, что они теперь означают для твоего друга.
– Да, владыка, – согласно кивнул головой Мельхеор. – И всё же я прошу тебя не судить его слишком строго, ведь там, на Отпорном Перевале, его ожидает семья.
– Об этом, Палландо, ты должен был думать до того, как провёл его в наши потаённые земли. Ведь если мы отпустим его назад, они уже более не будут потаёнными. Множество любителей лёгкой наживы ринутся в наши края. Многих мы остановим, но кто-то из них всё равно прорвётся, и это будет началом конца всего нашего мира. Нам хорошо известна алчность людей и их склонность подпадать под нашёптывания тёмных сил.
– Ты, владыка, говоришь о людях, но мой юный друг всего лишь маленький хоббит, – поправил Тинвэроса Мельхеор.
– Да, хоббит. Но следом за ним сюда ринутся люди, – настоял на своём Тинвэрос.
Вновь наступила напряжённая пауза. В этот момент Тэльтинвэ, уже занявшая своё прежнее место, повернулась к своему отцу и что-то негромко ему сказала. Выслушав её, Тинвэрос вновь задумался.
– Думаю, что принимая во внимание смягчающие обстоятельства, – снова заговорил Владыка Нимлонда, – мы можем сделать исключение и отпустить хоббита с миром, однако он должен будет принести клятву, что не станет рассказывать во внешних землях ни о чём, что он здесь увидел. Кстати, как ты сказал, зовут твоего маленького друга? – поинтересовался Тинвэрос.
– Зовут его Пакмелонием Прыгинсом, – повторил Мельхеор, – и должен сказать, что он происходит из старинного доброго рода. Его давние предки не раз вставали на защиту всего светлого, что есть в Средиземье, хотя он сам о том даже не подозревает.
Тинвэрос снова вперил свой испытующий взгляд в трясущегося от страха хоббита:
– Что-то не похоже, что твой друг из храброго десятка, – иронически заметил он.
– Не изволь сомневаться, владыка, я то знаю, о чём говорю, – настаивал Мельхеор.
– Твоя правда, Палландо, – отозвался Тинвэрос, поразмыслив. – Я не помню ни единого случая, чтобы ты подвёл нас, а потому я принял решение. Пакмелоний Прыгинс! – громко позвал он.
С перепугу Пако даже не сполз, а скорее свалился со своего стула и тут же, как солдат, вытянулся в струнку.
– Тебе будет разрешено возвратиться к своим родным и близким, однако перед этим ты должен будешь торжественно поклясться, что не станешь рассказывать во внешних землях о том, что ты здесь видел, и даже о том, что ты тут был. Свою клятву ты принесёшь перед Высоким Советом, когда тебе будет угодно, но до тех пор, пока этого не произойдёт, ты не сможешь покинуть наших земель.
Пока хоббит слушал суровые слова Тинвэроса, у него в голове вертелись сотни пугающих мыслей, но самой ужасной из них была дума о том, что, увидев своими глазами столько невероятного, он даже не сможет никому этим похвастаться. О том же, чтобы принести торжественную клятву, а затем нарушить её и тем самым подвести Мельхеора, которого за последние дни он искренне зауважал, не могло быть и речи. Когда напряжение в голове хоббита достигло высшего предела, он неожиданно не удержался и пискнул со своего места:
– Но я не мо…
Он хотел сказать «не могу» однако концовка его фразы потонула в ужасе от собственной дерзости перед столь величественными особами.
– Ты что-то сказал, Пакмелоний Прыгинс? – переспросил Тинвэрос.
– Я не могу, – чуть слышно пробормотал Пако. Однако Тинвэрос и в этот раз не расслышал его слов.
– Пакмелоний имеет в виду, и я совсем забыл вам об этом сказать, – неожиданно вмешался Мельхеор, – что у себя дома он известен как искусный рассказчик и пользуется в родных краях большим успехом. Это больше всего похоже на здешних песнопевцев.
– Не пойму, к чему ты клонишь, Палландо, – насторожился Тинвэрос.
– Дело в том, что именно в сказаниях об увиденном и состоит смысл жизни рассказчика, – пояснил Мельхеор.
– Понятно, – задумчиво заключил Владыка Нимлонда. – И ты, как я понимаю,  хочешь сказать, что Пакмелоний Прыгинс не может принести нам свою торжественную клятву?
Все присутствующие затаили дыхание.
– Отвечай, Пакмелоний Прыгинс, ты готов или нет принести свою клятву перед Советом Нимлонда? – обратился Тинвэрос к перепуганному хоббиту.
Мысли в голове Пако снова смешались, но одно он знал точно – удержаться от рассказов о Заповедной Земле ни за что не сможет, разве что ему зашьют рот.
– Нет, государь, – пробубнил Пако, понурив голову.
– Ну что ж, тогда ты всё равно не будешь нами обижен. К тебе будут относиться как к дорогому гостю, а позднее, возможно, ты станешь среди нас своим, ведь песнопевцы в нашем народе всегда были в большом почёте. В том, что ты признался нам в слабости своего слова, я злого умысла не нахожу, ибо те, кто предают, никогда в этом не сознаются. А посему отныне, Пакмелоний Прыгинс, ты должен привыкать к своему новому дому, потому как по закону Нимлонда мы не можем выпустить тебя за пределы наших земель.
Над собранием вновь повисла неловкая тишина.
– А ещё было бы неплохо послушать твои сказания, – добавил Тинвэрос, вставая с трона, – ведь песни наших песнопевцев мы давно уже помним наизусть.
– Да, было бы совсем неплохо, – наперебой воскликнули несколько голосов.
– Итак, раз уж никто не возражает, мы с нетерпением ожидаем твоих увлекательных песен и сказаний, Пакмелоний Прыгинс, – вновь обратился Тинвэрос к расстроенному хоббиту. К счастью, после этих слов Владыка Нимлонда объявил, что собрание Совета на этом закончено. Эльфы поднимались со своих мест и начинали потихоньку расходиться, а Пако так и остался стоять, где стоял, словно вкопанный. Он никак не мог поверить, что больше никогда не увидит своей матушки, отца, братишек и сестрёнки, а также своего строгого деда.
– Ну что ж, дорогой мой Пакмелоний, в жизни нередко бывают моменты и похуже того, что выпал на твою долю, – сочувственно сказал Мельхеор, положив руку на плечо хоббиту. – Несмотря на всю суровость приговора Владыки Тинвэроса, похоже, что твои дела не так и плохи, раз уж ты уже успел найти здесь друга, – кивнул маг в сторону Тэльтинвэ, которая не сводила с Пако сочувственного взгляда.
Заметив, что Пако печально смотрит на неё, девушка встала со своего места и подошла к нему:
– Не переживай, – тихо сказала она, – мы ещё что-нибудь придумаем. Может быть, мне даже удастся уговорить отца, чтобы он смягчил своё решение.
После сочувственных слов Тэльтинвэ Пако немного полегчало, однако сожаление принцессы было не в силах изменить древних законов Нимлонда.

« Последнее редактирование: 18/02/2022, 08:09:30 от Tinweros »
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #148 : 18/02/2022, 08:06:47 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 9

Высокий Совет Нимлонда

(3 часть)

С того дня принцесса старалась ни на миг не оставлять хоббита в одиночестве, ведь Мельхеор вскоре после собрания Совета Нимлонда подался на север, за пределы Окружных Гор, а Аргал и знакомые Пако эльфы не очень-то баловали его своими визитами. Перед самым отъездом Мельхеор в последний раз навестил Пако и перед расставанием сказал:
– Завтра, дорогой мой хоббит, я отбываю на север. Меня ещё ожидают там важные дела. Возможно, они как-то отразятся и на твоей судьбе, и что-то мне подсказывает, что наши дороги ещё не раз пересекутся в будущем, хотя как скоро это случится, сокрыто от меня непроницаемой завесой. Учись здесь всему, чему только можешь. Оставляя тебя у своих друзей, я спокоен, ибо хотя ты и не вполне здесь свободен, в мире нет другого такого места, где ты был бы в большей безопасности, чем под сенью величественных лесов Эсгалдора.
При этих словах мага Пако заметно приуныл.
– А нельзя ли и мне на север с тобой? – неожиданно выпалил он.
– К сожалению, нет, дорогой мой друг, – невесело ответил Мельхеор. – Мне придётся снова перевалить через Отпорный Перевал, а, как ты помнишь, пределы Эсгалдора тебе покидать нельзя.
После этих слов маг присел на колено и на прощанье прижал хоббита к себе. Затем он вскочил на вороного коня и скрылся за северными воротами Нимлонда, оставив Пако наедине со своими невесёлыми размышлениями.     

 

Пако продолжал жить в доме, в котором его поселили с самого первого дня пребывания в Нимлонде. Каждый день он бывал с Тэльтинвэ на дивных лесных полянах прилегающих к городу лесов, собирал там чудесные цветы и гонялся за прекрасными бабочками. По вечерам, сидя на скамеечке у озера, он с восхищением слушал мелодичные песни эльфийских девушек, грациозно перебирающих точёными пальчиками серебряные струны чарующих арф. И вроде бы всё было хорошо, да только временами незримой тенью заползала в сердце хоббита тоска по родному дому, и тогда он становился молчалив и задумчив. В такие минуты на него словно находило какое-то вдохновение, и слова в его голове сами собой складывались в строчки, из которых впоследствии получались замечательные стихи. Однако стихи эти, не в пример тем, что Пако знавал до этого, были исполнены необъятной тоски по утерянной им свободе. Владыка Тинвэрос не забыл о том задании, которое он поручил маленькому «песнопевцу» на Совете, и потому однажды призвал Пако к себе, чтобы услышать, что у него получилось. И вот что Пако ему продекламировал:

                                                   О чём поёт ручей в лесу,
О чём поёт на ветке птица?
О том, что жизнь нельзя прожить,
Сидя безвылазно в темнице.

Не сможет птица петь в плену,
И не журчит ручей в болоте.
Нельзя от взора скрыть зарю,
Что с каждым новым днём приходит.

Ты не грусти о днях ушедших,
Другие вскоре дни придут.
И не печалься о потерях,
Лишь только оглянись вокруг.

Деревья, словно исполины,
Застыли в чаще вековой.
Лишь только пенье птиц залётных
Нарушит их лесной покой.

Цветы на ветке не увяли –
Закрыли на ночь лепестки.
А через время на той ветке
Созреют сочные плоды.

Подарит нам закат багряный
Под вечер солнце, заходя,
А утром снова свет восстанет,
Настанет новая заря.

Своим теплом согреет землю,
Побеги крепкие растя.
И заиграет в кронах ветер,
Листвой зелёной шелестя.

Не нужно думать о вчерашнем,
Обиды прошлого пройдут.
И что сегодня было важно,
На завтра – лишь напрасный труд.

Наступит новый день однажды,
И светлый путь давно уж ждёт.
Ступай вперёд без промедленья,
Куда тебя судьба ведёт.

Эти строчки, продиктованные маленькому хоббиту безмерной тоской его сердца, настолько понравились Владыке Тинвэросу, что он тут же велел Даэрону занести сей стих в песенные анналы Нимлонда. И это была первая песнь на вестроне – всеобщем наречии Средиземья, которая отныне стала частенько звучать на просторах прекрасного Дорталиона. С того дня Пако стал желанным гостем во дворце государя Тинвэроса и ещё не раз радовал его своими вдохновенными стихами. Однако, несмотря на нежданно свалившуюся на него небывалую популярность, тоска ни на миг не покидала его. Замечая грусть Пако, вместе с ним грустила и Тэльтинвэ – уж очень жалко было ей несчастного маленького хоббита.
Так минула весна, и настали жаркие летние деньки. И, наверное, так бы всё и продолжалось дальше, если бы в один прекрасный день тёплого эсгалдорского лета не произошли события, которые вновь круто изменили ход судьбы нашего удачливого хоббита. И надо заметить, что события эти произошли не без вмешательства его преданных друзей.

Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #149 : 19/02/2022, 10:25:26 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 10

Заговорщики

(1 часть)

В один из первых дней лета Пако одиноко сидел на крылечке своего нового дома и печально наблюдал за тем, как эльфы снаряжают очередной торговый караван на север. И наверное даже флегматичным покладистым лошадкам, запряжённым в повозки, было ясно, что караван этот отправляется в сторону Отпорного Перевала. Вот и Пако понял это с первого взгляда, лишь только заметил первые приготовления, и именно поэтому сегодня приуныл пуще прежнего. А погода нынешним утром выдалась просто замечательная. Вокруг деловито сновали трудолюбивые пчёлы, собирая сладкий нектар чудесных цветов, в садах и на лужайках беззаботно пели птицы, где-то неподалёку настойчиво долбил дерево дятел, и время от времени до ушей Пако доносилось пение сладкоголосых эльфиек. Однако Пако до всех этих умилительных прелестей не было совсем никакого дела, он грустил по своему далёкому, безнадёжно утраченному родному дому.
Эльфы, что суетились вокруг повозок, не обращали на грустного хоббита никакого внимания, впрочем, он не очень-то в нём и нуждался. Пако молчаливо сидел в одиночестве и даже не подозревал, что в это же самое время, со стороны за ним пристально наблюдает Тэльтинвэ.
В последние дни окружающие всё чаще замечали, что принцесса стала молчаливой, и печаль, затаившаяся в её глазах, начала доставлять огромное беспокойство её отцу. Тинвэрос всячески пытался развеселить её, однако все его попытки оставались тщетными. И когда он пытался узнать о причине этой глубокой грусти, то постоянно наталкивался на нежелание дочери говорить по этому поводу. Тревога владыки росла, и, когда ему стало совсем уж невмоготу, он призвал к себе Даэрона и велел ему тайно присмотреть за своей любимой дочерью. Даэрон же отнёсся к поручению своего господина и старинного друга с полной серьёзностью, потому что и сам любил Тэльтинвэ, как родную дочь, которой у него никогда не было. Потому нынешним погожим утром, скрытый от взора принцессы, Даэрон тоже тайно наблюдал за ней из своего укрытия.
Пако сидел на крылечке своего дома, уперев локти в колени, и уныло считал бочки с вином, которые эльфы деловито подкатывали к повозкам. Неподалёку журчал своими звонкими серебряными струями неугомонный фонтан, а потому хоббит не заметил, как к нему подошла принцесса и тихонько присела рядом.
– Я знаю, что мы с тобой сделаем, – внезапно сказала Тэльтинвэ.
От неожиданности Пако вздрогнул и уставился на принцессу.
– О чём это вы, сударыня? – удивился он.
– Ты ведь хочешь попасть домой? – прямо спросила Тэльтинвэ.
Пако смущённо потупил взгляд:
– Да, сударыня, очень хочу, – печально признался он.
– Я обещаю тебе, что меньше чем через две недели ты будешь там, если всё сделаешь так, как я тебе скажу, – прошептала Тэльтинвэ, опасливо озираясь по сторонам.
– Я сделаю всё, как вы скажете, моя госпожа, – удивлённо пролепетал хоббит.
– Тогда слушай меня внимательно, – снова шепнула ему принцесса почти в самое ухо. – Прямо сегодня ты явишься к моему отцу и скажешь ему, что тебя покинуло вдохновение, а чтобы вновь обрести его, ты хочешь отправиться в Соловьиную Рощу, что находится к югу от Нимлонда. Скажешь, что о ней рассказала тебе я. Ещё скажешь, что ко дню летнего солнцеворота сочиняешь песнь в мою честь. Отец очень меня любит, а потому обязательно отпустит тебя, так как захочет, чтобы эта песнь оказалась лучше всех тех, что до сих пор ему доводилось слышать. Ещё попросишь, чтобы тебя сопровождали я и Эвингил, так как одного тебя всё равно туда не отпустят. Скажешь отцу, что со мной ты уже договорился, и я сама пообещала показать тебе наше священное место. Всё это надо обязательно сделать сегодня, так что не теряй времени понапрасну и ступай во дворец. Когда всё сделаешь, возвращайся обратно, и я расскажу тебе о дальнейшем плане.
– Хорошо, сударыня, – возбуждённо пролепетал Пако, – сделаю, как вы сказали.
– Ну тогда вперёд, время не ждёт, – подбодрила принцесса своего юного друга.
Пако поднялся с насиженного места и припустился бегом в направлении дворцового гостиного зала, где, по обыкновению, любил проводить время Владыка Тинвэрос со своими приближёнными.
Хоббит пробежал мимо пышных розовых кустов, щедро усыпанных огромными благоухающими бутонами, обогнул овальные цветочные клумбы, пестреющие всеми цветами радуги, и свернул в направлении побережья, где над серебристыми водами Священного Озера возвышались купола и шпили королевского дворца. По ухоженным лужайкам всюду важно прохаживались удивительные птицы, то и дело оглашая окрестности своими внезапными криками, но на все эти чудеса наш хоббит уже не обращал совершенно никакого внимания. То, что ему казалось удивительным ещё вчера, уже стало обыденным сегодня. Вдобавок в нём неожиданно загорелась жгучая надежда вновь увидеть свой родной дом, а всё остальное мгновенно отодвинулось на второй план. От волнения сердце Пако колотилось в груди так, будто от встречи с Владыкой Тинвэросом зависела сама его жизнь. Щёки хоббита раскраснелись от возбуждения и стремительного бега, и уже на ходу он лихорадочно обдумывал, что скажет почтенному Владыке Нимлонда. На подходе к цели своего пути, он перешёл на неторопливый шаг и постарался успокоиться, чтобы никто не мог заметить внезапно произошедшей в нём разительной перемены. Приблизившись к створкам входной двери, Пако остановился в нерешительности. Ему показалось, что все слова в его голове сами собой разбежались по самым дальним закоулкам его памяти, чего с ним ещё никогда не случалось. Уже взявшись за ручку входной двери, он снова заколебался. Однако время неумолимо бежало вперёд, а Пако надо было действовать немедленно. Набравшись смелости, он толкнул дверь от себя, и её правая створка без малейшего скрипа легко подалась вперёд. Хоббит робко шагнул в зал, в котором ему уже не раз и не два приходилось читать Владыке Тинвэросу свои собственносочинённые стихи. Оказавшись в величественном, просторном зале, стройные колонны которого упирались в неимоверно высокие своды, Пако оробел ещё больше. Он всё никак не мог привыкнуть к огромным замкнутым пространствам дворцовых палат Нимлонда. Вокруг всеми цветами радуги пестрели разноцветные стеклянные витражи. Белокаменные статуи великих витязей и барельефы легендарных сражений древности в изобилии украшали стены огромного зала. Свет сюда проникал через множественные проёмы в стенах и сводах, отчего вокруг было достаточно светло. Внутри всюду были расставлены большие беломраморные вазоны, в которых цвели чудесные живые цветы. Трон владыки находился в дальнем конце зала, а сам он величаво восседал на нём, углубившись в тревожные раздумья. Неподалёку от него, на скамеечках, сидели три девушки с арфами в руках и наигрывали чарующую печальную мелодию. Когда входная дверь отворилась, музыка прекратилась, а взгляд Тинвэроса тут же устремился на оробевшего хоббита, отчего тот и вовсе забыл, зачем сюда явился.
– А, это ты, песнопевец Пакмелоний, – неожиданно обрадовался владыка. – Никак решил порадовать меня своей новой поэмой?
– Нет, мой господин, – перепугано пискнул Пако.
– Тогда изложи мне причину твоего внезапного прихода, – разочарованно помрачнел Тинвэрос – но для начала подойди ближе.
Надо заметить, что владыка весьма кстати напомнил Пако о поэме, после чего в голове у хоббита прояснилось, и, уже направляясь к высокому трону Тинвэроса, он успел восстановить в памяти цель своего прихода.
– Видите ли, государь, – наконец робко начал Пако, – я действительно работаю над новой поэмой в честь вашей прекрасной дочери.
– Вот это уже лучше, – заметил владыка, и его лицо снова просветлело. – Надеюсь, ты успеешь окончить эту песнь ко дню летнего солнцеворота, чтобы на празднике мы вновь могли насладиться всем великолепием твоего искусства?
– Я не вполне уверен в великолепии моих песен, мой государь, – поскромничал Пако, – и боюсь, без должного вдохновения мне не справиться с такой непростой задачей.
– Мне нравится твоя скромность, песнопевец, – заулыбался Тинвэрос, – но все, кто тебя уже слышал, считают тебя одарённым поэтом и сказителем.
Пако густо покраснел от удовольствия.
– Однако ты так и не сказал, чем я могу помочь тебе, песнопевец Пакмелоний? – искренне поинтересовался Тинвэрос.
– Дело в том, мой государь, что в последнее время, как у нас, песнопевцев, это иногда случается, – начал входить во вкус своей роли Пако, – у меня куда-то задевалось вдохновение. А для песнопевца вдохновение, знаете ли, государь, не последняя штука.
– Продолжай, – подбодрил Тинвэрос хоббита.
– Так вот, я и говорю, что мне надобно это самое вдохновение каким-то образом возвернуть. А у вас в городе сказывают, что для такого дела нет более подходящего места, чем Соловьиная Роща.
– Те, кто так говорят, сказали тебе чистую правду, – задумался Тинвэрос, – да только роща эта священна, и ни один чужеземец, от самого начала дней Дорталиона, не бывал в её пределах.
Пако почувствовал, что план Тэльтинвэ вот-вот рухнет, но в следующий миг его осенила удачная мысль:
– Так ведь, государь, и в Нимлонде я из чужеземцев – первый, – осторожно заметил он.
– Верно, песнопевец, – вновь задумался Тинвэрос.
– Ведь вы только подумайте, мой государь, – осмелел Пако, заметив, что Тинвэрос заколебался, – ведь эта песнь навсегда останется с вашим народом, и если она будет прекрасна, как сама ваша дочь, то удивительная красота её будет прославлена навеки.
– И опять ты прав, песнопевец, – ещё больше наморщил свой лоб Тинвэрос. – В конце концов, ты пробудешь там всего несколько дней, а красота твоей песни будет волновать наши сердца вечно…
Наступила продолжительная пауза.
– Хорошо, – снова заговорил Тинвэрос. – Так тому и быть. Я отправлю с тобой несколько своих слуг, чтобы они провели тебя в самое сердце Священной Рощи. Возможно, тогда твоя песнь получится ещё прекрасней, чем мы можем ожидать.
– Но, государь… – испугался Пако, вспомнив о том, что для истинного успеха дела его должны сопровождать Тэльтинвэ и Эвингил.
– Что тебе нужно ещё, песнопевец? – сверкнул Тинвэрос своим орлиным взглядом на несговорчивого хоббита.
– Дело в том, что принцесса сама пожелала навестить Священную Рощу, и быть моей провожатой, – чуть слышно пробормотал Пако.
– Это ещё что за вздор? – возмутился Тинвэрос. – У меня в королевстве достаточно подходящих проводников, которые могут выполнить это задание много лучше моей дочери.
– Это, конечно, так, повелитель, но ведь моя песнь о ней, и она сама желает, чтобы песнь в её честь вышла прекраснейшей из тех, которые звучали под голубыми небесами Дорталиона. Она считает, что, видя её образ своими глазами, я смогу лучше передать в поэме её неповторимую красоту.
– А знаешь ли ты, Пакмелоний, какая из песен о девушке считается самой прекрасной и удивительной в Нимлонде? – поинтересовался Тинвэрос.
– Нет, мой государь, – обеспокоенно пискнул Пако.
– Это песнь о прекрасной Лютиэн Тинувиэль, и тебе будет очень непросто превзойти в своём мастерстве самого почтенного Даэрона, – при этих словах Тинвэрос глубоко задумался. Настал момент томительного ожидания.
– Хорошо. Да будет так! – наконец объявил своё решение Владыка Нимлонда. – И всё же, вам понадобится проводник. Пусть им будет… – на мгновение задумался он…
– Покорнейше вас прошу, государь, пусть им будет Эвингил, – неожиданно осмелел Пако, вдохновлённый таким удачным поворотом дела.
– Хорошо, – в этот раз на удивление быстро согласился Тинвэрос. – Пусть будет Эвингил. К слову сказать, тебе, Пакмелоний, будет любопытно узнать, что он приходится мне племянником.
– Могу отметить, мой государь, что у вас замечательный племянник, – похвалил Пако Эвингила. – Я хорошо познакомился с ним по дороге в Нимлонд.
– Да, это так, Пакмелоний Прыгинс, – с гордостью согласился Тинвэрос, – но должен спросить тебя, есть ли что ещё, о чём ты хотел бы меня попросить?
– Нет, мой государь, это всё, – сдержанно ответил Пако, изо всех сил пытаясь не выдать своей радости.
– Тогда я прошу тебя, оставь меня наедине с моими размышлениями, песнопевец Пакмелоний. Был весьма рад с тобой побеседовать, – закончил разговор Тинвэрос и махнул рукой, тем самым давая девушкам знак продолжать свою печальную песню.
Развернувшись, Пако быстрым шагом направился к выходу и уже на пороге нос к носу столкнулся с Даэроном. Эльф был явно чем-то озабочен, и по всему было видно, что он торопится. Песнопевцы церемонно поклонились друг другу, после чего Пако в хорошем расположении духа удалился. Между тем Даэрон вновь отвлёк Тинвэроса от его размышлений.
– Зачем пожаловал, мой старый друг? – приветствовал владыка Нимлонда явившегося к нему песнопевца и советника. – В твоих глазах я вижу беспокойство.
– Да, это так, мой господин. И есть тому причина.
– Так говори же, друг мой. Я весь внимание и слушаю тебя.
– Тут дело в том, мой повелитель, что дочь твоя замыслила лихое, но вот что именно, я затрудняюсь и предположить. Я видел – хоббит был здесь, что же он хотел?
– Просил он разрешенья на посещение Священной нашей Рощи с любимой дочерью моей.
– Вот как? И что же ты ему ответил?
– Ему ответил я, что может он идти.
– Боюсь, чтоб слишком опрометчивым уж не было твоё решенье. Быть может, это разрешенье пока ещё не поздно отменить?
– Да брось ты, друг мой. Поэму дочери моей желает он сложить и хочет напитаться вдохновеньем леса.
– Хотел бы думать я, что так оно и есть, однако чувствам сердца своего привык я доверять.
– И что же сердце говорит тебе, мой старый друг?
– Сегодня, ранним утром, я видел их вдвоём, его и дочь твою.
– И что же тут плохого?
– А то, что тайно пребывая рядом, я не услышал слов, а это значит, что они шептались. Шептались, друг мой, значит – скрыть пытались помыслы свои.
– Да полно, Даэрон, тебе плести интриги. Тебя просил узнать я причину грусти дочери моей.
– Я это помню, мой владыка, и постараюсь сделать всё, чтоб разгадать загадку эту.
– Я знаю, друг, что положиться на тебя могу я смело.
– Да, мой повелитель, это так. Доверие твоё берусь я оправдать. И не минёт ещё трёх дней, как отыщу я ту причину, что сердце дочери твоей лишает света. Однако впредь уж осторожен быть ты постарайся, и вместе мы вернём улыбку Искорке твоей.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #150 : 19/02/2022, 10:26:16 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 10

Заговорщики

(2 часть)

Тем временем Пако отыскал Тэльтинвэ и успел поведать ей о недавней беседе с её царственным отцом.
– В успехе этом – половина дела! – воскликнула Тэльтинвэ и тут же опасливо осмотрелась по сторонам – не подслушивает ли их кто?
– И что же мы будем делать теперь? – поинтересовался Пако.
– Как что? Сейчас же отправляемся в Соловьиную Рощу! – просияла от радости принцесса. – И надо постараться устроить это так, чтобы как можно больше любопытных глаз увидело наш выезд через южные ворота.
– Тогда мы должны хорошенько запастись всяческой провизией, – сразу обеспокоился Пако.
– И тебе эта провизия понадобится значительно больше, чем нам с Эвингилом, – заметила Тэльтинвэ, – потому как завтра ты отправляешься домой!
– Это как же, сударыня? – удивился хоббит.
– Не будь таким нетерпеливым, мой маленький друг, – вновь улыбнулась принцесса. – Подробности ты узнаешь немного позже. А пока отправляйся к себе и захвати там всё, что может тебе пригодиться в долгой дороге, потому что назад ты уже не вернёшься! Ожидай меня у дома. Я заеду за тобой чуть позже.
Долго уговаривать хоббита Тэльтинвэ не пришлось: на радостях он в тот же миг, со всех ног, помчался к себе. Перескочив через порог дома, в котором прожил уже три долгих месяца, он внезапно понял, что брать-то ему здесь вроде особо и нечего. Раньше он об этом как-то и не задумывался. Еды ему всегда хватало и даже оставалось, а что ещё нужно уважающему себя хоббиту? Внимательно осматривая своё жилище в последний раз, Пако остановил свой взгляд на удивительном венке Тэльтинвэ, который он получил в подарок из рук самой принцессы в далёкие первые дни весны. За всё это время венок ничуть не увял и не высох. По сей день с него так и не осыпалось ни единого листочка или цветочного лепестка. Расставаться с таким чудом было жалко, и потому Пако решительно водрузил его себе на голову. Он уже хотел было выбежать на улицу, однако в последний момент вдруг осознал, что более прекрасного жилища, чем это, у него не было и уже никогда не будет. В этот же миг ему стало грустно. До того самого момента, когда перед ним зажглась надежда вернуться домой, он даже не предполагал, что ему будет так непросто расстаться с этим милым, удивительным домом. С тяжёлым вздохом он присел на свою широкую роскошную кровать, на спинке которой резчиками по дереву была искусно вырезана миловидная эльфийка, кормящая с руки изящную стройную лань. Пако притих и осмотрелся: с улицы отовсюду доносится пение птиц, оконные проёмы щедро увиты тёмно-зелёным плющом, прямо под окнами благоухают удивительные цветы, а над ними непрестанно суетятся шмели и пчёлы, то и дело перелетая с одного цветочного бутона на другой. И всю эту красоту Пако предстояло оставить и отправиться в края, где большую часть года обычно лежит снег, надрывно завывает вьюга и метёт снежная метель.
Неизвестно, сколько ещё он пребывал бы в состоянии глубокой меланхолии, однако вскоре за окном послышалось поскрипывание подъезжавшей к дому повозки. Пако тут же очнулся от своих грустных размышлений и выбежал на крыльцо. Перед домом стояла небольшая двуколка, запряжённая стройной вороной лошадкой. В повозке сидела Тэльтинвэ и держала повод своими тонкими изящными ручками.
– Ну, Пако, забирайся ко мне, – весело крикнула принцесса и немного подвинулась в сторону.
– Я мигом, сударыня, только захвачу свою сумку, – отозвался Пако и снова вбежал в дом. Только сейчас он понял, что совсем ничего не собрал в дорогу, а вместо этого всё время просидел в невесёлых размышлениях. Он подбежал к кровати, схватил пустую заплечную сумку и подбежал с ней к своему обеденному столу. В спешке хоббит сгрёб оттуда всё съестное, что только попалось ему под руку, и уже через мгновение снова очутился на крыльце. Тэльтинвэ радушно подала ему руку и помогла забраться на довольно высокие, как для хоббита, козлы двуколки, после чего тронула лошадку, и повозка не спеша покатилась по усыпанной гравием дорожке.
Эльфы, мимо которых проезжали друзья, удивлённо смотрели им вслед и лишь недоумённо пожимали плечами. У Пако на голове красовался дивный венок принцессы, а сам он просто сиял от удовольствия и гордости, что именно его Тэльтинвэ выбрала себе в друзья. Так проехали через весь Нимлонд и оказались у южных ворот. Там путников уже поджидал Эвингил и, едва завидев приближающуюся двуколку, снял с плеча колчан со стрелами и вместе со своим длинным тисовым луком забросил его в повозку, а сам проворно вскочил на козлы со стороны, где сидел Пако, отчего хоббиту пришлось слегка потесниться. Караульные у ворот почтительно расступились перед друзьями, очевидно загодя получив указ об их выезде.
Повозка покатилась по хорошо укатанной грунтовой дороге и почти сразу въехала в лес, подступающий к самым стенам Нимлонда. Друзья беззаботно рассказывали друг другу весёлые истории, приключившиеся с ними или с их приятелями, и даже не подозревали, что вслед за ними город покинул опытный следопыт, который скрытно направился по их следу. Лицо соглядатая надёжно скрывал надвинутый на голову капюшон плаща, а его выверенные кошачьи движения свидетельствовали о том, что он один из лучших в своём ремесле.

 

Проехав где-то около лиги, друзья свернули с дороги в лес и выехали на небольшую поляну. Здесь всюду порхали чудесные бабочки и стрекозы. С веток, нависающих над самой землёй, на путников уставились любопытные белки и внимательно изучали непрошеных гостей. Наконец повозка остановилась и замерла. Тэльтинвэ отложила повод в сторону и легко перемахнула через перегородку, забравшись в кузов повозки. Она тут же отдёрнула в сторону покрывало, скрывающее груз от посторонних глаз, и молча проверила, всё ли на месте. Убедившись, что всё идёт как надо, она успокоилась и сказала:
– Ну что ж, друзья, теперь нам надо дождаться сумерек. Здесь в лесу они сгущаются задолго до наступления ночи, – пояснила принцесса для хоббита.
– И что мы будем делать потом? – поинтересовался Пако.
– А потом мы снова вернёмся назад, но только так, чтобы об этом никто не догадался, – весело ответила Тэльтинвэ.
– Но разве мы не уехали для того, чтобы я мог попасть домой? – испугался хоббит.
– Не волнуйся, дружок. Конечно же, всё это мы именно для того и проделали, – успокоила принцесса хоббита. – Просто единственный путь, которым ты можешь покинуть наш край, это тот же самый путь, которым ты сюда и попал. Если я правильно поняла, ты преодолел Отпорную Завесу в повозке нашего друга Палландо…
– Да, сударыня, это верно, – согласился Пако. – Да только где же мы его отыщем теперь, если он сам вдруг не решит вернуться?
– К счастью, повозка есть не только у Палландо, – улыбнулась Тэльтинвэ.
Глаза Пако удивлённо округлились.
– Неужели, моя госпожа, вы собираетесь провезти меня в своей?! – обрадовался он.
– Нет, дружок, к сожалению, я уж точно не смогу незаметно попасть в северные пределы Эсгалдора, – с неожиданной грустью в голосе сказала принцесса. – Как только первые дозорные заприметят меня, отец тут же вернёт меня назад.
– Но тогда это значит, что и я не смогу вернуться домой? – испуганным голосом пискнул Пако.
– Нет, Пако, это не так, – возразила принцесса. – Как я тебе уже сказала раньше, не пройдёт и двух недель, как ты окажешься дома.
– Это каким же таким образом? – засомневался Пако.
– А что, дорогой мой дружок, ты так долго рассматривал сегодня утром? – подсказала Тэльтинвэ. – Да-да, именно с караваном, который уйдёт завтра на рассвете, мы и отправим тебя домой!   
– Но разве ночью у ворот Нимлонда не дежурят караульные? – снова засомневался хоббит.
– А кто тебе сказал, что мы пройдём через ворота? – улыбнулась принцесса.
– Но как иначе можно вновь попасть в город? – удивился Пако.
– Увидишь, когда придёт время, а пока нам надо всё хорошенько обсудить, – ответила Тэльтинвэ. – Для начала ты должен знать, что домой отправишься тайно, в одной из повозок торгового каравана.
– Это как же? – не переставал удивляться Пако.
– В пустой бочке из-под вина, – ответила Тэльтинвэ.
– Но сударыня! До Отпорного Перевала не меньше недели пути! – неожиданно заволновался хоббит.
– И что же? – рассмеялась Тэльтинвэ.
В это мгновение Пако густо покраснел и стыдливо опустил глаза.
– Для того, чтобы в пути со мной не приключилось неприятностей, мне придётся не есть больше недели, – пробормотал он.
– Об этом не беспокойся, мой дружок, – улыбнулась принцесса. – Твоей повозкой будет править уже небезызвестный тебе Феахил. Он обо всём уведомлён и позаботится о тебе в пути. По ночам он сможет ненадолго выпускать тебя погулять. К сожалению, никакого другого выхода нет, и тебе уж придётся потерпеть, – сочувственно вздохнула Тэльтинвэ.
– Ну что ж, терпеть, так терпеть, – невесело вздохнул и Пако.
Тэльтинвэ достала из повозки три серых эльфийских плаща, один из которых был специально сшит для Пако, и раздала своим друзьям.
– Эти плащи помогут нам передвигаться по Нимлонду, оставаясь незамеченными, – пояснила она хоббиту. – А теперь слезайте с повозки.
Эвингил легко спрыгнул с козел, снял оттуда Пако и поставил его на землю. Тэльтинвэ без труда выбралась сама, взяла под уздцы лошадку и привязала поводьями к одному из деревьев.
– Теперь пойдёмте, – позвала она друзей за собой.
Они недолго пробирались сквозь подлесок, густо поросший кустарником, и в самой непроходимой части поросли, неожиданно для Пако, набрели на небольшую скалу.
– Пришли, – тихо сказала принцесса.
Она без труда отыскала у отвесной скальной стены плоский валун, приблизительно в свой рост, и что-то незаметно нажала, после чего раздался скрежет, и каменная глыба медленно поползла в сторону. Прямо на глазах у Пако в скале образовался небольшой прямоугольный проём, в который он смог бы свободно пройти во весь свой хоббитовский рост, а вот эльфам пришлось бы пригнуться. Из чернеющего темнотой прохода сразу потянуло сыростью.
– Теперь нам сюда, – шепнула Тэльтинвэ.
– Но там темно, как в желудке у тролля, – испуганно пробормотал Пако.
– Не бойся, дружок, сейчас будет свет, – снова успокоила хоббита принцесса.
Тэльтинвэ шагнула в разверзшийся проход первой, и Пако ничего уже не оставалось, как, подавив страх, шагнуть следом за ней. Как только Тэльтинвэ оказалась внутри, она достала из кармана своего плаща небольшой странный кристалл, несколько раз стукнула им о каменную стену, после чего тот загорелся ровным голубоватым свечением.
– Поройся в кармане, Пако, у тебя там такой же, – сказала принцесса хоббиту.
Пако сунул руку в карман плаща и сразу же нащупал там холодящий ладонь кристалл. Ещё мгновение, и он проделал то же самое, что до него сделала Тэльтинвэ. Восхищению маленького хоббита не было предела, ведь ничего подобного он в своих руках доселе не держал!
– Это не простые кристаллы, – пояснила Тэльтинвэ. – Наши легенды говорят, что это осколки разбитой в древности чаши Иллуин, располагавшейся на вершине высочайшего каменного столпа. В этой чаше хранился негасимый свет Владычицы Варды. В те далёкие времена, когда властелин тьмы Мелькор низверг этот светильник на землю, повалив гигантский каменный столп, мы, Перворожденные, ещё не пришли в этот мир.
Открыв от удивления рот, Пако с восхищением рассматривал чудесный кристалл, сияющий небесно-голубым свечением. – А ведь точно такие же камни разыскивал и Аргал с лепреконами! – смекнул он  про себя.
Дождавшись, когда друзья отойдут подальше от входа, Эвингил внимательно осмотрелся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого больше нет, последним шагнул в тёмный проход. Оказавшись внутри, он нажал на другой потайной рычаг, и открытый проём за его спиной медленно затворился.
Уже через несколько десятков шагов под ногами появились ступени, круто уводящие вниз. Долго спускались по узкому проходу, из которого тянуло сквозняком. Над ступенями потолок стал значительно выше, и теперь эльфы уже могли идти не пригибаясь. Несколько раз Пако поскальзывался, но Эвингил вовремя успевал ухватить его за шиворот. Наконец ступени закончились, и стены прохода понемногу начали раздаваться в стороны. Вскоре друзья оказались в просторной пещере, вдоль которой, звонко журча, протекала небольшая подземная речушка. На стенах подземелья извивались призрачные тени, отбрасываемые причудливыми скальными выступами. В стороны от тропы, по которой следовали путники, отходили бесчисленные проходы и расщелины. Больше всего Пако боялся, что свет кристаллов внезапно погаснет, и он вместе с друзьями навеки останется в лабиринтах подземного мира. Время от времени, потревоженные светом, с потолка срывались целые тучи обезумевших летучих мышей и ошалело шарахались во все стороны. Несколько раз они почти задевали голову Пако, так что хоббит от неожиданности едва не уронил свой кристалл в речку, когда они перебирались по широким скользким валунам на другой её берег.
– Долго нам ещё идти? – наконец, не выдержав, спросил Пако дрожащим голосом.
– Потерпи ещё немного. По моим расчётам мы уже где-то под городскими стенами, – успокоила хоббита Тэльтинвэ.
И, действительно, вскоре путешественникам начали попадаться высеченные в камне мостики и балюстрады, ведущие вдоль стен. Теперь пещера уже не выглядела первозданной. Под ногами появилась дорожка, аккуратно вымощенная каменными плитами. На них красовались непонятные хоббиту эльфийские письмена. Ещё чуть позже, высоко над головами друзей, начали появляться правильные круглые отверстия, сквозь которые проглядывало розовеющее закатное небо.
– Что это такое? – тихо поинтересовался Пако.
– Это городские колодцы, из которых мы набираем питьевую воду, – подсказал Эвингил. – Разве ты никогда не замечал их наверху?
Пако лишь растерянно пожал плечами.
– Всё, мы на месте, – тихо сообщила Тэльтинвэ. – Нам туда, – указала она рукой на ступени, круто взбегающие наверх. – Теперь надо дождаться темноты.
Друзья присели на скамейку под стеной, высеченную прямо в камне, и стали молчаливо дожидаться, пока розовеющее закатное небо в колодезных проёмах над их головами не померкнет вовсе. Через отверстия в сводах пещеры в подземный поток изредка опускались вёдра и, зачерпнув воды, медленно поднимались обратно.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #151 : 20/02/2022, 10:39:14 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 11

Побег

Створки дверей гостиного зала Нимлонда внезапно отворились, и на пороге появился обеспокоенный Даэрон. Он быстрым шагом приблизился к трону Тинвэроса, который в этот поздний час остался совсем один, и теперь отрешённо размышлял о вечном. Поклонившись своему владыке, Даэрон нарушил тишину его величественных чертогов:
– Владыка мой, спешу сказать тебе о том, что худшие мои сомненья подтвердились. Принцесса с песнопевцем здесь, под нашими ногами, в подземелье, хотя и видели её у южных врат при свете дня.
– Откуда это, друг, тебе известно? Иль ты послал по следу своего гонца? – сурово свёл брови владыка Нимлонда.
– Прошу тебя, владыка мой, смени свой гнев на милость, ведь я старался ради блага дочери твоей.
– Я знаю, Даэрон, и всё же должен я признаться, что больно опечалили меня слова твоих вестей.
– Прости меня, друг мой, слова мои лишь отраженье правды, и надобно теперь решить нам вместе, как же дальше быть.
– Постой, не торопи меня, ведь в голове моей и так уж всё перемешалось, и должен воедино я свести обрывки всех тех мыслей, чтоб правильный мне выбрать путь.
– Тебя я подожду, мой господин, и время до утра у нас пока что есть. Однако слишком не тяни. Решение своё ты постарайся принять поскорее, ведь солнце и луна, увы, не станут долго ждать.
– О, свет немеркнущей звезды! Обременён за что, я столь суровым испытаньем?! Ужели дочь свою я должен обвинить и запятнать её навек своим отцовским порицаньем?!
– Владыка мой, прошу тебя, не забывай о чаше блага своего народа, что времени ведёт свой счёт из сумрака подзвёздных дней. Ты знаешь хорошо – осталось нас не так уж много, и вряд ли сможем совладать мы с любопытством разума людей. Что будет с нами всеми, когда падут оковы чар отпорных наших рубежей и в лоно освящённой водами долины потоки хлынут варварских идей?
– Боюсь, ты прав, мой друг, и твоё слово в моей груди пульсирует правдивостью своей. Но тщетно всё, и это лишь усугубляет боль в истерзанной душе моей. Ведь я отец и как могу я дочь свою лишить отрады?
– Тебя я понимаю хорошо, мой повелитель, однако должен я заметить, что счастье дочери твоей никак не отделить от блага нашего с тобой народа, а потому подумай трижды перед тем, как даровать простому хоббиту желанную ему свободу.
Тинвэрос задумался и опустил голову. На его встревоженном лице отразились муки терзающего его нелёгкого выбора. Его бледность была сравнима разве лишь с белизной его мраморного трона, и решение далось ему непросто. И всё же, после продолжительных раздумий, он медленно поднял голову и твёрдо взглянул в глаза Даэрону.
– Решение моё отныне принято и непоколебимо, – снова заговорил он тяжёлым голосом. – Уж если этот хоббит стал достоин верной дружбы прекрасной дочери моей, то значит, чист он сердцем. И думаю, вреда не будет в бегстве том, ведь жить он будет с нами по соседству. И если слов своих, изложенных при всех, теперь я отменить уж не могу, то ты, мой друг, прошу тебя, ему не строй препятствий. Мы можем не простить врагу, но Пакмелоний Прыгинс – всего лишь жертва взятых обязательств и, возможно, зова странствий. К тому же, дочь моя почувствует исполненным свой долг, и, может быть тогда, вернётся к ней, как прежде, лучезарная улыбка. 
– Тебе перечить я не смею, мой владыка, а потому пусть будет так, как ты сказал, и провидению наш хоббит будет вверен на поруки.
Сказав это, Даэрон покорно поклонился и оставил Тинвэроса в глубоких раздумьях.

 

Тем временем, совсем не подозревая, что их намерения раскрыты, Пако, Тэльтинвэ и Эвингил терпеливо дожидались сумерек.
– Пора, – наконец шепнула Тэльтинвэ и бесшумно поднялась со скамьи.
Пако и Эвингил тут же последовали её примеру. Освещая путь своим кристаллом, принцесса осторожно двинулась вверх по узкой лестнице. Откуда-то сверху доносилось пение эльфийских девушек, которые, по обыкновению, вечерами собирались на берегу Зеркального Пруда. В это мгновение Пако снова стало грустно. Такого прекрасного пения он никогда не слыхал ранее и, вполне возможно, что теперь слышал уже в последний раз.
– Тихо, – шепнула Тэльтинвэ, застыв на месте, хотя никто из её друзей и так не проронил за всё время подъёма ни единого слова.
Вновь негромко заскрежетал в стене потайной рычаг, и перед друзьями отворился дверной проём. Они оказались в самом центре городского сада, расположенного немного западнее от Зеркального Пруда. Было совсем темно. Вокруг громко стрекотали сверчки и звонко журчали бьющие из земли родники. Мимо, трепеща своими нежными крылышками, то и дело пролетали ночные мотыльки. Стараясь создавать как можно меньше шума, друзья выбрались из густого кустарника и призрачными тенями припали к земле. Благо трава в этом месте была высокая, и со стороны их совсем не было видно.
– Нам в ту сторону, – шепнул Эвингил и, крадучись, скользнул к пруду, где у самого берега расположились повозки, приготовленные к утренней отправке. И хотя о бесшумности шагов крадущихся эльфов слагают поговорки, однако Пако среди своих друзей оказался вне всякой конкуренции. Благодаря своему врождённому проворству и чувствительным широким стопам, казалось, что он и вовсе парит над землёй. И даже ночной мотылёк издавал много больше шума, чем наш неуловимый хоббит.
Приблизившись к открытой поляне, где были расположены гружёные товарами повозки, друзья заметили двух эльфов, что сидели у костра и негромко разговаривали. Эльфы вовсе не были охранниками, потому что охранять караван в сердце Нимлонда было не от кого, однако, в любом случае, их присутствие здесь для заговорщиков было совсем нежелательно.
Недолго думая, Эвингил заухал по-совиному, причём ничуть не хуже, чем настоящая сова. Вскоре на поляне, в свете костра показался ещё один полуночник, в котором Пако сразу опознал уже знакомого ему Феахила. Тот не спеша миновал беседующих у огня и направился туда, откуда послышалось совиное уханье. Эльфы беззаботно продолжали свой разговор, не обращая совсем никакого внимания на появившегося товарища.
Ещё несколько мгновений, и Феахил уже был рядом с заговорщиками.
– Всё готово, моя госпожа, как вы и велели, – прошептал Феахил Тэльтинвэ на самое ухо.
– Не слишком ли мала бочка? – забеспокоилась принцесса.
– Не волнуйтесь, моя госпожа, бочка, которую я отыскал, – самая большая из тех, что мне удалось найти во всём Нимлонде, – успокоил Тэльтинвэ Феахил. – Финвэ даже заинтересовался тем, что она не такая, как все остальные, но я ответил ему, что в этой бочке вино для нашего старого друга Пончерома Прыгинса, и это дар от вашего отца за давнее и плодотворное сотрудничество. А чтобы никто больше не задавал подобных вопросов, я прикрепил к ней большую табличку с выгравированной надписью. 
– Это хорошо, – успокоилась Тэльтинвэ. – Что нам теперь делать с охранниками?
–  Не беспокойтесь об этом. Полагаю, что вскоре они выпьют по нескольку глотков вина и улягутся спать, – снова прошептал Феахил.
– Хорошо, мы подождём, – решила принцесса, – время у нас пока что есть.
Заговорщики вновь притаились в кустах, ожидая, когда же улягутся спать неугомонные полуночники. Феахил же вернулся к костру и нарочно прилёг у огня на глазах у своих приятелей. Вскоре он начал широко зевать, в надежде на то, что его друзей тоже начнёт клонить ко сну, однако не тут-то было. Сидящие у костра эльфы, похоже, спать вовсе и не собирались. Хуже того, они даже развеселились, отпуская по поводу зевающего Феахила всякие шутки.
– Никак наш скромный Феахил испробовал вина? Здесь много разных бочек есть, и я почти уверен, что среди них давно уж начата одна.
– Да что вы, други, я не пил, и полно вам шутить, – вначале немного смутился Феахил, однако это нисколько не остудило пыл его развеселившихся приятелей.
– На свете много разного вина, и бочек дубовых не перечесть, но лучшая из всех них именно та, что под рукой Феахила полна, – продолжали подшучивать над приятелем эльфы. Когда они совсем уж разошлись, Феахил понял, что его уловка получила совсем нежелательное продолжение. Теперь надо было срочно менять свой план, и у него оставался лишь один приемлемый выход – сознаться в том, чего он вовсе не делал. Только так он хитростью мог напоить своих товарищей вином, чтобы они, наконец, заснули.
– Ну полно, друзья, довольно шутить, признаться, совсем и не думал я пить. К несчастью, учуяв хмельной аромат, всего лишь попробовал. Да. Виноват, – смущённо признался Феахил. – И должен поведать вам, други мои, своей в том не вижу я страшной вины, ведь запах из бочки был чуден и свят, и мне он напомнил цветов аромат.
После этих слов приятели Феахила переглянулись, и улыбки постепенно сошли с их лиц. В этот миг Феахил понял, что его новый план к счастью сработал:
– Здесь бочек немало, они все полны, никто не заметит нашей вины, – заговорщически подмигнул он своим приятелям.
– Ну, раз уж немало, давайте тогда, всего по глоточку мы выпьем вина. Ведь бочку глоток не осушит до дна, а значит, не наша в том будет вина. Ну, что ж, Феахил, пожалуй тогда, с тобой изопьём мы хмельного вина. Но где же та бочка, что ты открывал, её отыщи – и начнём карнавал! Давай, покажи нам тот самый сосуд, где запах цветов ароматен и густ.
Недолго раздумывая, Феахил влез в ближайшую повозку и откупорил первую попавшуюся ему под руку бочку:
– Возрадуйтесь, други! Да вот же она! Гуляем сегодня мы допоздна!
Так случилось то, о чём Феахил впредь старался больше никогда не вспоминать, а когда над ним начинали подтрунивать приятели, всегда покрывался багровым румянцем.

 

Тем временем заговорщики тихо таились в кустах, расположенных на самом краю поляны. Они терпеливо наблюдали за тем, как Феахил с приятелями откупорили один небольшой бочонок, затем по рукам пошёл второй…
Так прошло немало времени, прежде чем все три эльфа во весь рост растянулись на мягкой, сочной траве, широко раскинув руки и ноги, а над поляной раздался их зычный раскатистый храп.
Убедившись, что эльфов теперь не поднять, даже если у каждого из них над ухом закричит боевой мумакил, друзья осторожно выбрались из своего укрытия и, словно тени, скользнули к едва тлеющим головням уже потухшего костра. К их величайшему удивлению, Феахил вовсе не притворялся. Как и два других эльфа, он был по-настоящему пьян.
– Что будем делать теперь? – растерянно спросил Эвингил.
– Скоро начнёт светать, а потому мы должны поторапливаться, – решительно ответила Тэльтинвэ. – Думаю, нам не составит большого труда отыскать среди бочек самую большую из них. Феахил сказал, что она даже должна быть подписана. С ним же самим ничего страшного не случится. На рассвете он придёт в себя и поймёт, что мы справились без его участия. Так что – за дело.
Друзья бросились к повозкам, внимательно осматривая их груз. В руке каждого из них светился чудесный кристалл, с помощью которого они спешили отыскать нужную надпись на заветной бочке. Вскоре Пако едва слышно пискнул: – Есть! Нашёл!
Ещё мгновение, и его друзья были уже рядом.
– Точно. Это она, – согласилась Тэльтинвэ, увидев более чем приметную табличку на боку бочки. – Ну-ка, помогите мне снять с неё крышку.
Друзья сообща быстро отодвинули крышку и скептически заглянули бочку, в которой несчастному хоббиту предстояло провести никак не менее недели. Когда Пако подумал об этом, он вдруг почувствовал, что его желание бежать как-то само собой улетучивается, однако ему стало стыдно сознаваться в этом друзьям, и поэтому он промолчал. Он живо представил себе, чем каждый из них рискнул для того, чтобы воплотить в жизнь этот дерзкий план. Наш юный путешественник хорошо понимал, что рано или поздно об этом побеге станет известно всем, и тогда даже у Тэльтинвэ будут неприятности, ведь её отец никак не одобрит сумасбродного поступка, совершённого против его воли. Взвесив всё это в своей небольшой, но сообразительной голове, Пако понял, что у него теперь просто не осталось выбора.
– Пора… – грустно сказала принцесса.
Пако тяжело сглотнул. Он отчаянно хотел избавиться от кома, который неожиданно начал предательски подкатывать к его горлу. В этот миг он внезапно осознал, что, возможно, видит Тэльтинвэ в последний раз в своей жизни. В тусклом свете кристалла, который держал в своей руке Эвингил, он увидел, что по щекам Тэльтинвэ скатились две слезы.
– Это ваше, – пробормотал Пако, доставая из кармана свой чудо-камень, уже почти погасший к этому моменту.
– Оставь его себе, дружок, – улыбнувшись, ответила Тэльтинвэ. – Пусть он всегда напоминает тебе обо мне.
В расстроенных чувствах Пако пробормотал в благодарность что-то невнятное и опустил голову – в этот миг по его щекам тоже покатились слёзы.
– Пора, принцесса, – напомнил Эвингил. – Начинает светать.
Вокруг уже и впрямь сгустился утренний туман. Подсвечиваемый занимающимся рассветом, он с каждой минутой становился всё белее и белее.
Стоя на каком-то туго набитом тюке, Пако снова заглянул в бочку и стоически перебросил ногу через её край. Эвингил тут же помог ему спуститься, и уже в следующее мгновение крышка над головой хоббита закрылась, оставив его в полной темноте. В этот миг он сообразил, что так ничего и не оставил Тэльтинвэ на память о себе, однако было уже слишком поздно, да и что он, маленький хоббит, мог подарить принцессе Нимлонда?
В бочке, куда влез наш хоббит, оказалось не так уж и плохо, как ему показалось на первый взгляд. Дно и её стенки были заботливо подбиты мягким войлоком. Тут же лежала пышная мягкая подушка. Между досками бочки просвечивали небольшие щели, чтобы внутри всегда был свежий воздух. В нескольких местах были просверлены едва заметные снаружи отверстия, аккуратно закупоренные изнутри хорошо подогнанными пробками, однако это наш хоббит заметил уже значительно позже. Теперь же он свернулся калачиком на дне и начал засыпать. Он уже видел свои первые сны, когда бочка неожиданно зашаталась. Пако тут же открыл глаза. Снаружи было отчётливо слышно неразборчивое бормотание – это пришли в себя эльфы после бурной ночи и…
Конечно Пако совсем не понимал, о чём говорят между собой два захмелевших эльфа, но, думается, для читателя этот разговор будет весьма интересен, а потому ниже он приводится во всех подробностях. 

 

– Бъюсь об заклад, ии-к… в этой бочке вино. Разлито для нас самим государем оно.
– Во всём я согласен, дружище, с тобой, и это вино будет литься рекой. Готов я поспорить, что это вино не ровня тому, что мы пили давно. Его мы откупорим прямо сейчас,  и остальные пусть едут без нас.
Эльфы стащили бочку с повозки, и не найдя пробки, начали катать её по лужайке. Наш бедный хоббит кувыркался внутри, как игральные кости в стакане перед броском на стол. Несколько раз он стукнулся головой и, не удержавшись, пронзительно пискнул от боли. Вдобавок, вскоре его начало подташнивать. И страшно представить себе, что могло бы произойти дальше, если бы не спасительное вмешательство Феахила. Перестаравшегося со своей сообразительностью эльфа разбудило бурное веселье приятелей, которые к тому времени, потеряв всякое терпение, уже пытались выбить крышку бочки огромной сучковатой дубиной. Феахил сонно протёр с трудом открывающиеся глаза и ужаснулся. 
– Вы что же, друзья? Очумели совсем? Да ей уж, должно быть, сейчас лет сто семь!
– Быть может и так, но внутри не вино. Туда гнусный вор уж забрался давно. Мы слышали, как он бранится внутри, и будем его извлекать до зари.
– Вы что же такое несёте, друзья, никак нам ломать эту бочку нельзя. Владыка велел нам доставить её, для старого друга, чтоб помнил лет сто.
– Пускай помнит сто, а быть может, и триста, наказан быть должен негодник вористый.
– Друзья, если бочку сломаете вы, тогда не сносить вам своей головы!
– Пусть даже и так, но уж нам всё равно, ведь выпил, негодник, всё наше вино.
Когда Феахил наконец понял, что все его увещевания тщетны, он достал из кармана своей куртки сигнальный свисток и трижды громко в него свистнул. На сигнал тревоги быстро сбежались эльфы и, увидев творящееся безобразие, скрутили не на шутку разгулявшихся выпивох. Бочку же сразу вернули на своё место, и лишь тогда Феахил смог вздохнуть с облегчением. И хотя соображал он с трудом, но так как его захмелевшие приятели жаловались, что внутри бочки кто-то пищит, он понял, что заговорщики и без него всё сделали как надо. Теперь следовало лишь позаботиться о том, чтобы связанным неудачникам никто не поверил. Сделать это оказалось не так уж и трудно, ведь оба они были совсем пьяны, а поэтому на их жалобы никто не обращал ровным счётом никакого внимания. Более того, позже их обоих посадили под замок и они так и остались в Нимлонде.
А в это время Пако в своей бочке был ни жив, ни мёртв. Когда бочка опять заняла своё место в повозке, хоббиту было уже всё равно, что с ним будет дальше. Ему стало так плохо, что он уже не был способен совсем ни о чём думать. Между тем, все последние приготовления к отправке были окончены, и теперь повозки одна за другой трогались в путь. Они выстроились в колонну, и неспешно покатились к северным воротам.
Уже на выходе из города путь каравану неожиданно преградил Даэрон, что немало удивило всех погонщиков и зевак, наблюдавших за отъездом каравана со стороны. По мановению руки придворного песнопевца и первого советника Владыки Нимлонда, стражники на воротах тотчас преградили путь, с металлическим звоном скрестив свои длинные копья. Погонщики с любопытством наблюдали, что же надобно этому угрюмому седому эльфу, которым многие в Нимлонде восхищались, а некоторые откровенно побаивались. Тем временем Даэрон медленно подошёл к повозке, которой правил Феахил. Он извлёк из-под своего плаща крепкую дубовую шкатулку и протянул её испуганному эльфу. Когда Феахил наклонился, чтобы принять шкатулку из рук песнопевца, Даэрон что-то шепнул ему на самое ухо, отчего лицо погонщика приняло не то испуганный, не то удивлённый вид, а скорее всего и то и другое одновременно. Бледный как мел, Феахил молча принял шкатулку из рук Даэрона и спрятал её у себя в ногах, под козлами. После этого советник государя снова сделал едва уловимый жест рукой, и караул на воротах тут же расступился. Спустя мгновение вновь заскрипели колёса, и караван не спеша двинулся на север. Вскоре замыкающая его повозка скрылась за деревьями подступающего к стенам Нимлонда леса.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #152 : 21/02/2022, 07:55:05 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 12

Самое тёмное возвращение домой

(1 часть)

Так началось то памятное путешествие, которое впоследствии Пако стал называть не иначе как «чуланным» – именно это сравнение первым пришло ему в голову, когда он впервые вытащил пробку из смотрового отверстия своей бочки, чтобы хоть одним глазком взглянуть, что творится вокруг. Ранее, подобным же образом, ему не раз приходилось выглядывать во двор через замочную скважину из тёмного чулана, куда его частенько упекал дед за особо выдающиеся проказы.
В бочке, где теперь оказался Пако, было так же темно, как и в дедовом чулане, однако в придачу к этому ещё и тесно. Наш хоббит ещё долго удивлялся, как во всей этой кутерьме уцелел венок, что ему подарила Тэльтинвэ. Однако, как не верить своим глазам? Венок оставался всё так же целёхонек, как и в тот день, когда он впервые оказался у Пако на голове. Убедившись в сохранности драгоценного подарка, который, по правде сказать, ему был дороже, нежели чудесный светящийся кристалл, наш хоббит решил основательно осмотреться.
Снаружи деревья сменяли друг друга нескончаемой чередой, и это довольно скоро Пако наскучило. Тогда он вытащил из кармана куртки чудесный кристалл и слегка постучал им о днище бочонка. Кристалл тут же засиял ровным свечением, и в бочке сразу стало светло, словно солнечный свет начал беспрепятственно проходить сквозь её стенки внутрь. Пако невольно засмотрелся на чудесные огненные лепестки, развернувшиеся в самом центре удивительного камня: они завораживали его своим необъяснимым чудодейственным пламенем, словно неведомые древние чары сквозь века простёрли к нему свои настойчивые объятия. Перед взором хоббита внезапно поплыли образы дивных стран и удивительных земель. Что Пако видел перед собой, он даже не представлял, но он и не особенно об этом беспокоился. Он готов был смотреть на волнующие сердце и чарующие его взор видения целую вечность, лишь бы они не прекращались. Под воздействием странного наваждения хоббиту показалось, что время словно свернулось для него в один короткий миг, и когда он очнулся, был уже поздний вечер. Пако пришёл в себя от негромкого, но настойчивого постукивания снаружи. Это стучал встревоженный Феахил. Эльф заметил, что сквозь узкие щели бочки протянулись лучи, хорошо заметные в сгущающихся вечерних сумерках и испугался, что это привлечёт внимание и всех остальных, а потому решил как можно скорее пресечь возмутительную шалость своего подопечного. Он съехал с грунтовой дороги на обочину и остановился на небольшой полянке, окружённой густыми кустами можжевельника. Возницы проезжавших мимо повозок стали предлагать Феахилу свою помощь, однако тот вежливо отказывался. – Я вскоре вас догоню, – прокричал он вслед своим приятелям.
Когда весь караван проехал мимо, Феахил вздохнул с облегчением, однако, как вскоре выяснилось, преждевременно. Ночь надвигалась быстро, и старший каравана счёл разумным остановиться на ночлег, а поскольку дальше по ходу следования более подходящих мест не встречалось, он снова вернул отряд на поляну, где задержался Феахил. Счастье, что к этому моменту Феахил уже успел достучаться до Пако и тот спрятал кристалл в карман. Эльфы же выстроили свои повозки в круг и в самом его центре разожгли общий костёр. Все они дружно разместились вокруг огня, достали пиалы и стали не спеша попивать свой знаменитый здравур. Феахил же не спешил присоединяться к своим приятелям, поскольку ещё имел кой-какие дела. Точнее сказать, эти дела были у хоббита, которого он скрывал в своей повозке, но разрешить их без помощи Феахила наш малыш никак не мог. И дела эти были самые что ни есть житейские. Когда Пако очнулся от чар своего кристалла, то внезапно почувствовал, что ему срочно надо в кусты (вероятнее всего читатель знает, что обычно подразумевается под этим выражением).
К счастью, над лесом уже опустилась ночь, и Феахилу не составило особого труда незаметно выпустить в лес своего тайного пассажира.
– Только далеко не заходи, – едва слышно шепнул эльф хоббиту. – Вот, возьми этот свисток. Его звук напоминает крик ночной птицы. Если заблудишься, трижды дунь в него, и я тебя сразу отыщу. Будь осторожен, и не вздумай доставать в лесу свой кристалл.
В знак того, что он всё понял, Пако утвердительно кивнул головой. Получив надлежащие наставления, он тут же исчез в кустах можжевельника, где его поглотила кромешная мгла. Лишь со стороны поляны был хорошо виден яркий свет горящего костра.
– Пока на поляне горит огонь, не потеряюсь, – успокоил себя Пако и решил отойти в лесную чащу подальше, хотя там было темно, хоть глаз выкалывай. В какую бы сторону не сделал шаг хоббит, всюду ему на пути попадались под ноги то сучковатые коряги, то колючие кусты. И всё же, вскоре ему удалось-таки подыскать подходящее место и как следует отвести душу. Когда дело было сделано, его уши уловили тысячи ночных шорохов и звуков ночного леса. Не то чтобы он не слышал их раньше, но необходимость справить свои нужды заставляла его внимание полностью сосредоточиться на самих нуждах, а на всё остальное его уже попросту не хватало. Теперь же наш хоббит вволю расслабился и прислушался к окружающему его лесу. Ему вдруг показалось, что вокруг него внезапно проснулся целый мир. Со всех сторон трещали неугомонные сверчки, в воздухе повсюду жужжали ночные жуки, где-то вдалеке заухал филин. Пако отчётливо видел огонёк костра, мерцающий в просветах между деревьями, и со спокойной душой направился к нему. Однако, несмотря на то, что огонь пылал ярко, под ногами по-прежнему не было видно ни зги. Пако осторожно пробирался сквозь кусты, наугад выбирая в темноте место для каждого последующего своего шага. И надо отдать нашему хоббиту должное, ни малейшего шороха или треска ветки не раздалось из-под его осторожных мохнатых стоп. Его подвёл лишь один-единственный шаг…
Неожиданно нога Пако ушла в пустоту, а вслед за роковым шагом покатился в глубокий овраг и сам Пако. При этом поднялся такой невообразимый треск, что эльфы в лагере не на шутку переполошились и тут же погасили свой костёр. Вот теперь уж действительно наш хоббит оказался в настоящей, чёрной, как смола, темноте. Разумеется, поиск пути назад для него необычайно осложнился, однако в кармане у Пако всё ещё был свисток Феахила. Когда бедолага докатился до самого дна и треск сучьев под ним затих, то первое, о чём вспомнил хоббит, был как раз этот спасительный свисток. Каков же был его ужас, когда свисток, на который теперь он возлагал все свои надежды, оказался сломанным пополам! Отчаянью Пако не было предела: – Что же теперь делать-то?! – перепугался он. Пако был всего лишь маленьким непутёвым хоббитом, который внезапно оказался один на один с опасностями, свалившимися на его несчастную голову в тёмном, древнем, как сам мир, лесу, и потому совершенно растерялся. В придачу ко всему, во время падения он насобирал по дороге ссадин и болезненных ушибов и теперь едва сдерживался, чтобы не заплакать. Но горемыка стоически терпел, ведь Феахила и друзей, что остались в Нимлонде, подводить было никак нельзя, и он держался теперь только ради них. Неимоверным усилием воли он заставил себя подняться, однако из-за невыносимой боли в ногах тут же снова упал на четвереньки.
– На дне оврага ждать нечего. Надо выбираться наверх, – решил Пако, стиснув зубы.
Превозмогая неутихающую боль, он покарабкался вверх по склону, в надежде на то, что костёр эльфов не виден ему только потому, что он находится на самом дне глубокого оврага. Однако, выбравшись наверх и осмотревшись вокруг, он так и не увидел ни отблеска, ни искорки огня и совсем пал духом.
– Что теперь будет со мной в этом страшном, тёмном лесу? – переживал он, до боли прикусив губу.
Вконец отчаявшись, он упал на землю и тихонько заплакал. Долго он плакал или нет, наш хоббит не имел ни малейшего представления, да только настал момент, когда его слёзы совсем иссякли, и он снова начал прислушиваться к звукам и шорохам окружающего его леса. Внезапно ему показалось, что до его ушей доносится множество тоненьких, едва слышных голосков. Это было похоже на то, как шелестит слабый ветерок в ветвях деревьев.
– Эй, малыш-ш-ш, почему не спишь-ш-ш? Хи-хи, хи-хи-хи.
– Кто здесь? – испуганно спросил Пако.
– Ш-ш-ш-ш, зачем шумишь-ш-ш? – послышалось в ответ.
– Да кто здесь? – не на шутку разволновался Пако.
– Ш-ш-ш-ш, это мы-ш-ш-ш.
– Какая ещё мышь? – удивился Пако.
– На земле ты один тихонько сидишь-ш-ш, а вокруг тебя мы-ш-ш-ш, – снова послышалось хоббиту. – Сиди где сидишь-ш-ш-ш, да вокруг погляди-ш-ш-ш.
На всякий случай Пако протёр глаза и внимательно осмотрелся вокруг. Вдруг в кромешной тьме подле себя ему привиделись едва светящиеся пятачки величиной с крупную монету. Этих пятачков вокруг оказалось немало, и все они слегка покачивались в такт налетавшему ветерку. Присмотревшись внимательнее, Пако понял, что на самом деле каждое светящееся пятнышко состоит ещё из пяти меньших.
– Неужто цветы? – осенило хоббита, и, забегая наперёд, отметим, что его догадка оказалась хоть и невероятной, однако полностью верной! У его ног росли самые, что ни есть, обыкновенные фиалки, которые покачивали на ветру своими головками. И всё же, здесь справедливо будет заметить, что эти фиалки оказались не такими уж и обычными, скорее даже наоборот – совсем необычными! Читатель ведь наверняка ни разу не встречал говорящих фиалок, да к тому же ещё и светящихся в темноте? Этим невероятным обстоятельствам справедливо удивился и сам Пако.
– Чудеса, да и только! – дивился он. – Неужто со мной и вправду разговаривают фиалки?!
– Хи-хи-хи-ш-ш-ш, – вновь послышался тоненький смех сотен растущих вокруг цветов и тихий шелест их лепестков.
– А я-то думал, что после всех эсгалдорских чудес уже ничему не удивлюсь! – взволнованно прошептал Пако.
– Хи-хи-хи-ш-ш-ш. Кто ты, малыш-ш-ш?
Из-за невероятного потрясения Пако долго не мог вымолвить ни единого слова.
– Почему молчишь-ш-ш, малыш-ш-ш? Ты не спишь-ш-ш? – не отставали от него надоедливые фиалки.
– Пако, – только и смог вымолвить наш хоббит своё имя.
– Пако, Пако, бедолага, заблудившийся бедняга. Хи-хи-хи-ш-ш-ш, – наперебой затараторили сотни тонких голосков.
Пако стало очень обидно, что над ним посмеиваются «обыкновенные» цветы, и, насупившись, замолчал.
– Пако, малыш-ш-ш, почему опять молчишь-ш-ш? Хи-хи-хи-ш-ш-ш.
– Будете дразниться – вытопчу вас всех до единой, – обиженно огрызнулся Пако, хотя на самом деле это была неправда: он не смог бы обидеть и букашки, однако фиалки об этом не знали.
– Не топчи нас, Пако, малыш-ш-ш, пригодимся тебе, ш-ш-ш-ш, – забеспокоились беззащитные цветы.
– Да как же вы можете мне пригодиться, коли навсегда привязаны корнями к месту, где выросли? – засомневался Пако.
– Если скажешь нам, что тебе надо, малыш-ш-ш, глядишь – и поможем тебе, ш-ш-ш-ш.
– Мне и надо-то немного. Вот только отыскать бы дорогу к эльфам, что разместились на поляне неподалёку отсюда. Но как же вы можете мне помочь? – недоверчиво спросил Пако.
– Не волнуйся так, малыш-ш-ш. Мы тебе поможем, ш-ш-ш.
Услышав это, Пако саркастически фыркнул, однако его пессимизм оказался явно преждевременным. Он ещё какое-то время посидел на месте, нисколько не рассчитывая на помощь хоть и удивительных, но глупых цветов, как вдруг заметил, что справа от него несколько цветочных головок засветились особенно ярко. Они словно указывали направление, куда ему следует идти. Вслед за этим он снова услышал голоса фиалок.
– Эй, малыш-ш-ш, нас услышь-ш-ш, следуй тропкой в леса тишь-ш-ш. Ш-ш-ш-ш.
Пако по-прежнему не особо рассчитывал на успех, однако, так как иного выбора у него всё равно не было, послушно поплёлся вдоль тропки со светящимися фиалками. По мере того, как он не спеша продвигался вперёд, перед ним загорались всё новые и новые цветочные головки, и, несмотря на то, что под ногами по-прежнему ничего не было видно, он безошибочно шагал вдоль вереницы мерцающих в темноте цветов. Они словно светящимся пунктиром указывали ему верное направление к лагерю эльфов.
Вскоре наш хоббит наткнулся в темноте на что-то твёрдое. Раздался глухой стук, и Пако сел на своё самое мягкое место. Потерев ушибленный лоб, он подполз к неожиданному препятствию и осторожно ощупал его. Уже в следующее мгновение, к своей неописуемой радости, он понял, что перед ним обыкновенное колесо одной из повозок каравана. Он едва не взвизгнул от счастья, но вовремя удержался. Ему ужасно хотелось поблагодарить своих спасительниц, однако где-то совсем рядом прятались эльфы, и здесь даже шептаться было уже нельзя. Успокоившись, Пако осторожно ощупал колесо и внезапно понял, что едва ли отличит повозку Феахила от всех остальных. Поразмыслив, он решил, что будет разумно притаиться и прислушаться к тому, что происходит вокруг. И действительно, вскоре он услышал, как недалеко от него перешёптываются перепуганные страшным шумом эльфы. И хотя он ровным счётом ничего не понимал по-эльфийски, зато теперь он хорошо знал, где находятся все погонщики. А эльфы попрятались вокруг поляны, на которой ещё недавно горел их костёр.
В тот миг, когда Пако своим неудачным падением произвёл в лагере настоящий переполох, эльфы даже не знали, что и думать. Такого шума в здешних лесах они отродясь не слыхивали и ещё долго гадали, что бы это могло быть, да так ничего определённого и не решили. Даже Феахил – и тот никак не мог предположить, что причиной всего этого переполоха мог оказаться всего лишь его подопечный. В эти мгновения он сильно переживал за Пако – не случилось ли с ним чего? 
А Пако тем временем облазил все повозки и сумел-таки отыскать свою бочку по прикреплённой к ней табличке. Успокоившись, он смекнул, что теперь неплохо было бы и подкрепиться. Он быстро унюхал своим чутким носом всю ту еду, что приготовили к вечерней трапезе эльфы, и принялся перетаскивать её к себе в бочку. Когда же его весьма немалая бочка оказалась заполненной настолько, что в ней уже едва мог разместиться и сам Пако, он снова вернулся к погашенному кострищу и перепробовал на зуб всё то, чему уже не нашлось места в его бочке. Таким образом, всё, что ещё оставалось от ужина эльфов, было надкушено. И лишь только тогда, с чувством исполненного долга, Пако по голосу (к тому времени эльфы уже начали перекликаться друг с другом) отыскал в темноте Феахила и едва слышным шёпотом сообщил ему, что уже вернулся. Разумеется, он умолчал о том, что именно он и стал причиной недавнего переполоха в лагере.
Прошло немало времени, прежде чем эльфы вернулись к своему костру, и лишь когда они решили, что неведомый лесной зверь удалился, они вновь принялись его разжигать. Каково же было их удивление, когда огонь осветил лишь объедки, которые оставил им наш проказливый хоббит! Они ещё долго размышляли у костра, что же это за чудище такое, которое, натворив поначалу столько шуму, смогло затем прямо у них под носом беззвучно съесть весь ужин. Они ещё долго пытались припомнить хоть что-нибудь похожее, да ничего подобного никак не припоминалось. А уж кому-кому, а эльфам очень даже есть что вспомнить на своём веку, ведь их жизнь, не в пример людской, долга, и сколько им жить в этом мире, они выбирают сами. С тех пор меж эльфами разошёлся слух, что в лесах их родного Дорталиона объявился леший, который живёт тем, что отбирает еду у незадачливых путников. И хотя больше ничего подобного в этих краях уже не случалось, слухам поверили, и тогда у эльфов Дорталиона появился обычай оставлять угощение для Эсгалдорского Лешего, чтобы он не отбирал у них весь ужин.

 

Так, день за днём, караван приближался к конечной точке своего пути, и от сытной еды и длительной неподвижности наш хоббит успел порядком поправиться. Как говаривают по такому случаю среди хоббитов, – еда пошла ему впрок. Наученный своим, не совсем удачным опытом, по ночам, во время очередных привалов, Пако уже не отходил далеко от разбитого лагеря, но и чудесных фиалок тоже больше ни разу не встречал. Дни его удивительного путешествия по Потаённой Земле неумолимо близились к концу. С одной стороны это обстоятельство его радовало, ведь вскоре он снова мог увидеть свою любящую матушку, заботливого отца, ворчливого, но справедливого деда и, конечно же, своих младших братишек и особо любимую, единственную сестрёнку. С другой же стороны, то и дело разглядывая чудесный венок, подаренный ему Тэльтинвэ, он чувствовал, как неведомая сила неодолимо тянет его к стройным белокаменным башням Нимлонда, к его чудесным тенистым аллеям и тихим заводям. И чем дальше хоббит удалялся от эльфийской твердыни, тем сильнее его влекло назад.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #153 : 21/02/2022, 07:55:51 »
Невероятное путешествие Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор

Глава 12

Самое тёмное возвращение домой

(2 часть)

В тот день, когда караван миновал Отпорную Завесу, Пако спал после бессонной ночи, проведённой в воспоминаниях о минувших днях, прожитых в чудесных землях Эсгалдора. О том, что он уже дома, хоббит догадался по весёлым и задорным возгласам ребятишек, сопровождающих повозки эльфов, въезжающие под сень кроны чудесного дерева Эр-Айналдар. В этот миг Пако безумно захотелось выскочить из бочки и броситься в объятия к своим друзьям, однако ему пришлось сдержать свой порыв, ведь он хорошо помнил, что никто в караване не должен узнать о его побеге раньше, чем это само собой станет для всех очевидным. Именно поэтому нашему хоббиту пришлось пока ограничиться разглядыванием родных, дорогих сердцу видов, через отверстие в бочке.
Вскоре караван расположился на окраине деревеньки, и эльфы потихоньку начали разгружать привезённый на обмен товар. Вокруг эльфийской стоянки тут же собралась большая часть жителей Отпорного Перевала – все они с неподдельным любопытством рассматривали гостей, прибывших из потаённых земель, лежащих по восточную сторону горной гряды. Кое-кому из толпящихся вокруг ребятишек даже повезло, и они получили от эльфов дивные подарки. Приятели счастливчиков тут же обступали их со всех сторон и с завистью рассматривали невиданные в этих краях чудесные штуковины. А Пако всё никак не мог дождаться, когда его бочку доставят деду и он, наконец, сможет покинуть свою, порядком надоевшую ему, темницу. В тот миг, когда хоббит увидел в щёлку родной трактир, его сердце учащённо забилось в предчувствии скорой радостной встречи.

 

Феахил подкатил свою повозку к заведению старого Прыгинса и остановил послушную лошадку. Пончо стоял на пороге трактира и с любопытством поглядывал, что же последует дальше. Эльф соскочил с повозки и неторопливо осмотрелся.
– Почтенный, – обратился Февхил к Пончо, – Не подскажешь ли мне, где я могу найти Пончерома Прыгинса?
– Так я, вроде как, он самый и есть, – заинтригованно отозвался Пончо.
– В таком случае, я уполномочен самим Владыкой Эсгалдора, лежащего по восточную сторону этих гор, преподнести тебе дар, пожалованный Его Светлейшей Милостью Тинвэросом Мудрым, – торжественно провозгласил Феахил.
– Вот те на! – восхищённо ахнул мастер Торгвалд от неимоверного удивления, едва не выпустив из рук тяжеленный молот. Он положил свой инструмент на наковальню, и, вытерев о фартук здоровенные мозолистые ручищи, подошёл к изгороди, отделявшей его кузницу от трактира Пончо.
Не меньше удивлён был и сам Пончо, однако сделал вид, что знакомство со столь высокородными лицами – для него дело обычное. Именно поэтому ему пришлось быстро вернуть отвисшую от удивления челюсть на своё место. Однако трактирщик так и не нашёлся, что ответить высокому посланнику. Он лишь без толку открывал рот, пытаясь сказать что-то вразумительное, что у него не очень-то хорошо получалось. Конечно, Пончо был лично знаком с некоторыми эльфами, которые время от времени останавливались в его трактире, однако самого Тинвэроса Мудрого он не видал никогда. Впрочем, он даже считал рассказы о Владыке Эсгалдора всего лишь красивой выдумкой, которую придумали сами эльфы, чтобы нагнать на чужестранцев благоговейного трепета, и таким образом лишний раз отпугнуть их от своих внешних границ.
– Куда, почтенный, прикажешь сгрузить бочку отменного нимлондского вина? – учтиво поинтересовался Феахил.
Пончо снова открыл рот и озадаченно завертел головой в поисках подходящего места: – Ту… сюда, – после некоторых колебаний указал он на дверь своего погреба.
Феахил молча кивнул головой и дважды чудно присвистнул. На его призыв тут же явились два эльфа, и они втроём аккуратно опустили бочку на землю, а затем перетащили её к входу в погреб. Когда бочка очутилась на указанном месте, все трое церемонно поклонились Пончо и хором отрапортовали:
– Имеем честь исполнить волю Владыки Эсгалдора!
Затем все они забрались в повозку Феахила и удалились.
Ошарашенный Пончо ещё долго не мог сдвинуться с места. Потом он медленно подошёл к бочке, словно опасаясь, что она вот-вот, прямо у него на глазах, растворится в воздухе. На боку бочки блестела аккуратно приколоченная большая овальная табличка из серебра, на которой была выгравирована надпись:
Большому другу Нимлонда
и верному привратнику Эсгалдора
Пончерому Прыгинсу.

Ниже аккуратными прописными буквами было выведено:

Тинвэрос Мудрый.

Пончо стоял перед дивной бочкой и никак не мог поверить своим глазам. – Надо же, – дивился он про себя. – А я-то ещё вчера спорил с Торгвалдом о том, что Владыки Тинвэроса нет и быть не может, а эльфы только за зря всех нас водят за нос! Да если даже теперь эта бочка окажется пуста, то с сегодняшнего дня все в округе будут знать, что Пончером Прыгинс – близкий друг самого Тинвэроса Мудрого! Надо же!
В следующее мгновение во двор перед трактиром сбежалось немалое семейство Пончо, и все, с восхищением тыкая пальцами в блестящую табличку, стали по нескольку раз вслух перечитывать невероятную надпись. Постепенно к ним присоединилась и добрая половина жителей Отпорного Перевала. Табличку наперебой без устали читали все. То и дело в толпе раздавались восхищённые возгласы. Одному лишь Пако, тихо сидящему в бочке, вся эта затянувшаяся канитель надоела пуще горькой редьки. Он с нетерпением ждал, когда же настанет удобный момент, чтобы выбраться наружу.   
– М-да, приятель, а ведь ты, эдакий плут, вчера уже почти было меня убедил, и я даже тебе поверил, – дивился кузнец Торгвалд, по слогам читая невероятную надпись на металлической табличке. – Уж и не знаю, зачем тебе всё это было надобно, да только теперь ты, старый мошенник, никого не проведёшь. Или ты опять станешь утверждать, что всё это лишь проделки хитрющих эльфов?
Что тут мог ответить Пончо? Он лишь виновато развёл руками и счёл за лучшее просто промолчать. Однако со стороны было хорошо заметно, как изнутри его распирает гордость оттого, что с сегодняшнего дня он будет всем известен как Пончером Прыгинс – друг Владыки Эсгалдора – Тинвэроса Мудрого!
Вскоре Пако, тихонько сидевшему в своей бочке, всё это представление изрядно надоело, и он решил, ничего не дожидаясь, прямо у всех на глазах вылезти наружу. И, скорее всего, он так бы и сделал, однако тут его дед попросил тишины, и все присутствующие с любопытством уставились на Пончо. Послушать, что скажет дед, решил и Пако.
– Друзья, – начал Пончо в прекрасном расположении духа. – Имею честь сегодня вечером пригласить всех вас в своё заведение, где все вместе мы поднимем полные кружки за здоровье моего старинного друга – Тинвэроса Мудрого! – а про себя тут же подумал, – и что это на меня нашло? Не слишком ли я погорячился?
В толпе тут же раздались возгласы: – Ура!!! Ура!!! Ура Пончерому Прыгинсу – другу Тинвэроса Мудрого!!!
В следующий миг Пончо подхватили на руки и на радостях начали подбрасывать в воздух.
Читатель, конечно, знает, что Владыка Тинвэрос вовсе не был Пончо никаким другом, но старый, прожжённый плут-трактирщик решил извлечь из представившегося ему случая всю возможную выгоду. Дедовы гены сполна передались и его любимому внуку – Пакмелонию, который тоже перенял от него талант всё поворачивать в свою пользу. Только Пако страсть как любил розыгрыши, а потому и решил, услышав дедово приглашение, потерпеть в своей бочке до вечера. – Вот все они удивятся! – размечтался он про себя. – То-то в округе будет разговоров!
Так Пако выкинул свой самый знаменитый номер, который потом ещё долго поминали чуть ли не за каждой кружкой в трактире Пончерома Прыгинса, да и не только в нём одном.
Когда подошло время обещанного угощения, в заведении Пончо был наведён образцовый порядок. Кружки были тщательно вымыты, столы начищены до блеска, лавки и стулья протёрты, а пол даже был вымыт с мылом. Конечно, выполняя всю эту работу, Пончо ещё не раз пожалел о том, что так погорячился с приглашением, но слово – не воробей, и отпираться было уже поздно, а потому ему ничего больше не оставалось, как выполнять обещанное.
Незадолго до заката в трактир Пончо начали подтягиваться все желающие осушить задаром несколько кружек вина, которое якобы пьют сами владыки легендарного Эсгалдора. С недовольной гримасой Пончо отметил, что гостей собралось явно больше, чем он рассчитывал. Он даже углядел в зале нескольких своих знакомых из Нижних Бродов – соседней деревеньки, что лежала у западного подножия перевала.
– Надо было разослать пригласительные, – с досадой подумал Пончо, – а не звать кого попало.
Однако делать было нечего, и Пончо пришлось держать своё слово, ибо слухи о его скупости были ему совсем ни к чему. Когда семейство Прыгинсов увидело, сколько собралось народу на приглашение их вмиг прославившегося деда, решили сдвинуть столы в один длинный – от входа до самого чулана. Стол полностью уставили чистыми кружками, а мастер Торгвалд под всеобщие аплодисменты внёс долгожданную бочку и поставил её на середину стола. Затем гости расступились, и к столу, не очень-то решительно, вышел сам Пончо. В заведении стало так тесно от званых и незваных гостей, что ему пришлось взобраться на стул, чтобы все могли его хорошо видеть. Наконец он прочистил горло и заговорил:
– Я рад приветствовать этим вечером всех тех, кто был приглашён на угощение.
При этих словах многие гости недовольно переглянулись.
– Я откупориваю эту бочку вина в знак моей старинной дружбы с Государем Эсгалдора, и желаю всем вам, чтобы и ваши старые друзья не забывали вас так же, как не забывает меня мой друг – почтенный Владыка Тинвэрос.
Под всеобщие аплодисменты Пончо вытащил пробку в нижней части бочонка, и полтора десятка кружек разом придвинулись к откупоренному отверстию. Разумеется, никакого вина в бочке не было и подавно, а потому лица гостей застыли в недоумении. Но более всех остальных растерялся сам Пончо. Немного придя в себя, он подозвал к себе Торгвалда и велел ему встряхнуть бочку. Когда не помогло и это, он просунул в отверстие свой палец, а затем заглянул туда одним глазом. Между тем в толпе послышались недовольные возгласы: – Мошенник! Обманщик! Скупердяй! И кто знает, чем бы всё закончилось этим вечером, если бы внезапно крышка бочки не откинулась в сторону, и вниманию всех присутствующих не предстал Пако с улыбкой до самых ушей. В зале на мгновение установилась гробовая тишина. Затем раздался смех, который разом охватил всех присутствующих. Пако тут же вытащили из бочки и прямо над столом стали подбрасывать под самый потолок. Сам старый Пончо так обрадовался, что даже прослезился, ведь он уже и не чаял увидеть внука живым. На радостях он тут же выдал Торгвалду ключи от погреба и велел ему принести оттуда целых три бочонка, которые, однако, по объёму оказались значительно меньше бочки, где больше недели томился Пако.
В этот вечер вино в заведении старого Прыгинса лилось рекой, а довольные гости начали расходиться лишь под утро.
Так Пако вновь оказался дома, хотя и был момент, когда он даже потерял на это всякую надежду. Правда на следующее утро его дед отошёл от внезапно свалившейся на его голову радости, и, как ни уговаривала его матушка Велисвета, на целый день запер проказливого внука в тёмный чулан. Но мы-то знаем, что теперь Пако к этому было не привыкать. Когда за его спиной захлопнулась дверь, вновь стало темно, как в бочке, а недовольное ворчание деда вскоре затихло. Пако свернулся под дверью калачиком и безмятежно заснул. Он снова был дома и теперь даже в чулане чувствовал себя счастливым!
После всей этой истории с бочкой за заведением Пончо надёжно закрепилось гордое название –

” Привратник Эсгалдора”,

а табличку с памятной надписью он прикрепил у себя над прилавком. С тех пор он каждый день тщательно протирал её по утрам и на закате, а посетителям почему-то казалось, что он даже стал выше ростом, чем был прежде.

Продолжение следует...



Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #154 : 22/02/2022, 20:13:41 »
Первая книга про приключения Пакмелония Прыгинса только лишь завязка событий... Здесь кто-то хочет знать, что будет дальше?
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Juliana

  • Координатор
  • *
  • Пол: Женский
  • Арфинг воинственный
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #155 : 05/03/2022, 01:23:05 »
Да, продолжайте!
Сильмариллион трудно читать только первые десять раз

"Наши короли - из Эльдар" (Дж.Р.Р.Толкин)

"Финрод Фелагунд - благороднейший и наиболее любимый из всего дома Финвэ..." (Дж.Р.Р.Толкин)

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #156 : 09/03/2022, 08:01:52 »
Надо же! Появился читатель, ради которого стоит продолжить! Итак, дальше будет опубликовано продолжение приключений Пакмелония Прыгинса специально для леди Juliana и благодаря ей, но, разумеется, не запрещено читать и всем, кто постеснялись оставить свой след в этой теме...
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Хифион

  • Genius Loci
  • Администратор
  • *****
  • Пол: Мужской
  • Памятники падают молча
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #157 : 09/03/2022, 12:49:52 »
Я, если что, тоже почитываю. Спасибо вам!
Хифион aka Toomany / …Я просто знаю — солнце горит во мне…

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #158 : 09/03/2022, 15:41:15 »
Итак, у меня есть уже две причины для того, чтобы продолжить наши приключения. Теперь, пожалуй, приступим ко второй книге - "Стражи Эсгалдора"...
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...

Оффлайн Tinweros

  • Старожил
  • ****
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Сказание о Непожелавших
« Ответ #159 : 09/03/2022, 15:43:56 »
СТРАЖИ ЭСГАЛДОРА

Глава 1

Золотые деньки

1 часть

Время не стояло на месте, и жизнь Пако шла своей чередой. Со дня его счастливого возвращения домой прошло уже более трёх лет, и за это время в его жизни изменилось многое. Его беспокойный дед Пончо оставил своё дело, и решил пожить в своё удовольствие, а так как после возвращения из Эсгалдора Пако сильно изменился и повзрослел, то ему было доверено многое, к чему ранее Пончо допускать его не решался. И хотя «Привратник Эсгалдора» формально перешёл в руки Отто Прыгинса, – отца Пако, однако тем винтиком, на котором всё держалось в заведении старого Пончо, несомненно, был Прыгинс младший. Годы дедовой муштры не прошли для него даром, и теперь он отлично знал своё дело, став для своего отца незаменимым помощником.
Все эти годы Пако не мог забыть своих новых друзей из белокаменного Нимлонда, а венок Тэльтинвэ по сей день оставался неподвластен тлению. Ничуть не тронутый временем, он по-прежнему висел над изголовьем кровати в спальне удачливого хоббита, прославившего своё семейство на многие лиги на просторах северных земель. Об удивительных событиях трёхлетней давности вспоминали и по сей день, а отголоски этой истории добрались даже до краёв, лежащих по другую сторону бескрайних Северных Пустошей, к юго-западу от Отпорного Перевала. Со дня событий тех давних дней «Привратник Эсгалдора» был у всех на слуху, и множество паломников стремились сюда, чтобы своими глазами увидеть удивительное чудо-дерево, и знаменитое заведение удачливых Прыгинсов. Видя всё это, Пончо никак не мог нарадоваться своим замечательным внуком. Одним словом, дело старого Прыгинса процветало из года в год и, было похоже, что лучшие дни «Привратника Эсгалдора» всё ещё впереди. И казалось, что лишь одному Пако совсем безразлична известность, нежданно свалившаяся на его голову. Его лицо не выражало особой радости от хлопот новой жизни, а порой даже казалось, что он и вовсе не рад своей судьбе. Он заметно оживлялся лишь тогда, когда с восточного склона перевала прибывал очередной караван из Нимлонда. В такие дни он отлучался от прилавка в трактире до самого вечера, оставляя за ней своего отца, и часами дотошно расспрашивал прибывших эльфов о принцессе Тэльтинвэ, Эвингиле и удивительном Нимлонде. И хотя новости почти всегда оставались почти неизменными, его жажда услышать пусть даже несколько слов о милых сердцу друзьях не ослабевала. Несколько раз посыльные передавали Пако письма, отправленные принцессой Тэльтинвэ специально для него, и тогда, чтобы уединиться, он направлялся к речке, где прошли его лучшие детские годы. Сидя на берегу, он с трепетным чувством вчитывался в каждое слово послания принцессы, множество раз пробегая глазами по таким, дорогим его сердцу, долгожданным строчкам. После этого он всегда возвращался домой и сочинял для Тэльтинвэ новый стих, который тут же отправлял ей с тем же посыльным, что доставлял ему послание из Нимлонда.
С тех самых пор, как Пако покинул Белый Город, Аргал в свою хижину у корней старого дерева так и не возвращался, хотя казалось, что никто кроме Пако на Отпорном Перевале этого и не замечал. Пако не представлял себе, с чем связана такая странность, но это особенно сильно его и не беспокоило. Гораздо больше его интересовало, куда делся Мельхеор. Несколько раз на Отпорный Перевал прилетал Глинвинг, и тогда Пако сильно жалел, что не может поговорить с птицей так же, как это делал маг. Хоббит хорошо знал, что уж Глинвинг точно мог бы рассказать о волшебнике многое. Однако, несмотря на невозможность что-либо узнать о самом Мельхеоре, Пако хорошо понимал, что филин прилетает к нему вовсе неспроста. Он догадывался, что Глинвинга посылал к нему сам маг, чтобы быть в ведении дел, что творятся на Отпорном Перевале, и эта мысль немного утешала хоббита. Он был уверен, что Мельхеор по-прежнему не забывает о нём. А однажды, спустя год после памятного путешествия, на перевале появился и сам маг.
Случилось это в самый разгар зимы. Было ясное погожее утро. Перевал был сплошь укрыт покрывалом искрящегося на солнце снега, и могучее древнее дерево беспечно спало под пушистыми ослепительно-белыми шапками, надёжно защищавшими его крону от холода студёной зимы. Из печных труб в безветренном воздухе лениво поднимались клубящиеся струйки дыма. Дымок цеплялся за ветви древнего гиганта и не спеша растворялся в прозрачном морозном воздухе наступавшего дня. В то памятное утро Пако прилежно протирал вымытые матушкой пивные кружки и ровными рядами расставлял их вдоль прилавка. В приподнятом расположении духа хоббит поглядывал на улицу сквозь небольшое круглое окошко, запорошенное пушистым снегом. Вдруг до его ушей донеслось поскрипывание снега под чьими-то неторопливыми шагами. – Должно быть, мастер Торгвалд решил вернуть вчерашний долг, – решил про себя Пако. В следующее мгновение дверь распахнулась, и сквозь открывшийся проём в зал ворвался яркий свет восходящего солнца. Пако прикрыл глаза рукой, и в полной уверенности, что пришёл кузнец, сказал:
– Не стоило вам так торопиться, мастер Торгвалд, вы могли бы вернуть деньги позже, когда вновь придёте к нам вечером.
– Да ты ли это Пакмелоний? – раздался весёлый голос Мельхеора. – Так-то ты встречаешь старых друзей!
От неожиданности Пако выронил кружку и, отведя руку от лица, растерянно уставился на мага. Мельхеор неторопливо затворил за собой дверь и шагнул в зал. Узнать его и вправду было трудновато. На нём, прямо на его неизменный выцветший плащ, была надета странного вида меховая светло-серая телогрейка, а вокруг шеи не менее десятка раз был обёрнут длинный зелёный шарф. Концы шарфа свисали почти до самого пола, и при каждом шаге Мельхеор едва не наступал на них.  Раскрасневшееся на морозе лицо мага расплылось в широкой улыбке. 
– Должен сказать, что за прошедшее время тут мало что изменилось, – сказал Мельхеор, осматриваясь вокруг и на ходу снимая свою шляпу.
Пако так долго ждал этой встречи, что всё ещё никак не мог поверить своим глазам, а потому лишь растерянно щурился, пытаясь убедиться, что это и вправду его старый друг. Между тем маг подошёл к столику, снял с плеча свою заплечную сумку и положил на соседний табурет. Свой посох он поставил рядом. Затем он стащил с рук варежки, выдвинул из-под стола другой стул и присел, повернувшись к растерянному хоббиту.
– Ну что, в этом заведении мне нальют чего-нибудь, или нет?
– Г-г… г-господин Мельхеор! – разволновался Пако и бросился к магу.
Спустя мгновение друзья крепко обнялись и ещё долго не хотели отпускать друг друга из своих жарких объятий.
– Ну, рассказывай, что тут у вас без меня произошло, – вновь заговорил Мельхеор. Он оторвал Пако от себя и с головы до ног окинул его пристальным взглядом.
Прежде чем Пако успел что либо ответить, в зале появился Пончо.
– Мельхеор! Дружище! – вновь раздались возгласы безудержной радости.
– Пончером Прыгинс собственной персоной! – радостно отозвался Мельхеор и, отпустив Пако, поднялся со стула. Сделав несколько шагов навстречу Пончо, он присел на одно колено и стиснул старого трактирщика в крепких дружеских объятиях.
Вслед за этим в зале появились отец и матушка Пако. Пончо повернулся к ним, и радостно воскликнул: – Сегодня вечером у нас будет праздник! За работу, мои дорогие! Такие гости к нам захаживают не часто, а потому нужно отметить эту встречу так, чтобы потом она ещё долго не забывалась!
Пако тут же получил задание, как будто Мельхеор пришёл лишь к его деду. Несмотря на это он вовсе не обиделся, напротив – работа спорилась, потому что всё делалось для хорошего друга, хоть и не очень старого, но зато одного из самых дорогих его сердцу. Так всё семейство Прыгинсов погрузилось в работу (помимо одного лишь Пончо, разумеется). Этим вечером в трактире предстоял немалый праздник, подобных которому случалось не более одного – двух в году.
Все, кто явились тем вечером в «Привратник Эсгалдора» получали бесплатное пиво и огромный заряд бодрости и веселья. По такому случаю Пончо даже не поскупился на музыкантов. И хотя музыканты были местные, да и не ахти какие, но в трактире допоздна играла развесёлая музыка. За роскошным столом, за которым вместе с Мельхеором сидели Пако и его дед, не стихали беседы, и лился рекой знаменитый на всю округу Пончер. Мельхеор то и дело вспоминал памятного обглоданного поросёнка, отчего Пако смущённо краснел.
Посетители трактира тоже не были обижены. Они наперебой поднимали тосты за дорогого гостя и выражали надежды на более частые его визиты. Такое горячее гостеприимство было и понятно, потому как с момента памятного прибытия Пако из Эсгалдора Пончо лишь второй раз выставил всем совершенно бесплатное пиво.
К огромному сожалению Пако вечер пролетел как мгновение и уже на следующий день Мельхеор засобирался в дорогу.
– Неужели обязательно вот так сразу пускаться в путь? – грустно спросил Пако, провожая мага до западной окраины деревеньки.
– Да, дорогой мой Пакмелоний. Время не ждёт, – серьёзно ответил Мельхеор.
– Но господин Мельхеор, я даже не успел рассказать вам всего, что со мной приключилось в Нимлонде, – расстроено сказал Пако.
– Это не беда, Пакмелоний. Мы с тобой ещё не раз свидимся, а я ещё даже успею тебе надоесть, – улыбаясь, ответил маг. – На прощанье я хотел бы попросить тебя об одном одолжении. Не возражаешь?
– Конечно господин Мельхеор, я с огромной радостью выполню всё, о чём вы меня попросите, – пылко ответил Пако, преданно заглядывая магу в глаза.
– Честно? – прищурился Мельхеор.
– Да чтоб мне сгнить в брюхе тролля! – выпалил Пако.
– Тогда вот тебе моя просьба – я хочу, чтобы ты больше никогда не называл меня господином Мельхеором. Говори просто Мельхеор. По рукам? – улыбаясь протянул маг руку хоббиту.
– Как скажете, господин Мельхеор, – тяжело вздохнул Пако.
– Будем считать, что с этого мгновения наш договор в силе, – ещё радушнее, чем прежде, улыбнулся маг и слегка хлопнул Пако по плечу. – А теперь проводишь меня до окраины посёлка?
С грустным видом Пако кивнул головой, и вместе с магом зашагал по улочкам деревушки к западному склону.
– Ну что ж, мне пора в дорогу, а тебе самое время возвращаться в трактир, – сказал Мельхеор, когда они дошли до выездных ворот.
Друзья на прощанье крепко обнялись, затем Мельхеор приладил к ногам снегоступы, выпрямился во весь рост и решительно зашагал в направлении Нижних Бродов. Перед ним, далеко внизу, расстилалась бескрайняя снежная равнина. Маг так и не обернулся назад, а Пако ещё долго провожал друга печальным взглядом, пока его фигурка совсем не скрылась вдали за деревьями.
За этой радостной встречей вновь потянулись будни. Одна работа сменяла другую и о захватывающих дух приключениях наш хоббит мог лишь мечтать. Чем больше проходило времени, тем больше работы перекладывалось на его плечи. К счастью, вскоре у него появилась хорошая помощница. Его младшая сестрёнка Розалинда вполне подросла для того, чтобы вложить свой посильный вклад в общее дело семейства Прыгинсов. Ей уже исполнилось тринадцать, и отец постепенно начал привлекать её к работе в трактире. Когда девчушка освоилась со своими новыми обязанностями, Пако стало значительно легче справляться со своими многочисленными делами, а довольный Пончо никак не мог наглядеться, как непринуждённо его внучка скользит между столиками, поднося посетителям кружки, наполненные пенным Пончером. Не могли нарадоваться новой работницей и постояльцы заведения, потому как обаятельная улыбка никогда не сходила с личика миловидной Розалинды. Наверное ещё и поэтому каждый из жителей Отпорного Перевала по вечерам спешил в уютный зал заведения Прыгинсов, чтобы снять усталость долгого рабочего дня и развеять свои невесёлые думы о дне грядущем.
Прошло ещё почти два года с момента последнего визита Мельхеора. На дворе стояли тёплые погожие деньки осени, а деревья у западного подножия Отпорного Перевала уже подёрнулись желтизной. Одним из спокойных вечеров Пако уныло стоял у открытого настежь окна трактира и печально глядел, как в прозрачном горном воздухе кружатся первые пожелтевшие листочки. Жители посёлка ещё вовсю продолжали свои дела, стремясь успеть сделать как можно больше за быстро укорачивающиеся осенние деньки. Где-то на окраине посёлка, на наковальню неустанно, со звоном опускался тяжёлый молот мастера Торгвалда, а с западного склона разносился перестук топоров дровосеков, заготавливающих на зиму дрова для домашних очагов. За углом на ветру бойко похлопывали никогда не заканчивающиеся многочисленные простыни миссис Хаарград, да не смолкал задорный гомон местных ребятишек.
Последний караван из Эсгалдора ушёл с перевала уже целый месяц назад, а следующего можно было ожидать лишь будущей весной (зимой эльфы на перевале появлялись крайне редко). Именно поэтому в последние дни Пако заметно приуныл. За сегодняшний день он уже переделал всю свою работу, и теперь ожидал, когда в трактир заявятся первые посетители после долгого трудового дня. За его спиной, непрерывно напевая свою песенку, прилежно вычищала столики сестрёнка Розалинда. Её неприхотливая песенка тоже не отличалась весельем, лишь ещё больше усугубляя меланхолию Пако.

Мои фиалки под окном
Уж зацвели давно,
Но грусть в девичьем сердце
Не слабнет всё равно.
Ответьте маргаритки,
Где рыцарь мой живёт?
Моя душа томится,
Надеется и ждёт.

– Рози, я прошу тебя, хоть ты прекрати свою заунывную песню, – взмолился Пако. – На душе и так тошно, а ты ещё будто издеваешься.
Воспользовавшись тем, что Пако не смотрит, Розалинда показала ему язык, но тут же замолчала. Теперь песенка Рози стихла, однако Пако это веселья вовсе не добавило. В скверном расположении духа он развернулся и поплёлся в свою комнату.
– Рози, я скоро буду, – буркнул он, не оборачиваясь. – Если понадоблюсь, позвонишь в колокольчик.
Тому, кто никуда не плывёт, незачем ждать попутного ветра...