Здесь больше нет рекламы. Но могла бы быть, могла.

Автор Тема: Про Гэндальфа Серого  (Прочитано 19710 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Вниманию почтенного сообщества. Хочу показать вам (и показываю) зачин изрядной повести (если не целой книги) про Гэндальфа Серого. Он же Митрандир, он же Таркун, он же Инканус, он же Олорин.... Да и не только про него, вообще говоря. Но непосредственно в этой главе - по него. И ещё про одного незадачливого демона. Дальше - больше.  Впрочем, не стану забегать поперед Балрога в пекло. Всё своим чередом. Встречайте.
Да, критика приветствуется. Критики тоже.

Глава 1. Падение. Часть 1

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #1 : 30/01/2020, 21:16:28 »
Глава 1. Падение. Часть 1 (продолжение)

« Последнее редактирование: 31/01/2020, 19:53:50 от Визионер »

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #2 : 11/02/2020, 22:38:07 »
Глава 1. Падение. Часть 2

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #3 : 28/04/2020, 22:14:36 »
«Странное дело, – озадачился Гэндальф, перебирая подножные камешки и озираясь по сторонам, – здесь всюду мрамор, а дно завалено гранитными голышами. Откуда они взялись?.. Загадка во тьме...».

Стряхнув накатившее безволие, Гэндальф вытянул из поясного кошеля (невесть как уцелевшего в побоище) серебряную фляжку с мирувором (заплечный мешок с баклагой сгинул во время боя в Летописной Палате) и одним глотком осушил её.
– Не зря сберёг. – Волшебник улыбнулся, чуя, как с током крови бежит-разливается живая сила.
– Меж тем, наличие выбора как всегда усложняет выбор, – промолвил он, глядя на дыру, где скрылся Балрог. – Есть проклятая нора, до которой попробуй-дотянись, и есть пещера, – нарекаю оную Витой пещерой, – до сих пор шедшая вверх, и, возможно, выходящая к старым рудникам Дюрина. Однако ж если это не так, и там окажется тупик, то мне всё равно придётся возвращаться сюда и тропить Балрога, в надежде, что тот, в итоге, поднимется во Второй зал – к пылающему разлому, дабы жаром огня вернуть себе прежнюю силу и облик... Да, но вот только пока я буду ходить туда-сюда, след его простынет. И мне - конец. Итого, решено – лезу за ним! Нужен помост. Таскать каменюки снизу – долго и тяжело, а Балрог не ждёт. Значит, скалу придётся колоть прямо здесь… опасно, но ничего не попишешь…

Сойдя вниз по откосу так, чтобы свод прикрывал его от обвала, Гэндальф положил меч, поднял левую руку, направив её на стену колодца, а правой прикрыл глаза, и произнёс громобойное заклинание. Волосы на его голове встали торчмя, как пух на одуванчике, в воздухе отчетливо послышалось гудение и потрескивание, по телу волшебника зазмеились длинные искры, сплетаясь в лиловую сеть и вдруг – бабах! – из перстня ударила голубая молния. Веером брызнули осколки, от стены грузно откололась глыба и, бухнувшись, расселась натрое. Гэндальф пошатнулся и сел, прижимая левую руку к груди.

– Да… без посоха и грозу уже толком не устроишь… плохо без посоха, – сказал он – и не услышал себя: в ушах – звенит, в глазах – черно.

Эльфийские Кольца не создавались для войны и насилия; сокрушать мощью Нарьи скалы или врагов было чревато даже для столь умудренного опытом волшебника, как Гэндальф, а уж простому смертному и вовсе – смерть.

Когда к онемелым пальцам немного вернулась чувствительность, Гэндальф сложил обломки в подобие столпа, надежно скрепив его наговором. После спустился в Витую пещеру, где вдоволь напился из ручья и набрал фляжку. Вернулся в колодец, сунул за пояс меч, подёргал-проверил заговоренные камни для надёжности, взобрался на столп, дотянулся до края норы, ухватился, подтянулся и влез.

Нора дохнула теплом, и это ему не понравилось.
– Где тепло – там огонь, – пробормотал волшебник вполголоса, высвечивая путь. Осторожно сделал несколько шагов и остановился в сомнениях. Ведущая вниз нора имела такой вид, точно бы её высверлил исполинский бурав: круглая и гладкая, в полтора человеческих роста поперек. В памяти на мгновение всплыл… и снова нырнул в забытье сумрачный образ чего-то древнего, страшного…, но удержать промелькнувшее видение не удалось.
«Теперь-то ясно, почему Балрог предпочел эту нору Витой пещере, – вздохнул волшебник. – Урукар ищет огня, он идёт на тепло. Жаркие недра – его обитель. Где-то там, в глубине есть,как видно, другой огневой разлом, и там Багровое пламя Удуна вспыхнет вновь. Что ж (Гэндальф угрюмо усмехнулся) в таком случае наша встреча будет особенно тёплой… если там, конечно, найдётся чем дышать. Но – выбор сделан». Вперёд! – уже вслух понудил он себя.
И он пошел под гору, держась немного боком, стараясь не оступиться и не покатиться во тьму. Через полтораста шагов прямой как труба спуск плавно изогнулся вправо и далее пошел уже покато. Нора-пещера оказалась на удивление сухой; но по настоящему озадачился Гэндальф тогда, когда заметил мерцающие по стенам блёстки. Удар навершием меча высек желтые искры из камня – волшебник изумленно поднял брови: подземный ход шел уже не в мраморе, а в твёрдой коренной породе. А значит возник не сам, а был проложен, ибо никакая вода не в силах проточить «трубу» в граните.

– Неужели – это горная выработка?! – с надеждой вопросил волшебник, ощупывая гладкие стены. – Лишь упорная кирка гнома могла продолбить этот ход да ещё и на такую глубину в сплошном граните. Но зачем бы они так скругляли и сглаживали его? К чему такой нелепый труд? Не понимаю… – недоумевал Гэндальф.

Ответ явился позже. Из глубины...

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #4 : 27/05/2020, 19:10:19 »
Глава 1. Падение. Часть 2 (продолжение)

Волшебник продолжил путь. Пройдя – по его прикидкам – с полторы мили, он попал на своеобразный перекресток: «труба» здесь раздваивалась; её вторая ветка, такая же округлая и дышащая теплом, наискось уходила влево. Но почти перед самой развилкой, по правую руку чернелся неширокий неровный проём, откуда веяло холодной свежестью. Встав на распутье, Гэндальф проговорил:
– Кале луин эт латья рунья! –  И тут же Нарья, померкнув на мгновенье, осияла всё лиловым светом.
– Так-так, – волшебник, щурясь, всмотрелся в пол: на полу проявилась белесая цепочка следов, уходящая прямо. – Всё-таки ищет местечко потеплее? Неудивительно. А что у нас тут? – Волшебник повернулся к сквозившему холодом проёму; у него возник соблазн попытать счастья на новой стезе, но уверенности не было.
– Балрог сюда не свернул, то есть либо он счел, что этот ход не приведет его во Второй зал Мории, либо уверен, что отыщет огонь в недрах гор. Что ждет меня на новом пути – неизвестно: возможно, стезя выведет на поверхность, но может завести в тупик или к Чёрной прорве. Балрог же, тем временем, если не отыщет пламени в недрах, то устремится наверх –  во Второй зал. А там скличет орков с троллями, выставит стражу на всех перепутьях, на входах-выходах, и так отрежет меня повсюду. М-да: сколь ни заманчиво попытаться обогнать Балрога, но придётся оставить эту затею, – признал Гэндальф и направился по следу раукара.
Но не успел он сделать и сотни шагов (как раз наметился поворот влево),  как вдруг услышал отдаленный непонятный звук, сочетавший в себе скрежет и перестук – точно огромную каменную глыбу тащили-закатывали наверх. Гэндальф остановился в замешательстве; сумеречная мысль вернулась и скверной мышью заскреблась под порогом сознания.
Он долго так стоял, вслушиваясь и выжидая, но звук со временем всё усиливался… И вот уже отчетливо доносилось: хррщщ-тудудум… – хррщщ-тудудум… – хррщщ-тудудум… Нечто поистине исполинское взбиралось из глубины вверх по выработке. И перед этим чем-то ощутимо катилась волна вражды ко всему живущему под солнцем. Гэндальф содрогнулся. Но тут же ярость и гордость всколыхнулись в нём:


– Я не сверну назад! Довольно! – пророкотал он; выпрямился во весь рост и как будто вырос, став на голову выше.
– Айя, Варда – варья Арда! – раздался звучный возглас – и Кольцо Огня полыхнуло слепящей белизной, а верный Гламдринг тихо запел.

Шум ненадолго стих, но лишь ненадолго. По стенам норы пробежала мощная дрожь; дрожь сменилась низким гулом, от которого у волшебника помимо воли затряслось нутро; гул, нарастая, перешел в утробный вой. Ужасающий звук, становясь всё выше и выше, возрос до отдающего в кости визга, взвился до бритвенного крошащего камень писка – и вдруг оборвался. И снова: хррщщ-тудудум – хррщщ-тудудум – хррщщ-тудудум…

Всё ближе надвигалось могучее нечто; пещера уже содрогалась от его мощи, как точно гора ожила. И не волна уже, но вал ненависти катился перед неведомой тварью…
Гэндальф широко расставил и упер ноги, утвердился, поднял перед собой светоносную длань и низким голосом произнес заклинание. Пока он говорил, Колцо огня разгоралось всё ярче, в подземелье запахло грозой. Надвигающаяся тварь замерла, оставаясь вне поля зрения, точно не решаясь показаться из-за поворота. Затем своды пещеры вновь задрожали, затряслись, и невероятный по силе рёв, громче самых громких труб грянул из тьмы – оглушенный волшебник покачнулся, но устоял. И в то самое мгновение он вспомнил – и понял, кто кроется за поворотом – и следом пришло единственно верное решение: он шепнул лишь одно слово – и свет Анора погас. Утробным гласом отозвалось нечто, и всей тушей выметнулось из-за поворота, – но тотчас Кольцо полыхнуло подземным солнцем, – и тварь, с грохотом и треском осадилась, будто с маху налетела на незримую стену. Луч померк, лишь слабо освещая пещеру, и волшебник узрел перед собой невиданное чудовище…
– Сарнлауг! – Каменный червь! – прохрипел он.
Почти уже теряя сознание, волшебник сел, боком завалившись на стену, и так приходил в себя несколько минут, прежде чем смог подняться; затем шатаясь, подошел к поверженному червю. Опершись дрожащими руками на крестовину меча, Гэндальф, не веря глазам своим, разглядывал исполинскую тварь. А поглядеть было на что: тушу червя, до половины перекрывающую собой проем, венчала шипастая голова-булава, размером с большую винную бочку; округлая пасть, способная перекусить быка, щерилась широкими клиньями черных блестящих зубов, каждый в две пяди длиной. Голову покрыла сеть глубоких трещин, а одна расколола её надвое. Гэндальф постучал рукоятью меча о черные зубы, – удары отозвались твёрдым звоном.
– Черный адамант! Теперь-то понятно, кто прогрыз эту нору. Немудрено, что я принял его ход за гномью выработку… Но кто бы мог знать, что подобные чудовища поныне гложут корни гор?
« Последнее редактирование: 01/07/2020, 20:24:49 от Визионер »

Оффлайн П_Пашкевич

  • Постоялец
  • ***
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #5 : 02/06/2020, 11:20:40 »
Я рискну вбросить пару замечаний (ага, критиковать других всегда легче, чем оглядываться на себя :) )

Первое. Есть такая нехорошая вещь под названием "заместительные синонимы" - это когда, например, персонажа с хорошо известным читателю по предыдущему тексту именем вдруг начинают именовать "эльфом", "мужчиной", "магом"... Почему это часто порицают? Одна из претензий: читатель начинает путаться в персонажах, сбиваться в их количестве, затрудняться с определением, какая реплика или поступок к кому относится. Плюс (добавлю от себя) иногда это смещает акценты. Когда эльф бьется с орком, не надо в это время рассказывать о цвете его волос :) Другое дело, что иногда уместно употребленный синоним, наоборот, направляет внимание читателя в правильную сторону, но я не об этом случае.

Да, у вас Гэндальф то и дело называется "волшебником" без надобности - это именно оно :)

Второй момент уже более из числа "вкусовщины", но выскажу тоже. Есть такое понятие: фокальный персонаж. Это тот, глазами и ушами которого автор пользуется, описывая происходящее, чье вИдение он пересказывает. У вас это Гэндальф. И вот тут у меня опять сомнения. Будет ли Гэндальф называть себя волшебником, если он знает свою совсем другую суть? Майа, истари - это всё куда уместнее (но см. п. 1). Олорин, Митрандир? Возможно, но тут надо думать. Очень трудно поставить себя на место нечеловеческого существа - а майар, как не крути, не люди: у них может (и должен) быть иной, отличный от нашего образ мышления.

А вообще я как фикрайтер с трехлетним стажем (не самым большим, но и не таким уж маленьким) рад любой искренней, не глумной попытке заглянуть в мир Профессора новым взглядом.


Онлайн Adenis

  • Ветеран
  • *****
  • Пол: Мужской
  • S
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #6 : 02/06/2020, 11:48:04 »
"Гончая, которая гонит зверя"-балрога, это не толкиновский Гэндальф, древний майа в состаренной плоти, которому неинтересны средиземские приключения, он изображает интерес к этим приключениям лишь для того, чтобы заманить несчастного хоббита, сначала одного, потом второго. Ему важен результат. Как только результат достигнут - никаких игр, Гэндальф облегченно уплыл домой, всё. Гэндальфу мирское противно, ему противно биться с балрогом, его не интересует "охота", он не человек. Изображать Гэндальфа как героя-человека со всякими "ярость и гордость волной всколыхнулись в нём" - не было у него ни ярости, ни гордости, залез на дерево и шишками от волков отбивался. Гэндальф - уставший от мира, искусственно принужденный к подвигам. От этого надо отталкиваться, если пишешь на сам деле не про богатыря Дуробора, конечно.

Оффлайн П_Пашкевич

  • Постоялец
  • ***
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #7 : 02/06/2020, 13:34:44 »
А вот это следующий этап возможной переработки образа. СтОит только начать с анализа самоидентификации фокального персонажа, как подтянется и остальное :)

А вообще писать от фокала майа - это дерзновенно! Но зато если после причесываний и продумываний получится убедительный образ - будет круто :)

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #8 : 08/06/2020, 20:24:56 »
Гэндальф, Гэндальф, Гэндальф... (ехал Гитлер через Гитлер...). Нет, пусть будут синонимы.

Онлайн Adenis

  • Ветеран
  • *****
  • Пол: Мужской
  • S
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #9 : 08/06/2020, 23:12:30 »
Лучше бы в шапку целиком весь текст - по ссылке на pastebin, например, или наподобие. Или файл-вложение. Тогда ехидные комментаторы вроде меня не будут мешать читать текст автора.
« Последнее редактирование: 08/06/2020, 23:18:06 от Adenis »

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #10 : 13/06/2020, 19:11:29 »
Глава 1. Падение. Часть третья.

Каменный червь, поверженный Гэндальфом, принадлежал к числу изначальных тварей, что были старше гор и огнедемонов, древнее самого Саурона. Когда повелитель Тьмы Моргот (тогда ещё носивший имя светоносного Мелькора) впервые ступил на остывающую твердь Арды, они уже были здесь: бездумные и недвижимые, ожидающие приказаний Валар. Измышленные и сотворенные как работники Нижнего Мира, они подверглись заклятию и сделались послушными орудиями Моргота. Это они прогрызали и выедали бесчисленные ходы и подземные залы Удуна и Ангбанда; по этим ходам, во время Войны Начал, прорывалась на поверхность раскаленная лава, вызванная из пекла Балрогами.
Во дни падения Удуна, а затем и во время Войны Гнева полчища изначальных тварей погибли под завалами в глубинах земных; но не все... Неспособные творить, они могли лишь разрушать – и разрушали; точили, грызли Арду изнутри.
После второго поражения Моргота многие его приспешники – как сущие, так и бестелесные – страшась возмездия Валар, утекли в дикие земли, и часть их сокрылась в безднах подгорий. Там призраки, томимые жаждой бытия, от безысходности вселялись в неразумных чудовищ, тем обретая подобие жизни.
Канул в бездну Нуменор и сам облик сам Мира изменился; сотрясались устои земные, гибли последние отродья Моргота, нашедшие укрывище в преисподней. Но и тогда под спудом Мглистых гор сохранились силы и сущности, враждебные всякому созиданию. И, если огневую стихию Роковой Горы Саурон усмирил, поставив себе на службу, то глубинные твари были ему неподвластны, а иные и вовсе неведомы. Никто не знал о них, изъедающих корни гор; разве что гномы, зарываясь всё глубже под землю, иногда находили закаменелые останки червей. Чёрный адамант, с помощью которого гномы ограняли самые твёрдые самоцветы, ценился в Казад-Думе наравне с митрилом.
Как и прочие обитатели Нижнего мира, каменные черви избегали выбираться на дневную поверхность, ибо солнечный свет нес им погибель. Так и луч Анора за одно мгновенье обратил в камень одного из них.

***

Более-менее придя в себя, волшебник взобрался на окаменелого сарнлауга, и, согнувшись чуть ли не вполроста, стал пробираться дальше. Как вдруг услышал знакомый скрежет. Осторожно сделав несколько шагов, Гэндальф заглянул за поворот, и там обнаружил «выжившую» часть червя: хвост оторвался от окаменевшего остова и отполз немного назад, оставив на месте разрыва кучу щебня; кольчатое тулово всё ещё подрагивало.

– Вот оно, значит, как: выгрызенный камень червь перетаскивает прямо внутри себя, как дождевые черви землю. Теперь понятно, откуда взялись гранитная щебенка на дне мраморного колодца, – заключил Гэндальф.

Лезть дальше он не насмелился, опасаясь, что содрогающаяся туша червя может запросто раздавить его о свод. Тогда он снова решил применить разящий луч. Но тут случилось непредвиденное: перед тем как совершенно закаменеть, безголовое тулово судорожно сжалось «гармошкой» и наглухо заткнуло собой весь проход.

– Да что ж за проклятье такое! – с превеликой досадой воскликнул Гэндальф: всякая надежда настигнуть Балрога разом пропала. Удрученный и подавленный слез он с червя и побрел обратно к распутью. А добредя, долго стоял он на сквозняке, обоняя и вслушиваясь – и ветер Среднего мира принес ему едва уловимый запах леса и трав.

«Как там Фродо?» – подумал он вдруг – и весь вздрогнул: после падения в ледяные воды Мории он только сейчас вспомнил о Хранителе Кольца; как из другой жизни это пришло. До сих пор он был всецело поглощен погоней, но теперь в памяти вихрем пронеслись события последних суток, и сердце волшебника захолонуло. Где сейчас Братство Кольца? Удалось ли им прорваться через Врата Димрила?

– Ну, нет! – воскликнул волшебник. – Вшивым гоблинам не взять отряд Хранителей! И если только они пробились наружу, оркам их не догнать: при свете дня подземные крысы не посмеют пуститься в погоню. А к закату Отряд будет уже в Лориэне. Туда гоблины не сунутся, а и сунутся, – назад не высунутся…. Но вот Балрог… – Гэндальф нахмурился. – Если он вернет себе прежнюю силу и выйдет из Мории – беды не миновать!
При мысли, что огнедемон может добраться до Золотого Леса, Гэндальфу смертельно захотелось курить; он привычно взялся за поясной кошель.
– Положим, сила Владычицы если не удержит, то изрядно ослабит Балрога. Но ныне, когда сокрытое до времени зло полезло из всех щелей, кто поручится, что вместе с Балрогом и орками на Лориен не полезут ночные твари Лихолесья?.. – бормотал он, клацая застёжками и шаря в кошеле. – А если ещё и Назгулы подтянутся… Отряд-то наверняка задержится у Владычицы... А на юге всё обложил Саруман… Петля затягивается… Вот ведь проклятье! – выругался он, держа в руке разломанную надвое трубку. – Значит, у них остается один-единственный путь – вниз по Великой Реке. Если они уйдут из Лориэна… и если Она их отпустит… О, недра и звёзды! – Гэндальф зажмурился, точно от зубной боли.
– Всё, довольно! – отрезал он. – Сейчас не время для терзаний, сейчас время выкурить хорошую трубку!
С этими словами волшебник устроился на полу чуть ниже развилки, разложив пред собой курительные принадлежности.
– Так, посмотрим, что тут у нас…
Составив вместе половинки вишнёвой трубки, он приложил Кольцо к месту слома и произнёс:
– Анкалима эссэ!
В месте стыка проскочили серебристые искорки – и части сделались целым. – Уже неплохо, – улыбнулся волшебник, – теперь зелье. – Вытряхнул на пол мокрый табак и наставил на него луч Нарьи; заклубился душистый парок, и скоро «Старый Тобби» совершенно просох и ждал своей трубки.
– Отлично! Надо припомнить кое-что о Балрогах да определиться с верным направлением, – подытожил Гэндальф; хорошенько размял табак в ладони, набил трубку и в блаженном предвкушении привалился к тёплой стене.

Оффлайн П_Пашкевич

  • Постоялец
  • ***
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #11 : 15/06/2020, 10:27:49 »
Цитировать
– Вшивым гоблинам не взять отряд Хранителей! И если только они пробились наружу, оркам их не догнать: при свете дня подземные крысы не посмеют пуститься в погоню.
Как хотите, но лютейший ООС, вложите ли вы эти слова в уста хоть светлого майа Олорина, хоть убеленного сединами истари.

Онлайн Adenis

  • Ветеран
  • *****
  • Пол: Мужской
  • S
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #12 : 15/06/2020, 11:03:00 »
Если переосмысливать, творчески перерабатывать В.К. подобным образом, можно бы сделать Гэндальфа полноценным героиновым наркоманом. Это многое бы объяснило в его поведении, в вашем фанфике, т.е., а не в оригинале. Истребление Гэндальфом гигантских червей с последующим заключением "откуда взялись гранитная щебенка на дне мраморного колодца". Шизофрения по-голлумски, разговоры с самим собой на разные голоса (" Да что ж за проклятье...!" – «Как там Фродо?» ...."Вшивые гоблины!....") тоже в тему.

Мне нравится, автор, пиши еще!

P.S. Автор отлично знает материал, он намеренно вводит новые особенности поведения, которые, впрочем, не противоречат исходной линии Толкина. Толкинский Гэндальф мог сразу бросить преследовать испуганного, деморализованного балрога - но гонял его еще долго, пока не загнал и не убил - убившись при этом сам. Хотя задача вроде была у Гэндальфа - помочь Фродо донести кольцо? Но жажда убийства возобладала. Так что все четко у автора фанфика, у Визионера.
Я ошибался, когда выше писал, что Гэндальф Серый (пока еще не Белый) не похож на гончую: как раз похож, он и есть гончий пёс призрачного Валинора. Гоняет орков, нет орков - гоняет троллей, нет троллей - тогда назгулов, нет назгулов - гоняет балрога несколько суток. Конечно, как пишет П_Пашкевич, ООС имеется, и немалый, но - на границе  нормы. Гэндальф много веков провел в Средиземье: он должен был неизбежно поддаться влиянию смертного мира, подпасть под его искушения. У Гэндальфа хватало сил бороться, но побочные эффекты неизбежны. Никотиновая наркомания - наименьший из них.
« Последнее редактирование: 15/06/2020, 14:35:02 от Adenis »

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #13 : 01/07/2020, 20:13:32 »
Глава первая. Падение. Часть третья (продолжение).

После нескольких основательных затяжек мысли в голове прояснились и, как говаривал старина Бильбо, «колёсики закрутились».
Странное то было зрелище, будь у него зрители: волшебник в опаленных лохмотьях, задумчиво дымящий трубкой по соседству с мёртвой тварью, от одного вида которой у большинства смертных ноги бы приросли к земле…
– Итак, что нам известно о Валарукарах? – произнёс волшебник, выпустив в полумрак три дымных кольца. За долгие века одиночных странствий он привык обговаривать дела наедине с собой, и даже присказкой на сей счёт обзавелся: «надо посоветоваться с кем-нибудь мудрым».
– Балрог – один из Семи – воплощенный дух огня, падший в Предначальные дни. Невосприимчив к жару и пламени, неуязвим для оружия смертных, но, как выяснилось, теряет своё могущество, окунувшись в проточную воду. При этом утрачивает и свой облик, хоть произвольно менять его и не может. Что ещё?.. – припоминал волшебник. – Может разбиться, сорвавшись с большой высоты на острые камни, или даже утонуть в фонтане – было и такое. Наш Балрог не разбился и не утоп, но силы растерял изрядно… Возьмет ли его прославленный гондолинский меч? – Гэндальф, присвечивая кольцом, вопросительно оглядел Гламдринг, надеясь узреть сокровенные руны, не замеченные прежде, и, не найдя, положил клинок обратно. – Сейчас Балрогу позарез нужен подземный огонь, пламя самой преисподней. Иначе ему не выстоять против меня. И он будет забираться всё глубже и глубже, пока не достигнет самого пекла. Оно станет раукару необоримой защитой… там его не достать. Тогда ему и сражаться со мной нет нужды – достаточно переждать, покуда жажда и голод не доконают меня, если жар и угар не прикончат раньше. Да, при таком раскладе погоня за Балрогом выглядит сущим безумием.
Гэндальф хлопнул трубкой о ладонь, выбив дотлевший табак.
– И всё же допустим, что он не отыщет пекельного пламени, – что тогда? А тогда он, скорее всего, станет искать проходы, ведущие в царство гномов, во Второй зал, к огневому разлому. В таком разе по его следам до Старой Мории доберусь и я. Да выберусь ли, когда Балрог подымет на ноги всю гоблинскую свору?.. А значит, требуется догнать и убить его прежде, чем он достигнет обитаемых ярусов, а дальше – как повезет.
Гэндальф раздумчиво погладил опалённую бороду.
– Но сначала его ещё нужно выследить. Что в данных обстоятельствах не представляется возможным…. Итак, остаётся искать обходной путь. Попытаю удачу там, – волшебник посмотрел на проем, из которого тянуло свежим воздухом.

Подсушив кисет, Гэндальф собрал в него табак и пошел навстречу холодному ветру. Шагов через двести послышались журчание и плеск; в свете Нарьи показался небольшой водопад, прерывисто хлещущий по левому краю расселины, перерезавшей ход поперек. Напившись про запас, Гэндальф перемахнул бездонный разлом и продолжил путь. Но не проделал он и четверти мили, как пред ним разверзлась пропасть. Волшебник осторожно подошел к самому краю и посветил туда-сюда, пытаясь определить её пределы: напротив, локтях в тридцати, не дальше, высилась отвесная стена, бесконечно расходящаяся во все стороны. Снизу доносился равномерный гул.

– Чёрная прорва! Ну, кто бы сомневался! – Гэндальф с досадой запустил в темноту первый попавшийся камень. Тот звонко цокнул о скалу, но всплеска волшебник так и не дождался. – Что же, вернусь обратно к Мраморному колодцу и пройду по другому рукаву Витой пещеры… но чует мое сердце, там тоже – ничего хорошего.
С этими словами Гэндальф понуро побрел обратно: ожидания не сбылись.
Зато дурное предчувствие не подвело. Второй рукав Витой пещеры уперся в другой колодец в получасе ходьбы от развилки.

Попытки выбраться через боковые отнорки также успеха не возымели. Волшебник тщательно обследовал, по меньшей мере, две дюжины ходов по всей протяженности Витой пещеры – от колодца до обрыва в Чёрную прорву, но нигде не обнаружил пути, ведущего наверх. Тогда он спустился по иссохшему водотоку в нижнюю пещеру и прошел её до самого конца, но и она, сужаясь, закончилась отвесным сливом, взобраться по которому без верхолазного снаряжения не было никакой возможности. А все отнорки нижней пещеры либо запирались непролазными теснинами, либо обрывались колодцами.

Трижды засыпал он и просыпался под неумолчную капель, пересвист подземных ветров и вечный стон нагруженного камня. И всё же не думал отчаиваться. Недостатка в воде у него не было, а запах табачного дыма напоминал о вечных радостях Среднего мира. Пару раскисших сухарей, что обнаружились в поясном кошеле, Гэндальф бережно собрал, скатал в комок, подсушил и отложил на чёрный день (сама мысль о чёрном дне в этой бессветной утробе его немного позабавила).

Сейчас ему как нигде пригодилась бы помощь Мудрых. Но напрасно он возглашал заклинания, уповая на силу Нарьи: громада скал неодолимо перекрывала мысленную связь с хранителями других Старших Колец, Вильи и Нэньи.
Блуждая в паутине ходов, Гэндальф старался припомнить всё, что только знал и слышал о Черной Прорве, искал любую зацепку, могущую подсказать ему путь к спасению.
Прошло уж сто семьдесят лет, как он (впервые) прошел Морию насквозь – от Восходных до Закатных ворот. Он разыскивал Трайна сына Трора, пропавшего без вести, разыскивал долго и безуспешно. Но тогда у него была карта подземелий, была уверенность, что впереди ждёт выход...

Чтобы не путаться в множестве ходов, волшебник помечал их порядковыми рунами. Когда руны вышли, он сдался, и решил заново попытать счастья в норе каменного червя, думая на сей раз пойти налево и вниз от той развилки, где сразил сарнлауга.
Но каково же было его изумление, когда он не обнаружил червя на месте!

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #14 : 01/07/2020, 20:13:36 »
Глава первая. Падение. Часть третья (продолжение).

После нескольких основательных затяжек мысли в голове прояснились и, как говаривал старина Бильбо, «колёсики закрутились».
Странное то было зрелище, будь у него зрители: волшебник в опаленных лохмотьях, задумчиво дымящий трубкой по соседству с мёртвой тварью, от одного вида которой у большинства смертных ноги бы приросли к земле…
– Итак, что нам известно о Валарукарах? – произнёс волшебник, выпустив в полумрак три дымных кольца. За долгие века одиночных странствий он привык обговаривать дела наедине с собой, и даже присказкой на сей счёт обзавелся: «надо посоветоваться с кем-нибудь мудрым».
– Балрог – один из Семи – воплощенный дух огня, падший в Предначальные дни. Невосприимчив к жару и пламени, неуязвим для оружия смертных, но, как выяснилось, теряет своё могущество, окунувшись в проточную воду. При этом утрачивает и свой облик, хоть произвольно менять его и не может. Что ещё?.. – припоминал волшебник. – Может разбиться, сорвавшись с большой высоты на острые камни, или даже утонуть в фонтане – было и такое. Наш Балрог не разбился и не утоп, но силы растерял изрядно… Возьмет ли его прославленный гондолинский меч? – Гэндальф, присвечивая кольцом, вопросительно оглядел Гламдринг, надеясь узреть сокровенные руны, не замеченные прежде, и, не найдя, положил клинок обратно. – Сейчас Балрогу позарез нужен подземный огонь, пламя самой преисподней. Иначе ему не выстоять против меня. И он будет забираться всё глубже и глубже, пока не достигнет самого пекла. Оно станет раукару необоримой защитой… там его не достать. Тогда ему и сражаться со мной нет нужды – достаточно переждать, покуда жажда и голод не доконают меня, если жар и угар не прикончат раньше. Да, при таком раскладе погоня за Балрогом выглядит сущим безумием.
Гэндальф хлопнул трубкой о ладонь, выбив дотлевший табак.
– И всё же допустим, что он не отыщет пекельного пламени, – что тогда? А тогда он, скорее всего, станет искать проходы, ведущие в царство гномов, во Второй зал, к огневому разлому. В таком разе по его следам до Старой Мории доберусь и я. Да выберусь ли, когда Балрог подымет на ноги всю гоблинскую свору?.. А значит, требуется догнать и убить его прежде, чем он достигнет обитаемых ярусов, а дальше – как повезет.
Гэндальф раздумчиво погладил опалённую бороду.
– Но сначала его ещё нужно выследить. Что в данных обстоятельствах не представляется возможным…. Итак, остаётся искать обходной путь. Попытаю удачу там, – волшебник посмотрел на проем, из которого тянуло свежим воздухом.

Подсушив кисет, Гэндальф собрал в него табак и пошел навстречу холодному ветру. Шагов через двести послышались журчание и плеск; в свете Нарьи показался небольшой водопад, прерывисто хлещущий по левому краю расселины, перерезавшей ход поперек. Напившись про запас, Гэндальф перемахнул бездонный разлом и продолжил путь. Но не проделал он и четверти мили, как пред ним разверзлась пропасть. Волшебник осторожно подошел к самому краю и посветил туда-сюда, пытаясь определить её пределы: напротив, локтях в тридцати, не дальше, высилась отвесная стена, бесконечно расходящаяся во все стороны. Снизу доносился равномерный гул.

– Чёрная прорва! Ну, кто бы сомневался! – Гэндальф с досадой запустил в темноту первый попавшийся камень. Тот звонко цокнул о скалу, но всплеска волшебник так и не дождался. – Что же, вернусь обратно к Мраморному колодцу и пройду по другому рукаву Витой пещеры… но чует мое сердце, там тоже – ничего хорошего.
С этими словами Гэндальф понуро побрел обратно: ожидания не сбылись.
Зато дурное предчувствие не подвело. Второй рукав Витой пещеры уперся в другой колодец в получасе ходьбы от развилки.

Попытки выбраться через боковые отнорки также успеха не возымели. Волшебник тщательно обследовал, по меньшей мере, две дюжины ходов по всей протяженности Витой пещеры – от колодца до обрыва в Чёрную прорву, но нигде не обнаружил пути, ведущего наверх. Тогда он спустился по иссохшему водотоку в нижнюю пещеру и прошел её до самого конца, но и она, сужаясь, закончилась отвесным сливом, взобраться по которому без верхолазного снаряжения не было никакой возможности. А все отнорки нижней пещеры либо запирались непролазными теснинами, либо обрывались колодцами.

Трижды засыпал он и просыпался под неумолчную капель, пересвист подземных ветров и вечный стон нагруженного камня. И всё же не думал отчаиваться. Недостатка в воде у него не было, а запах табачного дыма напоминал о вечных радостях Среднего мира. Пару раскисших сухарей, что обнаружились в поясном кошеле, Гэндальф бережно собрал, скатал в комок, подсушил и отложил на чёрный день (сама мысль о чёрном дне в этой бессветной утробе его немного позабавила).

Сейчас ему как нигде пригодилась бы помощь Мудрых. Но напрасно он возглашал заклинания, уповая на силу Нарьи: громада скал неодолимо перекрывала мысленную связь с хранителями других Старших Колец, Вильи и Нэньи.
Блуждая в паутине ходов, Гэндальф старался припомнить всё, что только знал и слышал о Черной Прорве, искал любую зацепку, могущую подсказать ему путь к спасению.
Прошло уж сто семьдесят лет, как он (впервые) прошел Морию насквозь – от Восходных до Закатных ворот. Он разыскивал Трайна сына Трора, пропавшего без вести, разыскивал долго и безуспешно. Но тогда у него была карта подземелий, была уверенность, что впереди ждёт выход...

Чтобы не путаться в множестве ходов, волшебник помечал их порядковыми рунами. Когда руны вышли, он сдался, и решил заново попытать счастья в норе каменного червя, думая на сей раз пойти налево и вниз от той развилки, где сразил сарнлауга.
Но каково же было его изумление, когда он не обнаружил червя на месте!

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #15 : 12/07/2020, 22:11:46 »
Глава первая. Падение. Часть третья (окончание).

Осмотревшись, Гэндальф заключил, что здесь побывал другой червь (или несколько), оставив от окаменелой туши лишь слой щебенки на полу.

– Сгрызли приятеля, что твой сухарь! – усмехнулся Гэндальф. – Впредь лучше с ними не встречаться. Сила Нарьи велика, но не безмерна, следует её поберечь.
И он отправился по затертому червями следу раукара. За поворотом нора, совершив затяжной зигзаг, снова пошла в прежнем направлении, иногда, впрочем, выпуская по сторонам более узкие отнорки, непонятно кем и для чего пробитые; Балрог шел прямо, никуда не сворачивая.
Час, другой..., а спуск всё продолжался, всё вниз и вниз.
Когда справа (но не слева) перестали попадаться проходы, Гэндальф решил, что нора, очевидно, дошла уже до уровня воды в Прорве, и подземные "проходчики" не бьют отнорки в ту сторону, опасаясь затопления. «Сколько же я пролетел?.. - прикидывал волшебник. - Никак не меньше мили. Но вряд ли - две».
Он прошагал ещё примерно с лигу, когда нора совершила затяжной поворот влево. Стали попадаться новые развилки и перекрестки: одни отнорки круто взмывали верх, другие падали в неведомые бездны; однажды ему пришлось с разбегу перепрыгивать разлом, откуда со слабым шипением поднимался удушливый пар. Но и здесь, у корней гор не все проёмы дышали теплом; были те, что затягивали воздух в себя, а из иных даже веяло прохладой.
След Балрога дважды сворачивал в боковые отнорки – и возвращался обратно; во втором случае Гэндальф, разглядывая следы, определил, что обратно раукар выбежал, точно спасаясь от чего-то.
– Похоже, приспешников Моргота здешние обитатели не особенно жалуют, – злорадно усмехнулся Гэндальф.
Пройдя ещё немного, он ощутил уже знакомую дрожь под ногами, но на сей раз заблаговременно схоронился в ближайшем отнорке. Сарнлауг прогрохотал мимо, не почуяв волшебника.

А в другой раз он услышал тяжелую частую поступь, будто шагал, пригнувшись к самой земле, какой-то шестилапый тролль; пришлось поспешно укрываться в первой попавшейся расселине, по счастью достаточно ёмкой и глубокой. «Тролль» остановился подле трещины, потыкался было, но не пролез; с противным сипением втянул воздух, фыркнул, потоптался и… пошагал дальше.
«Вот и правильно, – сказал про себя волшебник, слушая затихающие шаги, – ступай себе с миром». Кто это был, Гэндальф не ведал.
«Но что же едят тут все эти глубинные твари?», размышлял он, продолжая путь. «Существо из плоти и крови не способно питаться камнями. Но тролли и черви сами при свете дня обращаются в камень. Сущие – да, но можно ли их назвать живыми?..
– Много я знал когда-то всякого, да всё позабыл. Воплощение накладывает свои узы и бремя. Слишком долго ношу я это тело – весь уж поизносился, – прошептал он, и в грезах невольно обратился к тем бесконечно далеким дням, когда он сам был молод и молод был подлунный мир.

Возможно день прошел, а может и больше с того часа, как Гэндальф начал своё нисхождение от Развилки червя (как он её нарёк). Стало жарко и душно, всё сильнее ощущалась нехватка воздуха; кровь отдавала в виски и мысли с трудом ворочались в голове – как шестеренки в часах, залитых патокой. Приходилось делать передышки. Очень хотелось пить, но Гэндалф берёг драгоценную фляжку. А Балрогу, похоже, всё было нипочём.
С каждой пройденной милей удушье и жажда всё больше донимали волшебника, но он неуклонно продвигался вперёд и вниз, навстречу жаркому ветру – за пределами человеческой стойкости. Иной, будь он ещё жив, давно повернул бы назад или сдался, но не Гэндальф: здесь, в царстве иссушающей смерти, испытанное веками чутье твердило ему, что он снова увидит солнце.

Духота затуманила разум и притупила чувства волшебника, и он не сразу осознал, что уже долгое время слышит странный хруст – словно целый табун лошадей одновременно грызёт сухари.
Гэндальф шел – шум нарастал. Жара усилилась, горячий сквозняк нёс каменную пыль. Волшебник повязал рот обрывком рукава и дышал через него. За очередным поворотом вихрь метнул ему в лицо тучу песка.
– Кха-кхем! Как там говорят гномы: кто не был в забое, тот света не видел? – пересохшим ртом просипел волшебник, прикрывая ладонью глаза. – Посмотрел бы я здесь на этих гномов… Но я достану скользкого гада, под какой бы камень? в какую бы щель он ни забился! И погоню его наверх - к солнцу!

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #16 : 14/07/2020, 20:46:59 »
Глава 2. Вперёд и вверх.

Шаг, шаг, ещё шаг, – он давно перестал их считать. Как вдруг проход раздался вширь и ввысь: Гэндальф, щуря воспаленные очи, повел лучом из стороны в сторону: он находился в округлой, приплюснутой как панцирь черепахи пещере, шагов до сорока в поперечнике и локтей двадцати в высоту. Пол зала являл собой отлогую воронку, на дне которой зияло жерло преисподней; оттуда и доносился чудовищный скрежет. А ещё обдавало таким жаром, какого волшебник не знал даже в сухих банях лосотов. Сердце его упало – вот он, неодолимый рок! Обмирая, возжег он лиловый свет – и сразу заметил следы, что сходили поначалу в горнило, но – вот удача! – возвращались и вели в одну из нор (как раз напротив), что язвами темнелись по всему обводу пещеры.

– Хвала Извечному Небу! – просипел Гэндальф, и со всех ног, сколько сил было, пустился за Балрогом.
«Или в пекле не нашлось огня, или черви не пустили его дальше…», – успел он ещё подумать, выбегая из знойного зала. На его счастье Балрог избрал проход, откуда тянуло прохладой; когда бы ни приток свежего воздуха с верхних ярусов, Гэндальф давно бы погиб от удушья.
Он остановился, когда понял, что больше не задыхается, и в изнеможении опустился на пол; залпом осушил серебрянную фляжку и впал в забытье.
Сколько он так проспал – неведомо, но, очнувшись, осознал, что истертая бечева судьбы, натянувшись до предела, всё ещё держит его над бездной.
– Вода… нужно найти воду!.. Иначе – конец! – прошептал он, и сморщился от боли – треснули иссохшие губы. Жажда подняла его с каменного ложа. За неимением водоходной лозы он срезал тонкую полоску кожи с пояса и прочитал заклинание поиска… но ремешок даже не дрогнул: до ближайшего источника было слишком далеко.

Какое-то время тропа Балрога вела его прямо и вверх, но затем она стала петлять, ныряя из проёма в проём. Стало ясно, что раукар заблудился. Но Гэндальф счёл, что ему это на руку: «все равно найдёт дорогу, как раз к тому времени догоню».
Пить хотелось нестерпимо. Наконец, после трёх или четырёх часов побежки Гэндальф очутился на перепутье, где водоходный ремешок отклонился и показал на проём справа. Волшебник, оставив след раукара, какое-то время поднимался по узкому желобу, следуя за ремешком, и примерно столько же опускался, пока не наткнулся на рудную жилу, сочащуюся ржавым ручейком. Вода оказалась вполне пригодной для питья. Здесь же он съел припасенный шарик, слепленный из элфийских сухарей. И пошел обратно к распутью.
Скитаясь в непроглядном безвременье, он иногда слышал скрежетание червей, а ещё голоса каких-то неведомых тварей, но удачно избегал встречи со всеми. Лишь однажды в отдалении он разглядел торчащий из норы огромный хвост: сарнлауг, судя по всему, прогрызал себе новую нору

Прошло две ночевки, как Гэндальф побывал в Знойном зале. Голода он почти не ощущал, усмирив его наговором, но жажду приходилось терпеть, чтобы не помереть от обезвоживания. Водоходный ремешок исправно указывал местоположение ручев и родников в пределах полумили, однако напиться довелось лишь трижды: другие источники были отравлены излияниями недр. Облик Нижнего мира, меж тем, претерпел заметные изменения: норы червей ветвились всё реже и пролегали теперь в менее прочной, нежели гранит, сланцевой породе. Зной и скрежет остались в прошлом, сменившись давящей тишиной и склепным холодом; жалоба камня, непрестанно изнывающего под тяжестью гор, наводила зеленую тоску.
Во время очередного хождения по воду Гендальф был вынужден чуть ли не милю брести, согнувшись пополам, а после и вовсе пробираться по пролазу на четвереньках. Зато когда он, наконец, сумел расправить плечи, то глазам своим не поверил: впереди явственно брезжил свет!
Пригасив Нарью – а вдруг это орки с факелами? – он осторожно, на ощупь двинулся дальше: свет ещё усилился, но никаких голосов слышно не было. Неужели, он добрался до дневной поверхности?.. Но тут свод над головой исчез, и он оказался в громаднейшем зале, высотой своей превосходящем Великий Чертог наугримов. Олшебник невольно ахнул: по полу и стенам – везде искрились щетки драгоценных камней. Огнистые топазы, малиновые рубины, васильковые сапфиры блистали, переливаясь, повсюду. А с самого верха нерукотворных палат спускались долу беломраморные пики, дождём роняя капли в озеро посреди пещерного зала. Но не они были источником света. Свечение исходило от россыпей небольших прозрачных камней, видом своим напоминающих щётки горного хрусталя. И перемена в их яркости их была каким-то образом связана с биением капель о водную гладь. Гэндальф стукнул рукоятью меча по одному из самоцветов – и о диво! – вся россыпь полыхнула золотистым сиянием, – словно дюжина свечей зажглась одновременно. Однако вскоре самоцветы угасли до прежнего, слабого мерцания. Гэндалф заметил, что одновременно с этой россыпью засветились и соседние, но уже слабее.
– Колокольные самоцветы! – воскликнул волшебник – и от его возгласа весь зал заиграл радужными переливами. – Забытое диво подгорного мира… – тихо добавил он – Видел бы это зрелище сын Глоина!..

С позабытых времен, задолго до того, как пробудился в недрах гор Балрог, гремела по всему Западу слава о Негасимых чертогах Дюрина, где с закатом солнца начинали свою многозвучную игру часы мастера Нарви, и в ответ на их медленно нарастающий перезвон по всему залу занимались огни колокольных самоцветов.
Яркость свечения зависела от силы и высоты звука. Ровный, мягкий свет – под плавные переливы арфы во время чинного застолья; мерно растущее и столь же мерно спадающее сияние – под родовые песни наугримов; яркие мощные сполохи – под всеобщий пляс, когда сотни крепких каблуков дружно в лад впечатывались в гранитный пол.
Хитроумные мастера Долгобородых приспособили даже пещерные сквозняки для освещения подземных улиц, запустив их в серебряные трубы-воздуховоды, что своим негромким пением пробуждали умеренный свет камней.
Помимо освещения залов и переходов гномы использовали самоцветы на рудниках, перезвоном кирок зажигая огни в забоях. «Ленивая кирка колотит в потемках!», –наставляли пожилые старатели молодую смену. Однако гномы никогда не ограняли колокольные самоцветы, ибо лишь цельные камни сохраняли природную способность изливать свет.
Но канули в вечность великие дни Казад-Дума, объяты тьмой Негасимые чертоги и от камней-светочей остались одни предания…

Здесь, в подлинном сердце гор, Гэндальф пережил исцеляющую отраду. Озеро было мелким и холодным, но он с наслаждением напился и погрузил в него своё измученное тело и так лежал на мелководье, ощущая, как затягиваются раны и ссадины.
Тут в зале колокольных камней он и заночевал, в стороне от тока сквозняков. И впервые за всё время подземных скитаний ему не снились тяжелые сны. Проснулся он бодрым и отдохнувшим. Поднялся, испил воды – и пустился в погоню за раукаром.
Меж тем бездумные блуждания Балрога прекратились; след его определенно пошел в гору – всё вверх и вверх, покуда, наконец, покинув последнюю нору червей, не вывел в широкий, спрямленный ход. И когда Гэндальф решил уже, что добрался до низовых рудников Мории, выработка снова пошла под гору. Через полчаса, примерно, оставив подземный перевал позади, он вышел на берег небольшой речки, перерезавшей дальнейший путь. Гэндальф наклонился зачерпнуть воды пригоршней, но тут же с отвращением отряс руку: теплая вода не только скверно пахла, но и несла в себе тёмное заклятие. Балрог же, как назло, именно здесь (следов на другом берегу не было) повернул влево, и ушел вверх по течению, прямо по воде. Но вниз или вверх? – раздумывал Гэндальф. Посветив туда-сюда лиловым лучом, он приметил на одном из выступающих над водой камней, выше по течению, отчетливый след Балрога.
– Вопрос решен! – с облегчением вздохнул волшебник.
Скверный поток струился по дну расщелины – узкой и ровной, как вырез в сырной голове. Когда бы Гэндальф направился вниз по течению, то через какие-то полмили вышел бы к одному из затонов разветвленного, точно клякса, подземного озера. В прошлом вода из этого озера (тогда ещё не столь обширного), протекши по долгому извилистому свищу, вырывалась наружу на дне глубокого тёмного ущелья, разделявшего Келебдил и Карадрас, и там уже, соединяясь с чистыми ручьями, продолжала свой ток, доколе не впадала в пенную реку Хоарвелл. Но однажды сильное землетрясение, обрушив свод, перекрыло сток озера. Уровень его стал подниматься; разлившаяся вода одну за другой затопила окрестные пещеры. Запертый водоем всё полнился и рос до тех пор, пока не соединился с подземным истоком реки Сираноны, выбегавшей на поверхность неподалёку от Закатных ворот Мории. Обвал, перекрывший слив подземного озера, перегородило и долину Сираноны, и в образовавшуюся запруду вылез из недр горы Глубинный страж – ужасающая многочленная тварь, чуть было не утянувшая на дно Фродо Бэггинса, когда Гэндалф разгадывал отпирающее слово у Ворот Нарви.

Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #17 : 29/07/2020, 21:58:49 »
Глава 2. Вперёд и вверх. (продолжение)

Вышагивая краем зловонного потока, Гэндальф высматривал, не сбегают ли где-нибудь по стенам ручейки чистой воды, но нет, стены были покрыты лишь росой испарений. Бредя по краю мутного потока, волшебник прятал длинный нос в отворот поддевки, но тяжелый запах всё равно пробивался сквозь ткань, и он, не выдержав, закурил на ходу.
– Ладно, хоть тянет снизу, не сверху; без сквозняка тут было бы не продохнуть, – пропыхтел волшебник в трубку, стараясь шагать быстрее.
Ущелье, по мере подъёма, делалось всё уже, покуда не стало сущей расселиной; здесь ему пришлось, преодолевая быстрое течение, брести по колено в заклятой воде по скользким камням. Ощущение было не из приятных. Он кожей ощущал, как худая вода вытягивает из него силы, наводит сонную одурь. Но вот поганый проток неожиданно расширился: Гэндальф забрел в запруду, лежавшую у самого выхода из новой пещеры. Присутствие первобытного зла он ощущал ещё на подступах к ней, но здесь у него совсем дыхание сперло – не столько от смрада, сколько от присутствия незримого зла.
Затянутая пеленой пещера и вид имела до крайности гнусный: бугорчатый как жабья спина потолок, весь в серо-зеленых наростах-натеках, поддерживали толстые, похожие на оплывшие свечи, столпы. Покрытые испариной стены снизу доверху были испещрены дырами, напоминающими уродливые соты; часть дыр была замурована грязевыми пробками, другие казались пустыми.

– Фух, ну и гнездилище! – с отвращением выдохнул Гэндальф, прикрывая нос рукавом. Он осмотрелся, выискивая следы раукара; но толи Балрог и дальше продолжил идти по ручью, что мутной лентой вился среди опор, то ли мёртвая вода скрывала ход раукара, но, ни на глинистых намывах, ни на сухих камнях следов его видно не было – не помог и лиловый луч. «А вдруг он, мерзавец скользкий, прошелся тогда от поворота вверх по течению немного, а после ушел обратно по воде, не оставляя следов?», – испугался Гэндальф.
Волшебник с вынужденной медлительностью брел по правой стороне ручья, пристально озирая берега; его порядком мутило. Пройдя так с четверть мили, он дошел до противоположного конца пещеры, где обнаружил зловонный исток – округлое, в две сажени поперечником бучило, укрытое под сводом приземистой ниши. Из глубины белесого омута, горбом вздымая воду, бил мёртвый ключ; над пузырящейся поверхностью курился удушливый пар. Намытая из тёмных недр буро-зеленая глина оплывшим валом покрывала обводы омута.
Увы – следов Балрога не обнаружилось и здесь. Гэндальф решил уже перейти ручей, когда затылком почуял на себе чей-то взгляд – вмиг оглянулся, ища лучом по сторонам – никого. Отвернулся – и снова ощутил, что на него смотрят. Волшебник прикрыл ладонью светоносое Кольцо и прислонился к стене; замер, затаив дыхание, вслушиваясь в липучий мрак, и тогда лишь заметил недалеко от себя мерцающее марево. Затем – еще одно, еще и ещё… Призраки! Его окружали тени усопших; десятки и сотни теней. Принимая, одна за одной, видимый облик, они появлялись отовсюду, выплывали из стен, с шепотом и бормотаниями обступая волшебника. Но стоило Гэндальфу снова открыть Кольцо, как сонмище со стенаниями расточилось во мраке. Но не все: нашлись такие, что, напротив, жадно прянули ко свету, как полуночные мотыльки.
Волшебник вновь пригасил луч, давая призракам всем проявиться – и они проявились. Кого же здесь только не было! Могучие (в прошлом) духи, из числа прислужников Моргота, растратившие силы и умилившиеся до состояния примар...
Свирепые болдоги - первобытные вожаки орков, сгибшие в сражениях древних дней…
Погрязшие в стяжательстве и корысти гномы…
Людские воители и владыки в прозрачных «доспехах» и «одеяниях», некогда присягнувшие Тьме, и тем привязавшие себя к Нижнему миру…
И даже прекрасные эльфы, не внявшие посмертному зову Мандоса…
Одних лишь полуросликов не встретил Гэндальф средь скопища падших духов и заблудших душ. Опустив напрасный меч, он поднял левую руку, призывая бормочущих призраков умолкнуть, и заговорил сам:

– Слушайте меня, падшие и проклятые, не имеющие покоя и освобождения! Ибо я, служитель Тайного Пламени, принес вам благую весть. Ведайте ныне, что с того дня, как был казнен и вышвырнут за Врата Ночи Моргот Бауглир, всяк сущий дух из числа Предначальных , Перворожденных и Детей Ауле может и должен пребыть в Аман на справедливый суд Валар, где всякий получит своё.
Гномы предстанут перед творцом их Ауле. Эльфы отправятся в Чертоги Мандоса. Судьбу же Предначальных духов властен определять один владыка Манве.
Те из вас, кто по принуждению иль помрачению угодил в ярмо Тьмы, получат милость и исцеление.
Перворожденные, буде окажется на то их воля, смогут вернуться к жизни в новом теле.
О перерождении гномов я знаю немного, ибо их загробной участью ведает лишь Великий Кузнец.
Что же до тех, кто по своей воле избрал погибельный путь, – я говорю сейчас в первый черед о Предначальных духах, – то и они, отбыв в заточении отведенный срок, необходимый для очищения их от печати Тьмы, смогут благими деяниями избыть сотворенное ими зло.
После этих слов Гэндальф, помолчавши, изрек:
– Я ничего не открыл о загробной участи людей, ибо ни я, ни даже сами Валары не ведают этой участи. Ведь загробная участь уготована им за пределами Арды. И, тем не менее, я призываю вас люди: отриньте постылую Тьму и обратитесь к немеркнущему Свету! Отбросьте сомнения и ступайте навстречу судьбе, как и надлежит истинным детям Единого!
Волшебник окинул взглядом колышущийся строй призраков.
– Что скажете на это, падшие и проклятые, каков будет ваш выбор?
Возмущенные тени заколыхались, зашептали, заспорили… – и сонмище распалось надвое: часть, подалась к свету, другая с проклятьями отшатнулась прочь. Потом из ближнего сонмища, обретая всёболее чёткий образ, выступил бесплотный гном, «облаченный» в царственное «одеяние».

Гэндальф всмотрелся в призрачный лик, узнавая знакомые черты…

– Приветствую тебя, Таркун Серая Хламида! – учтиво поклонился дух. – И неизмеримо благодарю, что ты явился отрадной вестью в узилище вечной скорби, – голос призрака звучал словно шелест осенней листвы. – Я – Трор, сын Дайна, бывший некогда Королем-Под-Горой. Я не знал покоя при жизни, не обрел его и после смерти…– по прозрачному обличию пробежала дрожь.
– Ненавистное Кольцо! – потряс бессильными кулаками призрак. – Оно насквозь отравило мою душу! На склоне лет, прозревая грядущее безумие, я отдал его сыну, – но было слишком поздно. Я уже не искал ни покоя, ни исцеления, – одного лишь золота я вожделел. Ведомый грёзами о великих сокровищах Казад-Дума, я отправился в обитель наших Праотцев... и там нашел свою смерть от руки нечестивого Азога. Бренное тело моё было изрублено на куски и брошено на поживу воронью. Я погиб и стал бездомным духом, но и после смерти жажда золота не отпустила меня. Долго скитался я по запустелым чертогам Дюрина и заброшенным копям, не встречая никого живого из моего рода. Ибо Казад-Дум погиб и багровый ужас царил в его залах! И всё же, сколь ни силен был мой страх пред Балрогом, зов Тьмы оказался сильнее: я продолжал блуждать в поисках золота.
Отягощенный тоской по жизни, нисходил я все ниже и ниже, доколе ни набрел на золотую жилу, до которой так и не добрались орки. Знай же Таркун, что всё золото мира проклято! – глазницы гнома сверкнули пламенем. – Да! Оно принадлежит одному Черному Властелину, и только ему. Вся твердь и недра земные закляты Морготом, и в золото он вложил набольшую часть своей первозданной мощи. И каждый, кто возжелает злата превыше всего, сам закует свою душу в золотые кандалы, и не сможет отринуть зов Тьмы в посмертный час...
Лающий хохот оборвал его речь. Тени орков-болдогов урчали и изрыгали проклятия на Чёрном наречии, грозя призрачным оружием. Но так продолжалось недолго: полыхнул белый луч, и темные духи развеялись.
Гном продолжал.
– Целую вечность провел я у золотой жилы, не находя в себе сил оставить её и бесконечно томясь и страдая, что не могу более обладать золотом, держать его в своих руках, ковать его и чеканить… И длилось это до тех пор, пока однажды не явился он – Ловец мертвых! Никто из нас не знает его подлинного имени, даже старейшие духи, заключенные здесь. Он явился в Нижний мир прежде всех и покинет его последним. И нет во всей преисподней никого ужасней его… – Гном задрожал, теряя зримый облик, но всё же совладал с собой. – Ловец сказал, что даст мне новое тело и вернет к жизни, если я присягну служить ему и в Верхнем мире. А я так хотел ещё хоть раз прикоснуться к золоту… – простонал Трор.
– В тех норах, Гэндальф, – гном показал на каменные соты, – вызревают пещерные тролли, сотворенные Ловцом из глины Заклятого источника. Сами по себе они лишь куклы, действующие по воле хозяина, замирающие, едва он прекратит ими править. И потому всякий раз, когда вылупляется новый тролль, Ловец вселяет в него, кого-нибудь из призраков, одушевляя тем самым. Здесь много таких, жаждущих воплощения любой ценой. Эти готовы на все, лишь бы снова жить и причинять страдания. Но Ловец не спешит раздавать тела кому попало. Нет! Ему куда злораднее наделить глиняного болвана душой человека или гнома. Для него особый праздник, когда удаётся подломить волю того, кто не хотел возрождаться кровожадным троллем. Ради такого удовольствия Ловец готов и подождать.
Все тролли беспрекословно подчиняются ему; он же отправляет их в Верхний мир творить всевозможные злодеяния. (Гэндальф терпеливо слушал исповедь гнома, хоть его и всё больше мутило от смрада).
Когда же по воле Ловца, – продолжал Трор, – очередной тролль пробуждается, он уже ничего не помнит из своей прежней жизни. Кроме того его мучит невыносимая жажда, и первым делом он спешит к Заклятому ручью, а испив из него уже не в силах вспомнить, кем был он прежде. Из этой пещеры есть лишь два выхода, и мертвой воды не миновать никому из мёртвых. Когда я осознал, что меня ждет, то наотрез отказался воплощаться и думал лишь о том, как убежать отсюда, но – увы! – никто из духов, пришедших сюда не в силах пересечь заклятый ручей– такова сила заклятия Ловца. Стать беспамятным свирепым троллем, или навечно оставаться в заточении – вот и весь наш удел…
Трор замолчал.

Odin Remarque

  • Гость
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #18 : 29/07/2020, 22:52:43 »
Весна в уютном подземелье,
Расцвел под плесенью мертвец,
Личинки троллей долго зрели
И вылупились наконец!





Оффлайн Визионер

  • Новичок
  • *
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Про Гэндальфа Серого
« Ответ #19 : 09/08/2020, 20:05:33 »
Глава 2. Вперёд и вверх. (продолжение)

Следом наперебой «зашелестели» прочие духи, жалобясь каждый о своем, но Гэндальф оборвал их:
– Слушайте! Я постораюсь разрушить заклятие Ловца, удерживающее вас здесь. Вы же, взамен, покажете мне дорогу наверх.
– Покажем, покажем...! – всколыхнулось сонмище. – Только освободи нас, освободи!..

Гэндальф подошел к зловонному омуту, замер, подбирая в памяти нужное заклинание… как вдруг во с другой стороны ручья послышалась тяжкая мерная поступь –будто надвигался каменный великан; Гэндальф ощутил приближение неведомой сущности, внушающей трепет и страх. Нечто могущественное и ужасное. Шаги раздавались всё ближе; Нечто мелькало уже за частоколом столпов, но вдруг остановилось и замерло в тени, выжидая.
Призраки за спиной волшебника заколебались, заметались, расточились; торжествующее закаркали болдоги, выступая из мглы.

– Ловец вернулся! Всё напрасно… – услышал волшебник сокрушенный возглас Трора за спиной: он единственный не сбежал в страхе.

– Проявись! – повелел Гэндальф, широко и якро осветив перед собой пещеру.
Нечто за ручьём отшатнулось, но не ушло.
– Что, не терпишь свет Анора, дух тьмы? – рассмеялся Гэндальф и набрал воздуха, чтобы возгласить заклинание Разящего луча, но тут Нечто воззвало к нему из полумрака – на изначальном языке:
– Погаси свет! – властный глас прокатился по залу гулом камнепада.
– Кто ты? – бесстрашно вопросил Гэндальф, не думая подчинятся – Назови своё имя!
– Кто – ты? – недобрым эхом отозвалось Нечто.
– Назовись – или убирайся! – огрызнулся волшебник.
Нечто зловеще рассмеялось, оставив вызов без ответа.
Гэндальф перебирал в уме имена и образы повелителей тьмы – и вспомнил.
– Ну, конечно! – воскликнул он. – Я узнаю тебя, безымянный хозяин, боящийся выйти к гостю. Ты – Ундумавар, Исподний Пастырь – левая клешня Моргота, держатель Нижнего мира.
– Да, так зовут меня тебе подобные, – с мрачной насмешкой отозвался Пастырь. – Но не таково мое имя. Его ведал лишь тот, кто призвал меня из Беспредельной Ночи. И я спрошу тебя снова – кто ты, и что позабыл ты среди мёртвых, ещё живой?
– А угадай! – ответил Гэндальф.
– Хочешь уйти отсюда живым – отвечай! – проскрежетал Ундумавар, и стены пещеры вздрогнули, а «соты» позади волшебника угрожающе загудели. Но Гэндальф и бровью не повел. За спиной послышалось «медвежье» ворчание и грузный топот неуклюжих ног, но он недвижимо следил за Пастырем
– Берегись, Таркун! – донесся слабый выкрик Трора.
Тихо промолвив заклинание, Гэндальф резко развернулся и ослепил лучом ближайшего тролля, – тот, гортанно всхрапнув, замер на полушаге, а после грохнулся наземь, развалившись на части, как старая корчага. Прочие шарахнулись по углам; один с воплем кинулся вон из пещеры, разбрызгивая воду и грязь. Но не успел ещё окаменелый тролль развалиться, как Гэндалф барсом перемахнул ручей, и очутился в трёх шагах от укрытия Пастыря.
– Стой или эти своды рухнут на твою голову! – взревел из-за столпа Ундумавар.
– Не пугай! Вопящий тролль не кусает! – ответил гномьей поговоркой Гэндальф. – Эти своды рухнут и на твою голову. А вздумаешь напасть – познаешь силу Анора на собственной шкуре! Так что стой, где стоишь и слушай! Ты дашь мне дорогу. А ещё ты снимешь свое заклятие с этого мерзкого ручья и выпустишь отсюда всех, кто пожелает уйти со мной. Вот мои тебе мои условия…

– Условия?! – волшебника обдало волной бессильной ярости, – никто не смеет ставить мне условия! Ибо я один здесь хозяин! И только я!..
– Так докажи это не словом, а делом! – с прежним нахрапом ответствовал Гэндальф, – освободи своих невольников. А то ведь уйдут – не спросят. Клянусь своей бородой, ты сам обратишься в камень, если не выпустишь нас немедленно! – возгласил Гэндальф, и меч в его руке угрожающе загудел. И тут же, как ни в чём ни бывало, спокойно добавил: – А там, глядишь, сгинет и твое заклятие.

Волшебник бил угрозами наугад, – и не ошибся.

Наступила тишина; только тролли испуганно сопели и ёрзали в своих норах, да аспидами шипели в тумане призрачные болдоги.

– Согласен... Я пропущу тебя… и всех, кто захочет уйти, – заговорил, наконец, Пастырь. – Но перед тем поклянись Негасимым Пламенем, что не причинишь мне вреда!
– Надо же, Тьма вспомнила про клятвы и Негасимый Пламень! – фыркнул Гэндальф. – Я поклянусь, – и что взамен? Твое честное слово? Ну, уж нет! Я не настолько сошел с ума, чтобы верить на слово клешне Моргота. Я огласил свою волю, но теперь скажу больше: ты прямо сейчас поклянешься всей своей силой и властью, что никоим образом не станешь вредить ни мне, ни моим спутникам, когда мы уйдём отсюда, сам или же с чужой помощью.
Ундумавар молчал.
– И даже сверх того – ты принесешь именную клятву! Для тебя я – Гэндальф Серый. Свое потаённое имя можешь оставить при себе – «Ундумавара» достаточно. И знай, что преступив оную клятву, ты лишишься всей своей силы и власти. Решай здесь и сейчас – или станешь памятником самому себе!
– Твоя взяла, – прохрипел Пастырь – Я, именуемый Ундумаваром, повелитель Нижнего мира, клянусь всей своей силой и властью, что не причиню вреда тебе, Гэндальф Серый, и твоим спутникам, сам или с посторонней помощью… если только ты не попытаешься причинить его мне! – вставил оговорку Ловец.
– Ты сказал! – утвердил Гэндалф. – А теперь исполняй.

За столпом послышался глубокий свистящий вдох, будто Пастырь надумал вобрать в себя весь воздух зала – и своды огласились звуками заклинания: протяжными, заунывными, настолько жуткими, что случись их услышать кому из смертных, душа несчастного тут же распрощалась бы с телом.
Едва Ундумавар умолк, призраки ближнего сонма (и даже часть малого скопища) потоком хлынули через ручей и потекли к тому выходу, откуда явился Ловец. Рядом с волшебником задержались лишь Трор, пара гномов да один эльф.

– Ступай, Гэндальф, а я прикрою – я буду твоими глазами и ушами, чтобы Ловец не ударил в спину! – храбрясь заявил Трор.
– Не бойся, сын Дайна! Он не посмеет нарушить такую клятву, – ответствовал Гэндальф и преспокойно последовал за утекающими призраками, слыша, как переступает и ворочается за своим столпом Ундумавар. Однако когда волшебник вступил под своды прохода, вслед ему прогремел исполненный тёмной мощи голос:

– Сегодня ты одолел, посланец Валар. Но твоя победа обратится в ничто. Ибо настанет день, когда Властелин Мира вернется чрез Врата Ночи, и никто не сможет его остановить. Слушай же ныне слово Тьмы!
Битва последняя грянет, в полночь зажжется заря,
Земля содрогнется, пламя прорвётся, реки вскипят и моря,
Деревья сгорят и травы, весь мир обратится в прах,
И новый порядок настанет на выжженных Небесах!

Стены сотряс гулкий полный чёрного торжества хохот. Волшебник в отчаянном гневе взметнул кольценосную длань – громыхнула молния, и уродливый свод, треснув на части, обрушился, завалив проход в пещеру.

– Так вот оно – Проклятие Тьмы… – проговорил Гэндальф, когда боль в левой руке немного отпустила.

Многие века прошли, но он помнил, как перед казнью Моргот Бауглир изрёк последнее слово: наступит тот день и час, когда Тьма огласит своё проклятие, и оно неизменно сбудется. И никто из живущих не в силах будет отвратить его, ибо так он предпел ещё до сотворения Арды, когда именовался Мелькором и был главнейшим средь Валар…