Здесь больше нет рекламы. Но могла бы быть, могла.

Автор Тема: Еще отрывок из моего впроцессника  (Прочитано 13584 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн П_Пашкевич

  • Постоялец
  • ***
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Опять в главе большой истории, над которой я работаю, появились отсылки к миру Профессора - и это повод показать здесь фрагмент. Напоминаю, что сеттинг у меня заимствован из книг В. Э. Коваленко о сиде Немайн, действие происходит в альтернативной Британии 7 века, а название "сиды" закрепилось там за "расой", созданной на основе людей методами генной инженерии по образу и подобию лунных эльфов из D&D (было вмешательство инопланетян-экспериментаторов). История в своей основе попаданческая, поэтому русское имя героини :-\ пусть не смущает. ;) А еще там идет прогрессорство, так что наличию университета прошу не удивляться.

Действующие лица:
Танька, она же Этайн, - главная героиня этой истории, сида 14 лет от роду (допущение: время взросления у них примерно как у людей). Любит мечтать о Средиземье.
16-летняя ирландка Орли Ни-Кашин - близкая подруга Таньки.
Санни (Саннива) - беглая дочь сомерсетского шерифа (точнее, конечно, было бы называть его ривом, но так привычнее), подруга Таньки.
Эрк по прозвищу Свамм - карлик, бывший странствующий комедиант. Считает себя фэйри-подменышем.
Гвен - жена Эрка, тоже бывшая комедиантка.
Робин Добрый Малый - легендарный авантюрист и трикстер, в юности тоже комедиант. Считает себя сыном сида и смертной женщины.

Цитировать
На этот раз Эрк молчал долго, с загадочным видом поглядывая то на Таньку, то на ее подружек.
– А я-то надеялся, что вы меня расспрашивать приметесь, эх... – с деланным разочарованием произнес он, остановив взгляд, конечно же, на Орли. – Ну да ладно, я и без спросу рассказать могу. Вот знаешь ли ты, ирландка, что такое настоящий камбрийский пенильон?
И Эрк так хитро глянул на Орли, что та пристыженно опустила глаза. А затем окликнул жену:
– Эй, Гвеног, проснись! Ну что, тряхнем стариной?
Гвен вздрогнула, открыла глаза, недоуменно посмотрела на Эрка.
– Арфу неси – пора! – подмигнул тот.
Вздохнув, Гвен поднялась. Уверенно прошла пару десятков шагов в сторону фургона, остановилась возле большого дуба – и здесь замешкалась. Осторожно, наощупь, стала обходить дерево. Наткнулась на дышло фургона, взмахнула рукой, пошатнулась...
Сначала Танька смотрела на Гвен с недоумением. Потом догадалась: да она же почти не видит в темноте после яркого света костра! Ну, вот только еще не хватало Гвен из-за этой самой арфы упасть и ушибиться! И, торопливо поднявшись, Танька поспешила на помощь.
Подбежала к Гвен она, когда та уже вскарабкалась на передок фургона и, неловко шаря по пологу, пыталась отыскать вход. Запыхавшись, выкрикнула:
– Госпожа Гвен, госпожа Гвен! Давайте я помогу!
Гвен испуганно обернулась:
– Ой... Это вы, леди?..
Подержать полог приподнятым, пока Гвен копошилась в фургоне, извлекая арфу из кучи скарба, Таньке еще как-то удалось. Но стоило сиде протянуть руку, чтобы помочь Гвен выбраться наружу, как та окончательно смутилась:
– Нет-нет, не надо, леди: невместно же вам!
Конечно же, Танька не послушалась: осторожно подхватила тяжелый инструмент, потом подала Гвен руку. Та растерянно шепнула:
– Спасибо, леди...
Оказавшись на земле, Гвен тут же забрала арфу, потащила ее в одиночку, не дала помочь. «Невместно»! Вот словно не болтали они так славно прошлой ночью до самого рассвета, словно не лакомились вместе лепешками со смородиной!
Добрела́ Танька до костра с опущенной головой, понуро плюхнулась на плед. Закружились вихрем в ее памяти воспоминания – Университет, родная «двоечка», приятели-однокурсники. Кажется, никто из них, даже подлиза Серен, не напоминали ей никогда ни о высокородном происхождении, ни о сидовских ушах – такое сочли бы чем-то неуместным, даже неприличным.
Опомнилась она от звона струн. Подняла голову, повернулась на звук. Гвен, устроившись на пеньке и прижав арфу к правому плечу, подкручивала на ней колки. Странное дело: голос настраиваемой арфы, поначалу беспомощный, как у неопытного певца, потом всё более уверенный, быстро прогнал прочь досаду. Улетучилась обида, сами собой взметнулись вверх опустившиеся было уши. Конечно же, она непременно всё объяснит Гвен, прекратит это недоразумение!
А потом Гвен заиграла. Нехитрая и вроде бы знакомая-презнакомая мелодия зазвучала под звездным небом, разнеслась по окрестностям. И тут же всё вокруг преобразилось, стало таинственным, чудесным, заколдованным – и равнина, и деревья, и люди. Едва различимый вдали пологий холм превратился вдруг в спящего дракона, огромного, величественного и почему-то совсем не страшного. Старый дуб обернулся могучим энтом, покинувшим свой заповедный лес, вышедшим к людям на свет костра и пристроившимся послушать неведомые ему камбрийские песни. А маленький, в половину обыкновенного человеческого роста господин Эрк, обутый в огромные желтые башмаки... Да уж не спрятаны ли в этих башмаках покрытые курчавой шерстью ступни полурослика?! Вот наденет он сейчас себе на палец волшебное колечко да и исчезнет, растворится в воздухе!
Казалось, колдовство арфы подействовало на всех. Притихла, прижавшись к Таньке, всегда такая неугомонная Орли. Санни вдруг осторожно поднялась на ноги и, вытянув шею, неподвижно застыла. Эрк тоже замер, и лишь губы его едва заметно шевелились в беззвучном, неслышном даже для сидовского слуха шепоте. И только Гвен, казалось, не изменилась: все так же прижимала она арфу к плечу и, самозабвенно зажмурясь, перебирала тонкими пальцами струны.
Неожиданно руки Гвен замерли. Голос арфы на мгновение стих. Ослепительно улыбнувшись, Гвен тряхнула головой, так что из-за уха ее выскользнула и свесилась на щеку длинная прядь пышных черных волос, и вновь заиграла – чуть тише, чуть быстрее и вообще как-то неуловимо иначе. Аккорд, другой, третий – и тут вдруг мелодию подхватил Эрк, запел громким и неожиданно звучным голосом, растягивая слова:

Как-то раз на ферме Брака
Репка выросла, а в ней
Вдруг нашлась его собака
Через много-много дней.


Эрк закончил куплет, замер. Перебивая звук арфы, вдруг хихикнула и тут же испуганно ойкнула Орли. Танька обернулась к подруге и невольно улыбнулась: та нетерпеливо ерзала на пледе и самозабвенно смотрела на певца во все глаза, приоткрыв рот от восторга. Зато Санни так и стояла неподвижно, как статуя, и только раскрасневшиеся щеки выдавали ее волнение. А волшебство музыки, несмотря на забавное содержание песни, и не думало исчезать: всё так же таинственно взирал на сиду сквозь приоткрытые морщинистые веки старый энт-дуб, так же роились над костром чудесными светлячками искры, так же загадочно мерцали звезды на отсвечивавшем серебром ночном небе.
Между тем арфа Гвен, издав несколько звучных аккордов, вновь заиграла тише. И опять раздался голос Эрка, с самым серьезным и невозмутимым видом выпевавшего еще одну веселую нелепость:

Раз воткнул проказник Йори
В рыбку ветку по весне –
Через год поймал он в море
Семгу с деревцем в спине!


Гвен перебирала струны и довольно улыбалась. А девушки – те от души веселились. Орли больше не сдерживалась, хохотала взахлеб. Санни тоже смеялась – сначала тихонько, совсем робко, потом всё громче и громче. Да и сама Танька прыснула в кулак, до того явственно предстала в ее воображении громадная рыбина, украшенная не просто деревцем – могучим раскидистым вязом. А Эрк закончил куплет и, пропустив пару аккордов арфы, запел следующий:

От ворон спасая ниву,
Клеем смазал иву Рис –
Вместе с ивою ретиво
Птички в небо унеслись!


Куплет этот неожиданно оказался последним – и вовсе не по воле певца. Не успел Эрк перевести дух, как позади него откуда ни возьмись объявилась закутанная в рваный темный плед фигура.
– Эй, Свамм! – раздался недовольный голос Робина. – Нашел время песни распевать!
Жалобно тренькнув, замолкла арфа. Разом стих веселый девичий смех. А Робин возмущенно продолжил: – Вы что тут, с ума посходили? Я и так шерифовых кэрлов еле отсюда увел!
И тут же развеялось волшебство, кончилась сказка. Не стало больше ни старого мудрого энта, ни спящего дракона, ни роя светлячков над костром. Да и сам костер вдруг потерял силу, померк, скукожился.
Эрк вздрогнул, растерянно оглянулся. Испуганно вскочила, едва не уронив арфу, Гвен. Побледнев, ахнула Санни. А вдалеке, в той самой стороне, где виднелся еще недавно казавшийся спящим драконом лесистый холм, вдруг раздался пронзительный и протяжный крик неясыти.
Робин мрачно покачал головой, пробормотал себе под нос:
– Ох, и дурная примета...
И тут же Орли дотронулась до Танькиного плеча, встревоженно зашептала по-гаэльски:
– Этнин, Этнин, кто это? Сова?