Просмотр сообщений
1
Проза / Про Гэндальфа Серого
« : 16/01/2020, 21:56:27 »
Вниманию почтенного сообщества. Хочу показать вам (и показываю) зачин изрядной повести (если не целой книги) про Гэндальфа Серого. Он же Митрандир, он же Таркун, он же Инканус, он же Олорин.... Да и не только про него, вообще говоря. Но непосредственно в этой главе - по него. И ещё про одного незадачливого демона. Дальше - больше. Впрочем, не стану забегать поперед Балрога в пекло. Всё своим чередом. Встречайте.
Да, критика приветствуется. Критики тоже.
Глава 1. Падение. Часть 1
Да, критика приветствуется. Критики тоже.
Глава 1. Падение. Часть 1
Летящий в бездну Балрог был подобен мерцающей во мраке головне: багровое пламя то гасло, то вспыхивало – и вновь исчезало в тени исполинских крыльев, бессильно рассекавших тьму…
Способность подниматься в небо он потерял ещё в Предначальные Дни, когда в числе семи духов Неугасимого огня отрекся от своего предназначения и стал валараукаром, – демоном тёмного пламени. Теперь, после шести тысяч лет проведенных у корней гор он разучился даже парить.
Балрог отчаянно силился замедлить падение, но только ему удалось расправить крылья, как левое зацепило скальный выступ и его, крутанув, швырнуло от стены к стене, словно огромную тлеющую тряпку. Наконец, избитый об уступы, с усилием развернул он свои чёрные полотнища вдоль пропасти, и… здесь его настиг летящий следом Гэндальф!
Сорванный погибельным бичом с Морийского моста, волшебник сохранил власть над телом и чувствами; мысль его работала живо как никогда – точно само время растянулось вдесятеро. Перед лицом близкой смерти им владело сейчас одно желание – настигнуть древнее зло. Сжимая в деснице сияющий меч, он нацелился вложить всю силу в завершающий удар.
И в тот самый миг, когда волею случая иль провидения Балрог, расправив зубчатые крылья, оказался прямо под ним – волшебник ястребом пал на раукара. Лучезарный Гламдринг пронзил правое крыло чудовища у самого основания, войдя по крестовину, – и Балрог с отрывистым воплем снова сорвался в безудержное падение. Удар отшиб волшебнику дыхание, но он не выпустил рукояти меча и удержался на обжигающей хребтине огнедемона.
Они камнем пролетели не одну сотню локтей – мимо расщелин и утёсов, вдоль низвергающихся в бездну водопадов – прежде чем Балрогу удалось в третий раз распустить крылья. Мгновение спустя их обогнал, едва не сбив, останец моста, обвалившийся почти сразу после того, как в пропасть сорвался волшебник.
Раукар потянулся к своему наезднику когтистой лапой, зацепил за левую ногу, рванул, раздирая сапог, но Гэндальф крепко держался за Гламдринг, и от рывка клинок лишь сильнее врезался в плоть огнедемона. Пропасть огласилась свирепым рёвом. (Точно в ответ, из глубины донесся отзвук тяжкого удара – то рухнувшая под Балрогом часть моста достигла днища Чёрной Прорвы). Враг отпустил волшебника – но тут же из пасти чудовища снопом полыхнуло багровое пламя. Борода Гэндальфа загорелась, одежда затлела, но он успел выкрикнуть двусложное заклинание, – и тотчас словно прозрачная броня заслонила его от огня: пламя обтекало незримую ограду, не опаляя волшебника. Однако «огнеборный щит» не защищал его от жара, источаемого раукаром. Гэндальф стиснул чудовище ногами (спасибо сапогам из буйволовой кожи) и приподнялся, как на стременах, сжимая рукоять меча. Балрог что-то проревел, и "огнеборный щит" стал, прогибаясь, таять...
– Анор! – громогласно воскликнул волшебник, выбросив левую руку к огнедышащей пасти раукара, – и в бездне зажглось рукотворное "солнце"! Балрог взревел, закрывая личину лапами; огонь его разом сбился, теряя напор и силу…
Тёмное пламя Удуна столкнулось с белым пламенем Анора!
Никогда ещё свет не озарял этих глубин и ни один луч не проникал сюда прежде, а ныне вековечная тьма отпрянула и метнулась прочь, скользя по стенам рваным покрывалом.
В бешенстве Балрог стал вслепую охаживать себя раскаленным бичом, желая достать волшебника, и трижды ему это удалось. И тогда Гэндальф, превозмогая жгучую боль, с натужным криком вырвал меч из крыла раукара, замахнулся… но тут их падение завершилось исполинским столбом воды и пара.
Полёт не занял и минуты, но не было в жизни Гэндальфа минуты дольше.
От сильнейшего удара и ледяного холода сердце волшебника замерло; он уже терял сознание и едва не выпустил меч … – как вдруг, всем естеством своим ощутил живоносную силу, что таят в себе чистые воды Арды, встрепенулся и в три гребка всплыл на поверхность. Негасимый свет Анора, пронизывая водяную пыль ниспадающих потоков, выхватил из темноты "проходящую" мимо скалу: они упали в подземную реку.
Не успел ещё Гэндальф отдышаться, как в ноги ему вцепился Балрог и потянул на глубину. Волшебник удачно вырвал левую ступню из голенища, но правую высвободить не удалось. Тогда Гэндальф с силой ткнул врага мечом, – раз, другой! – тот отпустил и всплыл неподалёку, терзая содранный сапог. Вода погасила багровое пламя, Балрог лишился своего превосходства. Изменился и весь его облик: он точно сжался, стал меньше и тоньше, покрывшись налимьей слизью; теперь он скорее походил на тощего и склизкого змея, чем на могучего раукара. Погас, разумеется, и его огненный хлыст, – двадцатифутовый, девятихвостый, сплетённый из булатных жил. Балрог угодил во враждебную среду, и она поминутно забирала его силы. Мешали громоздкие крылья; тяжелый бич тянул на дно. Он трижды попытался стегнуть волшебника, но ничего не вышло. Бесполезный хлыст пошел на дно.
Гэндальф же, напротив, ощущал, как отступают холод и боль, а текучая вода, казалось, сама выталкивала его на поверхность.
Река потушила пламя Балрога, – но не его ненависть; кружа и подныривая, он не оставлял попыток утопить волшебника. А Гэндальф неизменно встречал его остриём меча, ослепляя светом Анора. И гнев раукара мало-помалу (впервые) сменился страхом; он приотстал и поплыл следом, держась на безопасном расстоянии.
Воспользовавшись замешательством врага, волшебник стал озираться по сторонам, высматривая хоть какой-то берег; но – увы – широкий луч повсюду находил лишь отвесные скалы. А над водой, во тьме, между тем, раздавался неровный гул – как если бы пьяный великан с придыханием дул в огромный сиплый рог.
Способность подниматься в небо он потерял ещё в Предначальные Дни, когда в числе семи духов Неугасимого огня отрекся от своего предназначения и стал валараукаром, – демоном тёмного пламени. Теперь, после шести тысяч лет проведенных у корней гор он разучился даже парить.
Балрог отчаянно силился замедлить падение, но только ему удалось расправить крылья, как левое зацепило скальный выступ и его, крутанув, швырнуло от стены к стене, словно огромную тлеющую тряпку. Наконец, избитый об уступы, с усилием развернул он свои чёрные полотнища вдоль пропасти, и… здесь его настиг летящий следом Гэндальф!
Сорванный погибельным бичом с Морийского моста, волшебник сохранил власть над телом и чувствами; мысль его работала живо как никогда – точно само время растянулось вдесятеро. Перед лицом близкой смерти им владело сейчас одно желание – настигнуть древнее зло. Сжимая в деснице сияющий меч, он нацелился вложить всю силу в завершающий удар.
И в тот самый миг, когда волею случая иль провидения Балрог, расправив зубчатые крылья, оказался прямо под ним – волшебник ястребом пал на раукара. Лучезарный Гламдринг пронзил правое крыло чудовища у самого основания, войдя по крестовину, – и Балрог с отрывистым воплем снова сорвался в безудержное падение. Удар отшиб волшебнику дыхание, но он не выпустил рукояти меча и удержался на обжигающей хребтине огнедемона.
Они камнем пролетели не одну сотню локтей – мимо расщелин и утёсов, вдоль низвергающихся в бездну водопадов – прежде чем Балрогу удалось в третий раз распустить крылья. Мгновение спустя их обогнал, едва не сбив, останец моста, обвалившийся почти сразу после того, как в пропасть сорвался волшебник.
Раукар потянулся к своему наезднику когтистой лапой, зацепил за левую ногу, рванул, раздирая сапог, но Гэндальф крепко держался за Гламдринг, и от рывка клинок лишь сильнее врезался в плоть огнедемона. Пропасть огласилась свирепым рёвом. (Точно в ответ, из глубины донесся отзвук тяжкого удара – то рухнувшая под Балрогом часть моста достигла днища Чёрной Прорвы). Враг отпустил волшебника – но тут же из пасти чудовища снопом полыхнуло багровое пламя. Борода Гэндальфа загорелась, одежда затлела, но он успел выкрикнуть двусложное заклинание, – и тотчас словно прозрачная броня заслонила его от огня: пламя обтекало незримую ограду, не опаляя волшебника. Однако «огнеборный щит» не защищал его от жара, источаемого раукаром. Гэндальф стиснул чудовище ногами (спасибо сапогам из буйволовой кожи) и приподнялся, как на стременах, сжимая рукоять меча. Балрог что-то проревел, и "огнеборный щит" стал, прогибаясь, таять...
– Анор! – громогласно воскликнул волшебник, выбросив левую руку к огнедышащей пасти раукара, – и в бездне зажглось рукотворное "солнце"! Балрог взревел, закрывая личину лапами; огонь его разом сбился, теряя напор и силу…
Тёмное пламя Удуна столкнулось с белым пламенем Анора!
Никогда ещё свет не озарял этих глубин и ни один луч не проникал сюда прежде, а ныне вековечная тьма отпрянула и метнулась прочь, скользя по стенам рваным покрывалом.
В бешенстве Балрог стал вслепую охаживать себя раскаленным бичом, желая достать волшебника, и трижды ему это удалось. И тогда Гэндальф, превозмогая жгучую боль, с натужным криком вырвал меч из крыла раукара, замахнулся… но тут их падение завершилось исполинским столбом воды и пара.
Полёт не занял и минуты, но не было в жизни Гэндальфа минуты дольше.
От сильнейшего удара и ледяного холода сердце волшебника замерло; он уже терял сознание и едва не выпустил меч … – как вдруг, всем естеством своим ощутил живоносную силу, что таят в себе чистые воды Арды, встрепенулся и в три гребка всплыл на поверхность. Негасимый свет Анора, пронизывая водяную пыль ниспадающих потоков, выхватил из темноты "проходящую" мимо скалу: они упали в подземную реку.
Не успел ещё Гэндальф отдышаться, как в ноги ему вцепился Балрог и потянул на глубину. Волшебник удачно вырвал левую ступню из голенища, но правую высвободить не удалось. Тогда Гэндальф с силой ткнул врага мечом, – раз, другой! – тот отпустил и всплыл неподалёку, терзая содранный сапог. Вода погасила багровое пламя, Балрог лишился своего превосходства. Изменился и весь его облик: он точно сжался, стал меньше и тоньше, покрывшись налимьей слизью; теперь он скорее походил на тощего и склизкого змея, чем на могучего раукара. Погас, разумеется, и его огненный хлыст, – двадцатифутовый, девятихвостый, сплетённый из булатных жил. Балрог угодил во враждебную среду, и она поминутно забирала его силы. Мешали громоздкие крылья; тяжелый бич тянул на дно. Он трижды попытался стегнуть волшебника, но ничего не вышло. Бесполезный хлыст пошел на дно.
Гэндальф же, напротив, ощущал, как отступают холод и боль, а текучая вода, казалось, сама выталкивала его на поверхность.
Река потушила пламя Балрога, – но не его ненависть; кружа и подныривая, он не оставлял попыток утопить волшебника. А Гэндальф неизменно встречал его остриём меча, ослепляя светом Анора. И гнев раукара мало-помалу (впервые) сменился страхом; он приотстал и поплыл следом, держась на безопасном расстоянии.
Воспользовавшись замешательством врага, волшебник стал озираться по сторонам, высматривая хоть какой-то берег; но – увы – широкий луч повсюду находил лишь отвесные скалы. А над водой, во тьме, между тем, раздавался неровный гул – как если бы пьяный великан с придыханием дул в огромный сиплый рог.