Здесь больше нет рекламы. Но могла бы быть, могла.

Show Posts

This section allows you to view all posts made by this member. Note that you can only see posts made in areas you currently have access to.


Topics - Juliana

Pages: [1] 2 3 ... 7
1
В последнее время я увлеклась историей Второй мировой войны (особенно на Тихом океане) и собрала некоторое количество интересных историй. Меня не так уж интересует военная техника (точнее, я, конечно, и про нее немного почитала, поскольку надо отличать линкор от авианосца, а бомбардировщик - от истребителя ;)), больше интересуют истории людей. Какие-то материалы есть на русском языке, какие-то - только на английском. Так что я буду либо сама описывать интересные эпизоды, опираясь на русские или англоязычные статьи в Инете, либо переводить из книг (с указанием источника). Истории разные: забавные, интересные, вдохновляющие и жуткие. Если будет описываться какая-нибудь жесть, я буду предупреждать и прятать под кат, открывайте и читайте на свой страх и риск.

В ответ жду хотя бы небольших комментариев (хотя бы "понравилось" или "ужас какой"), так что не стесняйтесь даже так отмечать, если вам понравилось (если не понравилось или с чем-то не согласны - тоже не стесняйтесь).

Выкладывать буду не каждый день, но с некоторой периодичностью.

2
Есть ли желающие поговорить? Есть кое-какие мысли.

Есть мысли и о "Гордость и предубеждение и зомби".  ;D

3
Эти два «тайных» эльфийских города в Белерианде с одной стороны, весьма похожи, с другой – имеют кардинальные отличия друг от друга, вплоть до полной противоположности. Об этом я и хочу поговорить здесь.

Совершим небольшой экскурс в литературную историю этих городов. Гондолин появился в легендариуме с самого начала, еще в «Книге Утраченных Сказаний». В главе «Падение Гондолина» описывается величественный и прекрасный эльфийский город, стоящий на высоком холме, и его могучий и благородный владыка. В тексте имеются красочные и подробные описания города, фактически, это единственный случай, когда эльфийский город описывается достаточно подробно, например, именно там упоминаются городские «рынки», а также названия улиц и площадей. Надо сказать, что город «наполнен» водой, постоянно говорится о ручьях, фонтанах, прудах и источниках, причем вода играет роль и в сюжете, например, балрог Готмог был утоплен Эктелионом именно в глубоком «королевском фонтане» (хотя интересно, что, несмотря на большое количество ручьев и источников, ни одной большой реки в долине Тумладен нет). Также упоминается высокая белая башня, возвышающаяся над королевским дворцом. Вообще образ «белой башни» - часто встречающийся у Толкина образ, он обычно символизирует нечто прекрасное, благородное, высокое – в прямом и переносном смысле, часто башни стоят на берегу моря – хотя и не в случае гондолинской башни.

Итак, в «Книге Утраченных Сказаний» имеется красочное и подробное описание Гондолина. К великому сожалению, в дальнейшем, хотя Гондолин часто упоминается, вплоть до упоминаний в опубликованных при жизни Толкина «Хоббите» и «Властелине Колец», никаких других подробных описаний этого города не осталось. Можно было бы ожидать великолепного описания самого города в том тексте, который нам известен под названием «О приходе Туора в Гондолин», но он обрывается как раз именно на приходе Туора в Гондолин, и Толкин так и не успел его дописать. Разве что из этого текста нам становится известно, что в Гондолине росли маллорны. Еще в поздних текстах говорится, что Гондолин сильно напоминал Тирион-на-Туне, город нолдор в Валиноре. Также интересно упомянуть, что и в раннем «Падении Гондолина» и в самом позднем (довольно кратком) описании Гондолина в «Поздней Квэнте Сильмариллион» говорится о подобиях Древ Валинора, которые сам Тургон сделал из золота и серебра, причем эти золотое и серебряное деревья еще и светились. Как это было сделано – неизвестно, остается лишь предполагать, что эти металлические деревья ловили и накапливали лучи Солнца и Луны, а потом испускали их. Интересно также, что в позднем тексте «О Туоре и его приходе в Гондолин» очень подробно описаны ворота города (точнее, ворота, закрывающие расселину в горах, которая ведет в тайную долину), то, что первым видят входящие в него путники. 

История Гондолина от самых ранних текстов до более поздних менялась мало, разве изменилась дата основания города – в ранних текстах он был основан после Битвы Бессчетных Слез, а в поздних – еще во времена Долгого Мира и задолго до Дагор Браголлах. Название также никогда не менялось, как не менялся и основатель и король города – Тургон. Кроме того, Толкин подробно разработал историю сестры Тургона Арэдели и ее сына Маэглина. Хотя, надо сказать, Маэглин еще в самых ранних версиях был племянником Тургона и предателем. А также в поздних версиях появились первые «гости» Гондолина – Хурин и Хуор, и позже история Хурина переплелась с историей Гондолина, фактически, именно из-за Гондолина Моргот и мучил Хурина, и проклял его вместе с его родом. Так что Гондолин, можно сказать, был причиной возникновения еще одной «людской» истории «Сильмариллиона» - истории о Хурине и Турине.

Если же брать Нарготронд, то его текстовая история более запутанна. В «Книге Утраченных Сказаний» существуют лишь безымянные «Пещеры родотлим», которыми правит Ородрет (еще не родственник ни Финвэ, ни Тургону) и это хотя и не маленькое поселение, но ему далеко до прекрасного Гондолина. В других легендах отмечено, что родотлим не отличались большой искусностью в ремеслах и их сокровища – золото и драгоценности – были «грубо обработаны». Контраст с более поздним Нарготрондом разителен.

Нарготронд обретает свое имя и уже более привычную нам историю в поэтической «Лэ о детях Хурина». Здесь же имеется некое описание города, хотя оно намного скромнее, чем описание Гондолина (вообще любопытно, что в тексте Нарготронд возникает именно в истории о Хурине и Турине, а не о Берене и Лутиэн, хотя читатели больше связывают его именно с Береном и Финродом). И эта история завершается падением Нарготронда, а вот причины этого падения с течением времени становятся более сложными, чем просто проклятие рода Хурина. Первоначально и Нарготронд был основан после Битвы Бессчетных Слез, как и Гондолин, а основали его Келегорм и Куруфин, как «оплот против злобы Бауглира». Потом Келегорм и Куруфин покинули Нарготронд и им стал править Ородрет (почему так произошло, не уточняется, Ородрет пока тоже никак не связан с родом Финвэ). Жаль, что поэма не была окончена, если бы Толкин ее дописал, мы бы получили впечатляющие и подробные описания гибели Нарготронда.

В поэме «Лэ о Лэйтиан» Нарготронд занимает свое привычное место в легенде о Берене и Лутиэн, хотя его история еще далека до версии «Сильмариллиона». В черновиках поэмы город был основан Келегормом и Куруфином и правит им к приходу Берена именно Келегорм. Когда-то отец Берена спас Келегорма в битве Дагор Браголлах и именно Келегорм дал клятву помощи Барахиру и его роду. И вот к нему и приходит за помощью Берен. Келегорм находится под воздействием двух противоречивых клятв (Клятва Феанора заставляет его ненавидеть и преследовать всех, кто посягнет на Сильмарили, клятва Барахиру заставляет помогать Берену добыть Сильмариль для его передачи Тинголу). Келегорм пытается разрешить этот конфликт, дав Берену «волшебный нож» и эльфов-проводников. Однако позже, делая наброски сюжета поэмы, Толкин, видимо, понял, что «конфликт клятв» слишком сложен для разрешения (и уж, скорее, король-Келегорм попросту убьет Берена или заключит в темницу, чем поможет ему), поэтому решил, что Берен пришел вовсе не к Келегорму. Однако и не к Ородрету (почему Толкина не устроил и Ородрет, неясно). И был придуман третий, совершенно новый персонаж король Нарготронда по имени «Фелагунд». Кстати, интересно, что Фелагунд (будущий Финрод Фелагунд) как бы «унаследовал» золотой цвет волос, похоже, именно от Келегорма. Ну то есть Берен приходит к королю Нарготронда, который златовласый… это уже не Келегорм, значит, новый король Фелагунд будет тоже златовласый. И оттуда же пошел весь «золотой дом» Финарфина… Я не то чтобы настаиваю на этой догадке, текстовым образом она не подтверждается, но вполне возможно, так и было. Финрод и Ородрет здесь уже являются потомками Финвэ и родичами Келегорма и Куруфина, что придает истории дополнительный драматизм и глубину.

Итак, вернемся к Нарготронду. В этой версии его основали Фелагунд и Ородрет после поражения в Дагор Браголлах, и им помогали Келегорм и Куруфин, которые также живут в городе и на момент прихода Берена. История уже совсем близка к окончательному варианту и я ее не буду здесь пересказывать, все уже и так знают. И как раз здесь-то и объясняется, почему Келегорм и Куруфин покидают Нарготронд и им остается править Ородрет. Который и встречает Турина через несколько десятков лет в качестве короля города. 

В одном из следующих текстов, «Квэнта» четвертого тома, основателем Нарготронда называется один Фелагунд, но он его строит опять же после поражения в Дагор Браголлах. Потом в Нарготронд приходят Ородрет и Келегорм с Куруфином, бегущие с севера от победивших войск Моргота.

В «Ранних Анналах Белерианда» существует некий «гибридный» вариант текста о постройке Нарготронда. Фелагунд еще до Дагор Браголлах строит на берегу Нарога какие-то «оружейни», но не живет там сам. И только после поражения в Дагор Браголлах он вместе с Ородретом, Келегормом и Куруфином отступает на юг и возводит на месте «оружеен» величественный город-крепость. 

Ну и наконец история Нарготронда приходит к окончательному варианту. Далее я уже буду рассматривать именно этот окончательный вариант «Сильмариллиона», не возвращаясь к текстовой истории. В окончательном варианте Финрод и Тургон становятся не только двоюродными братьями, но и близкими друзьями. Однажды они пускаются в путешествие вниз по Сириону, и на берегу Ульмо посылает им сны, где показывает грядущие поражения и побуждает к строительству тайных убежищ. Интересно, что друзья, проснувшись, не говорят друг с другом о снах. Тайна должна быть сохранена даже от ближайшего друга. И заметим, что, видимо, уже, видимо, достаточно сознательно Толкин начинает выстраивать историю тайных городов как бы двумя параллелями, где, с одной стороны, эти города похожи, с другой – являются двумя противоположностями.

Финрод, взявшись за строительство тайного города, ищет помощь на земле и под землей. Вмешательства свыше уже нет, Финрод просто просит совета у своего старшего родича, у Тингола, и тот рассказывает ему о пещерах Нарога. Потом Финрод ищет помощи у гномов и платит им валинорскими сокровищами. Гномы строят тайный город по своему обыкновению: под землей. Точнее, в пещерах нагорья. Вход перекрывается крепкими воротами, которые и называют Вратами Фелагунда. Они довольно подробно описываются в «Лэ о детях Хурина»: «Врата высокие темнели в горном склоне; огромные створы, столбы высокие из камня крепкого. Заперты были». После прохода за ворота путников ждали «пещеры темные». И здесь тоже есть вода. “Вода текла там, быстрый поток извивался… водопад высотою в пятьдесят фатомов… отражались в нем факелы и падал он к ногам короля на каменном троне».

Как видно из описания, и в Нарготронде много воды, только в отличие от Гондолина, она не на поверхности, а под землей. Есть и еще одно отличие: рядом с Нарготрондом протекает большая река, «бурный Нарог», который защищает город от врагов. Если в Гондолине в фонтане гибнет вражеский полководец Готмог, то и Нарог является весьма значимой преградой, трудно- или даже вовсе непреодолимой. Так что значение воды для двух городов огромно, что, конечно, увязывается с тем, что они были построены при побуждении Владыки Вод, Ульмо. 

Также отмечу, что строительство Нарготронда сразу же связано с трагедией: Великие Гномы встретили в пещерах Нарога Малых Гномов, изгоев из гномских поселений и, без особых раздумий, попросту перебили и изгнали их. Нет никаких сведений о том, участвовали ли в этом и сами эльфы и участвовал ли или вообще знал об этом лично Финрод. Возможно, что и участвовали, но были введены в заблуждение теми сведениями, что Малые Гномы, якобы, вообще полуживотные и служат Морготу. А может быть, Великие Гномы сделали это сами. Но как бы то ни было, строительство города уже было запятнано кровью и из этого не могло выйти ничего хорошего.

Что касается Гондолина, то для него место нашли вовсе не земные жители, а как раз сам Ульмо. В «Поздней Квэнта Сильмариллион» об этом говорится следующее: «А Тургон в то время все вспоминал Град на Холме, Тирион Прекрасный с его Башней и Древом, и не нашел он того, что искал, и вернулся в Ниврост, и пребывал в покое в Виньямаре на побережье. Там через три года явился ему сам Ульмо и повелел вновь идти одному в Долину Сириона; и Тургон отправился туда, и под водительством Ульмо отыскал скрытую долину Тумладен в кольце гор, посреди коей высился каменный холм. Об этом он никому не сказал до поры, но вернулся в Ниврост и там принялся втайне составлять план прекрасного города…» Тургон из-за тайны города не привлекает к строительству гномов, а вся постройка идет силами самих эльфов.

То есть, как можно заметить, если Нарготронд основан с помощью сугубо «земных» средств и с помощью «подземных» гномов, то Гондолин, наоборот, строится в том месте, которое указал лично Ульмо и строят его сами эльфы. Почему так происходит, не совсем понятно, возможно, играет роль предвидение Ульмо, который больше надежд связывает с Гондолином. Хотя и Нарготронд важен, особенно в истории Берена и Лутиэн.

Итак, как мы видим, если изначально Гондолин и Нарготронд похожи – одинаковые побуждения их строителей, покровительство Ульмо, «водная защита» и вообще большое количество воды рядом, а также окутывающая их тайна, то уже есть и различия, даже противоположности: Нарготронд – подземный город, Гондолин – город на холме, «высокий», тянущийся к небу город. Кроме того, Нарготронд сооружен по подобию Менегрота, города Белерианда, а Гондолин – по подобию Тириона, города Валинора.

В дальнейшей истории двух городов мы снова обнаруживаем сходство. В обоих городах жили два брата-гостя, спасшиеся от войны. В Нарготронде – Келегорм и Куруфин, в Гондолине – Хурин и Хуор. Интересно, что дальнейший крах и гибель обоих городов связан именно с этими братьями, хотя они ведут себя совсем по-разному: Келегорм и Куруфин предают короля Финрода, Хурин настолько верен Тургону, что даже беды его семьи и гибель детей не может заставить его нарушить эту верность.

Что касается тайны местоположения города и доступа в него чужаков, то у Нарготронда и Гондолина политика в этом отношении различна. Где находится Нарготронд более или менее известно, другой вопрос, что войти в него непросто, не зная тайных ходов. Пришельца могут не пустить в город, могут даже попытаться его убить, но потом отпускают невозбранно. Нарготронд настолько хорошо защищен Нарогом и естественными стенами своих пещер, что знания о месте его расположения врагу ничего не дает. Другое дело – Гондолин. Здесь тайна хранится так крепко, что по закону Тургона пришельцу нельзя покидать города и наказание за это – смерть. Этот закон трижды нарушается (Арэдель, Хурин и Хуор, Маэглин) и это, действительно, приводит к обнаружению города Морготом и к его гибели. 

Оба города лишены своих королев. У Финрода вовсе нет жены (хотя изначально она была, а почему исчезла – об этом будет сказано в другом моем докладе, как раз о семейном положении нашего Фелагунда :)) и нет детей, зато есть младший брат. А вот у Тургона жена погибла, но есть дочь-принцесса. Но в любом случае, оба города лишены «женской руки», некоей сакральной женской власти королевы. Вообще, с наличием этих самых королев плохо практически во всех владениях нолдор, здравствующая жена худо-бедно есть только у Ородрета и то, неизвестно, куда она девается ко времени прихода Турина, да еще есть жена у Фингона, если принять версию о том, что Гиль-Галад – его сын. 

Нарготронд и Гондолин тесно связаны с людьми, в обоих городах люди живут. В Нарготронде живет Беор, в Гондолине некоторое время живут Хурин и Хуор. Потом в оба города приходит один человек: в Нарготронд – Берен, в Гондолин – Туор. И с этого начинаются такие события, которые приводят к краху и поражению обоих городов, но при этом и приближают победу над Морготом. Берен не был посланцем Валар, но его, как говорится в тексте, «вела судьба». Он не желал поселиться в Нарготронде, но ждал от него помощи. Но из-за вмешательства Келегорма и Куруфина он получил помощь только от Финрода и десяти эльфов. Город предал своего короля и король покинул город. Более слабый Ородрет позже не сумел справиться с влиянием Турина, второго человека в Нарготронде, построил мост через Нарог и лишился «защиты воды», не послушал (опять же, из-за Турина) посланцев Ульмо и не разрушил мост, и  Нарготронд пал. В Гондолин приходит Туор, посланник Ульмо. Но здесь король Тургон наоборот, не желает покидать города. Народ его, впрочем, поддерживает, здесь предательства короля не происходит. Тем не менее, Рок и здесь вершит свою работу: излишняя привязанность Тургона к городу, его промедление, ведет к тому, что большинство жителей города погибает. И только тайный ход Туора и Идриль позволяет спастись немногим. Но в их числе был Эарендиль, который, получив позже Сильмариль Берена и Лутиэн, стал «Звездой Надежды».

И в конце концов, оба города пали, подтверждая постулат, что ни к чему материальному привязываться в этом мире нельзя. Причиной краха в обоих случаях было предательство: в Нарготронде – Келегорма и Куруфина, в Гондолине – Маэглина (согласно Пророчеству Намо о предательстве, как причине бед нолдор). Несмотря на самое ярое сопротивление жителей, их героизм, отважных и сильных командиров – эльфов и в Нарготронде, и в Гондолине ждало поражение. В целом, здесь нет ничего удивительного: справиться с Морготом ни самим эльфам, ни эльфам в союзе с людьми и другими народами Средиземья было невозможно. «Тайные города» мыслились их вдохновителем Ульмо только как временные убежища для сохранения всего «прекрасного и удивительного», что создали эльфы, а также для защиты самого народа эльфов, а не как крепости, которые навеки устоят перед натиском Моргота. В конце концов Эарендиль должен был выйти из Гондолина, чтобы добраться до Валинора. Хотя по замыслу Ульмо он должен был выйти вместе со всеми остальными жителями Гондолина. Но в любом случае это происходит, а Сильмариль, добытый при помощи короля Нарготронда Финрода, открывает Эарендилю путь в Валинор. Таким образом, оба «тайных города» играют важнейшую роль в войнах эльфов и людей с Морготом и в победе над ним.

4
Если о росте героев Дж.Р.Р.Толкина говорилось и говорится немало (в том числе самим автором), то об их толщине или худобе говорится не так уж много. А уж в целом этот вопрос и вовсе никто не исследовал, так что я решила восполнить пробел. Тем более, что, как я понимаю, в плане ролевых игр вопрос порой стоит довольно остро.

Начну я с самого спорного вопроса, а именно: бывают ли толстые эльфы? Вообще, в целом об эльфах в текстах обычно говорится, что они были гибкими и стройными (особенно это относится к тэлери). Иногда при описаниях применяется слово «статный». «Коренастыми» эльфы не были никогда. Но никогда и не были совсем уж худыми, можно ли себе представить худого и тощего кузнеца, например? Вот именно, что невозможно. Да и тощий моряк, мне кажется, не сможет управлять кораблем, даже легким эльфийским. Таким образом, мы приходим к выводу, что среди эльфов не было ни слишком толстых, ни слишком худых, они были соразмерными, что, в общем-то, и укладывается в канон классической красоты, а ведь эльфы названы «прекрасным народом».

Тем не менее, один «толстый эльф» в текстах все-таки есть, хотя и в ранних «Утраченных Сказаниях»: это эльф Салгант, житель Гондолина, лорд Дома Арфы. Интересно, что из всех лордов Гондолина он самый неоднозначный: он водит дружбу с Мэглином (хотя и не подозревает о его предательстве), причем играет в этой дружбе подчиненную роль и выполняет приказы Мэглина. Он поддерживает Мэглина на совете, где ратует за то, чтобы защищать город. Мэглин приказывает Салганту задержать Туора в королевских покоях и потом отправить в самую гущу схватки, чтобы Туор погиб. Но Салгант не выполняет этот приказ из-за трусости: он убегает из битвы и прячется в собственном доме под кровать. Потом Салгант приказывает своим воинам не идти на помощь Глорфинделю (как приказал Тургон), а защищать его дом. Но воины его не слушаются и уходят на помощь другим. Салгант же так и остается в собственном доме, и, как говорят, попадает в плен и становится шутом Мэлько. Однако Салгант не является «однозначно плохим»: он дружит с маленьким Эаренделем и развлекает его веселыми рассказами, Эарендель потом с грустью вспоминает его. Да и о предательстве Мэглина Салгант не знал, естественно,  получив приказ королевского племянника, он выполнил его. Таким образом, здесь мы видим неоднозначного героя, но в описании его действий явно виден юмор автора, то есть толщина служит признаком комического персонажа.

Впрочем, в более поздних текстах «толстые эльфы» не появляются, и вообще, ни в «Сильмариллионе» (любого периода написания), ни в «Детях Хурина» мне толстых персонажей найти не удалось. Вероятно, сыграло роль усиление «эпичности» и уменьшение проявлений юмора в тексте «Сильмариллиона» и связанных с ними легенд.

Перейдем от возвышенных легенд и хроник к более приземленным произведениям, то есть к «Хоббиту» и «Властелину Колец». Здесь мы обнаружим довольно большое (для Толкина) количество толстых персонажей, причем это будут не только хоббиты (хотя о хоббитах я скажу отдельно позднее). Итак, в самом «Хоббите» есть один персонаж необычайной толщины (не принадлежащий к хоббитам) – это гном Бомбур. Конечно, принципиально гномы вполне могут быть толстыми, они описаны как коренастый, приземистый и сильный народ. То есть там наверняка был не один толстый гном и это не было чем-то таким уж странным и выдающимся. Но в отряде Торина Бомбур, конечно, выделяется. С ним связано несколько эпизодов, в основном комических. Так, например, в самом начале он вместе с Бифуром и Бофуром падает на Торина, чем тот оказывается весьма недоволен (тут же автор замечает, что Бомбур был весьма толст). То он засыпает в Черном Лесу и товарищи, кряхтя, тащат его на носилках, а когда он просыпается, то говорит о прекрасных снах о пирующих эльфах. То его едва успевают поднять к тайному входу, когда Смауг облетает Одинокую Гору. Именно глуповатого Бомбура Бильбо обманывает в конце истории, когда идет отдавать Аркенстон Барду. Бомбур ленив, очень любит поесть, но особой трусости за ним незаметно, в конце концов, трус никогда бы не пошел в такой опасный поход. Но и героических деяний за ним не замечено. Интересно, что во «Властелине Колец» мы узнаем о его судьбе: он жив и здоров, но так растолстел, что не в силах подняться на ноги и его «от кровати к обеденному столу носят шестеро молодых гномов». Это явно комическое описание, хотя, на современный взгляд, в подобном положении ничего смешного нет.

Перейдем теперь к людям. В «Хоббите» и «Властелине Колец» обнаруживаются несколько толстых героев-людей, и, как положено людям, они весьма разные. Вот, например, толстый низенький трактирщик – Суслень Маслютик, хозяин «Гарцующего пони» (интересно, что пони на вывеске трактира тоже толстый). Он добродушен, не зол, склонен помогать в беде. Но он довольно рассеян, глуповат и трусоват. Гэндальф дружит с Маслютиком и полагается на него в важном деле: передать Фродо письмо. Но Маслютик забывает об этом, из-за чего Фродо уходит слишком поздно и его едва не хватают назгулы. Маслютик не слишком одобрительно относится к Следопытам Севера и в частности к Арагорну. Трактирщик с презрением называет его «Странником» (бродягой) и это прозвище Арагорну неприятно (а в конце книги Маслютик едва верит, что Странник стал королем). В свою очередь Арагорн тоже довольно презрительно отзывается о Маслютике, причем дважды в прямой речи подчеркивает его толщину.

«А кого вы возьмете с собой?» - спросил Странник. – «Толстого трактирщика, который не забыл, как его зовут только потому, что его кличут сто раз на день?»

«Я – «Странник» для одного толстяка, который живет в дне пути от таких чудищ, что способны убить одним своим видом или разрушить все здешнее селение, если бы его не охраняли».

Гэндальф тоже, говоря о Маслютике, упоминает его толщину, причем тоже с оттенком пренебрежения.

«Надежду свою я доверил толстяку в Бри, а боялся хитрости Саурона. Но у толстяка, что торгует элем, было слишком много забот, а власть Саурона пока меньше, чем многие боятся».

Есть во «Властелине Колец» еще один человек-толстяк, но тут толщина упоминается без всякой отрицательной коннотации. 

Это Форлонг, владыка Лоссарнаха. Он описывается так: «человек с широкими плечами и большим животом, старый, с седой бородой, но одетый в кольчугу и черный шлем. У него было длинное тяжелое копье». У Форлонга есть и прозвище – «Толстый», так называет его Бергиль. Но в тексте нет никакого отрицательного отношения к этому персонажу, нет в его описании и комизма.

Также есть один отрицательный толстый персонаж в Приложениях к «Властелину Колец». Это Фрека из дунлендингов. Хельм, король Рохана, довольно зло подшучивает над его толщиной: «Ты сильно вырос с тех пор, как мы виделись в последний раз, но все больше в толщину». Позже он говорит ему: «Твоя глупость росла вместе с брюхом».

Позже Хельм в гневе убивает Фреку, после чего сын Фреки, Вульф, начинает в Рохане распрю, которая заканчивается смертью Хельма и его сыновей и многими жертвами среди рохиррим. То есть здесь, хотя и присутствует элемент юмора (пусть и злого), толщина героя в некотором смысле является отрицательным признаком.

Наконец, толстыми (точнее, с «большими животами») являются каменные истуканы на дороге в Дунхарроу. Это друэдайн или «лесные дикари» (как они названы во «Властелине Колец»). Статуи представляются героям странными и не очень красивыми, но отрицательного отношения не вызывают. Таким образом, здесь толщина является лишь признаком некрасивости, но не отрицательных черт.

В других работах Толкина тоже встречаются толстяки. Это, к примеру, староста Могру из текста «Тал-Эльмар», коварный, трусливый и злобный персонаж, который ненавидит Тал-Эльмара и пытается его погубить.

Теперь перейдем к следующему народу, который даже описан автором, как «упитанный». Это, конечно, хоббиты. В самом начале «Хоббита» дается такое их описание: «У хоббитов толстенькое брюшко…», во «Властелине Колец» говорится, что они «склонны к полноте». Также говорится, что хоббиты любят поесть (об этом упоминается и во «Властелине Колец»). Главный герой «Хоббита», Бильбо Бэггинс, не отличается худобой, особенно поначалу. Правда, во время достопамятного путешествия он худеет, а Беорн замечает: «Крольчишка похорошел и потолстел на сдобе и меде». Ну а путешествие по Черному Лесу и житье в чертогах Трандуила тоже не способствуют сохранению обычного веса мистера Бэггинса. В общем и целом отмечается, что к концу Приключения Бильбо похудел. Это является признаком того, что из жителя обыденного мира он стал героем сказок и легенд, который совершает всяческие смелые деяния и даже подвиги.

Во «Властелине Колец» есть фраза о некоем гипотетическом «самом толстом и робком хоббите» (здесь толщина сочетается с трусостью и ленью). Но тут же отмечается, что Фродо Бэггинс не был «ни толстым, ни робким». Таким образом, Фродо не нужно пускаться в путешествие, чтобы похудеть, он уже обладает необходимой для «героя» внешностью.

Среди хоббитов есть свои знаменитые толстяки. Если говорить о героях «Властелина Колец», то это один из друзей Фродо по имени Фредегар Болджер. Интересно отметить, что фамилия «Болджер» уже намекает на толщину, она происходит от слова «bulge» - «выпуклость, вздутие», что указывает на выдающиеся животы представителей этого рода. Что касается Фредегара, то его прозвище – «Фэтти», «Толстячок», что, конечно, говорит кое-что о его весе. Фэтти, несмотря на свою дружбу с Фродо, не желает покидать Шир, но он тоже играет важную роль в начале сюжета. Когда Фродо с друзьями уходит из Заскочья, Фэтти остается в доме, который Фродо купил для отвода глаз. На этот дом нападают назгулы в поисках Кольца. Фэтти, несмотря на трусоватость, находит в себе достаточно мужества, чтобы сбежать от назгулов и поднять в Заскочье тревогу. Это не дает назгулам достаточно времени, чтобы понять, куда точно скрылся Фродо, что дает ему некоторый выигрыш во времени. Ну а во время «осквернения Шира» Саруманом и его подручными Фэтти Болджер присоединяется к мятежникам и воюет против захватчиков. Его берут в плен и сажают в тюрьму, где он худеет и слабеет до такой степени, что не может ходить, когда его освобождают. Пиппин замечает, что, может, лучше бы Фэтти пошел с ними – тогда бы он не дошел до такого жалкого состояния.

Среди толстых хоббитов упоминается также толстый мэр Митчел Делвига, про которого Мэрри в «Гарцующем пони» рассказывает некую смешную историю.

Еще одна толстуха (кстати, единственная женщина в нашем списке толстяков) – это Лалия Тук, прозванная «великой» или, менее учтиво, «толстухой». Ее история и смешна, и трагична. Лалия после смерти мужа стала «матриархом» (то есть официальным главой семьи) и правила своим «родом» в течение 22 лет. В старости она стала очень толстой и в конце жизни не могла самостоятельно передвигаться и на улицу ее возила на кресле одна из служанок. Однажды кресло опрокинулось на лестнице, Лалия упала и умерла. Таким образом, ее тучность стала причиной ее смерти. Что касается ее характера, она была властной и не очень доброй женщиной, не все ее любили. Ни одна женщина не захотела быть ее невесткой, поэтому ее сын не женился и главенство в клане после его смерти перешло к Паладину Туку, отцу Пиппина. Таким образом, здесь мы видим в толщине снова некую «неправильность», указание на отрицательные черты характера.

Дальше, я, может быть, несколько притягиваю за уши, но в раздутых брюхах чудовищных пауков мне тоже видится намек на «отрицательную толщину». Когда описывается, например, Шелоб, несколько раз говорится о ее раздувшемся брюхе. Понятно, что у пауков это самая заметная часть тела, но мне кажется, здесь некую параллель с «толстыми-отрицательными персонажами» провести можно.

Теперь скажем немного о восприятии «толстых» другими героями. Собственно, я уже об этом говорила. Арагорн, весьма положительный и учтивый персонаж, с презрением говорит об излишнем весе трактирщика Маслютика, связывая это с его глупостью и трусоватостью. То же у Гэндальфа (который, кстати, далеко не всегда учтив, особенно будучи еще «Серым»). Гэндальф говорит о Бильбо «он стал прожорливым и толстым», намекая на то, что тот стал тяжел на подъем и оставил «юношеские мечты». Хельм зло шутит над излишней толщиной Фреки. Бильбо, желая разозлить пауков, поет «старый жирный паук». Один из троллей в «Хоббите» называет другого «жирный дурак» (по-английски это будет «fat fool», кстати, аллитерация). Рассказ о «толстом мэре Митчел Дельвига» Мерри был смешным и, хотя нам не известно его содержание, вряд ли я сильно ошибусь, если предположу, что юмористическая составляющая была связана, хотя бы частично, с толщиной героя. Когда подручные Сарумана говорят о «вашей жирной стране» (подразумевая Шир), то это тоже звучит презрительно.

Итак, подытожим, как воспринимаются толстые в мире Арды. Чрезмерная толщина – признак некрасивости, иногда – уродства, а у Толкина красота внутренняя соответствует красоте внешней. Поэтому толстый персонаж достаточно часто может быть отрицательным. Хотя это не признак «великого злодея», обычно толщина достается «злодеям» помельче, типа Фреки или старосты Могру, или подпевалы Мэглина Салганта.  Ну или это может быть если не злой, то не слишком приятный персонаж типа Лалии Тук. Толщина может быть связана с трусостью и глупостью или хотя бы недалекостью (здесь примеры – Салгант, Маслютик, в некотором роде и Фэтти Болджер). Другой вид персонажей – комические, их толщина служит предметом шуток и является причиной всяких забавных ситуаций. Это гном Бомбур, отчасти – Маслютик, отчасти – Бильбо, особенно в начале «Хоббита». Такие персонажи могут быть добродушны, немного ленивы, слегка трусоваты. Толщина служит признаком сытости, довольства. «Жирная страна» (так назвали Шир) – страна, где много еды, где жители добродушны и довольны. (Хотя если бы Саруман похозяйничал в Шире подольше, он бы перестал быть «жирным»). Герои худеют во всяких приключениях и испытаниях и толстеют во время мирного спокойного житья (это особенно заметно в «Хоббите», где на этом акцентируется внимание). Но жирный, обрюзглый персонаж редко может быть способен на подвиги и вообще активную жизнь. Если он даже ее и начинает вести, как Бильбо, то худеет. Худеет и Фэтти Болджер, когда сначала присоединяется к мятежникам, а потом попадает в тюрьму. Толстые воины чрезвычайно редки, хотя Бомбур сражается, да есть еще и Форлонг Толстый – правда, он сражается на лошади. Так что излишний вес – не всегда признак трусости и не всегда помеха для воюющих персонажей, точнее, персонаж может преобразиться, перейдя к активной жизни. Но толстых эльфов в поздних текстах все-таки не бывает.   

Теперь скажу несколько слов о «тонких» или худых персонажах. Их намного меньше, чем толстых. Эльфы – не худые, они, как я говорила в начале, соразмерные, и вообще мне сложно представить тощего кузнеца или даже моряка. Так что они к худым персонажам не относятся.

А особо худые – это, во-первых, назгулы. Да, они вообще призраки, но призраки с материальной одеждой, поэтому это не совсем то же, что Мертвые, например. Назгулы – почти скелеты, без плоти, поэтому кажутся уродливо тощими.

А во-вторых, это Голлум. Он отощал из-за полуголодной жизни в пещерах (кстати, выйдя на поверхность он несколько «отъелся»), потом – из-за плена у Саурона и скитаний вокруг Мордора. У него уродливая, «зловещая» худоба, признак отрицательного персонажа. Он вызывает жалость. Комичности здесь нет, как нет и добродушия.

До полного истощения худеет Морвен, скитающаяся по диким землям в поисках детей. Из красавицы она превращается в жалкое существо, в изможденную старуху с искрошенными зубами. Жуткое превращение, отражающее, тяготяющее над родом Хурина проклятие Моргота.

Худеет и Фродо во время своего путешествия к Ородруину. Здесь сказываются не только тяготы путешествия, но и воздействие Единого Кольца. Но здесь нет «превращения в героя» (я уже говорила, что в самом начале про него сказано «Фродо не был ни толстым, ни робким»), однако, это физическое похудание указывает в том числе на «обнажение духа», на уменьшение «плотского» и увеличение «духовного» в Фродо. Говорится о том, что Фродо «как будто светится», это «просвечивает» его душа, фэа.

Итак, в общем и целом особая толщина персонажа указывает на плотское, на добродушие, на довольство – это положительные определения (отрицательные – лень, трусоватость, глупость, иногда злоба). Особая худоба – это превалирование «духовного» над «плотским», чистота – положительные определения (отрицательные – злоба, истощение, намек на «смерть»). 

5
В «Книге Утраченных Сказаний» история Берена и Лутиэн мало похожа на более позднюю версию «Сильмариллиона» и нет никаких следов персонажа, хотя бы чем-то похожего на Финрода Фелагунда. Однако ко времени написания «Лэ о Лэйтиан» Толкин разработал совсем другой сюжет и здесь ему понадобился еще один герой, помогающий Берену в его Походе за Сильмарилем. Интересно, что изначально им должен был стать… Келегорм, сын Феанора. Он был правителем Нарготронда и в черновиках к «Лэйтиан» история выглядела так:

Эгнор (Барахир) спасает Келегорма в битве, которой заканчивается Осада Ангбанда. Келегорм клянется Эгнору в дружбе и помощи ему и его роду и отдает Эгнору кольцо с двумя переплетенными змеями (которое создал в Валиноре Феанор).

Далее:

«Берен идет к Келегорму, который придает ему другое обличье [вычеркнуто: и дает волшебный нож. Берен и его проводники-номы* взяты в плен орками: немногие выжившие предстают перед (Мелько>) Морготом. Берен говорит М., что он «лесной охотник»].Они уходят, желая проникнуть в Ангбанд в обличье орков, но взяты в плен [вычеркнуто: и закованы в цепи, их убивают одного за другим. Берен лежит, гадая, когда придет его черед] Владыкой Волков, закованы в цепи, их пожирают одного за другим» (с).

Однако этот сюжет потребовал бы конфликта «двух клятв» (клятвы преследовать местью похитителей Сильмарилей и клятвы дружбы и помощи отцу Берена) и, видимо, не желая или не видя способа правдоподобно разрешить его и сохранить сюжетную канву своей «главной» легенды, Толкин придумывает совершенно нового персонажа, короля Нарготронда Фелагунда. Отметим это имя, в самом начале оно вовсе не «гномье», а вполне себе «эльфийское» и означает «владыка пещер» (в именах «Барагунд» и «Белегунд» тот же самый корень «гунд» - «владыка»). Ородрет (персонаж, существующий еще в «Книге Утраченных Сказаний») становится его младшим братом, Фелагунд приобретает отца Финрода (Финарфина), младшего сына Финвэ, а также еще двух братьев – Ангрода и Эгнора (Аэгнора). Галадриэль появится много позже, уже в ходе создания «Властелина Колец». Таким образом, Фелагунд «вытягивает» за собой целый «род» новых героев, а также несколько сюжетов, связанных с ними. Интересно, что позже Фелагунд становится наполовину нолдо, наполовину тэлеро (по матери), что, возможно, должно было подчеркнуть связь и родство народов нолдор и тэлери и ярче оттенить драматизм первой битвы эльфов, Убийства Родичей в Альквалондэ. Также это сделало Фелагунда и его семью родичами Элу Тингола (что тоже сыграло важную роль в сюжете).

Кстати, интересно, что свои знаменитые золотые волосы Финрод, возможно, унаследовал от того же Келегорма. Известно, что по описанию Толкина Келегорм был золотоволосым (это упоминается в текстах, минимум, дважды, не считая прозвища «Светловолосый», эти упоминания были намеренно исключены Кристофером Толкином из опубликованного «Сильмариллиона»). Позже золотые волосы Финрода и всего его рода хорошо перекликаются с золотыми волосами Индис из ваниар, и таким образом, части головоломки сходятся. (Это утверждение лишь моя догадка и я не могу гарантировать, что подобный «переход» был у Толкина сознательным и намеренным. Но согласитесь, что это весьма интересный вариант).



В «Лэйтиан» история Финрода в контексте легенды о Берене и Лутиэн похожа на самую позднюю версию, изложенную в «Сильмариллионе», но интересно, что в тексте «Набросок Мифологии» существует и некий «промежуточный» вариант:

«Берен уходит, чтобы выполнить это [добыть Сильмариль по приказу Тингола] и ищет помощи Фелагота в Нарготронде. Фелагот предостерегает его о клятве сыновей Феанора и даже если ему удастся добыть Сильмариль, они не потерпят (если это будет в их силах), чтобы он отдал его Тинголу. Но, верный своей клятве, он оказывает ему помощь. Королевство отдано Ородрету, а Фелагот и Берен идут на север. Они терпят поражение в битве. Фелагот, Берен и небольшой отряд спасаются бегством, а потом, пробравшись тайком обратно, забирают одежду и оружие у мертвых. Переодевшись орками, они достигают крепости Владыки Волков. Их разоблачают и запирают в темницу, где пожирают одного за другим

Келегорм узнает о тайной цели Фелагота и Берена. Он собирает собак и охотников и отправляется на поиски. Он находит следы битвы. Затем он встречает Лутиэн в лесах. Она убегает, но ее ловит Хуан, глава своры псов Келегорма, который никогда не спит, и она не может зачаровать его. Хуан уносит ее. Келегорм предлагает возмещение». (с)

Таким образом, несмотря на выступление полного войска Нарготронда, все равно Финрод, Берен и небольшой отряд попадает в темницы Саурона, где их пожирают волки. Но этот вариант, вероятно, не показался Толкину достаточно правдоподобным и драматичным, и возник хорошо знакомый нам сюжет «Сильмариллиона». Келегорм перестал быть изначальным королем Нарготронда, но в результате предательства стал его узурпатором, и в его (и его брата) мыслях теперь возникает не только намерение следовать Клятве, но и желание завладеть Нарготрондом, когда Финрод погибнет без помощи в походе в Ангбанд. Это хорошо показывает «злонамеренность» Клятвы и действие проклятия Мандоса, что обогащает художественную ценность текста.

В более поздних версиях изменений в сюжете легенды о Берене и Лутиэн относительно Финрода, практически, не происходит (за исключением нескольких моментов, о которых я скажу позже), но самого персонажа Толкин продолжает «встраивать» в более ранние по хронологии события. Третий сын Финвэ и его сыновья (пока что без дочери Галадриэли) появляются в перечислении потомков Финвэ. Первоначально именно Финрод поддерживает отца в его стремлении успокоить нолдор (после эта роль переходит к Ородрету, про Финрода же говорится, что он «был с Тургоном» ). Однако для сюжета «Лэйтиан» Финрод должен оказаться в Средиземье, и потому он продолжает поход, не желая отказываться от своей цели, «зайдя так далеко» (как и Финголфин, его дети и братья Финрода). В более поздних версиях прибавляются другие мотивы: Финрод, будучи наполовину тэлеро, стремится в «дальние странствия», он идет за своим другом Тургоном, а также желает повидать средиземских родичей (брата своего деда Эльвэ). В Убийстве Родичей Финрод участия не принимает, либо, по одной из версий, принимает вместе с Галадриэлью сторону тэлери.

В Белерианде обыгрывается мотив его дружбы с двоюродным братом Тургоном (которая не играет никакой роли в дальнейшем): оба родича пускаются в путешествие вниз по Сириону, где им снятся сны от Ульмо с поручением строить тайные города. Уже давно задуманный «тайный город Гондолин» получает свою параллель в виде подземного города Нарготронда (хотя сам Нарготронд (и его прообраз в виде «пещер родотлим») уже существовал в текстах, но параллелиться с Гондолином он стал только в этих «средних» по хронологии написания версиях). Нарготронд построен по совету «земного» владыки Тингола (а Гондолин – по совету «божества» Ульмо), Гондолин выстроен на вершине горы, а Нарготронд – под землей. Гондолин – Град Небесный, Нарготронд – Град Земной. Обоим городам покровительствует Ульмо, и оба города погибают, когда их владыки перестают слушать его советы. Интересно также отметить, что Нарготронд изначально отмечен трагедией: он выстроен на месте пещер, где жили некогда Малые Гномы, которых Великие Гномы (строители города) безжалостно истребили и изгнали. Трудно поверить, что Финрод одобрил подобное, скорее всего, он либо вообще не знал о Малых Гномах и их судьбе, либо опоздал предпринять какие-то меры по их спасению от сородичей.

Нарготронд – самое обширное и густонаселенное королевство из владений нолдор, а Финрод – самый богатый владыка (он принес больше всего богатств из Валинора). Интересно отметить, что в версиях Дж.Р.Р.Толкина Финрод никогда не был владельцем ожерелья Наугламир, а Нарготронд – не был местом его хранения, эта деталь сюжета выдумана Кристофером Толкином в попытке заполнить лакуны легенды о Турине и Хурине и создать мотив «проклятого гномьего сокровища».

Финрод дружит с Кирданом (с которым граничат его владения, вдобавок Кирдан приходится ему дальним родичем через Тингола) и возводит для него башню на побережье Барад Нимрас, Башню Белого Рога. Эта башня не играет роли в сюжете и неясно, хотел ли Толкин использовать ее для каких-то целей (во всяком случае, в сохранившихся черновиках нет подобных намеков). Возможно, это просто один из любимых образов Толкина, белая башня на берегу моря (в Третьей Эпохе выстроены несколько таких башен возле Серых Гаваней). Также в связи с этой башней упоминается, что Моргот никогда не строил судов и не воевал на море. Кстати, интересно, что в ранних версиях Темные Эльфы Фаласа избирают Финрода своим королем.

Родство с Тинголом приводит к тому, что именно от сыновей Финарфина Тингол узнает правду об Исходе и об Убийстве Родичей в Альквалондэ. Думаю, если бы он узнал это не от Финрода, то его гнев был бы куда сильнее, а разрыв с нолдор – более глубоким.

Именно Финрод первым из нолдор встречает людей и это неслучайно: Финрод – самый благородный, мягкий и мудрый из средиземских владык. После встречи с ним люди проникаются дружелюбием к эльфам Белерианда и становятся их друзьями и союзниками. Финрод же получает прозвище «Эденниль», Друг Людей. Он еще раз подтверждает это прозвание, когда помогает Халет уладить спор с Тинголом, который не хочет привечать людей в своих владениях (Бретиле).

В поздних текстах Толкин использует Финрода как провозвестника своих идей о людях, их судьбе и роли в Арде. Именно мудрец и провидец Финрод как нельзя лучше подходит на эту роль, именно ему отданы многие реплики, которые сам Толкин хотел высказать по поводу метафизики и философии Арды (здесь важно отметить и слова о вхождении Эру в Арду, что можно счесть намеком на Иисуса Христа). Ему также принадлежит высказывание о надежде-эстель и видение «Арды Возрожденной», что характеризует героя как некое философское альтер-эго автора в Арде (хотя сам Толкин не сравнивал себя с Финродом в письменных текстах), а также, наряду с Эарендилем, Лутиэн, Фродо, ставит Финрода в ряд «светлых и чистых» героев, символов надежды.

Во время описания событий в Нарготронде в легенде о Берене и Лутиэн Финрод характеризуется как «верный» и говорит немало слов о верности клятвам. Отношение Толкина к клятвам двойственное. С одной стороны он считает, что верность данному слову – безусловная добродетель, а предательство – один из худших грехов. С другой стороны, как христианин, он относится к клятвам, как к чему-то не слишком хорошему, как к суесловию и проявлению гордыни. Недаром многие бедствия нолдор и Белерианда в целом произошли от верности Феанора и его сыновей своей клятве мстить получившим Сильмарили. Недаром во «Властелине Колец» Эльронд предостерегает будущих членов Братства Кольца от клятвы сопровождать Хранителя (и по сюжету книги видно, что из этого не вышло бы ничего хорошего). Может быть, именно это убеждение привело к тому, что Финрод погибает из-за своей клятвы, хотя верность – безусловная добродетель.

Если в образе Феанора и его сыновей довольно очевиден мотив «недостойного короля» (вплоть до того, что в третьем Убийстве Родичей часть воинов сыновей Феанора оборачивается против своих правителей), то в эпизоде в Нарготронде обыгрывается мотив «недостойного народа». В этом случае народ изгоняет или вынуждает уйти «добродетельного» правителя, что и происходит с Финродом. Почему народ в Нарготронде оказался столь нестойким и неверным, можно долго гадать. Может быть, в Нарготронде, как в тайной, далекой от границы крепости собрались невоинственные, сугубо мирные, слабые характером жители (хотя это не помешало им стать воинами под началом Турина). Может быть, дело в разнородности народа Нарготронда, может быть, сыновья Феанора оказались слишком красноречивы, а Клятва и Рок Нолдор довершили дело. Может быть, все эти причины действовали разом. Во всяком случае, здесь нельзя сказать «Каков поп, таков и приход». Финрод явно более отважен и стоек, чем его народ, и он один делает больше, чем весь Нарготронд разом. Интересно, что после воцарения в Нарготронде брата Финрода Ородрета, более слабохарактерного героя, Нарготронд гибнет, поскольку Ородрет не следует совету Ульмо и поддерживает слишком гордого и самонадеянного Турина.

Если говорить о роли Финрода в общей сюжетной канве «Сильмариллиона», то очевидно, что его жертва не была напрасной. Она дала Берену время, чтобы дождаться Лутиэн, а позже их Сильмариль «открыл» Эарендилю проход в Валинор. Верность Финрода действует против Рока Нолдор, и таким образом, необходима для победы над ним и над Морготом.

Интересно рассмотреть вопрос о браке и детях Финрода. В одной из версий («Поздняя Квэнта Сильмариллион») Финрод был женат в Средиземье (приводится даже имя его жены «Мэриль», которая происходит из эльфов Фаласа) и у них был сын Гиль-Галад (которого вместе с женой Финрод отсылает в Эгларест после Дагор Браголлах). По ранним версиям «Властелина Колец» дочерью Финрода была также Галадриэль (таким образом Гиль-Галад и Галадриэль становятся братом и сестрой). Еще по одной версии сыном Финрода был Артанаро Родотир (Ородрет), который, таким образом сдвигается на одно поколение вниз (возможно, это сделано потому, что Ородрет более слабый правитель, чем Финрод, а Толкин следует концепции, что каждое следующее поколение «героев» слабее предыдущего). Но позже Толкин пересматривает это утверждение и описывает более драматичный вариант судьбы Финрода. И Гиль-Галад, и Галадриэль утрачивают свое происхождение от Финрода (хотя и сохраняют происхождение от Финарфина: Галадриэль становится дочерью Финарфина, а Гиль-Галад – сыном Ородрета, который становится не сыном, а племянником Финрода, сыном его брата Ангрода. Очевидно, происхождение этих героев от Финарфина и близкое родство с Финродом было для автора важным). Финрод же приобретает возлюбленную (по другому варианту – жену) Амариэ из ваниар, которая остается в Валиноре (сказано, что ей «не позволили» уйти в Средиземье). Об этой любви Финрода не знает даже его сестра Галадриэль, которая спрашивает брата, почему он не женат. Финрода посещает видение будущего и он дает следующее предсказание: «Я тоже принесу клятву и должен быть свободен, чтобы выполнить ее и уйти во тьму. А от моего королевства не останется ничего, что мог бы наследовать сын». Но в «Серых Анналах» говорится, что после своего возрождения Финрод живет в Валиноре с Амариэ. Интересно заметить, что жены из ваниар являются неким знаком отличия для героев-эльфов Толкина (точно так же, как жены из эльфов являются знаком отличия для героев-людей). Известно, что жены-ваниар были у трех эльфов: Финвэ, Тургона и Финрода, и каждый из этих героев олицетворял некую высшую власть, высшее предназначение и т.д. Таким образом, Финрод становится в ряд «величайших» героев.

Следует также отметить, что Финрод – это один из трех героев-эльфов, о которых известно, что они возродились в Валиноре. И если для Глорфинделя это стало следствием простой ошибки автора (который дал другому герою это имя), а в случае с Мириэль-Фириэль возрождение явилось причиной драмы (теперь ее мужу Финвэ не дозволено возродиться), то в случае воскрешения Финрода нет ни ошибочных версий, ни драматизма. Скорее, это «награда для героя» (как и в случае Берена), что можно счесть особым знаком отличия от автора (как и женитьбу на возлюбленной Амариэ из ваниар).

В заключение хочу привести несколько характеристик Финрода от Дж.Р.Р.Толкина:

«Финрод походил на отца прекрасным лицом и золотыми волосами, а также благородным и великодушным сердцем, хотя была в нем и доблесть нолдор, а также, в юности, их пыл и непокой. От своей же матери из тэлери он унаследовал любовь к морю и мечты о далеких, невиданных им землях. (с) «Шибболет Феанора»

«Согласно этой истории король нолдор, Финрод, быстро выучил язык народа Беора, который он встретил в Оссирианде, ибо понимал большую часть того, что они хотели сказать, когда говорили. «Финрод», – говорит он, – «славился среди эльдар этой способностью из-за теплоты своего сердца и желания понимать других…» (с) «Квэнди и эльдар»

«Финрод, сын Финарфина, сына Финве, был мудрейшим из нолдор-изгнанников: он по натуре был скорее мыслителем, чем творцом; кроме того, он стремился как можно больше узнать о роде человеческом». (с) «Атрабет Финрод ах Андрет»

«Так погиб Финрод Фелагунд, сын Финарфина, благороднейший и самый любимый из потомков Финвэ…» (с) «Серые анналы»

6
Перевод небольшого кусочка в 22 строки из "Лэ о Лэйтиан". Никогда не переводилось. (Оригинал взят из комментариев к "Лэ о Лэйтиан", т. III, с. 307-308). В переводе добавлены еще две строки для сохранения смысла и размера.

Перевод Юлии Понедельник  и Балина

...где
В сени лесной река бежит,
А строй дерев над ней стоит,
Высоких, темных, без движенья,
Испещрены стволы их тенью,
Там над сверкающим потоком,
Вдруг раздается листьев шепот
В холодной леса тишине
Несом он ветром, на холме
Он слышен, тихий, как дыханье,
Холодной гибели лобзанье:
«Длинны и сумрачны пути -
Ничьих следов там не найти -
Через холмы, через моря!
Отдохновения Земля
там простирается; за ней –
Земля Потерянных Теней,
Безлунна, полна тишиной -
Ни стука сердца, лишь порой
Раздастся там глубокий вздох,
Один для каждой из эпох.

Здесь сумрак не прервут огни -
Край Ожидания угрюм,
Где Мертвые сидят в тени
Своих неторопливых дум.

Оригинал

Where the forest-stream went through the wood,

and silent all the stems there stood

of tall trees, moveless, hanging dark

with mottled shadows on their bark

above the green and gleaming river,

there came through leaves a sudden shiver,

a windy whisper through the still

cool silences; and down the hill,

as faint as a deep sleeper's breath,

an echo came as cold as death:

‘Long are the paths, of shadow made

where no foot's print is ever laid,

over the hills, across the seas!

Far, far away are the Lands of Ease,

but the Land of the Lost is further yet,

where the Dead wait, while ye forget.

No moon is there, no voice, no sound

of beating heart; a sigh profound

once in each age as each age dies

alone is heard. Far, far it lies,

the Land of Waiting where the Dead sit,

in their thought's shadow, by no moon lit.

7
Итак, является ли эльфийское общество иерархическим? Думаю, ответ однозначен – да, является. Главой эльфийского сообщества является король, иногда – владыка, на худой конец – вождь. Ниже короля стоят «принцы», обычно его родственники. Сыновья, младшие братья, племянники, внуки, некровные «родственники по браку», например, зятья… То есть, принцы – это обычно «королевские родичи». Во всех текстах мне встретилось только один случай употребления слова «принц» для не королевского родича – это «доблестный принц Гвиндор». Уж не знаю, что здесь подразумевал автор – то ли, официальной помолвки с дочерью короля Финдуилас было достаточно, чтобы именоваться «принцем», то ли это просто описка и подразумевалось другое «звание». Но для простоты можно принять, что официально помолвленный жених королевской дочери или иной родственницы тоже мог именоваться «принцем». Итак, с королями-принцами в эльфийском обществе все более или менее понятно, тем более, что почти все персонажи – это те самые короли или принцы, и в основном, речь в «Сильмариллионе» идет о них. Я рассматриваю именно материал «Сильмариллиона» и сопутствующих текстов, потому что информацию об эльфах, в основном, можно найти там. «Властелин Колец» и «Хоббит» тоже кое-что дают по этой теме, но намного меньше.

Перейдем к более «низким» сословным званиям у эльфов. Таких «званий» мне удалось найти три: это «таны», «лорды» и «рыцари». Рассмотрим «лордов», как самый интересный из этих терминов. Термин «лорд» в текстах используется двояко: во, первых, как «владыка некоей земли» (без короля, а иногда и король именуется «владыкой» - «лордом», то есть это слово используется как синоним). С этим использованием все понятно, обычно так называют себя либо не слишком значительные правители, либо слишком скромные. Вот, например, «владыка Кирдан», «лорд Кирдан» - никогда его не называют королем, хотя у него есть и земля, и народ, и целых два города. Или вот Келеборн и Галадриэль называют себя «владыка» и «владычица», «лорд» и «леди» Лориэна, не желая принимать королевские титулы. Эльронд тоже «владыка», «лорд», а не король, несмотря на весьма знатное происхождение. Тоже, наверное, скромный был. Но с этим все понятно. А во-вторых, слово «лорд» используется еще и в каком-то другом смысле, не совсем ясном. Этих «лордов» мне удалось найти в Гондолине и в Нарготронде. Они явно не «владыки» Гондолина или Нарготронда, потому что у этих городов есть «официальные» короли. Про Гондолин говорится, что Тургон послал «нескольких лордов из своей свиты» сопровождать Арэдель (кстати, про «свиту» я еще скажу позже). Про Нарготронд: «лордами Нарготронда» именуют себя Келегорм и Куруфин, встретив Лутиэн. Итак, эти «лорды» - явно не владыки целой земли (потому что владыка Гондолина – Тургон, владыка Нарготронда – Финрод). Но кто же они?

Для ответа на этот вопрос придется рассмотреть ранний текст из «Утраченных Сказаний», а именно «Падение Гондолина». По этому тексту в Гондолине было двенадцать домов, которыми предводительствовали двенадцать «лордов». «Дома» эти еще называются «народами» («people» или «folk»). В «Падении Гондолина» эти двенадцать домов составляют двенадцать воинских отрядов, которые защищают Гондолин в последней битве. Но будет ли правомерным сказать, что эти «дома» - только воинские объединения? Вряд ли. Тем более, что про «дом» Мэглина сказано, что это были, по большей части, «рудокопы и рудознатцы». Но и, конечно, аналогом средневековых цехов эти «дома» вряд ли можно назвать. Были ли связаны члены дома родством? Да, хотя не все. Опять же, про Мэглина сказано, что среди его «дома» было много его родичей (в «Утраченных Сказаниях» Эол – ном из Гондолина, а не пришелец). Однако же, был в Гондолине дом, составленный не из родичей, это дом Гневного Молота, туда входили бежавшие от Моргота бывшие рабы. Они, кстати, объединялись и по «ремесленному» признаку – это были кузнецы. И для Туора создается собственный дом, дом Крыла. Получается, что какие-то члены других домов перешли к Туору, когда он стал «королевским принцем», женившись на дочери Тургона.

В общем, получается, что Гондолин состоял из «домов»-кланов, объединенных родством, общей профессией или общей судьбой, а предводителями этих домов были «лорды» - как бы некая «знать» Гондолина. Дома эти действовали и как воинские отряды. Именно с «лордами» домов держит совет Тургон, когда обсуждается план защиты Гондолина.

Именно кого-то из этих лордов и отправляет Тургон вместе с Арэделью. Правда, эти «лорды» были не из самых знаменитых.

Похожую структуру имеет и Нарготронд. На известном совете Финрод обращается к «вождям». Вспомним о «лордах Нарготронда». Вероятно, Нарготронд тоже состоит из «домов», как и Гондолин, а их предводители – вот эти самые вожди-лорды и есть.

Интересный материал по этому поводу дает поэма «Лэ о Детях Хурина». Там кое-что говорится о Фуилине, отце Флиндинга (Гвиндора). Оказывается, Фуилин жил в «глубоких чертогах», которые были выстроены в поросших лесом склонах «Охотничьего нагорья» (это Таур-на-Фарот). Фуилин был «хранителем сторожевой башни» и предводительствовал «одним из четырех народов», последовавших за королем Финродом. Башня Фуилина охраняла мост через реку Ингвиль. Должность «лорда» была наследственной.

Итак, получается, что народы двух городов (Гондолина и Нарготронда) были разделены на дома-кланы, которыми предводительствовал свой вождь-лорд. Лорд мог владеть неким участком земли и нести там воинскую службу. «Лорд» было званием наследственным, это была своего рода знать у эльфов. «Лорд» было званием воинским и он выступал со своим отрядом на войну по призыву короля. Король в важных делах спрашивал совета у своих «лордов».

Думаю, поскольку описана ситуация в Гондолине и Нарготронде, то данная структура характерна для нолдор. Вероятно, и в Хитлуме были «дома»-кланы и «лорды», но о них ничего не говорится.

Кроме «лордов» в Нарготронде еще упоминаются «рыцари», говорится, что с Финродом отправилось «десять самых верных его рыцарей», а главой этих рыцарей и был Эдрахиль. Вероятно, «рыцари» - это некие самые могучие и умелые воины, составляющие «дружину» короля. На самом деле о наличии «дружин» можно судить только по таким вот «рыцарям». Несмотря на то, что в фанфиках очень распространены эти «отборные дружины эльфийских лордов» (особенно, почему-то, у сыновей Феанора), обнаружить их наличие у Толкина определенно не удается. Но, надо полагать, они все-таки были, составленные из этих самых «рыцарей», которые несколько раз упоминаются.

Перейдем к Дориату и синдар. В данном случае мне не удалось обнаружить даже признаков системы, подобной системе Гондолина и Нарготронда. Никакого деления на «народы» или «дома» в Дориате нет. Есть только отдельный народ «пришельцев»-нандор, поселившихся в Дориате, который имеет своего вождя, состоящего в совете Тингола. У Тингола, однако, имеются свои «рыцари», то есть та самая отборная королевская «дружина», которая есть и у нолдор. Турин, например, говорит, что собирается быть одним из «рыцарей» Тингола и становится им. Тингол назначает его одним из своих «рыцарей меча».

В ранних текстах часто упоминаются «таны» Тингола, возможно, это ранний вариант «рыцарей». В поздних текстах они исчезают – скорее всего, заменяются на «рыцарей» и «королевских слуг». Маблунга называют «слугой короля», например.

Кроме этого надо еще рассмотреть такое понятие как «домочадцы, двор, свита». Этими тремя словами можно перевести многозначное английское слово «household». Вообще, если речь идет о монархе, то «household» - это «двор». Ближайшее окружение. Сюда же, вероятно, входит и «дружина», по крайней мере, Тургон посылает с Арэделью «лордов своего двора» или «лордов из своей свиты». Разумеется, иногда «household» означает просто «домочадцы», то есть родственники и личные слуги. Но часто это именно «двор». Например, Хадор Лориндол в молодости служил «при дворе» короля Финголфина. Эрестор входит в «свиту» Эльронда. И так далее, и тому подобное, таких упоминаний много. Думаю, не ошибусь, если скажу, что в эти «дворы» или «свиты», кроме родичей короля, входили также советники короля, его главные полководцы, отборная дружина, ну и личные слуги.

Итак, настало время поговорить о слугах. Почему-то в фэндоме бытует мнение «слуг у эльфов не было». Тексты этому противоречат. Слуги упоминаются в «Сильмариллионе» несколько раз. Арэдель говорит Тургону: «Я сестра тебе, а не слуга». В доме Эола служат «молчаливые слуги». Маэглин уверяет, что люди должны быть не более чем слугами эльфов. В «Утраченных Сказаниях» картина еще более ясная. В «Падении Гондолина» Эарендиля имеется нянька, у Идрили есть «домашний слуга» Хендор, который при бегстве несет Эарендиля на плечах. В «Науглафринге» также упоминается нянька и слуга, которые помогли Эльвинг бежать из Дориата. В общем-то, по всем этим фактам я делаю однозначный вывод: слуги у эльфов были. Безусловно, сами эльфы, даже высокородные, спокойно работали руками и могли себя обслужить. В походе, на охоте и т.д. они могли разжечь костер и приготовить ужин сами. Но парился ли государь Финвэ на кухне, готовясь к праздничному пиру? Сомневаюсь. И на пиру блюда разносили именно слуги, а не кто-то другой. Тут, разумеется, могут быть нюансы. Прислуживать гостям, особенно тоже высокородным, могла и жена хозяина, и его дети. Но говорить о том, что эти жена и дети сами убирали огромный дворец и готовили «пир на весь мир», на мой взгляд, глупо. Меня смешат и умиляют фанфики, в которых, например, старшие сыновья Феанора вынуждены сами следить «за младшими», а также обстирывать и готовить на всю семью в отсутствие Нэрданели. Этот тип текстов я называю «феаноринги из советской хрущобы», потому что именно такую жизнь эти фанфики мне и напоминают. Разумеется, Толкин вряд ли имел в виду нечто подобное.

Перейдем к «Хоббиту» и «Властелину Колец». В «Хоббите» во дворце короля лесных эльфов слуги упоминаются – именно они кидают пустые бочки в реку. Имеется у них и «главный» - это дворецкий Галион. В принципе, такая система близка системе в богатых английских домах, и не удивлюсь, если именно их Толкин и брал за образец, разумеется, с некоторыми нюансами.

Ну а во «Властелине Колец» слуги, например, на пиру у Эльронда не упоминаются. Ни разу. Мне вообще пришла в голову ассоциация с «волшебным двором» эльфов из легенд, где все «бытовые проблемы» решаются с помощью волшебства. Ну там, тарелки сами улетают и моются, кубки сами наполняются… Заметим, что одежда для Фродо уже выстирана, выглажена и приготовлена, когда он просыпается. Так что, не удивлюсь, если Толкин и задумывал такую ассоциацию, не показывая слуг «воочию». Однако же, по аналогии с «Сильмариллионом» и «Хоббитом» мы можем сказать, что и здесь слуги должны быть – и в Ривенделле, и в Лориэне.

Интересный вопрос, было ли пребывание в «лордах» или «простых эльфах» наследственным? Скорее всего, да. Хотя прямо так не говорится, но есть намеки на подобное положение вещей, вот хотя бы то, о чем я говорила выше в поэме «Лэ о детях Хурина»: в Нарготронде стражи приграничной башни выбирались из «детей Фуилина». Мог ли «простой эльф» подняться до «лорда»? Скорее всего, да, хотя такие случаи нам неизвестны. Но вряд ли у эльфов была такая уж пропасть между «простыми» и «знатными». Король Лориэна Амрот собирается жениться на «простой лесной эльфийке» Нимродель и не делает из этого трагедии. И вряд ли ее потенциальных детей упрекали бы в «низком происхождении». Физический труд, однако, не считался зазорным, короли и владыки могли проводить время в кузне, королевы ткали и шили, и никто их не попрекал. Но говорить о том, что королевский дом обходился без единого слуги, имхо, довольно странно. Мировоззрение «советского прошлого» в данном случае лучше не применять.

Итак, какие выводы мы можем сделать?

1. Общество эльфов было иерархическим.

2. Можно выделить три «сословия» - король и его родичи, «лорды» и «простые эльфы».

3. Сословная принадлежность передавалась по наследству, но стать из «простого эльфа» «знатным» было можно, стоило только чем-то отличиться.



От администратора: Статья добавлена в соответствующий раздел сайта.

8
Дата рождения, имя, внешность

В «Поздней Квэнта Сильмариллион» о Феанаро сказано: «Так скоро, как только смог (а он был уже почти взрослым до рождения Нолофинвэ), покинул он дом отца и стал жить отдельно». Даты рождения Феанаро и Нолофинвэ известны: 1179 и 1190 годы Валар. Умножая на десять, мы получим возраст Феанаро к рождению Нолофинвэ - сто десять солнечных лет. Это еще юность для эльфов, однако, в это время они уже «полностью вырастали» и уже могли жениться (впрочем, в другом месте дается даже более ранний возраст для женитьбы – «вскоре после пятидесяти лет»). Однако я не считаю, что Феанаро женился именно в возрасте пятидесяти лет, хотя и говорится, что он вступил в брак «в ранней юности». Все-таки женитьба и жизнь «собственным домом» (а не в доме отца) обычно происходят одновременно. С другой стороны в доме Финвэ могло произойти следующее. Женитьба отца вообще не обрадовала Феанаро, но когда Индис родила первого ребенка – дочь, Феанаро еще не собирался уйти из дома окончательно (хотя, скорее всего, именно в это время он стал больше «странствовать по Аману», во время странствий как раз встретил Нэрданель и стал учиться у ее отца). Сестра не была соперницей Феанаро, вполне вероятно даже, что он привязался к маленькому ребенку. Но вот Индис беременеет вторично. Если предположить, что эльфы благодаря особой связи фэа и хроа могли узнать пол ребенка еще до рождения, то счастливая Индис сообщила мужу о скором рождении сына. Эта новость потрясла Феанаро. Сын! Теперь он сам – не единственный сын у отца, у него будет брат, точнее, полубрат. Мужское стремление к соперничеству и ревность к полубрату пробудились в Феанаро сразу же. Он не выдерживает атмосферы в доме Финвэ (вероятно, счастливый будущий отец уделяет очень много внимания беременной жене, что не нравится Феанаро) и тут же устраивает свою свадьбу с Нэрданель. Возможно, они уже к тому времени были помолвлены, но мне кажется, что Феанаро не стал ждать положенный год и поторопил события.

Итак, именно во время того, как Индис носит Нолофинвэ, Феанаро и Нэрданель сочетаются браком. В «Законах и обычаях эльдар» говорится, что хотя «акт физической любви» происходит сразу после заключения брака, но до рождения первого ребенка может пройти довольно много времени" (мы можем увидеть это на примере Арафинвэ, у него между свадьбой и рождением первенца прошло двести (!) солнечных лет). Однако Феанаро достаточно горяч и скор на решения, чтобы у него это время сократилось. Думаю, что Майтимо появился на свет не позднее 1191 Года Валар и он младше Нолофинвэ не больше, чем на один Год Валар (десять солнечных).

В фэндоме бытует мнение, что Майтимо мог быть даже старше Нолофинвэ. Однако при передаче короны он говорит, что Нолофинвэ «старейший из дома Финвэ здесь». Рассуждая по принципу бритвы Оккама, я считаю, что это было ничем иным, как голой правдой, а не каким-то там признанием старшинства «по поколениям». Да, Нолофинвэ ненамного старше Майтимо – и все же старше.

Перейдем теперь к именам Маэдроса. Феанаро назвал его «Нельяфинвэ», что означает «Финвэ-третий». Не очень ясно, была ли приставка «Нелья» добавлена позже (как приставки «Ноло» и «Ара» к именам братьев Феанаро). Что до моего мнения, то я думаю, что имя было дано сразу в таком виде. Возможно, это было сделано Феанаро, чтобы показать: здесь нет других Финвэ, кроме самого Финвэ, Феанаро (Куру-Финвэ) и первенца Феанаро. В данном случае Феанаро демонстрирует гордыню и даже некоторое стремление оскорбить отца и назвать его второй брак – нелигитимным, а сыновей – незаконными, внебрачными (насколько такое понятие было возможно у эльфов). Но возможен и другой вариант, более мягкий: это просто-напросто «Третий-Финвэ» по прямой линии, старший сын старшего сына.

Мать называет первенца «Майтимо» и это «пророческое» материнское имя всего лишь указывает на внешность и означает «хорошо сложенный». Впрочем, подобные материнские имена «по внешности» получают и другие сыновья Феанаро, например Карнистир (Краснолицый), Атаринкэ (Маленький Отец) и Амбарусса (Рыжая Голова), так что ничего особенного в этом нет.

Прозвища Майтимо – это «Руссандол» (Медноверхий, снова внешность – рыжие волосы и медный обруч) и Высокий (и опять – внешность).

О внешности Майтимо можно сказать следующее: у него рыже-коричневые волосы (в мать), очень высокий рост (выше двух метров, однако двоюродный брат Турукано выше Майтимо) и прекрасная фигура (кроме врожденных данных Майтимо, вполне вероятно, развивает ее физическими упражнениями).

9
Доклад, прочитанный на Весконе

Мим

Гном Мим появляется в легендариуме очень рано, еще во времена «Книги Утраченных Сказаний». Поначалу он появляется лишь в одном эпизоде – «хранителя сокровищ», оставшихся после смерти дракона Глаурунга в «пещерах» (позднее пещеры превратились в пещерный город Нарготронд). Следует уточнить, что в первых текстах Толкина народ гномов явно тяготеет к «злой», «отрицательной» стороне. Гномы не служат напрямую Морготу, однако и не воюют с ним не на жизнь, а на смерть, как воевали эльфы и союзные им люди. Гномы – жадный, расчетливый и, если можно так сказать, «эгоистичный» народ, прежде всего пекущийся о себе и не вступающий в союз с эльфами против Моргота. Гномы, кроме того что являются искусными мастерами, обладают и чародейской силой, не раз говорится о том, что они творят чары и зачаровывают свои изделия, особенно оружие. «Гномьи клинки», надо сказать, достаточно часто предают своих хозяев и являются причиной всяких трагических ошибок и злодеяний.

Итак, в качестве «хранителя сокровища» Толкин выбрал героя, не принадлежащего однозначно к «положительной» или «отрицательной» стороне, не друга эльфов, не слугу Моргота (интересно упомянуть, что это первое по хронологии упоминание гномов в старых версиях легендариума). Однако сам Мим и его поведение изначально характеризуется довольно отрицательно: «древний уродливый гном», который «темными заклятиями» связал с собой золото дракона, а потом, когда Урин и его изгои хотели забрать золото «разразился ужасными и злыми проклятьями». Надо сказать, что в этой версии истории поведение Урина трудно назвать благородным: он убил Мима, потому что сам претендовал на сокровище, как наследник своего сына Турина. Последствия «злых проклятий» и «неправедного убийства» не замедлили сказаться: из-за этого золота разразилась схватка изгоев и эльфов Тинвелинта (Тингола), все изгои и много эльфов были убиты, из-за этого же золота был позже убит и сам Тинвелинт.

Поначалу Мим не играл никакой роли в истории самого Турина, в подавляющем большинстве версий (вплоть до поздних по времени «Серых Анналов») убежище Турина на Амон Руд выдает один из членов его шайки - то эльф, то человек. Я должна, однако, отметить, что и в одной из ранних версий (в «Квэнта» IV тома) предательства отряда Турина есть «гномий след». Дело в том, что эльф Блодрин, который предает отряд Турина в «Квэнта», был воспитан гномами (и потому, как говорит автор, «зло проникло в его сердце»). Позже эта версия была заброшена, «гномий след» исчез, но работая над романом «Дети Хурина» Толкин вспоминает о гноме Миме и вводит его в число героев легенды о Детях Хурина. И тогда Мим превращается из проходного персонажа-«хранителя сокровища дракона» в одного из достаточно важных и подробно обрисованных героев «легенды».

Мим становится не просто гномом, но гномом из отдельного, почти вымершего племени «Малых Гномов», нибин-ногрим. Как говорится в тексте «Квэнди и эльдар», гномы этого племени – это потомки гномов Синих Гор, изгнанные из своих племен из-за того, что они были «искалечены, слишком малы ростом, ленивы или мятежны». Эти изгои отправились на запад и поселились у реки Нарог, в пещерах Таур-эн-Фарот. Они расширили и обустроили естественные пещеры, сделав их своим жилищем, и назвали их Нулукхиздин. Как и все гномы, этот народ работал с металлом и камнем, но из-за того, что среди них было мало хороших мастеров (ведь изгоняли ленивых и, видимо, «бесталанных» гномов), да и вообще их было немного, эти ремесла пришли в упадок.

В отличие от обычных или «Великих» гномов, Малые Гномы не только не торговали с эльфами-синдар, но и вообще почти не контактировали с ними, проявляя крайнюю враждебность к «пришельцам» (гномы, по всей видимости, поселились у Нарога раньше, чем было основано королевство Дориат). Малые гномы нападали на эльфов-синдар, приблизившихся к их землям, нападали из засад, в темноте, без всякого предупреждения. Из-за этого эльфы приняли их за животных, возможно, за тех животных, что служили Морготу и были «умнее и хитрее» своих обычных собратьев. Эльфы принялись охотиться на гномов, как на хищников, не признавая в них разумных существ. Позже, когда эльфы познакомились с «Великими Гномами» Синих Гор, они поняли, что Малые Гномы – народ из той же расы, тоже разумные, и оставили их в покое. Однако эта трагическая ошибка положила начало яростной ненависти, которую Малые Гномы питали к эльфам-синдар.

Когда Финрод решил выстроить в пещерах Нарога подземный город, то Великие Гномы, которых он нанял для строительства, безжалостно выгнали всех жителей Нулукхиздина из их пещер. Трудно сказать, знал ли об этом Финрод до того, как можно было предотвратить изгнание. Можно предположить, что эльфы-синдар вообще не знали о том, что в пещерах Нарога есть жители, ведь Малые Гномы искусно скрывались, поэтому Тингол и не предупредил Финрода о жителях пещер. Таким образом, Финрод мог вообще ничего не знать о Малых Гномах, а позже ему оставалось лишь принять положение вещей, как оно есть, и воспользоваться покинутыми пещерами. Тем не менее, Малые Гномы стали питать ненависть и к эльфам-нолдор, ведь из-за них они вынуждены были оставить свои жилища. В конце концов, остатки их народа поселились внутри горы Амон Руд.

Хотя эльфы оставили Малых Гномов в покое, в Белерианде оставалось немало опасностей. С орками гномы, конечно же, тоже враждовали и терпели от них урон, особенно после конца Осады Ангбанда. Не думаю, что ошибусь, если скажу, что наверняка среди Малых Гномов было очень немного женщин с самого начала. Все эти причины привели к тому, что народ Малых Гномов просто вымер. Ко времени появления Турина в лесах Тейглина Малых Гномов оставалось всего трое: старый гном Мим и два его сына.

Знакомство Турина и Мима началось с трагедии: случайно наткнувшись на три «небольшие согбенные фигурки», изгои Турина сразу же погнались за незнакомцами. Два гнома убежали, третьего же удалось сбить с ног и взять в плен. Один из изгоев, Андрог успел пустить вдогонку беглецам несколько стрел.

Этим пленником и оказался Малый Гном Мим. Разбойники поначалу хотят убить Мима, а потом поступают с Мимом по своему обыкновению: требуют за его жизнь выкуп. Во время разговора с Мимом выясняется, что у него неподалеку есть хорошее убежище, а шайка Турина нуждается именно в убежище. Турин испытывает жалость к Миму, он узнает в нем гнома и обращается с ним по-доброму. Но доброта его не простирается настолько, чтобы отпустить Мима домой с обещанием вернуться, Турин все же испытывает недоверие к странному существу. Мим молит Турина о снисхождении, но получает твердый отказ. Однако Мим все же радуется, что Турин – человек, а не ненавистный эльф.

На следующий день Мим приводит изгоев к своему жилищу, но здесь выясняется, что Андрог смертельно ранил его сына. Из-за того, что Турин не отпустил Мима, отец не смог вылечить сына или хотя бы проститься с ним. Мим приходит в ярость, однако Турин успокаивает его обещанием выплатить виру золотом за убитого сына. Из слов Мима мы узнаем, что таков древний гномий обычай, Турин же, наверное, узнал о нем в Дориате. Мим, однако, требует, чтобы убийца – Андрог – больше не стрелял из лука, если же он нарушит это обещание, то сам погибнет от вражеской стрелы. Здесь мы имеем дело с предсказанием-проклятием. 

В конце концов Мим все же примиряется с изгоями, и здесь немалую роль играет отношение к нему Турина. Турин интересуется старым гномом, часто беседует с ним один на один. Жаль, что мы не знаем содержания этих бесед, но можно предположить, что речь идет о народе Мима, таким образом, быть может, Турин являлся единственным человеком, который что-то знал о таинственном народе Малых Гномов. В конце концов между Мимом и Турином возникает нечто вроде дружбы, можно даже сказать, что Мим полюбил Турина, насколько он был способен на это чувство.

Остальные же изгои недолюбливают Мима, им становится не по себе, когда он появляется рядом с ними. Мим являет собой фигуру довольно таинственную, скрытную и недобрую, к тому же изгои, быть может, чувствуют в какой-то степени угрызения совести из-за смерти сына Мима, из-за того, что заняли его жилище, потеснив хозяина. Однако долгое время взаимоотношения Мима и изгоев балансируют в хрупком равновесии: Мим делится с ними припасами и показывает тайный ход к своему жилищу, изгои же не доходят до того, чтобы попросту убить старого гнома и его единственного сына (тем более, что этому воспротивился бы Турин).

Это шаткое равновесие нарушается, когда к Турину приходит эльф Белег. Мим сразу же всеми силами души возненавидел эльфа, эта ненависть являлась, в какой-то степени, «наследством» Мима, ведь лично ему ни Белег, ни эльфы ничего не сделали. Но Мим не забыл, что когда-то эльфы охотились на его предков. К этой ненависти прибавляется ревность: Турин теперь много времени проводит со своим воспитателем и старым другом Белегом, а не с Мимом. Кроме того, Белег «разрушил» проклятие Мима, вылечив Андрога от ядовитой раны от стрелы. Мим уязвлен в своей гордости, в своей любви к Турину.   

Ненависть и ревность приводят Мима к страшному поступку: зная, что окрестности Амон Руд наводнили орки, посланные сюда Морготом ради поимки или убийства Турина, Мим отправляется к ним, чтобы выдать пути к своему убежищу и уничтожить всех изгоев и Белега. Предательство Мима является добровольным, и это самый страшный вариант предательства. Он, правда, пытается немного смягчить последствия своего поступка, выговорив условие, что Турина отпустят подобру-поздорову. Мим, как истинный гном, не забывает и о своем вознаграждении: он требует за каждого изгоя его вес в железе, а за Белега и Турина – в золоте. Желает он и утолить свою ненависть к Белегу: он просит, чтобы плененного эльфа оставили на его милость. Интересно отметить, что Мим особую ненависть питает именно к эльфу, а не к убийце своего сына Андрогу, например. То ли здесь дело в том, что Мим полагается на проклятие Андрогу, то ли в том, что, как и у всех «злых» персонажей Толкина, ненависть Мима к «благим» эльфам переходит всякие пределы. Возможно, действуют обе причины одновременно.

Орочий командир охотно дает эти обещания, думая, правда, сдержать лишь одно из них: вручение судьбы пленного Белега Миму. Главной целью орков является Турин, которого Моргот приказал живым доставить в Ангбанд, конечно же, орки не собираются отпускать Турина. Таким образом, Мим навлекает беду на Турина, своего спасителя и друга. Не совсем ясно, на что Мим рассчитывал: неужели на честность орков? Или он просто не думал, что Турин так важен для них? Нельзя однозначно ответить на этот вопрос, быть может, рассудок старого гнома помутился от ревности и ненависти, и он не продумывает, как ему заставить орков выполнить условия. Мим отправился к оркам вместе с единственным сыном Ибуном, и орки удерживают Ибуна, как заложника. Испугавшись, Мим пытается идти на попятный, но сделать он ничего не может: орки угрожают убить его сына. Смирившись, Мим показывает им пути к своему жилищу на Амон Руд.

Здесь интересно отметить, что существует несколько иная версия предательства Мима: Мим и его сын случайно попадают в плен к оркам и Мим вымаливает жизнь для себя и сына, выдав убежище Турина. Эта версия не только облагораживает Мима, но и более достоверна психологически: здесь Мим доверяет оркам лишь вынужденно.  Не совсем ясно, предполагал ли Толкин оставить этот эпизод таким двусмысленным или это дело рук Кристофера Толкина, который записал в окончательном тексте обе версии.

Орки достигают своей цели: все изгои после кровопролитной схватки убиты, а Турин и Белег взяты в плен. Связанного Белега оставляют на милость Мима, который начинает точить нож для убийства. Но судьба Белега была иной: смертельно раненный стрелой Андрог (вот и сбылось проклятие Мима!) находит в себе силы тяжело ранить Мима и освободить Белега, а затем умирает.

Раненый Мим убегает с Амон Руд, покидая и страницы романа «Дети Хурина». Не очень ясно, собирался ли Толкин в дальнейшем использовать Мима в своих историях, но Кристофер Толкин при редактировании «Сильмариллиона» волей-неволей оставляет этого персонажа. Можно предположить, что Мим уходит с Амон Руд и исцеляется от раны, а затем отправляется в старые жилища Малых Гномов – Нулукхиздин или Нарготронд. Там он находит брошенные сокровища дракона Глаурунга, на которые никто не претендует из-за страха перед духом дракона. Мим, очевидно, считает сокровища «вирой» за все несчастья своего народа и смерть сына (или сыновей – я предполагаю, что и второй сын Мима погиб от рук орков). Но недолго остается ему наслаждаться сокровищами: в Нарготронд приходит освобожденный Морготом Хурин. Хурин прекрасно осведомлен о роли Мима в несчастьях своего сына. Мим, испугавшись, молит его о милости, соглашаясь отдать все сокровища дракона, но Хурин глух к мольбам: он убивает Мима из мести за предательство Турина (отметим, что в данном случае его мотивы благороднее, чем в ранней версии). Хурин забирает из сокровищницы ожерелье Наугламир, и это сокровище играет роковую роль в истории Белерианда: из-за него убит Тингол и исчезает Завеса над Дориатом. А история Малых Гномов на этом заканчивается: они исчезли с лица Арды.

Следует отметить, что большая часть этого окончательного эпизода с участием Мима в опубликованном «Сильмариллионе» принадлежит вовсе не Толкину, а его сыну Кристоферу. Как я уже говорила, Мим связан с историей Турина только в самой поздней ее версии, но Толкин так и не разработал эпизод с посещением Хурином Нарготронда после того, как написал большую часть своего романа о детях Хурина. Наугламир в Нарготронде – определенно выдумка Кристофера Толкина, а не самого Толкина. Кристофер Толкин разработал этот сюжет, приведя его в относительно стройный вид, связав позднее предание о Детях Хурина с ранними версиями этой истории, где участвует гном Мим (кстати, в «Сильмариллионе» определенно говорится, что Мим - «последний из своего народа», возможно, Кристофер Толкин, как и я, считает, что второй сын Мима убит орками). Возможно, при этом Кристофер Толкин опирался на какие-то записи отца, но в опубликованных черновиках мы не найдем эпизода с Мимом и Наугламиром. Самая поздняя запись о Миме – аннал 501 из «Серых Анналов» - повторяет ранние версии: Хурин убивает Мима и несет вместе с изгоями в Дориат «сокровища» (а не Наугламир).

Итак, что можно сказать об образе Мима в заключении? Это достаточно сложный и противоречивый образ, не полностью положительный, не полностью отрицательный (хотя все же Мим тяготеет к «отрицательной» стороне). Мим – один из последних представителей почти вымершего народа. Внешность его невзрачна: он маленького роста, согбенный. Мим алчен, труслив, скрытен, жесток, ревнив, не прощает обид, способен на предательство. Вместе с тем он горд и способен на дружбу и любовь, не забывает добра. В поздних версиях не совсем ясно, обладает ли Мим способностями к колдовству, однако его предсказание-проклятие исполняется. История Мима трагична, многие черты его характера обусловлены тяжелыми обстоятельствами его жизни и истории его народа. С другой стороны, он все же не способен подняться до прощения и великодушия, не способен на истинно благородные поступки. Губит его алчность: если бы он не посчитал себя хозяином «сокровищ Нарготронда», возможно, он остался бы жив. Как и все «отрицательные» герои книг Толкина, Мим испытывает ненависть к эльфам, хотя в его случае она достаточно мотивированна. В общем, это трагичный, неоднозначный и достаточно интересный персонаж.

10
Идея о том, что сыновья Эарендиля (в первоначальных версиях – один сын) родились в отсутствии отца, довольно ранняя и является довольно устойчивой. В «Ранних Анналах Белерианда» написано (под годом 225):

«Непокой снизошел на Эаренделя и он пустился в плавание по дальним морям в поисках Туора и Валинора, но не нашел ни того, ни другого. … Родился Эльронд Полуэльф, сын Эаренделя».

«Поздние Анналы Белерианда» (325 год)

«Непокой снизошел на Эаренделя и он сел на корабль Вингелот, Пенный Цветок, и пустился в плавание по дальним морям в поисках Туора и Валинора, но не нашел ни того, ни другого. … Эльронд Полуэльф, сын Эаренделя, когда Эарендель был далеко в море».

В «Проблеме корня РОС» (довольно позднем тексте) мы читаем в примечании 18:

«У них [Эльронда и Эльроса] не было иных имен [кроме материнских]; ибо Эарендиль почти всегда отсутствовал, проводя время в бесплодных странствиях, и оба сына родились в его отсутствие».

И, наконец, в «Повести лет» даны следующие даты:

«528 [>530>534] Начало путешествий Эарендиля.

528 [>532] Родились Эльронд и Эльрос, сыновья-близнецы Эарендиля»

На основании этих дат и цитат меня уже некоторое время преследует мысль: не следует ли считать, что Эарендиль вообще не видел сыновей? И может быть, даже не знал о них? Если зачатие произошло незадолго до начала плавания, это вполне возможно.

Мысль о незнании подкрепляется цитатой только о материнских именах. Почему Эарендиль не дал отцовские имена – если вернулся из плавания и видел детей? Откладывал на потом? Но зачем?

Несколько противоречит мысли о незнании самые поздние даты. Если «начало путешествий» сдвинуто на 534 год, а дети – на 532, то получается, что он отплыл, когда детям было два года. На ту же мысль наталкивает описание в «Квэнта» 4 тома (откуда текст попал в опубликованный «Сильмариллион»):

«… он [Эарендиль] взял в жены Эльвинг Прекрасную и она родила ему сына Эльронда Полуэльфа. Однако же Эарендель не ведал покоя … мечтал он отплыть на поиски Туора и Идрили … достичь последнего берега…»

Сначала говорится, что родился Эльронд (возможно, в отсутствии отца, который был в плаванье вдоль побережья Внешних Земель) и лишь потом говорится о том, как Эарендиль мечтал найти родителей и достигнуть Валинора, построил Вингилот и отплыл на нем.

Эпизод встречи Эарендиля и Эльвинг:

«Но утром изумленному взгляду Эаренделя предстала жена его…

И немало скорбели Эарендель и Эльвинг о том, что разорены Гавани, а сын их – в плену, и опасались, что предадут его смерти…»

Согласитесь, если бы Эльвинг для начала сообщила Эарендилю изумительную новость о том, что у него вообще есть сын, то эпизод был бы написан по-другому.

Однако же, мысль о единственных материнских именах все же остается до самых поздних текстов. Возможно, Толкин хотел переработать эпизоды уже с учетом незнания Эарендиля о сыновьях, может, даже продумывал именно такую коллизию, но ничего не записал, и вопрос этот, по моему мнению, остается открытым (хотя факт, что сыновья родились в отсутствии отца, вполне можно встроить в опубликованный «Сильмариллион»). Если собрать все факты, что нам известны, нельзя сказать ничего определенного и я не могу ответить точно на вопрос: видел ли Эарендиль сыновей и если да, то почему не дал им отцовских имен?

11
Итак, я закончила перевод "Поздней Квэнты Сильмариллион" (часть 2), XI том. Качать можно здесь: http://tolkien.su/texts/  Называется: История Средиземья XI, 2: Поздняя «Квэнта Сильмариллион» (продолжение)

12
Проза / Пепел
« on: 01/06/2013, 00:41:33 »
Наскоро сделанные носилки братья несли очень осторожно, но все же полностью избавиться от толчков не удавалось. Однако Феанор молчал. Маэдрос, шедший прямо за носилками, думал, что у отца, быть может, сожжены горло и легкие, и он просто не в силах произнести ни звука. Там, на месте схватки, Маэдрос сначала подумал, что они отбили лишь мертвое тело, но Феанор был жив. И сын никак не мог решить - удача это или нет, потому что жизнь его отца сейчас превратилась в нескончаемую муку. Он смотрел на Феанора неотрывно, смотрел, забывая о камнях под ногами, и только врожденная ловкость эльдар удерживала его от падения. Он не видел братьев - только отца.

Грудь Феанора превратилась в одну большую рану - огненный хлыст расплавил кольчугу, сжег одежду и добрался до живой плоти, прочертив на ней черные борозды. Металлические кольца сплавились с кожей и мышцами воедино, образовав тошнотворное месиво. Самая глубокая рана пришлась на живот - и теперь вместо кожи и мышц там виднелись синевато-серые внутренности. Правая рука эльфа была сожжена до костей, белевших среди пузырившегося ожогами черно-красного мяса. Но лицо Феанора осталось невредимым и пугало своим спокойствием. Широко раскрытые глаза пристально смотрели в небо. Он не отвечал на исполненные тревоги и отчаяния вопросы сыновей. Маэдросу оставалось лишь надеяться, что в лагере целители смогут сделать хоть что-то... Хоть что-нибудь...

А надежды на это было слишком мало. Еще в Альквалондэ Маэдрос видел достаточно умирающих, чтобы понять - Феанору осталось жить часы, если не минуты. С такими ранами не выживают, разве что исцелять взялась бы сама владычица Эсте...

Маэдрос отогнал эту пустую мысль - Валар далеко и они зареклись помогать. Нолдор должны справиться сами и только сами. И они справятся! Битва выиграна, а о цене сейчас лучше не думать. Самые могучие слуги Моргота в страхе бежали в Ангбанд перед сверкающими мечами нолдор, а сам Черный Враг и вовсе не показался, трусливо укрывшись в своей твердыне. Еще немного - и они смогут диктовать ему свои условия. Он обязан думать об этом, а не только о том, что отец умирает...

Дорога пошла в гору. Печальной процессии предстояло пройти через перевал, чтобы достичь укрепленного лагеря эльфов в Митриме. Здесь нести носилки стало еще труднее и сердце Маэдроса обливалось кровью при каждом толчке.

- Стойте, - этот тихий сиплый голос никак не мог быть голосом Феанора - всегда громким, звучным и ясным - и все же он не мог принадлежать никому другому. Маглор, державший переднюю правую ручку носилок, остановился первым, и тут же встали трое остальных. На спине Феанора не было ни одной раны - он даже не думал о бегстве от врага, потому они смогли положить носилки на землю, не доставив отцу больших страданий. Маэдрос подошел к его изголовью и сел прямо на землю слева от носилок, лицом к отцу, чтобы лучше его слышать. Маглор, Келегорм, Карантир и Куруфин остались стоять, лишь повернулись к Феанору. Близнецы остановились чуть поодаль. Амрас, более твердый духом, смотрел на отца, Амрод то и дело отводил взгляд.

Феанор смотрел не на сыновей, а вдаль. Маэдрос проследил за его взглядом и увидел, что он направлен на проклятый трехглавый пик. Тангородрим. Твердыня Врага, в которую они не сумели ворваться.

Вновь зашелестел тихий, почти бесплотный голос:

- Моринготто, Черный Враг. Проклинаю тебя тьмой. Проклинаю тебя кровью. Проклинаю тебя пеплом. Царство твое рассыплется, а сам ты никогда не достигнешь цели.

Голос отца был спокойным, глухим и монотонным. Маэдрос поежился. Слово - не пустой звук в Арде. Особенно предсмертное слово.

Левая, неповрежденная, рука Феанора слабо зашевелилась, схватила правую ладонь Маэдроса неожиданно крепко. Наконец отец посмотрел прямо в глаза сыну, и Маэдрос поразился его взгляду. В нем ничего не осталось, кроме ненависти и странной сосущей пустоты. Последнее выражение появилось у в его глазах после похищения Сильмарилей.

- Заклинаю, - вновь зазвучал тихий голос, - заклинаю вас: исполните нашу Клятву и отомстите за меня. Клянитесь!

- Клянусь, - решительный голос самого Маэдроса.

- Клянусь, - звучный голос Маглора.

- Клянусь, - громкий голос Келегорма.

- Клянусь, - суровый голос Карантира.

- Клянусь, - твердый голос Куруфина.

- Клянусь, - звонкий голос Амраса.

И молчание. Маэдрос вскинул взгляд и Амрод дернулся, будто его ударили.

- Клянусь, - последний, надломленный голос.

Маэдрос снова посмотрел на отца. Тот улыбался, хотя эта улыбка больше походила на оскал. Глаза Феанора ярко вспыхнули и угасли. Грудь поднялась от вздоха, а когда он выдохнул, изо рта взметнулся пепел, и Маэдрос понял, что все кончено. Кончено...

Но им предстояло еще одно испытание. Сначала Маэдрос подумал, что ему чудится, но нет - сквозь бледную кожу, и правда, пробивались ярко-желтые язычки пламени. Не успел он удивиться появлению огня, как тот охватил все тело. Маэдрос отшатнулся, но мертвец крепко держал его. Однако странное пламя не причинило никакого вреда сыновьям Огненного Духа, и через несколько долгих минут мертвое тело рассыпалось пеплом. Черным жирным пеплом.

***

В лагере Маэдрос не смог стереть след пальцев отца со своей правой руки. Вода лишь скатывалась с черных полосок, глубоко въевшихся в кожу.
Впрочем, вскоре это перестало иметь значение.

Рисунок работы Аллор

13

Сведения об экономическом положении народов Арды чрезвычайно скудны – очевидно, что Толкин почти совсем не интересовался этим вопросом и вспоминал о нем крайне редко. Однако кое-что мы все-таки можем узнать. Начнем, как водится, сначала, с Валинора.

1. Валинор.

Хотя однозначных свидетельств нет, но мне думается, что купля-продажа, денежная система и всякого рода экономические взаимоотношения – одни из немногих вещей, которые изобрели сами эрухини, практически без участия Валар. Дело в том, что почти все Айнур (за исключением Мелькора и его последователей) явно действуют совершенно бескорыстно и даже «честная» оплата некоей вещи или работы, то есть сделка типа «ты – мне, я – тебе» - для них понятие чуждое и странное. В поздних текстах «быт Валар» во времена до появления эльфов практически не описывается, в ранних текстах (в частности, в «Книге Утраченных Сказаний») сведений немного больше, и там встречаются любопытные утверждения, например, сказано, что все «жилища Валар» в Валиноре выстроил Аулэ. Но получил ли Аулэ «вознаграждение» за свой труд в каком-либо виде? Непохоже. Мне кажется, что здесь мы видим пример бескорыстного и радостного труда «для других». Аулэ нравилось строить и делать вещи «из материи Арды» и он охотно построил жилища для своих братьев и сестер, ничего не требуя взамен. «Слуги Валар», майяр, тоже охотно трудятся «на общее благо» (например, Ариэн «заботилась о золотых цветах в садах Ваны и поливала их росой Лаурэлина») и тоже совершенно бескорыстно. Думаю, что когда одному из Валар или майяр что-то требовалось – он приходил к Вале или майя, который занимался созданием требуемого и просил, а затем получал вещь или услугу бесплатно.

Однако и среди Валар встречается случай «платы за услугу» и примечательно, что этим Валой был Мелькор. Именно Мелькор обещает Унголиант «оплатить» ее услуги по расправе с Древами и похищении Сильмарилей – он говорит, что щедро одарит ее, если она согласится выполнить его замысел. Таким образом, здесь мы впервые сталкиваемся со случаем «взаимовыгодной сделки» в Валиноре.

К этому времени Валар уже имели представление о «купле-продаже», во всяком случае, слово «оплатить» и «цена» уже встречается в их прямой речи – Манвэ в ответ на переданные ему слова Феанора говорит: «Дорого будут оплачены эти песни, и все же сделка будет хорошей. Ибо цена не может быть иной».

Можно, конечно, предположить, что это не совсем точный перевод слов Манвэ, сделанный в терминах, привычных переводчику (одному из эльфов), однако же, скорее, Манвэ (как и другие Валар) имел представление о «купле-продаже» от эльфов, которые придумали его самостоятельно.

Сообщество эльфов Валинора, хотя и беспрецедентно бескорыстное по человеческим меркам, все же вряд ли было таким же бескорыстным, как сообщество Валар. При всей легкости жизни в Валиноре эльфам - воплощенным существам – нужно было есть, пить, одеваться и иметь крышу над головой (и это не говоря уже о предметах развлечения и роскоши). Думаю, не ошибусь, если скажу, что по большей части хозяйство эльфов было натуральным, причем в наибольшей степени – в начале их жизни в Валиноре. Члены одной семьи (нескольких семей, живущих вместе) способны были обеспечить себя самостоятельно: выстроить какой-никакой дом, добыть пищу (из полей и садов Йаванны, лесов Оромэ), сделать необходимые предметы обихода и сшить одежду. Однако, наверняка вскоре эльфы сообразили, что незачем мастеру-кузнецу тратить свое время на сбор плодов, а хорошей вышивальщице – на тканье простой материи. Пусть лучше мастер-кузнец кует металлические вещи, а вышивальщица украшает одежду вышивкой большую часть времени, а уж плоды, мясо или ткань им принесут другие – в обмен. Таким образом, в сообществе эльфов просто обязан был возникнуть простейший бартер. Разумеется, это не отменяет того, что бескорыстные подарки были широко распространены в эльфийском обществе. Известно, что нолдор бескорыстно построили для тэлери Альквалондэ, а потом дарили им самоцветы. Но и понятие «купить» и «продать» было эльфам знакомо, во всяком случае, говорится, что тэлери «не отдали бы и не продали бы их (корабли) несмотря на союз и дружбу».

Нам неизвестно, было ли у эльфов что-то более или менее универсальное, способное «оплатить» большую часть вещей или услуг. Я предполагаю, что денег в современном или даже средневековом понимании в Валиноре еще не было, а термин «сокровища» достаточно расплывчат. Возможно, что изделия из драгоценных металлов и камней ценились больше, чем все остальное (хотя тэлери беззаботно швыряли самоцветы в море), а может быть, больше ценились вещи с «художественной ценностью», произведения искусства (и тогда эти вещи являлись неким прообразом денег, тем, на что охотнее выменивались прочие товары, то есть возникает известная экономическая формула «товар-деньги-товар» «Товар» в данном случае – вещь, созданная неким эльфом самостоятельно, затем обмененная на нечто, имеющее более-менее универсальную ценность – деньги-сокровища, а затем «сокровищ» обменивается на нужную эльфу вещь). У королей и принцев нолдор существовали «сокровищницы», но что там хранилось (кроме Сильмарилей), нам также неизвестно.

Хотя термин «богатый» ни к кому в Валиноре не применяется, но «сокровищницы», как я уже говорила выше, были, причем были у короля и принцев. Конечно, вряд ли король Финвэ или Феанор собирали налоги и дань, но, думаю, «богатства» скопились от того, что «простые эльфы» приносили им дары уважения и любви, а Феанор мог «заработать» своим мастерством.

Вообще, если говорить об экономическом устройстве Валинора, мне оно представляется смесью лучших черт первобытнообщинного строя (с его простотой жизни, отсутствием денег и тяги к стяжательству) и коммунизма (с его отсутствием любых видов принуждения и угнетения, развитием творческих способностей личности и изобилием «материального богатства»). «Государство», хотя и является авторитарным, но мало подавляет «простых граждан» и уж тем более «правящая верхушка» не обирает подданных и не пытается отобрать для «справедливого распределения» созданное ими богатство. «Частная собственность» существует и неприкосновенна, недаром даже ради спасения Древ и света Валар не решаются отобрать Сильмарили у Феанора силой.

2. Белерианд, Первая Эпоха.

Жизнь в Белерианде была уже совсем не такой идиллической, как в Валиноре, даже во времена отсутствия Мелькора. Однако сообщества эльфов (видимо также додумавшихся до бартера, как и в Валиноре) остаются вполне бескорыстными. Кирдан дарит Тинголу «немало жемчуга», очевидно, ничего не требуя взамен.

Однако в Белерианде появляется и еще один, очень интересный в экономическом отношении народ – гномы. Про них в «Поздней Квэнта Сильмариллион» (XI том) сказано:

«Ибо находили они удовольствие в купле и продаже, и в накоплении богатства; и их собирали они, чтобы сложить в сокровищницу, а не использовать, разве что для дальнейшей торговли».

Гномы пришли сначала в Дориат и торговали с синдар. Они продавали эльфам оружие, доспехи и выстроили Тинголу Менегрот – укрепленные чертоги в пещерах. В «Сильмариллионе» говорится, что: «гномы всегда требовали платы за работу, доставляла ли она им радость или лишь усталость». Мэлиан поделилась с гномами «секретами мастерства» (здесь мы имеем дело с «нематериальной платой» или  «платой услугой», в данном случае – обучением), а Тингол отдал им «много жемчужин». Гномы наладили обширную и взаимовыгодную торговлю с эльфами Белерианда (сначала – с синдар, а потом – и с нолдор), и стали «торговцами Белерианда». Гномы очень ценили «самоцветы Валинора» и очевидно, нолдор часто расплачивались именно ими. Например, Финрод «принесший из Валинора больше сокровищ, чем другие принцы» явно заплатил гномам за Нарготронд «сокровищами Валинора» (хотя и не уточняется, какими именно). В данном случае мы имеем дело не с общим бартером, а с избирательными «товарами для оплаты», которыми служат драгоценные камни, жемчужины (возможно, также золото и серебро) и изделия из них. Это уже некий прообраз денежной системы, хотя о монетах в Первой Эпохе ни разу не упоминается и мне кажется, их еще не чеканили.

Однако же и сами нолдор (возможно, научившись у гномов) оказались не чужды подобной системе платежей. Карантир, охранявший перевалы Синих Гор и дороги, ведущие от них, очевидно, заставлял гномов платить дань за охрану их караванов. В «Сильмариллионе» сказано, что «все товары из гномьих копей проходили через руки Карантира и так скопил он немало богатств». В этом случае мы имеем дело с «дорожной пошлиной», своего рода налогом, который, видимо, собирается со всех «иностранцев» (или с «иностранцев с товаром»), проходящих через владения Карантира. Это можно считать «платой за услугу» - за безопасные дороги для караванов гномов. В этом свете интересно, что о плате Финроду за восстановление Бритомбара и Эглореста и строительство Барад Нимрайс ничего не говорится – возможно, это был бескорыстный дар владыки Нарготронда своему союзнику и другу Кирдану.

Но, хотя говорится только об оплате «сокровищами», мы можем предположить, что гномы кроме этого брали плату и съестными припасами, и тканями, и кожей. Сами гномы плохо обеспечивали себя подобными вещами (в отличие от всех других народов), данных о скотоводстве или землепашестве у них не имеется (и даже говорится, что гномы никогда не приручали животных). Охотиться гномы могли, но с помощью одной охоты прокормить большой народ невозможно. Остается предположить, что гномы выменивали большую часть пищи и других товаров животного и растительного происхождения у народов-соседей, платя им изделиями из металлов и драгоценных камней, выполняя услуги каменщиков и строителей. В Белерианде они могли получать эти товары от нолдор и синдар, в Эриадоре – от нандор и авари. У гномов также существовал любопытный обычай – плата за обиду или нанесение ущерба (вира). Виру можно было выплатить и за убийство – обычно, родичам убитого.

Что же касается нолдор, то представляется, что они не особо торговали между собой (и об этом нет никаких данных). Скорее всего, каждое владение было более или менее самодостаточным и покупали они разве что те же доспехи и оружие у гномов (у которых доспехи считались непревзойденными в Белерианде) или же могли нанять их для строительства. «Тайные города» (Нарготронд и особенно Гондолин) обеспечивали себя сами. Вокруг этих городов располагались плодородные земли, были рядом и горы, где можно было добывать руду, и леса, где можно было рубить древесину. Но внутренняя торговля (в виде ли простого бартера или через золото и самоцветы, как средство платежа – неясно), конечно, должна была существовать. В этом свете интересно, что в «Утраченных Сказаниях» при описании Гондолина упоминаются рынки.

Далее я вступаю в область предположений, подтверждающих цитат нет. Стража и дружина, воины короля, скорее всего, обеспечивались «за казенный счет», то есть их кормили, одевали и выдавали оружие от имени короля. Но это касается только постоянной стражи – вероятно, у эльфов существовало и «ополчение» - когда мастера, землепашцы и пр. в обычное время занимались привычными делами, а в случае войны брались за оружие. «Платы» воинам, скорее всего, не выдавалось, разве что их могли наградить за выдающиеся подвиги. Средства на «государственные проекты» (например, строительство стен, ковку оружия для войска, содержание короля с семьей и т.д.), вероятно, брались из «добровольных пожертвований» (пожертвований собственной работой или вещами) «простых эльфов». Эльфы отличались честностью и высоким самосознанием, думаю, здесь не было необходимости принуждать их силой, потому что они понимали необходимость таких трат. В свою очередь «госслужащие» - король, его семья и советники – не занимались ограблением своих подданных и брали не больше, чем было необходимо для жизни и обороны владения и его жителей.

У эдайн внутренняя и внешняя торговля происходили, скорее всего, примерно так же, как у эльфов, однако никаких данных об этом не имеется.

Итак, в Первую Эпоху в Белерианде «экономическая система» усложняется, появляется более или менее «универсальное средство платежа» - самоцветы, золото, серебро. Появляется необходимость «общественных трат» (в основном, на оборону), и, соответственно, некое подобие налогов.

3. Средиземье. Третья Эпоха.

Данных об экономическом положении государств и народов во Вторую Эпоху не имеется. Очень было бы интересно узнать о положении дел в Нуменоре, но данные здесь еще более туманны, чем в случае Первой Эпохи. Сам Нуменор производит впечатление богатой страны, он не только обеспечивает сам себя, но и возит «подарки» населению Эриадора. Из «Алдариона и Эрендис» по этому вопросу можно извлечь очень немного: например, понятно, что экономика Нуменора с этого времени становится «колониальной», «ресурсы» (например, лес), вывозятся с материка. Постепенно, с «затемнением» Нуменора начинается грабеж населения Эриадора,  с них берут «дань», не оставляя ничего взамен, «туземцев» заставляют работать на Нуменор если не как рабов, то как практически бесправных туземных рабочих (аналогия с европейскими колониями XVIII-XIX вв.). Но о «внутренней экономике» Нуменора сказать нельзя ничего: неясно, например, рубил ли Алдарион деревья по всему острову или только в королевских владениях? На какие средства строились и снабжались корабли? Больше вопросов, чем ответов. Исильдуру известно понятие «виры» - но бытовал ли этот обычай в Нуменоре или Исильдур узнал об этом от жителей Эндорэ – не говорится. 

Но о Третьей Эпохе известно уже гораздо больше, и я перейду к ней, точнее говоря, к ее концу – периоду Похода к Эребору и Войны Кольца.

3.1. Эльфы

Собственно, в экономическом положении эльфов, самого консервативного народа Арды, вряд ли произошло много изменений с Первой Эпохи. Эльфийские владения значительно сократились, эльфы перестали играть ведущую роль в жизни Средиземья. Многие поселения эльфов стали закрытыми или полузакрытыми (Лориэн, Лихолесье), другие остались открытыми (Ривенделл, Серые Гавани). Однако вряд ли я ошибусь, если предположу, что и те, и другие находились практически на полном самообеспечении, и если торговали – то только с гномами, покупая у них изделия из железа и прочих металлов (поскольку теперь земли эльфов не включали в себя горы с рудными месторождениями), а расплачивались они, по-видимому, пищей или собственными изделиями (например, тканью). Стоит вспомнить, что нолдор, самых искусных эльфийских мастеров, в Средиземье осталось мало, а нандор – больше охотники и собиратели, чем ремесленники. Между собой эльфийские владения не торговали и общались не так уж тесно (стоит вспомнить, что Леголас побывал в Лориэне в первый раз во времена Войны Кольца и говорит, что жители этих двух владений давно не общались друг с другом). С Ривенделлом и Лориэн, и Лихолесье, видимо, общались, но данных о торговле опять же нет. Вообще во «Властелине Колец» практически нет сведений об экономическом положении эльфов.

Однако в «Хоббите» есть кое-какие данные о Лихолесье по интересующему нас вопросу (хотя к ним стоит относиться с осторожностью из-за не слишком тесной связи «Хоббита» с другими текстами). Прежде всего, говорится, что лихолесские эльфы «не добывали руду, не обрабатывали металлы и драгоценные камни, не торговали и не возделывали землю». После этих слов остается только удивляться, как вообще существовало королевство Трандуила. У эльфов явно есть металлическое оружие, говорится об украшениях из золота и драгоценных камней. Однако в других местах есть и другие сведения. Например, о том, что лихолесские эльфы торговали с Эсгаротом. Эсгарот поставлял Лихолесью продукты питания (говорится о масле и яблоках), а также вино. Но вино не выращивалось в Эсгароте, его доставляли с юга, из земли Дорвинион (что это за земля – неизвестно, во всех текстах она упоминается только как место производство хорошего вина). Чем расплачивались эльфы с эсгаротцами – неясно. Охотничьей добычей? Изделиями из дерева? Сокровищами? Собственно, по тексту видно, что автор явно не задумывался над этими подробностями. У эльфов должны быть сокровища, металлическое оружие, они не должны быть голодными и скудно одетыми… а откуда что возьмется – неясно. На то она и сказка…

Однако в «Хоббите» имеется еще один интересный момент – упоминается о пошлине за отправление товаров по реке Лесной, протекавшей через Лихолесье, которую собирал король эльфов (и о которой он спорил с бургомистрами Эсгарота). Видимо, это явление того же порядка, что и пошлины, взимаемые Карантиром в Первой Эпохе. Налог на движение товаров через земли короля эльфов. Может, именно этим и оплачивались товары из Эсгарота?

3.2. Гномы

Жизнь гномов в Третью Эпоху претерпела немалые изменения. Лишившись двух своих могучих царств – Кхазад-Дума и Эребора, многие гномы ко времени Похода к Эребору стали, фактически, скитальцами, лишенными дома. Конечно, они не кочевали наподобие цыган, но и «коренными жителями» назвать их уже было нельзя. Недаром сам Толкин в одном из писем сравнивал гномов с… иудеями, народом, лишенным родины и говорившим на непонятном окружающим языке. Кроме того, стремление к прибыли и торговле тоже роднит гномов именно с евреями (а уж если мы вспомним, что древние, да и современные евреи – хорошие воины, а также носят бороды…) Ладно, вернемся к экономике. Итак, как говорится в тексте «О гномах и людях», гномы «странствовали, трудились и торговали во многих землях после разорения их древних королевств» (с).

В тексте «О гномах и людях» приводятся любопытные сведения об экономике гномов:

«Так в тех местах (север Эриадора) возникли экономические, типичные и для более позднего времени взаимоотношения гномов и людей (включая хоббитов): люди стали главными поставщиками пищи, табунщиками, пастухами и земледельцами, в то время как гномы подряжались работать каменщиками, строителями дорог, шахтерами и мастерили различные вещи, от полезных инструментов до оружия и доспехов и многих других ценных и искусных вещей. К великой выгоде для гномов. Если даже не говорить о времени, потраченном на работу, в более ранние времена гномы получали товары, требующие более долгого и упорного труда, чем те, которые предоставляли они сами – но так продолжалось лишь до тех пор, пока люди не усовершенствовали собственные умения. Но главным преимуществом стало то, что гномы теперь могли невозбранно заниматься своим ремеслом и оттачивать умения, особенно в металлургии, до того изумительного уровня, которого они достигли перед упадком кхазад» (с)

Это весьма интересная цитата, одна из немногих цитат, затрагивающих именно экономику. Из нее мы узнаем, что гномы жили в своеобразном симбиозе с людьми, играя у них роль мастеровых и ремесленников (хотя среди людей они тоже были). Таким образом, мы видим разделение труда, характерное для достаточно развитых обществ. Хотя в цитате сказано, что такое положение сложилось только во Вторую-Третью Эпохи, но я думаю в более слабо выраженном виде оно было и раньше, потому что гномы – такой специфический народ со специфическими местами проживания, которому было трудно выживать в одиночку.

В Третью Эпоху появляются упоминания о деньгах и монетах и интересно отметить, что впервые они упомянуты в рассказе о гномах. Когда говорится о смерти Трора, деда Торина, в Мории, упоминается, что Азог швырнул в Нара, спутника Трора, кошельком с мелкими монетами. Потом этот кошелек гномы засунули в зубы отрубленной голове Азога. Это произошло в 2790 году Третьей Эпохи и как я уже говорила, это первое упоминание о деньгах и монетах во всем легендариуме.

Об этой монетной системе нам ничего не известно, кроме того, что монеты обладали разным достоинством.

Однако нельзя однозначно заявить, что денежная система – изобретение гномов, и они первые начали чеканить монеты. Может, это и в самом деле так, а может честь изобретения денег принадлежит нуменорцам или дунэдайн Арнора и Гондора. У нас слишком мало данных, чтобы делать выводы.


14
По поводу женских персонажей у Толкина я видела уже довольно много мнений и дискуссий, но, кажется, еще никто не пытался свести все это воедино. Не претендую на всеобъемлющую полноту, но постараюсь не забыть самых важных моментов.

Я бы выделила следующие «роли» женщин в мире Толкина:
Мудрые владычицы и советчицы (Нэрданель, Галадриэль, Мэлиан, Идриль, Арвен, Андрет, Аданэль).

Воительницы (Галадриэль, Идриль, Эовин).

Хозяйки дома (Златеника, Рози Коттон (Гэмджи), Эовин после замужества).

Мастерицы (в том числе в выращивании растений) (Мириэль, Нэрданель, Индис, Галадриэль).

Естественно, женщины могут совмещать несколько ролей, Галадриэль – и воительница, и мудрая владычица, Эовин – и воительница, и хозяйка.

В общем и целом, женщины у Толкина не ущемляются в увлечении различного рода занятиями. В «Законах и обычаях эльдар» сказано, что « … нет занятия у эльдар, о котором может думать и заниматься только нэр, или других, в которых заинтересована только нис». То есть нет такого презрительного отношения к женщине, которая занимается «мужским делом» или к мужчине, который занимается «женским». Я думаю, это ключевой момент, и обвинять после этого Толкина в сексизме (как кое-кто делает) – просто глупо.

Отдельно стоит сказать о «воительницах». Их не то чтобы много, но они есть: Галадриэль до поселения в Дориате, Идриль во время падения Гондолина, Халет, Эовин на Пеленнорских Полях. Но интересно отметить, что «воинский пыл» у женщин если и есть, то через некоторое время проходит (Галадриэль, Эовин). Однако нельзя сказать, что Толкин относится к женщинам-воинам с презрением, недаром Эовин совершает один из главных воинских подвигов во «Властелине Колец». Отважная Эмельдир, которой «пристало сражаться рядом с мужем и сыном» спасает остатки Народа Беора от полного уничтожения. Нельзя забывать и Халет-воительницу и владычицу, кстати, в Народе Халет было наибольшее количество женщин-воинов. В ЗиОЭ сказано, что «в жестокой нужде или безнадежной обороне нисси отважно сражались».

Однако есть и другие примеры. Например, определенно сказано, что «женщины гномов не ходят на войну» («Поздняя Квэнта Сильмариллион», XI том). Также, когда в Приложении А к «Властелину Колец» «Гондор и наследники Анариона» говорится о претензии Арведуи на корону Гондора, то приводятся такие слова Арведуи: «Более того, в Нуменоре встарь власть наследовал старший ребенок короля, сын или дочь. Верно, что этот закон не соблюдался в землях изгнания, ибо их вечно тревожила война, но таков был закон нашего народа…» Из этих слов можно сделать вывод, что дунэдайн не считали, что женщинам хочется или пристало воевать (здесь можно вспомнить также удивление Имрахиля при виде раненой Эовин – он явно не привык видеть женщин на поле боя). Не совсем ясна причина этого мнения: в том ли дело, что сами женщины не питают склонности к войне и убийству или в том, что они не годятся в «профессиональные воины? Я больше склоняюсь к первому, тем более, что в «Законах и обычаях эльдар» сказано: «Эльдар полагали, что причинение смерти, даже законное или совершенное по необходимости, уменьшает силу исцеления, и что сила нисси в этом искусстве зависит скорее от того, что они воздерживаются от охоты и войны, чем от особых женских качеств». Женщин-полководцев (кроме уже упомянутой Халет) у Толкина не описано. Их не могло быть ни у гномов, ни в Гондоре или Арноре. Маловероятны они и в Нуменоре, и у эльфов в любую из эпох.

Что касается вопросов правления и наследования, то здесь есть разные примеры. Женщины у Толкина менее склонны к властности, они редко становятся королевами и владычицами. Однако же образ «королевы» у Толкина получился величественным и прекрасным. Это и Варда, и Мэлиан, и Галадриэль, и королевы Нуменора (кстати, единственного государства в Арде, где власть наследовалась независимо от пола, по крайней мере со времен Тар-Алдариона). Интересна ситуация у хоббитов. В одном из писем Толкин пишет: «Но что до управления «семьей» как реальной единицей: «хозяйством», оно не бывало «монархическим» (разве что в силу случайности). Это была «диархия», в которой хозяин и хозяйка обладали равным статусом, хотя и разными функциями. Каждый считался полноправным представителем другого в случае его отсутствия (включая смерть). Если хозяин умирал первым, на его место заступала жена, и это включало (если хозяин занимал такое положение) номинальное главенство в большой семье или клане. Таким образом, этот титул не переходил к сыну или иному наследнику, пока была жива хозяйка, разве что она слагала с себя полномочия по доброй воле». Хотя там, где власть связывалась с воинскими обязанностями (например, титул «тана» у Туков) наследовали только мужчины.

Что касается наследования, то у эльфов оно часто переходит через женщин к их сыновьям (через Лутиэн к Диору, через Идриль к Эарендилю), но сама женщина никогда не властвует. В семье Финвэ в Валиноре королем стал Финарфин, хотя у него была старшая сестра Финдис. Что касается Мэлиан и Галадриэль, то они властвуют в «дуумивирате» со своими мужьями. И Мэлиан советует, но окончательное решение остается за Тинголом. Что касается пары «Келеборн-Галадриэль», то здесь положение неясно, недостаточно фактов.

Однако Толкин считает, что у мужчин и женщин разные наклонности. Что у женщин «стремление творить новое» проявляется больше в рождении детей (а у мужчин, соответственно, в изобретениях) (цитаты взяты из «Законов и обычаев эльдар»). То есть по Толкину у мужчин и женщин несколько разная «природа».

Женщины у Толкина иногда поднимают вопрос о разнице положения полов. Например, Эовин считает, что ее оставляют в тылу, не дают отправиться в битву только из-за того, что она женщина. Она боится «клетки», боится растратить себя на «прислуживание» мужчинам и не совершить ничего достойного. А Эрендис из «Жены Морехода» говорит о том, что в легендах рассказывается только о «женах героев», что мужчин их просто «используют» для обслуживания и порождения и воспитания потомства. Из упоминания этих вещей можно заключить, что Толкину были не чужды проблемы взаимоотношения полов, он поддавался современным ему феминистическим веяниям и сочувствовал им. Интересно также отметить, что «семья» у его героинь достаточно редко стоит на первом месте. Даже дети – не всегда стоят на первом месте, женщины его не готовы пожертвовать всем «ради мужа и детей». Например, многие жены потомков Финвэ не ушли за ними, хотя уходили их дети. Нэрданэль, Эарвен, Анайрэ, жена Куруфина – все остались в Валиноре, потому что считали уход неверным поступком. Верность Валар и своим принципам оказалась для них важнее семьи. Риан оставляет новорожденного Туора, чтобы отыскать мужа. Морвен не прислушивается к просьбе дочери, она не готова ради ее безопасности вернуться в Дориат. Эльвинг не возвращается в Средиземье к сыновьям. Таким образом, женщины проявляют полную самостоятельность, независимость от желаний и действий мужей, нежелание жертвовать своими принципами и наклонностями ради детей. Интересно также отметить, что женщины некоторых народов вообще не так уж охотно выходят замуж – например, так ведут себя женщины гномов и друэдайн.

Стоит также отметить, что у Толкина женщины часто «выше и благороднее» мужчин, что иногда проявляется в их более высоком положении. Мэлиан и Тингол, Арэдель и Эол, Лутиэн и Берен, Идриль и Туор, Арвен и Арагорн – примеры союзов, где женщина «выше по происхождению» и в какой-то мере «снисходит» к возлюбленному и мужу. Также заметно, что у Толкина нет настоящих, действующих и активных «злодеек» (а «злодеи» присутствуют в достаточном количестве). Унголиант и Шелоб – хтонические чудовища, хотя и «женщины», и их «женскость» практически не проявляется. А вот среди Айнур и эрухини таких примеров вообще нет, разве что третьестепенная героиня королева Берутиэль. Наоборот, жена часто «благороднее» мужа, начиная от Нэрданели и заканчивая Тар-Мириэлью. Гораздо меньше женщин, чем мужчин, участвует в мятеже и Исходе из Валинора – и вряд ли из-за трусости и несамостоятельности, а вот скорее из «благородства», лучшего понимания, что хорошо, а что нет. По крайней мере, это хорошо видно по поведению Нэрданели и жены Куруфина. Женщины – не вероломны, не слабы, не трусливы, нет у Толкина ни единой прелюбодейки, женщины никого не губят «незаконной любовью». В легендах о короле Артуре королевство губят две женщины: Моргана и Гвиневера. У Толкина подобного нет и в помине, «губителями» всегда выступают мужчины (Мелькор, Феанор, Ар-Фаразон). В какой-то мере, я думаю, эта точка зрения произросла из «викторианского духа», еще оставшегося в Англии во времена Толкина, по которому женщину считали «светлым ангелом», чище и благороднее мужчины. Хотя также считали и слабой, и здесь Толкин с «викторианством» расходится.

Интересна также разница между мужчинами и женщинами у энтов. Мужчины любят леса и все «дикое, растущее на воле», а женщины хотят, чтобы всякое растение их слушалось и поэтому занимаются «земледелием».

Интересно, что сам Толкин в известном письме к сыну Майклу (№43) высказывал несколько иные идеи: о том, что женщина – не выше и не лучше мужчины, что она «товарищ по кораблекрушению», а не «путеводная звезда». Также говорится там о несамостоятельности женщин, о том, что в науках и прочем они следуют за мужчиной или наставником, что теряют к этому интерес, если утеряли интерес к мужчине, который этим занимается. Однако же, мне кажется, что эти высказывания расходятся с тем, какими описывал Толкин женщин в своих текстах. Разве Мириэль «заразилась» любовью к шитью и вышиванию от мужчины? Нет, более того, она его сама изобрела. Андрет и Аданэль не производят впечатления женщин, увлеченных изучением «мудрости эльфов» из-за какого-либо мужчины. И, как я уже говорила выше, женщины часто проявляют сугубую самостоятельность в решениях и поступках, действуя наперекор своему мужу, если считают это правильным. Это очень хорошо видно на примерах Нэрданели и Галадриэли, Идриль не доверяет Маэглину и действует против него, хотя ее отец Тургон подобного взгляда не разделяет. Аэрин осмеливается нарушать приказания мужа Бродды, хотя тот ее попросту бьет за неповиновение. Эовин также нарушает приказ своего дяди-короля. В общем, никакой сугубой второстепенности, несамостоятельности я не наблюдаю. Неясно, чем вызвано это расхождение, неужели Толкин лукавил или обманывал сам себя в письме? Я думаю, что в текстах проявились его истинные взгляды, их невозможно утаить в таком обширном материале, и согласно этим взглядам Толкина никак нельзя обвинить в сексизме.

Слово «матриархат» и «амазонки» Толкин также употребляет. Он говорит, что «кланом Смеагорла-Голлума» правила «бабушка-матриарх». Что это – показатель более низкого развития племени Смеагорла или, как и объясняет Толкин, тот факт, что женщины при «вырождении» дольше сохраняют силу и ум? Интересно отметить, что «амазонки», женщины-воительницы есть только в Народе Халет, самом «невежественном» и «низкокультурном» народе эдайн. Может быть, это тоже признак более низкой культуры?

Однако же, королевы были и в отличавшемся высокой культурой Нуменоре.

О взаимоотношении полов

Но несмотря на такие «феминистические» замашки мир Толкина остается патриархальным. Главенствуют в большинстве случаев именно мужчины. Отец может потребовать некий «выкуп» за дочь – будь то Сильмариль или титул короля Гондора и Арнора. Мэлиан советует, но решает Тингол. Да и вообще, подчинение власти женщины считается чем-то постыдным, а женщине «должно разделять любовь мужа к трудам его и пламя его духа, иначе превратит она его в существо, любви недостойное». Это говорит Нунет, мать Эрендис, дочери. В «Алдарионе и Эрендис» хорошо заметно, что Эрендис все же порицается больше, чем Алдарион, хотя ошибки и проступки совершают оба. Женщине не должно заставлять мужчину поступать по-своему (хотя, смею заметить, и обратное тоже порицается). Мужчина всегда является инициатором ухаживания, а когда женщина любит безответно (как Индис или Финдуилас), она скрывает свою любовь, не пытается завоевать ответную. Лутиэн, хотя и более могущественная и знающая, чем Берен, следует за ним (хотя и он тоже не может ее прогнать, когда понимает, что судьбы их связаны). Тар-Мириэль не может воспрепятствовать Ар-Фаразону. А уступив просьбе Нимродэли, Амрот покидает свой народ и гибнет.Разве что Галадриэль в споре «перебарывает» Келеборна, хотя, возможно, он просто чувствует правоту супруги и потому уступает.



Но и все равно женщина остается чем-то драгоценным, величественным и недоступным, любовь к ней – высшее из чувств. Варда – Владычица Звезд, Мэлиан, Лутиэн, Галадриэль – мудрые и могущественные, Арвен – прекрасная и мудрая. Женщина – ради которой совершается все и без которой нет смысла ни в чем.

15
Раскопки в Томах / Ошибка Берена
« on: 01/01/2013, 20:35:57 »
На днях до меня дошло, где же Берен в своем разговоре с Тинголом совершил роковую ошибку, которую ему можно поставить в вину. Нет, не там, где он соглашается принести Сильмариль (другого ответа от "эпического героя" ожидать нельзя и если бы он ответил "нет" - имхо, его бы даже Лутиэн разлюбила). Он ошибается раньше, когда хвастается: "Ни камню, ни железу, ни огню Моргота, ни всему могуществу эльфийских владык не сокрыть от меня того, что я жажду". Ба, да ведь это гордыня в чистом виде! Берен возомнил себя "самым крутым" - и за это платится рукой и Сильмарилем в брюхе Кархарота. И лишь когда он, смирившись, возвращается к Тинголу с "пустой рукой" и потом уже закрывает его своим телом - только тогда к нему возвращается Сильмариль, жизнь и Лутиэн.

16
Жена Куруфина и мать Келебримбора.

Как и во многих исторических записях и древних летописях, в «Квэнта Сильмариллион» имена и дела женщин часто остаются неизвестными. Так бывает даже в генеалогиях «правящих династий».

В генеалогии потомков Финвэ покрытыми мраком неизвестности остались жены сыновей Феанора. Согласно заметке к тексту «О гномах и людях» женаты были трое из феанорингов: Маглор, Карантир и Куруфин. Следует отметить, что «женатое состояние», как говорится в «Законах и обычаях эльдар», было обычным для эльфов, только в случае «необычной и странной» судьбы эльф или эльфийка по достижению зрелого возраста не имели супругов или хотя бы нареченных. Особенно это касается мирных времен Валинора – а все третье поколение, поколение внуков Финвэ, достигло к Исходу вполне зрелого возраста (младшей из них, Галадриэли, уже исполнилось более 1300 лет Солнца). Но интересно отметить, что в брак из них в Валиноре вступили только трое: Тургон, Ангрод (согласно «Шибболет») и Куруфин (у Финрода была нареченная невеста Амариэ). Обе внучки Финвэ остались незамужними.

Это можно объяснить только именно что «странной судьбой» всех потомков Финвэ. По крайней мере, определенно известно, что брак или любовь в Эндоре ожидал четверых из них: Келегорма (Лутиэн), Арэдель (Эол), Аэгнора (Андрет) и Галадриэль (Келеборн), и, видимо, это и было причиной их одиночества в Валиноре – они предчувствовали свою «судьбу» в Эндорэ.     

Сказать определенно, когда женились Маглор и Карантир, невозможно, потому что на это нет ни одного намека. Если принять во внимание отсутствие у них детей в Эндорэ (по крайней мере, отсутствие сыновей), то можно предположить, что женились они в Валиноре, и жены их остались там (возможно, с дочерьми). Существует также вариант женитьбы в Эндорэ (хотя он менее вероятен, на мой взгляд), но с отсутствием детей или наличием только дочерей (хотя это мне также представляется маловероятным). Возможен также вариант гибели жен и детей (хотя об этом, наверное, должно было быть сказано). Итак, на мой взгляд, самое вероятное: женитьба в Валиноре, без детей, жены остались в Валиноре.

Что касается безбрачия прочих внуков Финвэ, то здесь возможны разные причины. Маэдрос, вероятно, предчувствовал свою судьбу как предводителя Первого Дома, связанного Клятвой, и поэтому остался одинок в Валиноре, затем увечье и Клятва помешали ему жениться в Эндорэ (возможно, занятый войной, он и вовсе не обращал внимания на женщин). Амрод и Амрас, вероятно, были еще довольно молоды в Валиноре, а затем также оказались связанными Клятвой, кроме того, мне представляется, что они были «вольными охотниками» и не желали связывать себя браком. По поводу безбрачия Фингона (если принять позднюю версию «Гиль-Галад – сын Ородрета») у меня нет определенных предположений, возможна версия «несчастной любви» или опять же незаинтересованности Фингона в супружеской жизни из-за постоянной войны.

Перейдем теперь к Куруфину и его сыну Келебримбору. По поводу происхождения Келебримбора существует много версий, но «версия «Властелина Колец»» (самая надежная, поскольку зафиксирована в опубликованном тексте) говорит о том, что Келебримбор был потомком Феанора. Толкин, размышляя о его происхождении, написал следующее:

«… Келебримбор был сыном Куруфина, но, унаследовав от него мастерство, он был эльфом совсем иного нрава (его мать отказалась участвовать в мятеже Феанора и осталась в Амане с народом Финарфина)» (с) «О гномах и людях»

Это единственные сведения о жене Куруфина и матери Келебримбора, которые мы можем получить из опубликованных текстов. Даже имя ее неизвестно (имя «Лэхте», часто использующееся в фанфиках – это выдумка фэндома). Неизвестно также, из какого народа она происходила, но с большой уверенностью можно определить ее как нолдо. Во-первых, в вышеприведенной цитате говорится, что она осталась «с народом Финарфина», то есть с теми нолдор, которые не ушли из Валинора. Если бы она не была нолдо, то с большой вероятностью (после ухода мужа и сына) можно было бы ожидать, что она бы вернулась «к своему народу» (как сделала Индис). Во-вторых, в Первом Доме очевидны «националистические тенденции», что следует из речи Феанора в Тирионе (о нежелании уступать «свое место» другим народам) и из упреков Карантира Ангроду, в которых допускаются довольно оскорбительные намеки на «смешанное» происхождение Ангрода. Я думаю, если бы кто-то из братьев был женат на женщине из ваньяр или тэлери, Карантир не позволил бы себе таких высказываний из нежелания их оскорбить. Следовательно, разумно предположить (не плодя лишние сущности), что все феаноринги были женаты на женщинах из чистокровных нолдор (при этом примечательно, что ни их мать Нэрданель, ни жена Куруфина не пожелали принять участие в Исходе). Можно также предположить, что жена Куруфина происходила из тех нолдор, что склонялись к Финарфину (ведь именно его последователи и вернулись из Арамана), но это тоже не однозначное утверждение (ведь оставались и эльфы, не имевшие отношения к Финарфину – например, Махтан с семьей).

Еще один вопрос касается возраста Келебримбора во время Исхода и его расставания с матерью. Рассмотрев хронологию, разумно предположить, что не только сами сыновья Феанора, но и его единственный внук на момент Исхода вполне мог достичь зрелости.  Этой мысли, правда, мешает описание поведения младшего из Амбаруссар в «Шибболет», которое свойственно, скорее, юноше, нежели зрелому мужчине (желание вернуться к матери в Валинор). Но разница в возрасте Куруфина и близнецов могла быть значительной (тем более, что по «Шибболет» Куруфин – четвертый сын, а не пятый), и жениться Куруфин мог рано. Все же я сомневаюсь, что мать оставила бы сына-ребенка отцу, даже не попытавшись оставить его у себя или не отправилась бы с ним. Другое дело, что Келебримбор - «зрелый муж» вполне мог бы принести Клятву Феанора, а об этом не говорится. Но эта проблема разрешается с помощью все той же цитаты – если Келебримбор был «иного нрава» по сравнению с отцом, то он мог бы и не приносить Клятву, к тому же он даже мог и не присутствовать на этом собрании. Однако при всем при том Келебримбор все же отправился с отцом и дедом, а не остался в Валиноре, что говорит о том, что он не вовсе не поддался «горячим речам» Феанора. Но возможен и вариант «Келебримбор-ребенок», тем более, что случаи оставления матерями детей еще в совсем нежном возрасте в текстах имеются. В общем, этот вопрос остается нерешенным и разрешить его определенно на основании имеющейся информации невозможно. (Конечно, все эти проблемы возникают от того, что Келебримбор – персонаж поздний, с неустановившейся «генеалогией» и Толкин не смог, либо не успел вписать его в «предания Древних Дней» так же виртуозно, как, например, Галадриэль. Интересно также отметить, что в «Шибболет Феанора», позднем подробном тексте о семье Финвэ, Келебримбор не упоминается. Вполне возможно, что Толкин, забыв или пренебрегая утверждением в ВК, снова сделал его не-потомком Феанора).

Что касается взаимоотношений Келебримбора с матерью, то опять же на основании вышеприведенной цитаты о сходстве характеров можно сделать вывод о большой взаимной любви матери и сына (возможно, большей, чем у сына и отца), хотя это не помешало Келебримбору все же выбрать сторону отца в Исходе. Интересно, что Келебримбор в Средиземье – друг «Финрода и его жены», а потом – Галадриэли и Келеборна. Возможно, это еще одно доказательство принадлежности его матери к «нолдор Финарфина».

О дальнейшей судьбе жены Куруфина нам ничего не известно.

Жена Трандуила и мать Леголаса.

Еще меньше повезло матери другого известного персонажа – Леголаса, сына Трандуила.  Собственно, единственное, что нам известно – это факт ее наличия (поскольку эльфы не размножаются почкованием или иными «нетрадиционными» способами :)) Ни ее имя, ни происхождение, ни судьба нам не известны. Такое замалчивание может иметь две причины: либо персонаж слишком незначителен даже для упоминания, либо он просто отсутствует во время повествования. Интересно отметить, что в «Хоббите» «королева эльфов» не упоминается – ни на лесном пиру, ни во дворце. Бильбо ее не видит (или просто не упоминает?), хотя персонаж этот должен быть достаточно заметным, заметнее и принца (которого Бильбо тоже не упоминает). Король Трандуил, похоже, одинок… по крайней мере, в это время.

Возраст Леголаса (равно как и наличие у него братьев и сестер и даже его старшинство) нам неизвестен, но по его фразе, оброненной в ВК («с того времени лишь пятьсот раз опадали листья у моего дома») можно предположить, что ему больше пятисот лет, причем намного больше (раз уж он с таким пренебрежением говорит о пяти веках). То есть Трандуил должен быть женат ко времени похода Торина против дракона Смога. И женился он достаточно давно, потому как эльфы Средиземья во времена Войны Кольца представляются «увядающим народом», среди них, скорее всего, уже нет ни детей, ни подростков, ни даже юношей и девушек. Вполне вероятно, что Леголас – ровесник Элладана и Эльрохира, то есть рожден в начале Третьей Эпохи, после Войны Последнего Союза. Три тысячи лет – достаточно большой срок, чтобы с пренебрежением говорить о пятистах годах, и достаточно малый, чтобы выглядеть «юношей» по сравнению с легендарными личностями Первой и Второй Эпох – Галадриэлью, Келеборном, Эльрондом. Таким образом, мы приходим ко времени женитьбы Трандуила – начало Третьей Эпохи, уже после победы в Войне Последнего Союза и развоплощения Саурона. Как раз тогда Трандуил вступает на престол (после гибели своего отца Орофера), вполне логично, что вскоре после этого он женится (не будем забывать, что эльфы стараются вступать в брак в мирные времена, а в Средиземье как раз наступил мир), и у него рождается сын.

Но на ком женится Трандуил? Неизвестно. В довольно популярном фанфике Мари Жють «О Трандуиле и Эллериан» его женой выступает девушка из нолдор. Встречались мне и другие фанфики с похожими утверждениями (на Драббл-фесте был даже текст-AU, где Трандуил женился на дочери Феанора (!!!)). Что ж, кандидатура жены-нолдо никак не противоречит текстам. Правда, Трандуил (сам происходящий из синдар Дориата) не очень любил нолдор, считая их виновниками войны и «непокоя» в Средиземье (и не будем забывать о сыновьях Феанора, разоривших Дориат!) Но как мы знаем из истории Эола и Арэдели подобная неприязнь не всегда является неодолимым препятствием для брака, любовь, как известно, разрушает подобные преграды. Встречала я и утверждение, что будто бы доказательством полунолдорского происхождения Леголаса является его тяга к морю. Но это как раз доказательством не является, поскольку «тяга к морю» присуща именно синдар (происходящим из тэлери – «морских эльфов»). Вспомним также, что Халдир в ВК (явно не нолдо по происхождению) тоже с большим воодушевлением говорит о Море, завидуя, что хоббиты живут так близко от него, и, возможно, видели.   

Другой вариант – Трандуил женился на девушке из собственного народа, синдар, возможно, также происходящей из Дориата. «Равный брак», вполне вероятный, но я не могу сказать ничего ни «за», ни «против» такого утверждения.

И, наконец, третий вариант, к которому склоняюсь я сама – женитьба на девушке из нандор или даже авари. Это может объяснять особую, «усиленную» любовь к лесу Леголаса (страстно стремящегося исследовать Фангорн), и вообще, Леголас мне представляется более «лесным» эльфом, чем его отец. Это может даже объяснить отсутствие жены Трандуила во дворце – если она была похожа на Нимродель, то, вероятно, не желала участвовать в шумных пирах или ездить на охоту и вообще жить в «пещере», а любила проводить время в излюбленных уголках леса (возможно, вместе с сыном).

Но вопрос о ее неупоминании в текстах все же остается нерешенным (если не принять вышеприведенную версию о «незаметности» жены Трандуила). Тут может быть два варианта: гибель или расставание с мужем. Да, мать Леголаса вполне могла погибнуть (Мирквуд был достаточно опасным местом даже в мирные времена). И с мужем они вполне могли расстаться, например, из-за противоречий в характере и мировоззрении. Это, кстати, очень вероятно при версии ее происхождения из нолдор (снова вариант Арэдели и Эола). Жена Трандуила могла уйти и жить отдельно среди собственных родичей (правда, в Ривенделле или Лориэне ее опять же не наблюдается, но, в конце концов, все-таки существовали еще и Серые Гавани, и более мелкие поселения эльфов). Возможен и смешанный вариант: «расстались, а затем она погибла». И, наконец, возможен уход жены Трандуила за Море (как Келебриан).   

Впрочем, все это – лишь предположения, оставляющие полный простор для фантазии.

17
Проза / Песнь Песней Амана
« on: 05/11/2012, 20:30:36 »
Финвэ и Индис

     Благословенны будьте глаза мои, ибо вы первыми увидели любимого! Бел его лик, черны волосы, точно вороново крыло, задумчивы ясные глаза его! Золотой свет окутал его - будто Вала, могучий, юный, ясный в первом рассвете мира поднимается по склону горы. Но это не Вала, нет, это тот, кто дороже мне во стократ - это возлюбленный мой идет! Славьте его птицы, славьте деревья, славьте и камни - возлюбленный мой идет!
       
      Благословен будь слух мой, ибо ты первым услышал песню девы. Звонок голос ее - как ручей, сладка песня ее - будто легкий ветерок, радостна она - будто жаворонок запел в ясном воздухе рассвета. И прекрасна дева та - тонок ее стан, белы руки, ясны очи, а волосы - золотой водопад. Вся горечь покинула меня ныне - и понял я - то возлюбленная моя стоит и поет о любви. И это - начало новой жизни.
       
      Се! Воистину, есть исцеление печали в Амане!

19
На www.diary.ru, вот здесь: http://fandom-kombat.diary.ru  надо постоять за честь Толкин-фэндома в Фандомной Битве!

Присоединяйтесь к нам! Нужны авторы фанфиков, переводчики, клипмейкеры, художники! (особенно горячо приветствуются художники)

Кого заинтересовало, стучаться сюда: http://fandom-silmarillion-2012.diary.ru/  или мне в личку здесь.

20
Как и у людей, у эльфов принято, что дети или младшие сестры и братья подчиняются родителям или старшим братьям или, по крайней мере, не возражают им открыто. Например, после произнесения Клятвы Фэанора говорится: «А потому Финголфин и сын его Тургон говорили против Феанора, и вспыхнули гневные речи, так что вновь едва не блеснули мечи. Но Финрод, что был также искусен в словах, заговорил негромко, как и всегда, и пытался успокоить нолдор, убеждая их повременить и подумать, прежде чем свершится то, что нельзя уже будет поправить. Но из сыновей поддержал его лишь Ородрет, ибо Инглор был подле Тургона, своего друга, Галадриэль же — единственная женщина нолдор, что стояла в тот день, высокая и отважная, меж соперничающих принцев — всей душой желала уйти. Не приносила она клятв, но слова Феанора о Среднеземье воспламенили ее сердце, и она томилась желанием увидеть широкие просторы, по которым никто еще не ступал, и, быть может, править там, как пожелает, собственным королевством. Ибо, младшая из Дома Финвэ, она пришла в мир к западу от Моря и не знала еще ничего о незащищенных землях. Сходно с нею думал Фингон, сын Финголфина, которого тоже взволновали слова Феанора, хотя он и не любил его(13); и с Фингоном заодно, как всегда, были Ангрод и Эгнор, сыны Финрода. Но они хранили молчание и не говорили против отцов». (с) «Анналы Амана»

Из вышеприведенной цитаты можно заметить, что хотя сыновья и дочери были не во всем согласны, со своими отцами, они не говорили открыто против них. Далее можно вспомнить, что Ангрод и Аэгнор, младшие братья Финрода, в Белерианде «автоматически» становятся его «вассалами», невзирая на то, что правят отдельными (и достаточно далеко расположенными) землями. Аналогично, как я понимаю, обстоят дела у сыновей Фэанора и Маэдрос считается их «владыкой» и «королем». Финголфин считается королем всех нолдор и владыкой Хитлума, Фингон же, который до прихода людей владеет Дор-Ломином, тоже очевидно считается подчиненным ему «вассалом».

Пока что здесь нет никаких отличий от людских обычаев, но далее следует вспомнить об одной из основных особенностей эльфов – об их бессмертии. Таким образом, ясно и очевидно, что естественной смены поколений у эльфов не происходит и сын короля отнюдь не обязательно становится королем (особенно если дело происходит в Валиноре). И тогда возникает вопрос: а являются ли дети эльфов вечными детьми? Всегда ли они зависят от родителей и обязаны ли подчиняться им вечно (точнее, до Конца Арды)?

Для ответа на этот вопрос сначала рассмотрим информацию о взрослении эльфов. Об этом говорится в «Законах и обычаях эльдар»:

«Не ранее пятидесятого года эльдар обретали тот рост и облик, в котором они жили всю дальнейшую жизнь, и около ста лет должны были пройти, прежде чем они полностью вырастали».

Есть еще цитата: «Так скоро, как только смог Фэанор (а он был уже почти взрослым до рождения Нолофинвэ), покинул он дом отца и стал жить отдельно». Если взять данные из «Анналов Амана», то Фэанор родился в 1179 году Валар, а Финголфин – в 1190. Таким образом, мы, и правда, получаем сто солнечных лет, что соответствует вышеприведенной цитате.

У людей признаком «совершеннолетия» считается получение права на заключение брака. Логично было бы предположить, что и у эльфов – тоже, но этому противоречит следующая цитата из «Законов и обычаев»:
«Эльдар вступали в брак по большей части в юности, вскоре после пятидесяти лет».

Неясно, почему заключать брак разрешалось еще до «совершеннолетия». Странно было бы думать, что эльф, который еще сам не вышел из-под родительской опеки, может брать на себя ответственность за семью. Возможно, я неправильно трактовала первую цитату про сто лет и «совершеннолетие» и оно наступало раньше, в пятьдесят лет. Но тогда неясно, почему Фэанор ждал до ста лет, чтобы покинуть дом отца – ведь он явно желал этого после женитьбы Финвэ (которая произошла, по некоторым данным, в 1185 году).

Итак, понятие «совершеннолетия» у эльфов, в пятьдесят лет или в сто, все-таки было и очевидно, после этого юный эльф выходил из-под родительской опеки и начинал строить собственную семью. Тем не менее, даже после этого дети считали необходимым не выступать против родителей или старших братьев, хотя бы публично. Но так было не всегда – рассмотрим теперь случаи неповиновения или возможного неповиновения детей родителям.

Впервые это проявилось во времена Исхода. Финголфин не желал уходить из Валинора, но все же ушел и одной из причин его ухода были просьбы его сына Фингона. «И он шел вопреки желанию своему, потому что так просил его Фингон, сын его» (с) «Анналы Амана. Таким образом, мы видим, что здесь сын был не согласен с решением отца и противоречил ему, и даже добился того, что отец поменял решение.

Еще один случай неповиновения связан с Фэанором и его сыновьями. «Она (Нэрданэль) вернулась в дом отца; но когда стало ясно, что Фэанор и его сыновья желают покинуть Валинор навсегда, она пришла к нему до ухода воинства на север и просила Фэанора оставить ей двух младших, близнецов, или хотя бы одного из них. Он ответил: «Будь ты верной женой, какой была до того, как тебя обманул Аулэ, ты сохранила бы всех, уйдя вместе с нами. Если ты покидаешь меня, то покидаешь и всех своих детей, ибо решено, что они идут с отцом»» (с) «Шибболет Фэанора»

Но позже младший из сыновей Фэанора все же решил вернуться к матери, нарушив волю отца: «Но думают (и, без сомнения, Фэанор тоже догадался об этом), что Амбарто намеревался уплыть на корабле назад (?позднее) и воссоединиться с Нэрданэлью; ибо он был [?потрясен] деянием отца».

Думаю, все сыновья Фэанора к этому времени достигли совершеннолетия (в ином случае близнецы не приносили бы Клятву), то есть они могли свободно изъявлять свою волю. В первой цитате не очень ясно, кто принял решение об уходе сыновей с Фэанором – один Фэанор или его сыновья. Возможно, имеется в виду, что принесение Клятвы равно решению уходить. Но из второй цитаты мы видим, что Амрод решил пойти против воли отца, хотя и не открыто. Вероятно, он боялся его гнева, хотя и имел право так поступить. После его случайной гибели также ни один из детей не выступает против Фэанора.

И в версии «Анналов Амана» Маэдрос, который не желает сжигать корабли, всего лишь «отходит в сторону» - но не выступает против отца.

Другой случай неповиновения детей родителям также связан с Исходом. Известно, что Финарфин после Пророчества Мандоса повернул назад, но его дети отправились с Финголфином. Хотя ничего не сказано, но, думаю, логично будет предположить, что дети Финарфина отправились в Средиземье против воли отца, или, скорее всего, он предоставил им самим решать этот вопрос (насколько я понимаю характер Финарфина, он никого ни к чему не принуждал, а действовал исключительно уговорами).

Теперь рассмотрим историю эльфов в Средиземье. Здесь можно найти следующее:

- Неповиновение Арэдэли Тургону. Интересно, что Арэдэль заявляет брату: «Я твоя сестра, а не слуга, и за пределами твоих владений буду делать то, что лучше для меня». То есть здесь явно видится противопоставление «сестра, а не слуга» и таким образом, мы можем сделать вывод, что подчинение младших старшим не было безоговорочным. Кроме того, интересны слова о «пределах владений». Арэдэль подчиняется в Гондолине Тургону как королю, а за пределами его владений действует так, как ей хочется.

- Неповиновение Маэглина Эолу. Маэглин желает общаться со своими родственниками с материнской стороны, а Эол запрещает ему это. Интересна его угроза: «… или я закую тебя в кандалы». Далее Эол говорит Тургону, что он «пришел заявить права на свое: жену и сына». То есть Эол считает домочадцев «своей собственностью». И далее он считает себя вправе выбирать за сына и пытается убить его. В данном случае мы наблюдаем «власть над жизнью и смертью» своего ребенка. Не очень ясно, является ли такое поведение со стороны отцов нормальным для синдар или авари или это один Эол, отличающийся весьма странным моральным обликом, считает такое поведение нормальным. Интересно, что Маэглину в это время 80 лет – возможно, он считается еще несовершеннолетним.

- Неповиновение Лутиэн Тинголу. Желая уйти из Дориата на помощь своему возлюбленному Берену, Лутиэн натыкается на противодействие отца. Он считает себя вправе ограничить свободу передвижений дочери и заключает ее в доме на дереве.

- Неповиновение Келебримбора Куруфину. Согласно тексту самого Толкина Келебримбор «был эльфом абсолютно иным по темпераменту [чем Куруфин](его мать отказалась от участия в восстании Феанора и осталась в Амане вместе с народом Финарфина). Когда он жил в Нарготронде, как беженец, он полюбил Финрода и его жену, и был поражен поведением своего отца и не ушел с ним» (с) «О гномах и людях».
Келебримбор определенно был совершеннолетним и открыто выступил против решения отца.

Итак, я считаю, что можно сделать следующие выводы:

1. Дети у эльфов не были «безгласны» и полностью подчинены родителям. Они считают себя вправе иметь другое мнение и противоречить своим отцам. Явное это противоречие или тайное – очевидно, зависит от характеров детей и родителей.

2. Родители имеют власть над детьми в определенных пределах. Возможен «домашний арест» (у синдар).

Pages: [1] 2 3 ... 7