Темы

1

Музыка / Музыка даймонов

« : 30/08/2016, 17:53:37 »

Насколько серьезно вы относитесь к сказке "Кузнец из большого Вуттона"? Допускаю, что в ней Толкиен поделился своим подлинным внутренним опытом встречи, как например в легенде о барде Лермонте, повстречавшем королеву эльфов. Такая встреча может произойти не обязательно в физическом мире, но быть фактом психологическим со всеми вытекающими При этом человек не становится сумасшедшим, но порой, наоборот, раскрывает спящие таланты и обретает новые идеи. Так, один психолог предлагал всех авторов фэнтези разделять на конструкторов (кто придумал, сконструировал все только из собственного воображения и опыта) и вестников-трансляторов (тех, кто действительно нашел "окно" в некую иную реальность, и поделился найденным в призме имеющихся у него средств выражения).

Творчество Толкина не раз сопоставляли с откровениями Даниила Андреева. Много существенных пересечений это факт, но хотелось не споров а поделиться вот какой идеей. Эльфы у Андреева именуются даймоны (не путать с демонами :-)) от древнегреческого слова означающего гения - например музу, вдохновлявшую поэта. И если отойти от сугубого материализма и допустить такое, то представьте что мы можем в мировой музыке распознать отзвуки встреч людей (музыкантов, композиторов) и эльфов (!) с которыми в соавторстве они и творили. Руководствуясь простыми соображениями на этот счет даже решил сделать сборник музыки, в котором возможно можно почувствовать плоды подобного совместного творчества. Вот он -

Соображения были примерно такие: признаками «эльфийского» происхождения музыки будет спонтанная легкость ее создания человеческим автором, «неземная» доводящая порой до слез гармония, катарсическое, возвышающее душу воздействие, крылатая изящная легкость мелодии, даже если она кажется простой. Иногда видно как воcпринятая композитором крылатая гармония музыкальной темы контрастирует с его собственными
привнесениями, «эльфийский элемент» чувствуется как окно среди туч, как внезапный прорыв гармонии
в сконструированном, с виду обычном произведении, как в музыке Чайковского.

Особенным выглядит творчество Моцарта, — оно цельно и гармонично, такое впечатление, что Моцарт — редкий пример
воплощения души даймона (эльфа), или двуединства, упомянутого Д.Андреевым

• Ответ
• Цитировать

2

Стихотворчество / Встреча

« : 30/08/2016, 17:23:30 »

Эльфам места все меньше средь мира людей -
Им не выжить в мертвящем шуршаньи машин,
В вызывающей пошлости шоу,
Их не встретишь в ТЦ, на курортах и в бизнес-сетях,
Но по детски открытые, чистые души
Пьяных музой художников могут
В чаще жизни глубокой эльфийский фонарь отыскать.
Если сердце твое откликается голосу Песни,
Что звучит за шептаньем листвы,
За таинственным шорохом волн,
То однажды под звездами эльфа ты встретишь -
Вы поймете друг друга без помощи слов...

• Ответ
• Цитировать

3

Проза / Психологический портрет Леголаса

« : 30/08/2016, 17:16:54 »

Принц лесных эльфов, синдар по происхождению, молодой по эльфийским меркам (родился в Третью эпоху), Леголас вполне соответствует значению своего имени -"зеленый лист", чутко, свеже, эмоционально реагируя на окружающий его мир, чувствуя малейшие изменения в природе, в этом смысле понятие прирожденный следопыт особенно уместно, потому что Леголас во многом исходит из интуиции, из сенсорно-чувственной связи с миром, ему не очень свойствен холодно-рассудочный подход.  Типичный экстраверт. Сензитивность, спонтанность, вовлеченность в происходящее иногда имеют нежелательный эффект, например, когда Леголас роняет лук при виде балрога, или когда в Фангорне поворачивает коня, чтобы выяснить, кто же это за ним наблюдает из чащи. Дружба с Гимли обнаруживает в Леголасе душевную щедрость, способность переступить через предрассудки. Характерно соревнование с Гимли за орочьи головы, - отношение к жизни как к игре. Яркую восприимчивость Леголас уравновешивает мужеством, самообладанием - например когда на ночной реке поражает стрелой летящего назгула. Очевидно - мастерство лука неотделимо от самообладания. В этом смысле искусство стрельбы как раз является для Леголаса "дзеновским" путем компенсации его импульсивности и сензитивности, уравновешивает его характер. Вопросы внутреннего баланса, приоритетности главной цели являются вызовом для Леголаса и важны для развития его личности. Столкновение с силами тьмы с одной стороны требует преодоления страха, с другой - избежать ужесточения характера, не быть поглощенным ненавистью или скорбью. В этом заключается на мой взгляд внутренняя динамика образа Леголаса.

• Ответ
• Цитировать

4

Проза / Наур - судьба лесного эльфа Первой Эпохи

« : 30/08/2016, 17:14:55 »

Свет Арды я увидел в лесу Бретиль, в первый век пленения Мелькора, и первым моим именем было Эрилос (от Eryn + lhoss – «шепот чащи»). В те дни мира и счастья, когда народ синдар процветал под мудрым правлением Тингола и Мэлиан, и Арда медленно залечивала раны, нанесенные Мелькором, казалось, что нас ждет чудесный праздник жизни и бесконечная радость открытий и созидания, совершенствования себя и мира вокруг, игр, любви, музыки и песен. Те дни мне кажутся сейчас волшебной сказкой, несбывшейся мечтой, жизнью, перечеркнутой возвращением Врага. Сломанный лук не восстановишь даже с помощью лучшего клея!

Ее звали Эллин («песнь звезд»). Ее темные глаза были подобны бездонным озерам, в завораживающей глубине которых мерцали таинственные светила Варды. Эллин была молчаливой, сдержанной, окружающие с трудом могли угадать ее мысли и настроение, в ней меня влекла загадка, неразрешимая тайна. Редко в ком я встречал столько терпения, любознательности и стремления вникнуть в каждый штрих, в каждую деталь того, что ее занимало. Надо ли говорить, как быстро и легко ей давалось любое дело, к которому она прилагала руки? Она чудесно рисовала, вышивала и творила изображения живых существ, деревьев, цветов и трав. Материалом могли быть природные краски, листья, веточки или кора, ей не было равных в нахождении неожиданных соответствий – в форме камня увидеть изгиб спины дельфина, в узловатых корнях – сплетенные кисти, в медленно кружащемся рыжем листе – ладью в океанском водовороте. Мы бродили в лесу Бретиля днями напролет тем летом, когда в деревьях, ветре и в воде Сириона уже ощущалась смутная угроза, исходящая с севера. До наступления осени Эллин желала увидеть море и навестить родню в Фаласе, и я с нетерпением ждал ее возвращения, предвкушая прогулки под тенистой сенью буков, вязов и кленов Бретиля при свете звезд, таких ярких после первых заморозков, когда воздух кристально чист.

Враг ударил внезапно и жестоко – две орочьих орды охватили Дориат с Востока и Запада. Тингол собирал воинство в Менегроте, чтобы ударить по восточной орде совместно с нандорами Оссирианда и наугримами. Мое сердце было неспокойно из-за Эллин, которая оставалась в Фаласе, но я выступил с войском синдар на восток. Между Арасом и Гэлионом завязалась битва, победа в которой стоила нам дорого, и еще дороже – нандорам, потерявшими Дэнэтора. Полчища орков полегли под нашими стрелами, мечами и копьями, но месть не могла утешить нас и заставить забыть о погибших друзьях. Обессиленный после битвы, я забылся в мучительном сне, и на рассвете, во сне, увидел Эллин, ее темные волосы убраны в косы, она улыбалась и была рядом, казалось, она вернулась ко мне и теперь никогда не покинет! Пробудившись, я взял быстрого коня и поскакал на Запад, в Фалас, куда двинулась вторая волна орков. Разоренные селения, пепел пожарищ предстали взору, повсюду рыскали отряды орков. Спасаясь от них, я достиг берегов Нарога, ища переправы. Там я и встретил несколько беженцев с севера, рассказавших, что враги вторглись в Фалас, оттесняя эльфов Кирдана к Гаваням. С большим трудом и риском я смог проникнуть в Фалас, передвигаясь ночью и, наконец, достиг селения Итильхабад на берегу севернее Эглареста, где жила родня Эллин. Удивительно, но орки не тронули это селение, избегая моря, и от родных я узнал, что Эллин три дня назад умерла.

Услышав о приближении орды, она попыталась с небольшой группой синдар народа Тингола вернуться в Дориат, но их настигли орки, и при бегстве Эллин была ранена отравленной стрелой в спину. Ее привезли к морю, но усилия целителей Итильхабада оказались тщетными, через несколько дней она угасла, так и не придя в сознание.

Ради чего было жить, если Эллин в чертогах Мандоса? Нанести урон врагу и умереть – вот и все что мне оставалось. Вместо имени Эрилос я взял себе имя Наур – огонь, подобно тому огню, который сжигал мое сердце. С горсткой смельчаков я нападал на отряды орков в Фаласе, нанося стрелковые удары из засады и делая ночные вылазки в орочьи лагеря, пока охота не началась уже на нас. Ближе к концу осени мы попали в засаду, возвращаясь после бесплодной вылазки. Мы бросились врассыпную, я закричал, стараясь привлечь внимание орков, и отступил к скалам. Когда колчан опустел, я стал бросать камни. Внезапно услышал шум волн за спиной – бежать некуда, сзади обрыв. Тогда я лучше управлялся с луком, чем с мечом, поэтому выход был один. Вот она - пучина моря, неподвластная Морготу и всем его тварям! Жди Эллин! Мы скоро увидимся в чертогах Мандоса! Такие мысли пронеслись, когда я бросился со скалы в море.

Но Ульмо не принял мою жизнь. Приливом меня выбросило на берег, я был обессилен и началась лихорадка. Силы восстанавливались медленно, я почти ничего не ел, скрываясь среди прибрежных скал. Если Валар вернули мне эту жизнь, значит, мне нужно понять ради чего. Дни пролетели, я узнал о приходе нолдор, о разгроме орков и осаде Ангбанда. Деяния нолдор вернули мне надежду на то, что враг может быть побежден. Запомнился праздник воссоединения, устроенный Финголфином – Мерет Адэртад. Хоть ничто не могло унять печаль в моем сердце, я пришел туда, чтобы узнать о владыках нолдор и о том, как бы я мог помочь в войне с Врагом. Мое сердце отозвалось, когда я увидел Финголфина и его сына Тургона – и в них я прозрел  надежду Арды. Я последовал за Тургоном в Невраст, помогая в его деле, и затем в Гондолин. Душа моя продолжала страдать в разлуке с Эллин, но теперь у меня было ради чего жить – творить прекраснейший из городов Арды – ее белую жемчужину Ондолиндэ в ожерелье неприступных гор.

• Ответ
• Цитировать