42
« : 07/02/2010, 21:45:09 »
Написано в соавторстве с Лаэголасом.
Отрывок 1.
- Ишь, здоровый…
- Ты чего, и связанного боишься? – насмешливо фыркнул командир. – Сапоги-то знатные… Снять!
Трое орков разом повалили Маэдроса на пол. Он сопротивлялся как мог, но что можно сделать со скованными позади руками? Теперь двое держали его за плечи, не давая подняться, а третий взялся за правый сапог… И с визгом отлетел к стене от сильного пинка кованым каблуком. Сползши на пол, он выплюнул с кровью два выбитых зуба. Маэдрос довольно рассмеялся, но смех быстро оборвался, прерванный ударом обутой в тяжелый сапог ноги под ребра. Тогда еще двое орков уселись ему на бедра, так что теперь он не мог согнуть ногу. Он только бессильно дергался, когда его сапоги, наконец, сняли. Командир довольно ухмыльнулся.
- А остальное? Жалко срезать…
- А что делать? Не освобождать же его… Хотя… А ну-ка, посадите эту сволочь.
И командир врезал изо всех сил по затылку Маэдроса мешочком с песком.
Маэдрос не потерял сознания полностью, но руки и ноги стали ватными и еле двигались. О сопротивлении было нечего и думать. Но вскоре он пожалел, что не потерял сознания совсем. Его расковали, отперев ключом наручники, и грязные грубые лапы принялись расстегивать и развязывать его одежду, пытаясь ее снять. Это было не больно, но так противно и унизительно, что Маэдрос в муке закрыл глаза. Прикосновение этих существ были отвратительны и тогда, когда он был одет, от ощущения же их пальцев на своей коже Маэдроса чуть не стошнило. Однако он ничем не выдал своих чувств, сосредоточившись на чувстве возвращающейся в руки и ноги силы. Еще немного и… Увы, этим надеждам не суждено было сбыться. Командир точно рассчитал время, он ничего не успел сделать, когда его руки вновь завернули за спину и заковали. Теперь его поставили на колени, придерживая за плечи, чтобы он не смог подняться.
-Неплохо… Но кое-чего не хватает. Вы, голодрим, так любите украшения… Браслеты у тебя уже есть, теперь хорошо было бы примерить ожерелье… Эй, принесите ожерелье высокому гостю! – он оскалил зубы в усмешке. – Из железа, ибо его наш повелитель ценит превыше всего… Слышишь, голуг? Наш господин чтит тебя высоким знаком отличия…
Один из орков принес хищно распахнутый ошейник с прикрепленной к нему цепью. Маэдрос попытался вскочить на ноги, уйти, убежать отсюда… Бесполезно. Их было слишком много для него одного, да еще и закованного в цепи. Эти твари отличались изрядной силой. Один на один эльда мог бы с ними справиться, даже один на двоих или троих… но не один на два десятка… даже если бы ему чудом удалось освободить руки… Тем временем ошейник сдавил его шею, царапая кожу. Стало трудно дышать. Железо было ледяным и почему-то не спешило нагреваться теплом его тела…
- Ну вот, голуг, ты готов к встрече с нашим повелителем. Идем же, он с нетерпением ждет тебя! Проводите нашего гостя, а то он пока не знает дороги! – и командир подал знак своим подчиненным. Двое из них подхватили Маэдроса под руки, а один взялся за цепь на ошейнике. Он покорился рывку цепи – ибо что бы он выиграл, сопротивляясь? Еще одно избиение? А еще они могут, например, тащить его волоком, обдирая кожу о каменный пол… Лучше уж идти самому… - только куда и зачем? Зачем он Моринготто? Он хочет его убить? Почему тогда не убил сразу же? Зачем его раздели? Чтобы унизить? Эльдар считают, что негоже разумному ходить без одежды, так делают лишь дикие звери… Моринготто хочет превратить его в животное? Липкий страх исподволь овладевал сердцем Маэдроса. Легко быть отважным, когда ты свободен, труднее остаться таким, когда ты беспомощен и находишься в полной власти врага. Маэдрос вспомнил тело Финвэ, лежащее у врат Форменоса. Голова его была разбита могучим ударом и видеть это было ужасно… Что, если и с ним сейчас сделают то же самое?
Путь был долгим. Некоторые подземные туннели были широкими и высокими, по ним могли пройти в ряд хоть десяток эльдар, другие были низкими и узкими, иногда ему даже приходилось наклоняться – они явно не рассчитывали на его рост, которым Маэдрос превосходил многих эльдар. Пол был неровным и ступать по нему босыми ногами было больно. Однажды Маэдрос споткнулся о какой-то выступ и вскрикнул от боли. Орки разразились хриплым довольным хохотом. За руки его больше не держали, видимо, убедившись в его покорности. Орк, тянущий за цепь все прибавлял шаг, заставляя это делать и Маэдроса. Один раз он резко дернул за цепь… и Маэдрос не удержался на ногах. Падение сопровождалось еще более гнусным смехом. Он больно ударился плечом, потом попытался встать… но ему не дали. Орк все так же тянул за цепь, к нему присоединился второй… Маэдросу показалось, что сейчас у него оторвется голова, если раньше ошейник его не задушит. Они действительно поволокли его по полу, обдирая кожу о камни.
Он все же попытался подняться, но кованый сапог врезался ему под ребра, вышибая воздух. Больше он не предпринимал таких попыток, только отвернув лицо, чтобы оно меньше обдиралось о неровный и грязный камень и закрыв глаза. Когда-то они с Финдэкано лазили по скалам, соревнуясь, кто быстрее достигнет вершины. Один раз он соскользнул по почти отвесной поверхности склона, ободрав щеку… Но та боль не шла ни в какое сравнение с этой… Ошейник душил его все больше, не давая свободно вздохнуть.
Когда он уже думал, что задохнется, движение прекратилось и его рывком подняли на ноги. Он открыл глаза, удивляясь откуда попеременно исходит то жар, то холод…
Он бы сказал, что попал в кузницу или мастерскую. Вот пылает что-то вроде горна, а рядом лежат клещи, тиски, какие-то тонкие и острые шила, железные палки… Но на этом сходство с кузницей-мастерской кончалось. Зачем, например, в кузнице эти цепи, свисающие с потолка? Вот что-то вроде деревянного ложа с прикрепленным к нему колесом… А вот на стене висят какие-то странные вещи – палки с прикрепленными к ним кожаными ремешками подлиннее и покороче. Одни ремни были толстыми, другие потоньше, но зато их было несколько. Некоторые были гладкими, другие – в узелках или с прикрепленными к ним металлическими крючками… В отдалении стояло высокое черное сидение, похожее на трон.
Ему недолго пришлось оглядываться – его подтащили к тем самым свисавшим с потолка цепям. Один из орков обнажил кинжал и одной рукой поднес его к глазам Маэдроса, а другой крепко схватил его за волосы. Первым побуждением Маэдроса было отшатнуться, но тварь держала крепко. Глаза! Он как зачарованный уставился на острие кинжала… Он почувствовал, как руки его освобождают… но он не мог сделать даже бесплодную попытку сопротивляться… кончик ножа был так близко к его глазам… Однако и миг освобождения был недолог. На руках сразу же защелкнулись другие наручники, свисающие с потолка. Как только это произошло, орк отпустил его волосы и с видимым сожалением убрал кинжал. Цепи со скрежетом поползли вверх, теперь Маэдрос не мог опустить руки ни на дюйм и стоял, вытянувшись во весь рост. Что будет дальше? Ждать ответа пришлось недолго. Еще до этого Маэдрос отметил поток ледяного воздуха, исходящий от дальнего конца помещения – там виднелся вход в еще один большой туннель, не тот, которым его привели сюда. Холод этот был похож… да, на тот, что исходил от его ошейника – он так до сих пор и не согрелся теплом его шеи. Что таится там, в черной пасти туннеля?
Холод усилился. И сразу же в проеме туннеля сгустилась тьма, среди которой мерцали три одинокие искорки света – тусклые, еле заметные. Маэдрос вспомнил о той тьме, что они видели в Форменосе – от нее леденело сердце и мешались мысли. Вот сгусток тьмы стал еще чернее, обрел плоть – и превратился в огромную темную фигуру. От нее веяло таким холодом и злобой, что Маэдрос невольно закрыл глаза. Но это не помогло. Тонкой плоти век было недостаточно, чтобы отгородиться от ужаса, ведь он родился еще до рождения Мира и обладал наивысшей мощью среди тех, кто населял Арду. Силы эрухини, хотя бы даже и рожденного в Валиноре, было недостаточно, чтобы противостоять ему. Но Маэдрос все же будет противостоять… хотя бы попытается. Он недаром старший сын величайшего из эльдар. Пусть ему досталось мало от талантов отца… но он унаследовал немалую толику его силы, большую, чем любой из его братьев. Маэдрос собрал всю свою отвагу и стойкость, всю силу и решимость, и открыл глаза… и невольно отшатнулся. Цепи натянулись… увы, он не мог сделать даже и одного шага. Фигура подошла совсем близко. Маэдрос раньше не раз видел Мелькора… нет, Моргота в Валиноре. Тогда он принимал прекрасный облик нолдо – высокого, выше, чем любой эльф - даже Турукано доставал ему только до плеча - черноволосого, с белой кожей и стройным телом, могучими плечами кузнеца и длинными пальцами мастера. Но даже тогда глаза у него были какого-то тускло-серого цвета, с изрядной болотной прозеленью, они никогда не сияли тем внутренним светом, что был присущ любому из эльдар и всем другим Айнур. Они всегда оставались холодными, даже когда Моргот смеялся или восторгался чем-либо. Взгляд его был так пронзителен, что его собеседникам всегда казалось, что Моргот роется ледяными пальцами в их самых сокровенных мыслях – и эльфы невольно закрывали свой разум непроницаемой броней аванирэ, хотя это считалось невежливым при разговоре с Айнур. От общения с любым другим Айну - даже мрачным Мандосом, величественным Манвэ или могучим Тулкасом никогда не возникало подобного ощущения… Но речи Моргота всегда были такими сладкими, а тайны мастерства, которые он открывал – такими заманчивыми, что многие нолдор с удовольствием слушали его, не обращая внимания на неприятные чувства. И сам Маэдрос когда-то слушал его речи – о, лучше бы ему было оглохнуть тогда! В те времена Моргот говорил об оружии, о силе, которое оно дает для защиты… и о тех, от кого следует защищаться. А защищаться по его словам следовало – Маэдрос ощутил мгновенный вкус горечи во рту – от Финголфина и его сыновей, от его лучшего друга Фингона. Маэдрос и тогда не до конца поверил в предательство родичей… тем более, он не верил теперь. Теперь нолдор знали, кто был их истинным врагом – но как дорого заплатили они за это знание! Жизнью своего короля и его старшего сына, кровью, пролитой в битвах с врагом и кровью родичей на своих руках, что принесла им вечное проклятие…
Теперь в облике Моргота не осталось ничего прекрасного – он навевал ужас и омерзение. Он стал еще выше – теперь Маэдрос едва ли смог бы дотянуться до его плеча даже вытянутой рукой. Тело, скрытое длинным черным балахоном, казалось ожившей каменной глыбой – такое оно было массивное. Голова походила на пивной котел. Лицо было какого-то серо-землистого цвета, рыхлое, покрытое морщинами и складками. На нем выделялись огромные вывернутые губы темно-серого цвета. Пряди редких сальных волос свисали из-под Железного Венца – короны с тремя острыми зубцами, похожими на очертания Тангородрима. А в нем… Маэдрос чуть не застонал в голос … вот они, Камни его отца, украденные и оскверненные Врагом! Свет их почти исчез, поглощенный мраком, что распространял Моргот вокруг себя. Те самоцветы, что когда-то могли осветить обширную подземную сокровищницу, теперь еле-еле мерцали. Маэдросу показалось, что железные оковы вражьего венца для них так же мучительны, как цепи и ошейник для него самого. Он содрогнулся – ему показалось, что Камни беззвучно кричат, и отвел взгляд от этого ужасного зрелища, вновь взглянув в лицо Морготу. И тут же пожалел об этом. Глаза Моргота были маленькими и почти незаметными… пока Моргот не обратил их взгляд прямо на пленника. Теперь Маэдрос не мог оторвать глаз от глаз врага, он утонул в их бездонной черноте. Он ощутил, как злая сила бьется о доспех аванирэ, стремясь проникнуть в его разум… Но Валар когда-то говорили – никто, кроме одного лишь Эру Илуватара, не может проникнуть в чужой разум сквозь нежелание. И это оказалось правдой. Даже сильнейший из жителей Арды не смог это сделать. Маэдрос почувствовал, как толчки прекратились, и уловил разочарование и ярость, овладевшие Морготом. Глаза его спрятались под набухшими веками, отпустив взгляд Маэдроса, и последним, что почувствовал эльф, был отзвук какой-то сильной боли. Маэдрос услышал какой-то шум вокруг – оказалось, орки попадали на пол, прикрыв головы руками – видно, для них это ощущение оказалось куда сильнее и они опасались гнева своего повелителя. Он и сам ощутил ледяные пальцы страха, сжавшие сердце. Он здесь… он совершенно беззащитен и отдан в полную власть Моргота, который может сделать с ним все, что угодно. Он с особой силой ощутил свою наготу – как ни призрачна была защита тонкой ткани, но одетому ему было бы легче. Вероятно, Моргот на это и рассчитывал.
Моргот отступил на шаг и уселся на высокое черное сидение. Орки вокруг Маэдроса зашевелились и поднялись на ноги – наверное, Моргот отдал им беззвучный приказ. Он указал рукой на стену с непонятными палками с ремешками и один из орков, подскочив, тут же взял один предмет – ремешки на нем были не очень длинными, но зато их было три и на них были металлические крючки. Потом орк встал за спиной Маэдроса, держа непонятную вещь в лапах. И лишь тогда Моргот заговорил:
- Привет тебе, Нельофинвэ Майтимо Фэанарион! Ты так стремился к встрече со мной, и вот ты здесь, в моем владении! По нраву ли тебе мое гостеприимство и мои дары?
Гулкий голос, раскатившийся эхом под сводами подземелья, таил еле скрытую насмешку. Еще бы Морготу не смеяться над ним, глупцом, который поверил обещаниям Отца Лжи…
Маэдрос горько рассмеялся.
- Немногого стоит твое гостеприимство, Моринготто, если ты связываешь гостей, чтобы они не могли уйти.
- Не смей называть меня так, меня, Мелькора могучего, повелителя Судеб Арды! – Моргот махнул рукой и стоящий позади Маэдроса орк ударил его по спине ремнем. Удар ожег его болью, а металлические крючки впились в спину, разорвав кожу. Лицо Маэдроса исказилось болью, но стон он смог сдержать. Он заметил, как Моргот подался вперед, с жадностью всматриваясь в его лицо, отыскивая на нем признаки страдания.
- Скоро ты отучишься называть меня так, ублюдок! Скоро ты будешь ползать передо мной на коленях, умоляя о пощаде!
Толстые губы Моргота расползлись в гнусной ухмылке.
- Будущий король нолдор мог бы проявить побольше ума! Неужели ты думал, что я добровольно отдам тебе Сильмариль? Скорее рухнет Тангородрим, чем это произойдет! И не забудем о чести о принц, перенявший низость своего отца! О скольких воинах мы договаривались, а, Майтимо? Помнишь? Не более пятидесяти! А сколько взял ты? Сотню! Ты обманул меня! И чего добился этим? Сотни бесполезных смертей? – Моргот перешел почти на шепот, хотя Маэдрос слышал его так же отчетливо как и раньше. – Ты помнишь их всех, Майтимо? Помнишь их имена? Помнишь лица? Может, тебе следует напомнить? По удару за каждого – это будет справедливо, не правда ли? Сотню ударов! – это Моргот крикнул стоящему рядом с Маэдросом орку.
Маэдрос опустил голову, объятый стыдом. Моргот нащупал одно из его слабых мест и не мог выдумать худшей муки. Сколько раз он укорял себя за то, что вообще согласился на эту встречу и за то, что из-за нарушения им слова погибло больше эльдар, чем если бы он был честен…
Тем временем орк, стоявший позади размахнулся плетью и обрушил ее на плечи Маэдроса. Жгучая боль, струйка крови на коже… Раз!
«Эльданьяр… Черноволосый кузнец, мастер по работе с медью… Жена не пошла за ним, но он не мог нарушить однажды данного слова… Он падает, разрубленный до середины груди мечом огромного орка…»
Два!
«Хэлкарон… Волосы у него были серебристые, как у тэлеро и он тоже любил серебро… Он собирался жениться, когда погасли Древа… Орк подкрался к нему сзади и пронзил ятаганом…»
Три!
«Артанэр… Высокий охотник с необычайно светлыми глазами… Он заливисто смеялся, преследуя добычу… Его убил балрог, хлестнув огненным бичом… Лицо его обезобразил ожог…»
Следующий удар – следующее имя, следующее лицо, следующая смерть…
Он чувствовал, как кровь струйками бежит по спине, рубцы горели огнем. Но хуже этой боли была боль в сердце, стыд за бесчестный поступок, страдание от гибели друзей… По лицу его текли слезы, а он все шептал имена ушедших, на время даже забыв, где находится… Но гнусный голос Врага вернул его к действительности.
- Я вижу, Фэанарион, ты уже сожалеешь о своей глупости и подлости. Прекрасное начало! А теперь ты можешь поразмыслить о своих деяниях в одиночестве.
***
Он почти не помнил, как его приволокли обратно в камеру и приковали к стене так, что он не мог опуститься даже на колени. «Хэлькарон, Артанэр, Эльданьяр, Сульмо, Аранаро…» и еще имена, и еще, а потом сначала. И он вспоминал каждого из них, их лица и голоса, их песни и творения… И их смерть. Ему захотелось взвыть, зарыдать в голос от душевной боли и отчаяния, только остатки гордости удерживали его от этого. Нельзя дать Морготу большей радости, чем показать ему свое отчаяние. Он и так поддался ему… больше этого не будет.
Наконец, спасительные грезы охватили его…
***
-Майтимо! Ах, вот ты где… Наконец-то я тебя нашел! - веселый голос Макалаурэ послышался совсем рядом, а вскоре из-за завесы ветвей, окружавших маленькую полянку показался и сам менестрель. – Что же ты нас бросил?
- Что-то мне нынче не хочется охотиться – зря я поддался уговорам Турко и Курво. Как они там?
- Еще преследуют оленя. Я оставил погоню, когда увидел, что тебя нет. Думаю, они с нашими охотниками справятся и сами. Но… может оставить тебя одного?
- Что ты, Кано, не надо. Посидим вместе.
Некоторое время братья молчали. Потом Макалаурэ сказал:
- Ах да, я ведь совсем забыл! Хэлкарон ведь приглашает тебя на свадьбу через месяц. После Праздника Урожая. Сегодня он показал мне серебряный обруч – подарок будущей жене. Просто чудо, что он может сделать из обычного куска металла…
- Правда? Очень хорошо, конечно, я приду, - Майтимо улыбнулся. – Наконец-то, давно пора было им пожениться. То-то я смотрю, последнее время Хэлкарон просто сияет…
Майтимо облизнул губы, ощущая сухость во рту.
- Пить хочется… Хватит сидеть, пойдем, поищем ручей.
Они вышли с поляны на поиски воды. Сначала двигаться было легко – сухих веток и камней под ногами было немного, но затем деревья стали расти все гуще, они сплетали ветки так, что пройти сквозь них было невозможно и приходилось искать обходные пути. А вода все не попадалась… Жажда становилась все нестерпимей, и вот он бредет по лесу только с одной мыслью – где найти воду, Кано отстал и где-то потерялся, но Майтимо уже совсем не думает о нем, а только о воде – о родниках, речках, озерах с прохладной вкусной водой, которую так хорошо пить в летний полдень. Деревья все теснее обступают его, распрямившиеся ветви больно хлещут по спине. Темно и мрачно, он никогда не видел такого мрака посреди Валинора. Да что это за лес такой – неужели он никогда не кончится? Он заблудился! Под ногу подворачивается узловатый корень, и Майтимо летит куда-то вниз, в темноту…