Точная цитата:
Подполье не было политической партией. Более того, подполье даже не
было фронтом политических партий. Специфика обстоятельств разбила штаб
на две непримиримые группы: категорические противники башен и категори-
ческие сторонники башен. Все эти люди были в большей или меньшей степени
в оппозиции к существующему порядку вещей, но, массаракш, до чего же
разнились их побуждения!
Были биологисты, которым было абсолютно все равно, стоит ли у
власти Папа, крупнейший потомственный финансист, глава целого клана
банкиров и промышленников, или демократический союз представителей
трудящихся слоев общества. Они хотели только, чтобы проклятые башни были
срыты и можно было бы жить по-человечески, как они выражались, то есть
по-старому, по-довоенному... Были аристократы, уцелевшие остатки приви-
легированных классов старой империи, все еще воображающие, что имеет
место затянувшееся недоразумение, что народ верен законному наследнику
императорского престола (здоровенному унылому детине, сильно пьющему и
страдающему кровотечениями из носа) и что только эти нелепые башни,
преступное порождение изменивших присяге профессоров Е. И. В. Академии
наук, мешают нашему доброму, простодушному народу манифестировать свою
искреннюю, добрую, простодушную преданность своим законным владыкам...
За безусловное уничтожение башен стояли и революционеры -- местные
коммунисты и социалисты, такие, как Вепрь, теоретически подкованные и
закаленные еще в довоенных классовых боях; для них уничтожение башен
было лишь необходимым условием возвращения к естественному ходу истории,
сигналом к началу ряда революций, которые приведут в конечном счете к
справедливому общественному устройству. К ним примыкали и бунтарски
настроенные интеллектуалы вроде Зефа или покойного Гэла Кетшефа --
просто честные люди, полагавшие затею с башнями отвратительной и
опасной, уводящей человечество в тупик...
За сохранение башен стояли вождисты, либералы и просветители.
Вождисты -- самое правое крыло подполья -- были, по выражению Зефа,
просто бандой властолюбцев, рвущихся к департаментским креслам, и
рвущихся небезуспешно: некий Калу-Мошенник, продравшийся в Департамент
пропаганды, был в свое время видным лидером этой фашистской группировки.
Эти политические бандиты были готовы бешено, не разбираясь в средствах,
драться против любого правительства, если оно составлено без их учас-
тия... Либералы были в общем против башен и против Неизвестных Отцов.
Однако больше всего они боялись гражданской войны. Это были национальные
патриоты, чрезвычайно пекущиеся о славе и мощи государства и опасающиеся,
что уничтожение башен приведет к хаосу, всеобщему оплеванию святынь и
безвозвратному распаду нации. В подполье они сидели потому, что все как
один были сторонниками парламентских форм правления... Что же касается
просветителей, то это были, несомненно, честные, искренние и неглупые
люди. Они ненавидели тиранию Отцов, были категорически против использо-
вания башен для обмана масс, но считали башни могучим средством
воспитания народа. Современный человек по натуре -- дикарь и зверь,
говорили они. Воспитывать его классическими методами -- это дело веков и
веков. Выжечь в человеке зверя, задушить в нем животные инстинкты,
научить его добру, любви к ближнему, научить его ненавидеть невежество,
ложь, обывательщину -- вот благородная задача, и с помощью башен эту
задачу можно было бы решить на протяжении одного поколения...
Коммунистов было слишком мало, почти всех их перебили во время
войны и переворота; аристократов никто всерьез не принимал; либералы же
были слишком пассивны и зачастую сами не понимали, чего хотят. Поэтому
самыми влиятельными и массовыми группировками в подполье оставались
биологисты, вождисты и просветители. Общего у них почти ничего не было,
и подполье не имело ни единой программы, ни единого руководства, ни
единой стратегии, ни единой тактики...
Я полагаю, что среди Неизвестных Отцов - правителей - в целом схожие настроения: кто-то мог попасть туда из подполья, в конце концов. А кто-то, хотя и не из подполья, всё равно давно хотел уничтожить эти башни.
Неизвестные обычно и среди своих именуются по прозвищам - на самой верхушке - Папа, Тесть, etc., чуть пониже - Умник, Дергунчик, Головастик и др.
Одним из Неизвестных является Странник, на самом деле - Рудольф Сикорски, агент галактической безопасности.
