Дагобер де Жеводан
Его Высочество Карл Валуа, богатейший и знаменитейший вельможа, первый пэр французского королевства, несостоявшийся король трех королевств и император двух империй, обладатель еще доброй дюжины титулов, в ожидании прибытия гонцов из Авиньона вертел в руках тонкий кинжал итальянской работы и размышлял о своих отпрысках - двух сыновьях, на которых он возлагал большие надежды, и семи дочерях, которым, как ему казалось, он сумеет в итоге подобрать подходящие партии, каким бы тяжким образом это не сказывалось на его кошельке. Еще трех детей, умерших в малолетстве, великолепный Карл поминал разве что в нечастых своих молитвах...
Более амбициозного и кипящего энергией человека трудно было бы сыскать во всей Европе со времен Людовика Святого. Возможно, только сам Карл Анжуйский да Эдуард Английский в молодости могли бы сравниться с братом Филиппа Красивого. Годы наградили его полнотой и сам он не брал уже меча или турнирного копья в руки, но великолепная кольчуга, отделанная серебром, и наряд синего шелка с золотым шитьем поверх по-прежнему отлично сидели, выхватывая фигуру принца, когда он порывистыми движениями прорывался сквозь толпу сановников, легистов, прелатов и баронов к трону... А когда-то ему доводилось ходить на приступы крепостей, что успели запомнить и Каталония, и Тоскана. Должно быть, в эту самую минуту безвестный итальянский поэт мог грызть от злости перо в окрестностях Равенны, придумывая адские муки для блестящего графа Валуа, чей поход 14 лет тому назад лишил родины флорентинских гибеллинов.
Здоровяк Филипп, конечно, не слишком умен, но зато пользуется расположением доброй половины французского двора благодаря своему добродушному нраву, щедрости и любви к пирам и турнирным утехам, - размышлял граф Романьский. За его будущее вряд ли стоило тревожиться, а вот второму сыну, Карлу, надлежит набрать больше мудрости в обращении с людьми, если он хочет для себя блестящего будущего... Юноше никогда не стать первым на турнире или поле битвы, но зато он знает толк в вещах тонкой работы и никогда не позволит оборать себя каким-нибудь ломбардцам. Кстати, надо было бы отдать Толомеи часть денег за испанских скакунов, которые намедни украсили конюшни Валуа...
Мариньи повержен и может быть раздавлен, если попробует сопротивляться, а если Клеменция приглянется Людовику, то король Наварры и Франции никогда не пойдет против дяди, так удачно устроившего его судьбу... Только бы эта злая болезнь не подкосила тшедушную фигуру старшего из трех братьев: Филипп никогда особенно не жаловал своего старшего дядю...
Его дочери обеспечили роду Валуа родство с множеством династий. Бедняжка Изабелла умерла на руках своего мужа, герцога Бретонского, едва ей исполнилось 17 лет, но бывший зять до сих пор с почтением относится к тестю. Старшая Жанна горячо любит Вильгельма Геннегау, помогая ему управлять неспокойными землями на востоке, граф де Блуа совершенно под каблуком Маргариты, а Екатерину два года назад очень удачно выдали за графа Тарентского, у которого еще есть шансы сместить Палеологов...
Еще три приданых висело тяжким грузом на землях графа Валуа, но он уже сейчас улыбался, представляя, какие превосходны союзы сможет заключить его дом в течение ближайших десяти лет...
И - Жанна, маленькая Жанна - как незаметно выросла эта крошка! Она всегда была такой живой, но, выйдя за великана Робера Артуа, смутьяна и весельчака, сумела в считанные месяцы заставить мужа чуть остепениться...
Боккаччо — Жанна де Бомон
Боэмунд IX — Жанна де Бомон
Гуччо Бальони — Жанна де Бомон
Жанна Валуа, графиня де Бомон — Гуччо Бальони
Марко Поло — Жанна де Бомон
сестра Ивонн — Жанна де Бомон
Спинелло Толомеи — Жанна де Бомон
Старик лодочник — Жанна де Бомон
Стелла Артуа — Жанна де Бомон
Фольк де Вилларе - Жанна де Бомон
Хуан — Жанна де Бомон
Эделина — Жанна де Бомон
Жанна де Бомон - 11 голосов, Гуччо Бальони - 1.
Когда старший из внуков святого короля уже вздохнул с облегчением, рассчитав, что напасти, посетившие королевство и его земли, должны были сгинуть со злосчастным 14 годом, двери залы отворились и в нее вошел человек в плаще - Миль де Нуайе. Валуа вопросительно посмотрел на бывшего маршала Филиппа Пуатье, но тот, не останавливаясь, подошел прямо к тяжелому креслу и что-то прошептал на ухо... Результат был потрясающим - кресло отлетело в сторону, а первый пэр Капетингов, задыхаясь от гнева, уже врывался в соседнюю галерею...
...в которой несколько королевских приставов вели его дочь, графиню де Бомон, младшую Жанну, ту самую, у которой был столь живой характер. Горящие глаза Карла остановились на этой группе - и галерея наполнилась летящим от сводов звуком...
Впоследствии де Жеводан рассказывал, что никогда не видел Его Высочество в таком гневе. Он собирался учинить очень скорый суд над теми, кто посмел прикоснуться к его дочери, но услыхав, что это приставы спасли ее из рук разъяренной толпы, постепенно смолк, рванул на себе ворот и широкими шагами направился к опочивальне выздоравливающего монарха...
Один из слуг Бомонского графства, как теперь выяснилось, был раньше тамплиером. Мессир Герар де Труанфоль находился в замке Бомон чуть ли не с самого начала процесса тамплиеров и подозрений прежде не вызывал. Возможно, именно его рук делом было недомогание короля... Жанна Валуа, тем не менее, питала расположение к одному из своих рыцарей и не любила брата отца, короля Филиппа Красивого, при его жизни. Когда прямо у ворот аббатства несколько турских сеньоров признали в Труанфоле бывшего члена ордена и погнались за ним, сердце юной дамы дрогнуло - и в темноте под сводами второй из преследователей встретил свою смерть от трехгранного стилета, привезенного из того самого флорентийского похода...
Графиню, незаметную в темноте под низкой аркой, выдал звон оружия, приземлившегося на камень. Тут же темнота чуть не погубила ее, так как горячность преследователей не могла быть умерена узнаванием в женщине с окровавленным рукавом дочери королей... однако в этот момент де Жеводан и еще трое служителей королевских лилий как раз вступили, спешившись, на камни за рвом.
Мрачное лицо Карла Валуа не предвещало ничего хорошего для его дочери, но уже оставляемый багровыми цветами граф сообщил приставам королевское решение: Жанна де Бомон должна будет в тот же день отправиться в один из самых строгих бенедиктинских монастырей под Лиможем, чтобы молитвами искупить свои грехи. Выпустить ее можно будет только по приказу самого короля; а гонца к мессиру Роберу отправит сам граф Алансонский... О причастности дочери к заговору тамплиеров граф ничего не сказал, и приставы, оборотясь, повлекли свою теперешнюю пленницу в сторону ворот монастыря...
Жанна де Бомон -
пособница тамплиеров
НОЧЬ
