Этот вопрос часто задают в различных дискуссиях по Первой Эпохе и иногда, отвечая на него, характеризуют персонажей – лестно или нелестно. Недавно мне встретилось определение Тургона как «дезертира» - из-за того, что он укрылся в Гондолине. Я согласиться с таким определением никак не могу, поэтому попытаюсь ответить на этот вопрос, как я понимаю, с применением цитат.
Как пишет Толкин в одном из писем:
«Но, если вы представите себе людей в таком мифическом состоянии, где Зло по большей части воплощено и где физическое сопротивление Злу есть величайшее деяние верности Господу, думаю, «хорошие люди» именно в таком состоянии и окажутся: сосредоточатся на отрицании, на противлении лживому, в то время как «истина» остается понятием, скорее, философским и историческим, нежели религиозным». Письмо 156
Итак, «величайшее деяние верности Господу» у Толкина - это «физическое сопротивление Злу», то есть война с ним. Таким образом, мы должны заключить, что отдельный герой или народ, ратующий за войну – обязательно положителен и праведен, а ратующий против – отрицателен и неправеден (в лучшем случае, трус, в худшем – предатель). Так ли все просто? Вовсе нет.
Начнем с «Бегства нолдор» из Валинора. Нолдор уходят на войну с Морготом – добыть Сильмарили и отомстить за смерть Финвэ. Таковы побуждения большинства «вождей мятежа». Но Валар препятствуют этому несомненно благому предприятию. Конечно, не потому что они «родичи Мелькора» и не хотят ему противостоять, и не из трусости и лености (как предполагает Фэанор). Просто они знают, что нолдор не смогут победить Моргота и останавливают их, чтобы они не совершили коллективное самоубийство.
А как же синдар в Средиземье? Как пишет Толкин в размышлениях к главе «О Маэглине»: «Что было опасно (каковы бы ни были проступки мятежа нолдор), потому что если вслед за Морготом не пришли бы Изгнанники, очевидно, что все синдар вскоре были бы уничтожены или обращены в рабов». (с)
Итак, из всякого зла происходит добро. Из мятежа нолдор произошло спасение синдар Средиземья. Но значит ли это, что нолдор надо было идти на войну? Нет, не значит, поскольку, как и предвидели Валар, подавляющее большинство ушедших, а также их потомков погибли в этой войне. Спаслась лишь горстка, дождавшаяся Войны Гнева.
Отправимся дальше. После первой победоносной битвы нолдор (Дагор-нуин-Гилиат), когда, казалось бы, уже было доказано, что Моргота можно разбить, Ульмо посылает сны двум принцам нолдор – Тургону и Финроду – о том, что необходимо искать скрытые места и строить там тайные города. Так они оба и сделали. Нарготронд и Гондолин – два скрытых города, почти не ведущих активных боевых действий. Тургон лишает своего отца и брата трети войска, а народ Финрода живет слишком далеко, чтобы оказывать быструю помощь даже собственным братьям. Однако же стоит ли их ругать, называя дезертирами? Не стоит, ибо у «тайных городов» своя специфика. Лучше всего это объясняется в «Детях Хурина»:
«Но Гвиндор всегда говорил против Турина по этому поводу (открытой войны) на советах короля, говоря, что он был в Ангбанде и видел мощь Моргота и кое-что понял в его замыслах. «Малые победы окажутся, в конце концов, бесплодными», - сказал он, «ибо так Моргот узнает, где скрываются отважнейшие из его врагов и соберет достаточно сил, чтобы уничтожить их. Всей силы эльфов и эдайн едва хватило лишь на то, чтобы сдержать его и достигнуть мира осады; воистину, длительной, но лишь на столько времени, как Моргот выждал удобный случай и прорвал осаду; и никогда уж не создать нам такого союза. Лишь в тайне мы можем надеяться выжить. Пока не пришли Валар».
«Валар!» - воскликнул Турин. «Они покинули тебя, а людей презрели. Что за польза глядеть на Запад через бескрайнее море на умирающий закат? Есть лишь один Вала, с коим мы имеем дело: это Моргот, и если даже мы не сможем победить его, то хотя бы будем вредить и мешать. Ибо победа – это победа, как бы мала она не была, и цена ее выше, нежели просто польза от нее. Но она также и выгодна. Нельзя хранить тайну вечно: лишь оружием можно защититься от Моргота. Если ты не сделаешь ничего, дабы остановить его, весь Белерианд вскоре падет под его тень, и одного за другим выкурит он вас из ваших пещер. И что тогда? Жалкие остатки побегут на юг и запад, укрыться на берегу Моря и будут зажаты меж Морготом и Оссэ. Лучше уж покрыть себя славой, хоть и будет она коротка, ибо конец не принесет ничего хуже. Ты говоришь о тайне и о том, что лишь в ней надежда, но разве сможешь ты выследить и подстеречь каждого соглядатая Моргота, самого мелкого, дабы никто не принес вестей в Ангбанд, из которых его владыка узнает, что вы живы и догадается, где живете. И еще так я скажу: хотя жизнь смертных короче, чем у эльфов, лучше они проведут ее в битве, а не в бегстве или рабстве. То, как держал оборону Хурин Талион – великое деяние, и хотя Моргот убил героя, он не смог убить подвиг. Даже Владыки Запада почтут его, и разве не записано оно в истории Арды, и не смогут его стереть ни Моргот, ни Манвэ?»
«Ты говоришь о высоком», - ответил Гвиндор, «и ясно по этому, что ты жил среди эльдар. Но тьма лежит на тебе, если ты ставишь рядом Моргота и Манвэ или говоришь о Валар как о врагах эльфов и людей; ибо Валар не презирают ничего, и менее всего – Детей Илуватара. И не ведаешь ты о всех надеждах эльдар. Есть у нас пророчество, что в один из дней вестник из Средиземья проникнет за Завесу Валинора, и Манвэ услышит его, и Мандос смягчиться. Разве не должны мы сохранить до того времени семя нолдор и эдайн? И Кирдан живет ныне на юге, и строит корабли, что ты знаешь о кораблях или о Море? Ты думаешь о себе и своей славе и велишь нам всем думать так же, но мы должны думать и о других, ибо не все могут сражаться и пасть, и их мы должны охранить от войны и разрушения, если сможем».
Итак, Гвиндор досконально объяснил смысл «тайных городов» - сохранить «семя нолдор и эдайн», а также все, что можно сохранить от Моргота. Что же касается Гондолина, то именно из него, как мы знаем, должна была выйти «надежда эльфов и людей» - тот самый «вестник из Средиземья» в Валинор, к которому прислушаются Манвэ и Мандос. То есть до этого времени Гондолин должен стоять целый и невредимый, иначе ничего не выйдет. И, конечно же, эти города должны быть сильны, чтобы не сгинуть раньше времени, оттого и народу в них много. И Тургон, послушный воле Ульмо, ушел от войны – хотя не был ни трусом, ни «дезертиром». Трус вряд ли бы вышел на Нирнаэт, а «дезертир» не стал бы обороняться в городе до последнего. Но с Гондолином все ясно, а вот в чем смысл Нарготронда? Попробую ответить.
Как нам известно, только Сильмариль позволил Эарендилю пройти сквозь «тени», окружавшие Валинор. А добыть Сильмариль помог Финрод, король Нарготронда. То есть свою «главную» роль Нарготронд ко времени Турина сыграл. Но это вовсе не означает, что после этого Нарготронду надо было непременно «сложиться». Если бы Ородрет и его подданные не послушали Турина, а послушали Ульмо – то они бы благополучно дожили до Войны Гнева и (NB!) помогли бы Эонвэ в Войне Гнева. И гондолинцы тоже должны были помочь – если бы они не послушались Тургона и Маэглина… Тогда Война Гнева, вероятно, длилась бы меньше времени и потребовала бы меньше жертв.
Эти «тайные города» - Гондолин и Нарготронд – я бы сравнила с «засадным полком», который должен выйти в определенный час битвы, а раньше не должен вмешиваться, что бы ни происходило. И именно от действий «засадного полка» порой зависит победа, поэтому ему нельзя обнаруживать себя раньше времени. А победить Моргота только силами эльфов – нельзя, об этом говорится постоянно, например, в замечании о попытке Финголфина перед Дагор Браголлах собрать войско для нападения на Ангбанд: «не поняли они (нолдор) также, что их борьба с ним (Морготом), борьба без помощи – безнадежна, поторопятся они или промедлят».
Вкратце резюме выглядит так: нападать на Моргота можно и нужно – но только в определенный момент времени, когда придут Валар. Сражения до этого могут быть только оборонительными, нападение смерти подобно (что и доказали Нирнаэт Арноэдиад и эскапады Турина в Нарготронде). При этом нолдор должны сохранять «тайные города» в тайне, чтобы сохранить их силы и все прекрасное, созданное их руками, до прихода войска Валар. Имел ли смысл выход Тургона на Нирнаэт? По моему мнению, не имел, он даже навредил хадорингам, которым пришлось погибнуть, чтобы дать Тургону и его войску уйти незамеченными.
Однако, этому выводу, кажется, противоречит цитата о нарготрондцах: «…до самого появления Турина ни один эльф из этого королевства не вышел в открытую битву: из засад, чародейством и отравленными стрелами преследовали они всех пришельцев, позабыв об узах родства. Так низко пали они, отринув величие и свободу предков, и тень легла на их земли».
Возможно, возмущение «летописца» здесь вызывают именно способы войны «из засад, чародейством и отравленными стрелами», а также то, что они, не разбираясь, убивали всех пришельцев – это все, конечно, больше похоже на орков, чем на эльфов. Также, возможно, здесь дело в том, что Нарготронду УЖЕ надо было выйти «на открытую битву» - с Финродом и Береном, свою роль «тайного города» Нарготронд уже сыграл и теперь оказался «не нужен» (и потому речи Гвиндора запоздали, а Нарготронд своим предательством выиграл себе всего тридцать лет позорного прозябания с «отравленными стрелами»).
Похоже, что вполне однозначного вывода сделать не удастся, автор, в некотором смысле, заложил «двойной» ответ на вопрос «воевать или нет» - нужно и воевать, потому что сидеть на месте – «позор и трусость» и надо защищать тех, кому не досталось хорошего укрытия (например, эдайн) и «не воевать», потому что надо сохранить эльфов и эдайн, а не бросать их на копья орков в бессмысленной войне с «кратковременными» победами. Но, во всяком случае, Гондолин надо было сохранить до пятисотых годов ПЭ, и Тургон вовсе не трус и не дезертир – он выполнял волю Валар, и его действия вплоть до прихода Туора вполне отвечали их замыслам и привели к рождению Эарендиля и к Войне Гнева.
