Тема: [Архив] Любимые стихи

[Мысль›]

Так долго лгала мне за картою карта,
Что я уж не мог опьяниться вином.
Холодные звезды тревожного марта
Бледнели одна за другой за окном.

В холодном безумье. В тревожном азарте
Я чувствовал будто игра это – сон.
«Весь банк, -  закричал, - покрываю я в карте!»
И карта убита, и я побежден.

Я вышел на воздух. Рассветные тени
Бродили так нежно по нежным снегам.
Не помню я сам, как я пал на колени,
Мой крест золотой прижимая к губам.

«Стать вольным и чистым, как звездное небо,
Твой посох принять, о, Сестра Нищета,
Бродить по дорогам, выпрашивать хлеба,
Людей заклиная святыней креста!»

Мгновенье…и в зале веселой и шумной
Все стихли и встали испуганно с мест,
Когда я вошел, воспаленный, безумный,
И молча на карты поставил мой крест.


Николай Гумилев.

               

               

[Аврора Крейсер›]

Моя близкая подруга и дальняя родственница Олимпиада свет-Матвевна Пирожкова пишет чудесные женские стихи. Вот её давний короткий но ёмкий опус:

Я сгораю, как ночной костёр, -
Это ты поджёг меня!!
Ты всей мощью на меня напёр,
И сломалась, уступила я...

О. М. Пирожкова

               

               

[darkyelph›]

почему-то вспомнился вот етот, - хоть самым любимым назвать его не могу:

        Силясь скрыть избранность божью
         Корчишь чёртову ты рожу,
         И кощунствуешь с лихвой.
         Дьявол вылитый, и всё же, -
         Из под век глядит святой...
 
                                           Ф.В.Ницше

               

               

[Hargam Morgilion›]

Очень люблю стихи Сен-Жон Перса, но уж очень они объёмны для форума 

Ещё один великий француз - Блэз Сандрар:

Дорифа

В дни праздников,
В дни, когда пьяны от виски и пульки индейцы и пьяны вакерос,
Дорифа танцует
Под звон мексиканской гитары,
И так увлечённо танцует,
Что люди приходят из дальних селений
Полюбоваться её хабанерой.

Никто из женщин так не умеет красиво
Накинуть на плечи мантилью,
Никто так себя не умеет украсить
Лентой,
Гребнем,
Цветком.

               

               

[Имярек›]

ПРЕЛЮДИЯ

И тополя уходят -
но след их озёрный светел.

И тополя уходят -
но нам оставляют ветер.

И ветер умолкнет ночью,
обряженный чёрным крепом.

Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.

А мир светляков нахлынет -
и прошлое в нём потонет.

И крохотное сердечко
раскроется на ладони.




ВЕРЛЕН

Песня,
которую я не спою,
спит у меня на губах.
Песня,
которую я не спою.

Светлячком зажглась
жимолость в ночи,
и клюют росу
лунные лучи.

Я уснул и услышал мою
песню,
которую я не спою.

В ней - движенья губ
и речной воды.

В ней - часов, во тьму
канувших, следы.

Над извечным днём
свет живой звезды.

ФРЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКА

               

               

[pitirimsorokin›]

       Не жужжанье музы, больней и проще -
       Бред дворовой берёзы об отчей роще,
       Половецкие пляски кильки в томате,
       Стенограмма прений в шестой палате.

       Потому что ночь - надёжное место,
       Потому что небо родней насеста,
       Потому что звезда видней из колодца,
       Потому что... А что ещё остаётся?

                                                           Александр Беляков

               

               

[GATO›]

ЗВЕРИНЕЦ

Отверженное слово «мир»
В начале оскорбленной эры;
Светильник в глубине пещеры
И воздух горных стран — эфир;
Эфир, которым не сумели,
Не захотели мы дышать.
Козлиным голосом, опять,
Поют косматые свирели.

Пока ягнята и волы
На тучных пастбищах водились
И дружелюбные садились
На плечи сонных скал орлы,—
Германец выкормил орла,
И лев британцу покорился,
И галльский гребень появился
Из петушиного хохла.

А ныне завладел дикарь
Священной палицей Геракла,
И черная земля иссякла,
Неблагодарная, как встарь.
Я палочку возьму сухую,
Огонь добуду из нее,
Пускай уходит в ночь глухую
Мной всполошенное зверье!

Петух и лев, широкохмурый
Орел и ласковый медведь —
Мы для войны построим клеть,
Звериные пригреем шкуры.
А я пою вино времен —
Источник речи италийской —
И в колыбели праарийской
Славянский и германский лен!

Италия, тебе не лень
Тревожить Рима колесницы,
С кудахтаньем домашней птицы
Перелетев через плетень?
И ты, соседка, не взыщи —
Орел топорщится и злится:
Что, если для твоей пращи
Тяжелый камень не годится?

В зверинце заперев зверей,
Мы успокоимся надолго,
И станет полноводней Волга,
И рейнская струя светлей,—
И умудренный человек
Почтит невольно чужестранца,
Как полубога, буйством танца
На берегах великих рек.

О.Мандельштам

               

               

[GATO›]

* * *

Туманных снов болотный дух.
Миазмы мрачных суеверий.
Тих город-призрак – Петербург,
Живой реки – гранитный берег.

Сожжен закатами веков –
Жестоких, страшных, изуверских.
Приветствует иную новь
Пороков и мечтаний дерзких…

Здесь трудно не сойти с ума –
Топор, старушка, кровь, расплата…
Украсть, убить, втоптать, сломать –
Раскаяться…И быть распятым…

Распят сам город на мостах,
Ветрами к небу пригвожденный.
Обитель вер, грехов и плах
Когда-то канет в Лете водной

Но низко небо – близок Бог…
Быть может, лгут Конца пророки…
Велик, бессмертен, одинок…
Ждет Петербург…Настанут сроки…

© Copyright: Алиса Лисс


               

               

[Ada›]

GATO, какие чудесные стихи...

2Hobbit Snufkin, я у Киплинга эти стихи и в переводе люблю...очень.
-------------------------------------------------------------------------------------------------
         Песня о времени

Замок временем срыт и укутан. укрыт
В нежный плед из зеленых побегов.
Но...развяжет язык молчаливый гранит-
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах
 
  Время подвиги эти не стерло:
  Оторвать от него верхний пласт
  Или взять его крепче за горло
  И оно свои тайны отдаст.

  Упадут сто замков и спадут сто оков,
  И сойдут сто потов с целой груды веков,
  И польются легенды из сотен стихов-
  Про турниры, осады. про вольных стрелков.
 
  Ты к знакомым мелодиям ухо готовь
   И гляди понимающим оком,-
  Потому что любовь-это вечно любовь,
  Даже в будущем вашем далеком.

Звонко лопалась сталь под напором меча,
Тетива от натуги дымилась,
Смерть на копьях сидела, утробно урча,
В грязь валились враги, о пощаде крича,
Победившим сдаваясь на милость.
   
   Но не все, оставаясь живыми,
   В доброте сохраняли сердца,
   Защитив свое доброе имя
   От заведомой лжи подлеца.
 
   Хорошо, если конь закусил удила
   И рука на копье поудобней легла,
   Хорошо, если знаешь- откуда стрела,
   Хуже- если по-подлому, из-за угла.

   Как у вас там с мерзавцами? Бьют?
                                          Поделом!
   Ведьмы вас не пугают шабашем?
   Но...не правда ли, зло называется злом
   Даже там- в добром будущем вашем?

И во веки веков, и во все времена
Трус, предатель- всегда презираем,
враг есть враг, и война все равно есть
                                                 война,
И темница тесна, и свобода одна-
И всегда на нее уповаем.

    Время эти понятья не стерло,
    Нужно только поднять верхний пласт -
    И дымящейся кровью из горла
    Чувства вечные хлынут на нас.

     Ныне, присно, во веки веков, старина,-
     И цена есть цена, и вина есть вина,
     И всегда хорошо, если честь спасена,
     Если другом надежно прикрыта спина.
     
     Чистоту, простоту мы у древних берем,
      Саги, сказки из прошлого тащим,-
     Потому что добро остается добром -
     В прошлом, будущем и настоящем!


    В. Высоцкий       1975 г.
   
   




   



               

               

[Hargam Morgilion›]

Истинно тот наилучший поэт, кто накормит обедом,
Не позабыв угостить тех, кто внимает ему.
Если ж он только читает, а гости уходят не евши,
Пусть и его самого та же постигнет беда.
                                (с) Лукиллий (I век н.э.)

               

               

[Морка›]

mon amour

когда мне бывает особенно плохо, и в голове появляются мысли
о том, что зебра моей судьбы уже не в полоску, а просто гнедая,
я хочу быть поближе к людям, самым любимым и самым близким,
но любовь морочит мне голову и ведет по дороге, которой не знает.

ей, конечно, уже наплевать на то, где в итоге мы с ней окажемся.
mon amour impossible, как ослица, упряма, давно никого не слышит,
знает, что для любимых своих я как спичка для спирта. и важно ли,
что я сдохну от одиночества и у меня безвозвратно поедет крыша?

благих намерений в жизни мне хватит на мостовую до самого ада,
на дорогу из желтого кирпича, но за ней не найти Изумрудный город.
mon amour, отыщи для меня темный угол да посиди там со мною рядом,
а когда я свихнусь окончательно или приду в себя, мы поедем к морю…

©  анастасия киселёва

               

               

[Лесная›]

* * *

                И тяжкий сон житейского сознанья
                Ты отряхнешь, тоскуя и любя.
                            Вл. Соловьев1

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
Всё в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,
И молча жду,— тоскуя и любя.

Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,

И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.

О, как паду — и горестно, и низко,
Не одолев смертельные мечты!

Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
  Александр Блок

               

               

[Hargam Morgilion›]

Весна, конечно же время стихов (авитаминоз, гормоны и пр.) и мне пришли на память сл. строчки (хоть убейте не знаю почему эти, а не о любви всякой ):

Из земли в час вечерний, тревожный
вырос рыбий бегущий плавник.
Только нету здесь моря! Как можно!
Вот опять в двух шагах он возник.

Вот исчез. Снова вышел со свистом.
- Ищет моря, - сказал мне старик.
Вот засохли на дереве листья -
Это корни подрезал плавник...

                             © Ю. Кузнецов

               

               

[Morang›]

Совершенно случайно выловил (единственная в Яндексе ссылка). Не знаю, кто автор - тот, кто это запостил на каком-то форуме (некий Jammie Glen), или кто еще.

Старая баллада.

Мне слышалось ночью - наш Хайленд в огне.
Ганноверский принц на огромном коне
Крушил, убивал и сжигал все подряд,
И горы дрожали от рева солдат.

А наш Претендент и красив, и умен,
Но горести наши ему непонятны.
В огонь, как поленья, швыряет нас он -
Ребята, ребята, идите обратно...

Но снова шотландцы кричали "ура!"
И гибли среди векового тумана...
Ребята, ведь это чужая игра,
Нельзя убивать ради горсти обмана.

И я презираю Ганновер и двор,
Но Стюарты скоро пойдут на попятный:
Им просто экзотика горести гор,
И мы не нужны им и им непонятны.

Повиснет во Франции мирно их стяг,
А вам - оставаться волчьем для охоты.
Кто сгинет без следа в лесах и горах,
Кого в кандалах повлекут к эшафоту...

А я, говорят, Претенденту родня,
Но мне за него воевать неприятно...
Ребята, послушайте лучше меня,
Ребята, ребята, идите обратно...

Возможно, быть воином славный удел,
И гибель в бою - это даже везенье,
Но мне этот запах уже надоел, -
Должно быть, с рожденья... за все поколенья...

Так пусть заржавеет в ножнах у меня
Моя закаленная славная шпага:
Ведь я, говорят, Претенденту родня,
И против него я не сделаю шага...

Мне слышалось ночью - наш Хайленд в огне.
Ганноверский принц на огромном коне
Крушил, убивал и сжигал все подряд,
И горы дрожали от рева солдат.

И братья сошлись, палашами звеня,
И кто тут за что и зачем - непонятно...
Ребята, послушайтесь лучше меня,
Ребята, ребята, идите обратно...


               

               

[GATO›]

Сны разума рождают чудовищ...

Кому-то хочется уйти,
Кому-то хочется остаться.
Прозрачный свет в конце пути,
Искать,найти и испугаться...
Комкать бумагу на огне,
Лепить снежинки,таять воском,
И тихо плакать в тишине,
Как на кровавом зимнем Невском...
Ползти к обезображенной земле,
И правду чуя под ногами,
Споткнуться, как в холодном сне...
И вы уже решайте сами,
Ищите свет в конце пути,
И пусть кошмары сняться,
Кому захочется уйти-
Тому не суждено остаться.

© Copyright: Чудовищще, 2006


               

               

[Vano›]

Пророк

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый Серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
"Востань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей".

А.С. Пушкин. Просто преклоняюсь...

               

               

[Hargam Morgilion›]

***
Он знает, что в этой огромной Вселенной
есть такая звезда, по которой, царапая
её голубую искристую кожу,
блуждают осенние, ржавые листья...
И его непрестанно преследует мысль
о своей сопричастности к этой звезде,
он даже лицо закрывает руками,
спасая себя от царапин...

© Карен Джангиров

               

               

[Эсваэрдлайнг›]

Б. Окуджава
Мой город засыпает. А мне-то что с того. 
Я был его ребенком, я нянькой был его..
Ну что с того, ну что с того...
Я был его рабочим, его солдатом был.
Он слишком удивленно всегда меня любил.
Он слишком отчужденно мне руку подавал,
по будням меня помнил, а в праздник забывал.
И если я погибну, и если я умру,
проснется ли мой город с тоскою поутру?
Пошлет ли на кладбище перед заходом дня
своих счастливых женщин оплакивать меня?..
Но с каждым днем все больше, все злей его люблю
и из своей любови богов себе леплю.
Мне ничего не надо, и сожалений нет:
в руках моих гитара и пачка сигарет.

А. Городницкий
Когда на сердце тяжесть
И холодно в груди,
к ступеням Эрмитажа
Ты в сумерки приди.
Где без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты держат небо
На каменных руках.
Держать его махину -
Не мед со стороны.
Напряжены их спины
Колени сведены.
Их тяжкая работа
Важней иных работ:
Из них ослабни кто-то
И небо упадет.
Во тьме заплачут вдовы,
Повыгорят поля,
И встанет гриб лиловый,
И кончится Земля.
А небо год от года
Все давит тяжелей,
Дрожит оно от
гула ракетных кораблей
Стоят они, ребята,
Точеные тела,
Поставлены когда-то,
А смена не пришла.
Их свет дневной не радует,
Им ночью не до сна,
Их красоту снарядами
Уродует война.
Стоят они навеки,
Уперши лбы в беду,
Не боги - человеки,
Привыкшие к труду.
И жить еще надежде
До той поры, пока
Атланты небо держат
На каменных руках.

Г.Гладков
Песня спета, кончен путь, что же дальше делать.
Дальше должен кто-нибудь по дороге ехать.
Спета песенка давно, вручена награда,
Но кому-то все равно дальше ехать надо.
Ехать надо далеко, все на свете бросив,
Хотть не просит вас никто, а скорей напротив.
И ни просит вас никто, и семья не рада,
Но кому то все равно дальше ехать надо.
Дальше больше - ты учти. Вдруг чего случится.
Ой, подумай, погоди, на коня садиться.
Впереди темным темно, впереди засада.
Но кому то все равно дальше ехать надо.

(автор не найден()
Перелистав известные тома,
Мы научились говорить красиво
Словами Пушкина, Макаренко, Дюма,
Но ведь не только в этом наша сила.
   И каждый час, и каждую минуту
   О чьих-то судьбах вечная забота.
   Кусочек сердца отдавать кому-то -
   Такая, брат, у нас с тобой работа.
Они порою знают больше нас
Философы в тринадцать с половиной.
Мечтая, забываются подчас,
Присев с свечой у теплого камина.
А если не решается вопрос,
Они к тебе спешат, ища подмоги.
Устраивают жизненный допрос,
Хоть мы с тобою, старина, не боги.
Перелистав известные тома,
Мы учим жить мечтами и сердцами.
Мы знаем: наша помощь им нужна,
Ребятам с любопытными глазами.

               

               

[Лесная›]

Эдгар Алан По
Израфел

                                             ...А так же  ангел  Израфеп,
                                          чье сердце лютней звучит, и го-
                                          лос его сладчайший  из  голосов
                                          всех созданий Аллаха.
                                                                   Коран

                      Есть в небе дух Израфел,
                      "Чье сердце лютней звучит".
                      И никто так не пел,
                      Как поет Израфел:
                      Пенье звезд умолкает, и блеск их бел.
                      Чтоб  восторгом звезд небосвод
                                                 пламенел,
                      Так легенда гласит.

                      В недрах тишины
                      Звук возник,
                      И алеет лик
                      Влюбленной луны.

                      В красных отблесках безмолвно
                      Застывают стрелы молний
                      И Плеяды, семь сестер,
                      Слышат, как звенит простор.

                      И хоры звезд ночами
                      Спешат поведать миру,
                      Что из созвездья Лиры
                      Дух исторгает пламя.
                      Он звездных струн перстами
                      Касается, звеня,
                      И плещет над струнами
                      Живой аккорд огня!

                      Израфел живет в лазури,
                      Там, где мудрость бесконечна,
                      Где любовь - единый  бог,
                      Где, горя красой извечной,
                      Льют на землю взоры гурий
                      Света звездного поток.

                      Бард небесный, Израфел,
                      Лучший  в мире ты по праву:
                      Песнь бесстрастную презрел!
                      Лавры - вечный твой удел,
                      Ибо мудрых песен слава
                      В том, чтоб голос пламенел!

                      Если полон мудрой страсти
                      Ритм пылающих  аккордов, -
                      Горе, радость, боль и счастье
                      Слиты вместе в пенье гордом!

                      Пой, Израфел, чтобы звезды молчали,
                      В небе властвуешь ты!
                      А в мире радости и печали,
                      Где цветы-всего  лишь цветы,
                      Тень песен, упавшую с высоты,
                      Мы  солнечным светом назвали.

                      Но если бы выпал мне, о Израфел,
                      Твой горний удел,
                      Тебе же - удел земной,
                      Ты бы дольних песен моих не пропел,
                      А я бы смелей, чем ты, звенел
                      Небесною струной.


               

               

[Hargam Morgilion›]

Охвачен пламенем я с вами тамплиеры
Пророк с пророками горю о мой магистр
Я вожделенный жар испепелённой веры
О дивна дивна ночь взлетают звёзды искр

Распались пут узлы опалены огнём
Да будет мой конец несчастием и славой
Всё жарче смерч о Смерть великопостным днём
Как будто явлен лик мне птицы пятиглавой -

Неуловим сквозь дым в миг огненной кончины
Пустились в городке любовь и солнце в пляс
И сыновья твои носили хворост чинно
Но мой костёр высок как мой последний час

© Г. Аполлинер. "Обручения"