Вырезка из последнего:
"Но главное политическое событие прошедших праздников пришло с противоположного берега: Ирина Хакамада, не дождавшись никого из мужчин, сама вышла на тропу войны. В Кремле о таком счастье мечтать не смели! Потому что, ну сами посудите, с кем было выходить на соревнование нашему светлейшему господину? — охранник Жириновского, да гробовщик, да защитник выхухолей из верхней палатки, да этот аграрий из особого отдела… Перед Западом неловко… Так что Ирина Мацуовна очень кстати подвернулась со своим путем самурая. Сюжет у выборов появился, будет кого мочить Леонтьеву с Карауловым! Впрочем, бесплатных завтраков не бывает, потому что Хакамада заговорила сама — и сразу про Норд-Ост!
Хакамада: Все они были без поясов... Судя по тому как они разговаривали, я поняла, что они не собираются взрывать все это здание... ...когда я оттуда вышла, я, как вы знаете, уехала в Кремль.
И второе мое подозрение - ни один бандит не выжил и стал свидетелем, для того чтобы довести расследование до конца и наконец мы поняли чего они реально хотели, кто за этим стоит, кто организатор этого террористического акта и так далее. Все были уничтожены.
В
от оно как. Правда, непонятно, где Ирина Мацуовна была раньше, с таким знанием, но все равно — интересный поворот биографии. Не говоря уже об эстетическом впечатлении, которое Ирина Хакамада
давно производит не только на политический, но и на поэтический бомонд… В частности, на моего друга, неравнодушного ко всему живому поэта-правдоруба Игоря Иртеньева.
Средь шумной халявной тусовки,
Где запросто вилки крадут,
Я встретил небесной фасовки
На диво стерильный продукт.
В углу притулившись несмело
На периферии стола,
Она нечто постное ела
И легкое что-то пила.
Взирая на хрупкое чудо,
Мешая с бурбоном вино,
Я думал — откуда, откуда
Она здесь, вернее, оно?
Что общего в ней с этим местом,
Где зверя витает число?
Каким, извиняюсь, зюйд-вестом
Ее в сей вертеп занесло?
Меж тем запустили цыганов,
В гостиной затеяли штос,
И рядом стоящий Зюганов
Влепил мне дежурный засос.
И я, человек закаленный
И трезвый не то чтоб всегда,
Поймав ее взгляд изумленный,
Покрылся румянцем стыда.
Вот так, среди адского чада,
Свой свет несказанный лия,
Явилася мне Хакамада,
Неспетая песня моя."
Виктор Шендерович.
