Руфина Консолини оправляла локоны своих прекрасных золотистых волос, глядя на своё отражение в медном тазу.
Ей ужасно сильно хотелось в это прекрасный летний день уйти за город послушать пение птиц, как она это делала в девичестве. Но домашние хлопоты, двое детей и муж, совершенно не заботящийся о таких приземлённых вещах, как закупка корма для птицы, не давали ей передохнуть и минуты.
Вот, например, сейчас она направлялась в лавку Альберты Дзанци купить полотно на новые брэ мужу.
Она ещё раз проверила спят ли дети, и успокоенная их мирным посапыванием, вышла на улицу.
По дороге ей от чего-то вспомнилась песенка, недавно услышенная на базаре:
Вражда и ненависть в сём городе не утихают,
Наоборот становятся сильней:
И родовые знаки семей двух полыхают
В огне всепоглощающих страстей.
А между львов двух, жадных до наживы,
Простые люди, разрываемые на клочки,
Вычислять должны убийц покуда живы
И за сеньоров отвечать грехи.
Руфина решила выдвинуть обвинение против Джулии Дель’Аморе, основываясь на её знатности, денежном положении и возможности связи почти со всем городом.
Этим сеньорам де Луа и Скварца деньги не нужны (их хотя бы не так просто подкупить).
