И первым к трону вышел
Сэр Бран из Иска, рыцарь,
Который меч и арфу
Умело призывал –
На поле боя первый,
И на пирах вторую.
Он королю отвесил
Почтения поклон.
Приняв от пажа арфу
И пробежав по струнам
Рукой, сей славный рыцарь
Так начал песнь свою:
"О доблести без славы
И чести без признанья,
О гордости, которой
Достойно нам желать,
Я вам спою сегодня
О временах столь давних,
Что кажутся нам сказкой,
И может сказка есть.
В последние дни Рима
Мечами, не елеем
Великих возводили
На кесаревский трон,
Один из них, чьё имя,
Увы, не сохранилось,
Решил напомнить миру
О доблести римлян.
Он дал приказ легату
Шестнадцатого выйти
Из Сирии, к восходу
Вести свой легион
Дорогой Александра
И дальше к океану,
Пока прибой не смоет
Пыль с их усталых ног.
И верные присяге
Легионеры маршем
Из Сура гордо вышли
В последний свой поход.
Три царства отделяли
Героев от их цели.
И каждое лишь силой
Они могли пройти.
Свирепые парфяне,
Бактрийцы и бирманцы,
А за последним царством
Неведома земля.
Но доблесть выше страха
И честь белее смерти,
А гордость – это знамя,
Что в теле держит жизнь.
И, значит, шаг ровнее,
И, значит, меч острее,
И, значит, сердце злее
В преддверии пути.
Они парфян разбили
Под белостенной Нисой,
Хотя врагов сто тысяч
Стояло против них.
На поле каждый третий
Из всех римлян остался,
А павших в битве парсов
Никто не сосчитал.
Но раз орёл не дрогнул
В руках аквилифера,
То легион продолжил
Последний свой поход.
За Индом желчеводным
В степи их окружили
Бактрийские дружины
Числом за триста тысч.
Но и тогда не дрогнул
Орёл имперский, крылья
Расправил на штандарте
И в бой римлян повёл.
Стояла злая сеча.
Как шавки на медведя,
Бросались в бой бактрийцы
На римские щиты.
Дрожал строй, не ломался.
Плечом к плечу стояли
Легионеры. Каждый
Ковал победы миг.
Мелькнула ночь, и утро
В изнеможенье пало,
Когда бактрийцы вняли
Оружию римлян.
Оставив поле боя,
Их воины бежали.
Но и легионеры
Потери понесли.
Похоронивши братьев,
Остатки легиона
Вновь поперек движенья
Светила поднялись –
Две тысячи железных
И гордых ветеранов
В чьих взорах не усталость,
Но верность долгу лишь.
И, значит, шаг ровнее,
И, значит, меч острее,
И, значит, сердце злее
В преддверии конца.
Но дальше, как в насмешку
Над силой человека,
Путь преградили горы,
Что держат небосвод.
На их седых вершинах
Снег никогда не таял,
А по ущельям ветры
Срывали камни вниз.
Тогда легионерам
Сказал легат: "Ребята!
Не могут эти горы
Быть выше наших Альп!
Враги нас ждут за ними,
Враги нам дышат в спину,
Но мы легионеры
Империи родной.
Пускай, римлянин, дом твой
Александрия, Спарта,
Капуа или Толет,
Ты гражданин её.
Империя велела,
И мы дойдём до моря.
И даже эти горы
Не остановят нас".
На горных перевалах,
Где воют ветры злые,
Тверда вода, как камень,
И замерзает кровь.
За право перехода
Ночь забирала жизни.
И, спать ложась, не всякий
Потом встречал рассвет.
Минули год и вечность,
Когда за горы вышла
Из дюжины манипул
Центурия одна.
Легат, префект, трибуны
В снегах лежать остались.
Но словно смерти вызов
Бросал аквилифер.
Не складывая крылья,
На сигне легиона
Орёл парил и к солнцу
Звал за собой римлян.
И, значит, шаг ровнее,
И, значит, меч острее,
И, значит, сердце злее
В преддверии конца.
Неведомо нам, смертным,
Ни времени, ни места,
Где путь их завершился.
И завершился ли?
Быть может и поныне
Парит орёл имперский
Над чужедальним краем,
А может над водой
Седого океана.
Но знаем мы другое,
Что Доблесть, Честь и Гордость
И в наших есть сердцах.
А, значит, шаг ровнее,
А, значит, меч острее,
А, значит, сердце злее
В преддверии пути!"…
Взяв паузу, недолго
Безмолвным Бран из Иска
Стоял, но снова голос
Его вдруг зазвучал:
"О доблести без славы
И чести без признанья,
О гордости, которой
Достойно нам желать,
Я вам пропел сегодня
О временах столь давних,
Что кажутся нам сказкой,
И может сказка есть…"
