Это...я не поэт ни на грамм.
Посему Опытным и Великим просьба меня не сжигать - я еще нужен этому миру...
Оказалось, что смерть реальна, жизнь дается нам не навек Я стою на пороге Тайны, понимая, насколько был слеп. Пораженный величием страданий, я внимал самому Врагу, закалив свое сердце - гравий Свою жизнь посвятил ему Я тогда был горящим и юным, не иссяк мой ребячий пыл и горели в душе моей руны: "я с тобой, о Аулендил". Тьма умеет казаться красивой, И пьянить багряным вином. Пусть она давала мне силу, но стократ отнимала потом. Думалось, что Моргота сыном я являюсь, но нищ и наг, понял как-то - и кровь остыла- нет, не сын, а всего лишь раб. Я в потемках бродил веками и обретши новую веру, обескровленными губами, прошептал в темноте: "о, Эру..."
***
Площадь, вокзал. Жарища, солнце в зените,
Гул города, пыль клубится над головой.
Переплетения улиц и перекрестков нити,
Потные майки и псов обездомленных вой.
Самый обычный маленький южный город,
Где с газировкой в руке ходит каждый второй,
Город смуглых мальчишек и овощей на перронах,
Он так похож и не похож на мой.
В тени стоит парень в некогда белой футболке,
Слишком бледный, чтобы быть принятым за своего.
Худой и скуластый, с глазами таежного волка
В общем - приезжий, оставим в покое его.
Полные женщины в псевдотурецких платьях,
Тощие дети стоят - продают шоколад,
«Десять рублей, немного растаял, нате».
Раздаются гудки поездов и забористый мат.
И все же ищу я глазами того бледнокожего,
Я тоже приехал из края холодных зим,
Из леса, в котором навеки царствует прошлое,
Сюда пришел на свидание с Волком своим.
