Часть 11
О походе войска Меретина в Ущелье Ужаса и постигшем Саурона разочаровании
(2 часть)
Тем временем, не встречая сопротивления, Меретин уверенно вёл своё войско вперёд, и многим стало казаться, что им без особого труда удастся разбить силы Атармарта и освободить восточные земли Средиземья от древнего коварного врага.
Оказавшись на подступах к ущелью Ужаса, Меретин увидел, что в здешних краях многое изменилось с тех пор, как он с братьями бежал из этих зловещих мест много лет тому назад. Озеро раскалённой лавы, некогда заполнявшее низину в межгорье, застыло и превратилось в большую плоскую ложбину. Горы заметно помрачнели, ибо потоки лавы, вырывавшиеся на поверхность из глубоких расщелин и сбегавшие по горным склонам в былые времена, теперь были мертвенно-недвижны и уже не давали света. Горные пики, вздымавшиеся над ущельем с обеих сторон, были так высоки, что свет солнца достигал ущелья лишь в течение нескольких скоротечных часов, а затем всё вокруг вновь погружалось в сумрак, и тогда склоны гор будто оживали – в расщелинах появлялось странное движение, и многие тысячи светящихся глаз взирали на нимлондцев с ненавистью и злобой. В сердца воинов медленно вползал страх, и теперь уже никому не казалось, что решающая схватка с силами тьмы будет лёгкой и быстротечной. И всё же, нимлондцы продолжали двигаться к норам, ведущим в долину Дурлад и на марше они уничтожали всю нечисть, встречавшуюся им на пути или не успевшую забиться в свои норы на склонах гор.
И вот огромное войско остановилось у безобразных отвратительных дыр, черневших по правую руку вдоль всего горного склона. Но во мраке тех нор метались едва уловимые тени, и жуткое шипение разносилось вокруг. И дрогнули сердца многих, когда Меретин, проехав на своём коне вдоль волнующихся рядов своего войска, призвал воинов к мужеству. Единственный путь, по которому можно было достичь Дурлада, были эти жуткие норы, перед которыми оробели даже самые храбрые. И Меретин прокричал, что много лет назад они с братьями в одиночестве преодолели эти страшные, чёрные дыры и вернулись живыми, и если сегодня нимлондцы не наберутся мужества и решительности, то весь их поход будет бессмысленным.
И видя, что воины не решаются даже подходить к норам, вперёд, верхом на Белегросе, выехал юный Тинвэрос. И он с жаром призывал своих братьев к мужеству, но когда и его призывы не возымели действия, он соскочил с коня и сам шагнул к жутким пещерам. Восхитившись мужеством юноши, Меретин без колебаний последовал за ним. И вот, обнажив грозные клинки, они плечом к плечу шагнули в черноту прохода. В тот миг послышалось шипение, подобное тому, как шипит вода, соприкоснувшаяся с пламенем, и тени отпрянули от входа в нору в недра горы. Воодушевлённые мужеством своих предводителей, многие воины тут же последовали их примеру. И вот уже множество нимлондцев приступили к норам и, изготовившись к бою, шагнули под мрачные своды туннелей. Казалось, что в тот миг горный хребет застонал, а из тысяч расщелин повалил белый пар. Почва под ногами затряслась, и по склонам гор заскользили каменные осыпи и обвалы, поднимая в воздух облака пепла осевшего на неприступных кручах. Многих, из оказавшихся в тот миг в подземельях вновь обуял страх, и они повернули назад. Но небольшая горстка воинов продолжала продвигаться вслед за Меретином и Тинвэросом, и это были те, кто желали хоть отчасти приблизиться к легендарному подвигу прославленных братьев, ибо с давних пор никому более не доводилось попасть в долину Дурлада и вернуться после того обратно.
Смутные тени метались перед отважными воинами, но они продолжали бесстрашно продвигаться к цели. И так безрассудна была отвага героев, что вся нечисть разбегалась перед ними по сторонам.
И вот, наконец, впереди забрезжил серый рассвет. Выбравшись на поверхность восточного склона, Меретин отстегнул от пояса свой походный горн и трижды протрубил в него над мрачной долиной разверзшейся у его ног. Эхо разнесло протяжный звук по мертвенным пустошам, и в ответ нимлондцам была лишь тишина. Вокруг не видно было ни души, и вся равнина до самых башен Утумно, маячивших вдалеке, на горизонте, была безмолвна. Тогда нимлондцы решили, что Атармарт бежал на север, к видневшимся вдалеке вздыбленным ледникам, а о присутствии коварного Саурона никто из них даже не догадывался. Так горстка отважных воинов, набравшись смелости, двинулась к Чёрной Цитадели. Храбрецы желали обыскать темницы Утумно и выпустить на свободу пленников, если таковые отыщутся. И никто не подозревал, что в тот миг за ними неотрывно наблюдает сам Саурон. Тёмный владыка выжидал любого опрометчивого шага нимлондцев, опасаясь большой их численности и пока что не знал, сколь многие из них решились преодолеть Сквозные Норы в горной цепи Эред-Энгрин. Но, насчитав чуть более двух сотен храбрецов, направлявшихся в сторону Утумно, с облегчением вздохнул, ибо понял, что теперь они все в его руках, и над равниной разнёсся его зловещий хохот. Тут же забили барабаны на стенах Утумно и отовсюду из расщелин потрескавшейся, словно высушенная земля, равнины полезли орки и такие твари, которых доселе ещё не приходилось видеть никому.
В тот миг Меретин понял, что допустил непростительную ошибку, но что-либо исправить было уже поздно, и он приказал своим воинам замкнуться щитами, выстроив неприступный ромб. И вот две сотни воинов сомкнули щиты и ощетинились копьями, а вокруг неистовствовало море врагов, подступивших на длину направленных на них пик. Тысячи разъярённых глоток подняли вокруг такой невыносимый шум, что он заглушал голос выкрикивавшего приказы Меретина. И всё же, хорошо обученные нимлондцы медленно, но уверенно отступали назад, где в склонах гор чернели дыры, напоминавшие разверстые пасти ужасных чудищ. И эти жуткие норы оставались единственным путём к спасению. Но враги не ограничивались лишь устрашающими воплями и время от времени делали попытки сломать строй нимлондцев. Вскоре в рядах Перворожденных появились раненные, которых тут же оттаскивали в центр построения, а их место занимали более свежие бойцы. Но долго так продолжаться не могло, ведь силы смельчаков медленно, но верно иссякали. Внезапно вдалеке, на Западе, раздался гром, и над горизонтом засверкали молнии. Небо над головами быстро затянуло тучами, и начался настоящий ливень, а Меретин заметил, что в глазах противников появились растерянность и испуг. И неспроста заволновались исчадия тьмы, ибо в сверкавших над их головами молниях всем чудился грозный голос самого Манвэ. Слышали этот голос и нимлондцы, что укрепило их иссякавшие силы и решительность.
Вскоре с горных вершин в долину хлынули бушующие потоки мутной воды, и воинам Меретина пришлось продвигаться к отверстиям нор по колено в воде, что не могло не затруднять их продвижения. Однако, к счастью, орки, до этого времени в огромном числе бесновавшиеся вокруг, вновь разбежались по норам, ибо струи дождя, направленные рукой самого Ульмо, словно кислотой жгли их кожу.
И увидев, что почти уже было захваченные пленники уходят из его рук, Саурон заскрежетал зубами, и вопль его разнёсся над долиной, в эти мгновения более похожей на бушующее озеро. И тёмный владыка сам вышел из ворот Утумно и перед собой он гнал стаю ужасных волколаков. Рёв чудищ наполнил долину Дурлада таким ужасным воем, что нимлондцы засомневались в том, что для них всё уже благополучно окончилось. Однако, благодаря неожиданной помощи Владык Запада, Саурон потерял много времени, и навёрстывать его было уже поздно. Тёмный владыка был настолько озлоблен, что теперь готов был неделями срывать злость на своих ближайших пособниках и слугах.
В продолжение нескольких дней Меретин спешно вёл небольшой отряд к выходу из подземных лабиринтов. К тому времени воинство Нимлонда, поджидавшее отряд храбрецов в ущелье Ужаса, уже потеряло всякую надежду на возвращение своих героев. Все видели ужасную бурю, разразившуюся над Дурладом, и ощущали, как содрогается под их ногами земля, а потому решили, что владыки тьмы обрушили гору на Меретина и последовавших за ним воинов. Вскоре положение усугубилось ещё и тем, что далеко на юге показались первые отряды под предводительством Фарахунда Черносердого. Такой поворот событий был до того неожиданным, что, зажатые в ущелье между склонами неприступных гор, нимлондцы оказались близки к панике. В тот миг Кингарвэ, племянник королевы Эсгаэрвен, не растерялся и, выехав на вороном коне перед войском, произнёс пламенную речь, тронувшую всех воинов. И, несмотря на свои молодые годы, Кингарвэ сумел построить войско в боевой порядок и приготовил его к бою.
Увидев перед собой стройные ряды развёрнутого в боевой порядок воинства Нимлонда, Фарахунд Черносердый замешкался, не решаясь атаковать эльфов сходу. Вместо этого он стал ждать подтягивающихся подкреплений. Рати кочевников не были обучены искусству построения и держались беспорядочными толпами, а потому ровные ряды блестящих щитов нимлондцев охладили их пыл. И всё же, час от часу хилдоров становилось всё больше и больше, и, наконец, по прибытии самого Атармарта во главе отряда из Гундум-Гатхола, настал момент, когда столкновение двух армий стало неизбежным. К счастью, в это время на восточном склоне отделявших ущелье от Дурлада гор показался Меретин, преодолевший орочьи норы с самыми отъявленными храбрецами его войска, и по стройным рядам нимлондцев прокатились возгласы ликования. При виде несметных полчищ хилдоров Меретин на мгновение растерялся, но вспомнив, с каким нетерпением он и его воины искали встречи с врагом, вскочил в седло и поскакал вдоль строя, готового вступить в бой войска, ободряя братьев своей решительностью. Следом за ним, верхом на Белегросе, скакал и Тинвэрос, подавая воинам пример отваги и мужества. По рядам нимлондцев многократно прокатился возглас: – Охтарэ борун Тару Нимлонд! – что означало – воины верны Владыке Нимлонда.
При виде бесстрашия нимлондцев, Фарахунд решил начинать сражение, ибо решительность его командиров таяла на глазах. Понял это и Атармарт, а потому велел бить в барабаны, что послужило сигналом к атаке.
Не зря забеспокоились предводители войска кочевников, ибо в этом бою нимлондцы впервые применили уловку заманивания врага. Воинство Белого Города было разделено на три части. Первая и самая большая из них выстроилась вдоль поля предстоящего боя длинной полосой, а другие две были оттянуты назад и, как бы, скрывались за флангами основного строя. В разгар боя центральная часть войска должна была отступить, увлекая за собой вошедшего в азарт противника. В то же самое время фланговые отряды расходились в стороны и, пропустив врага, чтобы он оказался зажатым с трёх сторон, обрушивались на зазевавшегося противника с флангов. Этот план ведения боя оказался более чем успешным, и первая волна атакующих была быстро разбита, рассеяна и беспорядочно бежала под защиту резервных сил хилдоров.
Однако это было ещё далеко не всё. Под предводительством Фарахунда и Атармарта была армия, превышавшая численность нимлондцев не менее чем в пять раз, и первая волна атаковавших отступила за спины свежих, ещё не участвовавших в бою воинов. Нимлондцы, преследовавшие отступавших врагов, вынуждены были остановиться и, вновь сомкнув свои поредевшие ряды, отойти назад. Во второй раз Атармарт и Фарахунд уже не поддались на уловку эльфов, а начали планомерно теснить войско Нимлонда по всей линии боя одновременно. Неся невосполнимые потери, нимлондцы были вынуждены отступать и вскоре оказались загнанными в глухой угол, где горы преградили им путь к отступлению. К счастью вскоре над полем боя опустилась ночь, и Фарахунд отозвал свою армию назад, а всё ущелье, сколько видели глаза, осветилось тысячами огней бивуаков его несметного войска. И хотя за каждого павшего нимлондца врагу пришлось заплатить двумя, а то и тремя своими воинами, казалось, что кочевников не стало от этого меньше. Пересчитав всех своих воинов, Меретин понял, что следующего дня им всем не пережить; теперь нимлондцев оставалась лишь половина из того числа, что выступили в поход. И, взглянув на гревшегося у костра Тинвэроса, предводитель нимлондцев решил, что его долг уберечь сына своего короля, ибо с ним была связана надежда на будущее всего Объединённого Восточного Королевства. А Тинвэрос был опьянён жаром сражения, и в его глазах горела жажда продолжить бой с первыми же лучами взошедшего солнца. Теперь сын короля вовсе не казался юным – его лицо было покрыто синяками и ссадинами, голова была перевязана, а взгляд исполнен мужества и решительности. Теперь юноша ничем не отличался от окружавших его старших и более опытных воинов. И Меретин подумал про себя:
– За этим мальчиком пойдут воины, а потому нельзя позволить ему навечно остаться в этом ужасном, мёртвом ущелье.
Ещё Меретин размышлял о том, что никогда уже не сможет предстать перед королевой Эсгаэрвен, если не убережёт её сына.
Часы проносились стремительно, и рассвет был уже близок, а потому Меретину срочно надо было решить, как сохранить жизнь сыну короля. И первым делом он подошёл к Белегросу, достал свою походную флейту и заиграл на ней прекрасную мелодию. И в ту музыку Меретин вложил всю свою душу и помыслы, а потому могучий конь понял его без слов. И заволновался Белегрос, не в силах устоять на месте, затряс гривой и склонил голову, коснувшись чела Меретина. И так уж случилось, что та чудесная мелодия донеслась до Сериндэ через расстояния и прекрасная дева не могла остаться в стороне, как и многие столетия назад. Впоследствии стали поговаривать, что Сериндэ – дух высокогорных озёр, где вода одухотворена и прозрачна, словно слеза нецелованной девушки. Говорили также, что она дочерь самого Ульмо и ему был ведом каждый её шаг. Правда это, или нет, но это всё, что известно о таинственной Сериндэ по сей день.
И вот начало светать, и костры на равнине стали гаснуть один за другим. Меретин с Тинвэросом стали по правую сторону войска, а слева был поставлен Кингарвэ, ибо воины прониклись уважением и доверяли ему. И вновь в рассветной дымке перед нимлондцами показались несметные вражеские полчища. Настали минуты напряжённого ожидания, и ещё долго ни один сигнальный рог не спешил разорвать тишину. Но внезапно над правым флангом эльфийского войска пронеслось протяжное: – Охтарэ борун Тару Нимлонд! – и всадники клином устремились на врага. Одновременно с этим боевым кличем опустились длинные копья, и поредевшие, но всё такие же грозные, ряды эльфийской пехоты двинулись вперёд.
А Фарахунд не ожидал от своего противника такой отчаянной храбрости. Он надеялся, что нимлондцы сдадутся на его милость и, используя их, он сможет потом торговаться с самим Тарэдэлом.
Во главе с Меретином всадники Нимлонда врубились в ряды растерявшегося противника, и это было столь неожиданно, что хилдоры дрогнули, уворачиваясь от смертоносных копий и копыт разгорячённых боевых коней эльфийской конницы. Клин всадников разрубил строй растерявшегося противника и продолжал продвигаться вперёд. Заметив это, Атармарт верхом на Гаурходе бросился наперерез Меретину. И когда всадники Нимлонда, пронзив строй, оказались в тылу врага, путь к свободе был открыт. Но верховые гоблины на волколаках под предводительством Атармарта приближались, и времени совсем не оставалось. Тогда Меретин подъехал к Белегросу и заглянул ему в глаза, а Тинвэрос даже не догадывался, о том, что произойдёт в следующий миг. Ещё мгновение и Белегрос пронзительно заржал, взвился на дыбы и, не подчиняясь более своему наезднику, во весь опор понёсся на Юг. Вслед за Тинвэросом Меретин направил полсотни всадников, а сам приготовился к отражению стремительно приближавшегося врага.
Но, заметив группу удалявшихся на юг всадников, Атармарт тут же повернул за ними. Он был уверен, что Меретин никуда от него не денется, но чувствовал, что дерзкий прорыв строя задумывался неспроста и возжелал, во что бы то ни стало, остановить беглецов.
Меретин не мог позволить Атармарту остановить Белегроса, уносившего на себе молодого царевича и тоже помчался вслед за удалявшимся на юг отрядом. Однако он не сразу понял, что происходит, и теперь его отделял от Тинвэроса Атармарт с группой всадников на волколаках. Но и Атармарт, в свою очередь, никак не мог догнать могучего скакуна Тинвэроса. И эта погоня продолжалась несколько часов, пока всадники не приблизились к подножию горной гряды Орокарни. Внезапно земля задрожала, и Меретин с ужасом увидел, как с белоснежной вершины срывается ледник и, сметая всё на пути, стремительно надвигается прямо на скакавших впереди всадников. Затем всё заволокла туча снежной пыли и больше Меретин уже ничего не видел.
Но судьба оберегала Тинвэроса, и Белегрос вынес его из-под ужасной лавины. Вместе с ними спаслись ещё несколько всадников сопровождавшего их отряда, но большинство были навеки похоронены под толщей льда. К счастью ледник безжалостно смёл и всех преследователей, что пытались остановить беглецов. Из всех преследователей лишь Атармарту удалось спастись, ибо Гаурход был самым древним и сильным из волколаков и, вскочив в отчаянной попытке на надвигавшуюся стену льда, вцепился в неё своими ужасными, мощными когтями. Атармарт оказался в самом сердце сопровождавшего лавину облака снежной пыли и теперь даже Гаурход с его отменным нюхом был ослеплён и бессилен отыскать след уходившего Белегроса.
А Белегрос всё скакал и скакал, пока не достиг реки Кирнен. Тогда могучий конь переправился через брод, после чего его ноги подкосились, и он обессилено осел на песчаный берег. Лишь теперь Тинвэрос заметил, что в боках и крупе его преданного друга торчат чернооперённые древка шести стрел. Одну из них юноша отыскал и в своём плаще, но, к счастью, смертоносная стрела не пробила его кольчуги, ибо все те стрелы были отравлены.
Вскоре до брода через Кирнен добрались ещё семнадцать спасшихся всадников эльфийского войска и, переправившись на южный берег реки, увидели там склонившегося над умирающим Белегросом Тинвэроса. Обхватив шею коня, юноша безутешно рыдал, не стыдясь слёз.
Ещё до заката дух оставил Белегроса, благороднейшего из коней, и нимлондцы похоронили его на берегу реки. Затем, объятые скорбью за всех погибших друзей и братьев, они побрели к цитадели Роментир.
При виде огромного ледника, преградившего ему путь, Меретин мог лишь надеяться, что Тинвэрос избежал гибели, и ему не оставалось ничего иного, как вернуться к своим бесстрашно сражавшимся воинам. И на подступах к месту боя он увидел бежавших в панике хилдоров. Как выяснилось позднее, Кингарвэ в поединке сразил насмерть Фарахунда Черносердого и, оказавшись без предводителя (ибо Атармарта тоже не было на поле брани), разрозненные племена кочевников бросились наутёк. Нимлондцам же отступать было некуда, и они стояли насмерть. После того боя нимлондцев осталось немногим более пяти тысяч из двадцати двух, покинувших Белый Город в начале похода. Так войском Нимлонда была одержана победа, хоть и досталась она слишком дорогой ценой. Сражением Невосполнимых Потерь стали называть ту драматическую битву, и под таким названием она вошла в Летопись Восточных Пределов.