Глава 2я.
Дом отца и мачехи милосъежки: башня со множеством входов и выходов над широким каналом, где изредка проплывают интересные, а чаще неинтересные сущности.
- Ты уже сделала всю работу?
- Да, матушка.
- Неужели? Перебрала сто М проса? все комбинации?
- Конечно, матушка. Все сто М. И еще сто бинарных кустов. Розовых, как ты хотела.
- Тогда можешь собираться на бал.
- Спасибо, матушка! Мне бы только прилично одеться... Те шаблонные обёртки, которые ты дала мне несколько лет назад, уже устарели.
- Привередливая, ишь ты! Мы с твоим отцом не можем держать несколько библиотек. Слышь! А ну, интерфейс попроще сделала! И не ной, ты уже достала своими запросами, никакой памяти не хватит, чтоб тебя обслужить. Иди убери мусор, бестолковая, низкоприоритетная.
- Хорошо, матушка. Объект подлежит утилизации, когда он недоступен живому потоку. Но как же бал?
- Посмотришь оффлайн.
Милосъежка вздохнула, посмотрела в сторону, за окно. Еёе взгляд задержался на единственной цветке в вазе, выглядившем как голубая роза, на самом деле - гибридом тюльпана, пиона и баклажана. Как же прекрасно быть цветком, подумала она. Стоять среди полей, среди шелестящих трав, ласкаемая легким ветерком. - Ты вижу, совсем не хочешь на бал! Хорошо, оставайся дома с отцом, я поеду одна! Прощай! - Мачеха прошелестела длинным платьем и хлопнув дверью, упрыгала на ежегодный праздник Любви и благоговения, в трех хопах от их башни.
Праздник этот регулярно устраивал Властелин Мелкос, дабы сплотить народ в любви к себе в целом, и к нему в частности. Кульминацией праздника было сжигание чучелки Беталефа, радужного дудля, и одновременно второго по значимости (или первого, как посмотреть) Властелина нации. Бетлеф и Мелькос были близнецами, но Мелькос родился первым, и поэтому успел захватить власть. Бетлефу ничего не оставалось, как скрываться с позором где-то на западо-востоке (или северо-юге), и плодить странных существ, в надежде когда-нибудь превзойти старшего брата. Одним из таких существ был суслик, с виду обычный, даже туповатый, но обладающий некоторыми достоинствами, о которых с упоением рассказывали члены секты Суслика, табу для всех, кто посещал официальную Церковь Западного Окна. Мелькос был учредителем, главой и ангелом этой церкви, и ежегодный бал, конечно же, не мог обойтись без ритуальных танцев с бубном прихожан-оконников. Бубен был маленький и ненастоящий, прихожане носили его на цепочке на шее, как символ совершенства и верности традициям.
Милосъежке очень хотелось на праздник: она не была ни поклонницей Мелькоса и его церкви, она не интересовалась законными и незаконными способами эльфодобычи. Ей хотелось быть как гномы, верне, те из них, которые занимались охотой на гобеленов: гоуномы. Лазить по гобеленским сетям, решать головоломки, рискуя и выигрывая. Когда гном становится настоящим "гоуном", он нетороплив, он обдумывает задачу долго и тщательно, и потом решительно её решает. Или не решает. Но тогда он и не гоуном больше, а содержимое котелка. Об этом факте Милосъежка старалась не думать. Она изучала сети гобеленов, когда ей не надо было убирать мусор, она тайком следила за их группами, которые то грабили очередную ферму, то были проникали сквозь сложную систему защиты окнопоклонников, чтобы получить контроль над их ресурсами (и немалыми). Девушка (признаемся, Милосьежка была ей) также с большим вниманием отслеживала гоуномные комбинации, восхищаясь их оборудованием (тоже Мелькос/оконно-ориентированным, и самым совершенным) и их умениями и смекалкой. Ей строго-настрого было запрещено использовать Грань: узнай об этом мачеха, наказание было бы очень серьезным. Но кроме грани было еще несколько вариантов попасть на бал. И самым реальным - использовать... Крэум. Его все использовали, на самом деле. И ничего в этом такого нет. Конечно, его все используют, пусть он и антиоконный. Так говорила себе Милосьежка, доставая из недр башни копию этого артефакта, само существование которого было бессысленным, хотя и незапрещенным.
Действительно, ничего особенного в Крэуме не было. Было только одно но: Крэум позволял использовать сети гобеленов. Нужно было только немного допилить изначальную его копию. Девушка давно уже знала этот секрет, используя его возможность для любимых занятий - наблюдения, самобучения и попыток повторить действия как охотников, так и жертв. Попытки эти были жалкими, что она сама вполне понимала.
И вот она на балу. Все кружатся, вращаются, общаются и поглощаются, в пространстве Храма Окна, и сам Мелькос Офт сидит на своем троне, и в его короне сверкают две пары разноцветных плиток. Такие же цвета в короне у Бетлефа, подумала Милосъежка, только его корона странная. Если бы у Мелькоса был сын, он был бы принцем, снова подумала она, и он мог бы станцевать со мной танец медленных пузырьков. Этот танец она научилась танцевать одна, в нём не было ничего сложного, но на балу он плавно переходил сначала в сложный танец оболочки, а затем в танец, похожий на первый, но гораздо быстрее.
Их она тоже пробовала, но каждый раз роняла туфельку в конце.
(t.b.c)
