Зима подступает медленно, и ноги ее - в росе,
И сыплет сырое золото на серую сеть дорог.
И клочья последней зелени уходят под первый снег
Больным изумрудным городом, которому вышел срок.
Ни голодом и ни холодом не пуганые всерьез,
Здесь раньше звенели первые весенние голоса -
От шороха первой зелени до грохота летних гроз
Больны изумрудным городом и соколом в небесах.
Здесь раньше привычно щурились на солнце из-под руки,
Питались чужими сказками, что падали на траву,
Сбивали под корень прочные железные каблуки,
Срываясь из дома затемно в холодную синеву.
Любили до легкой горечи в густом одеяле трав
Ломали, растили, строили, стояли спина к спине…
Теперь остается ссориться, решая, кто был не прав,
И жить на краю истории, пока не придет конец.
В холодных руинах города зеленая спит трава…
Ей жить под холодным пологом – никак, никогда, ни с кем.
А Финисту Ясну Соколу тянуть на себя штурвал,
Взлетая багровым облаком на выходе из пике.
У нас еще море времени, и воды его горьки.
Но дворник с сухими листьями чужое смахнет перо –
И Элли примерит тесные железные башмаки,
И ступит из дома затемно в холодную пыль дорог.
