линия: ПУСТЫНЯ (Маленький Принц, Хоттабыч, Фредриксон)
Существо стоявшее под пылавшем в зените вечно незаходящим солнцем ощутило нечто, чему средь гулкой пустоты его сломленного разума не было подходящего определения… Мир вокруг него непостижимо менялся одновременно, оставаясь видимостью себя прежнего. Некогда могущественный джин словно бы превратился в немого статиста, выбранного судьбой средь других участников безумного карнавала, где уничтоженный Вспышкой полуразложившийся мертвец по имени *мир* тянул свои костлявые пальцы в страстном желании примерить маску живого, а иллюзорной тени живого *немира* оставалось лишь потешить скачавших гостей исполненной артистизма агонией…
Ужас сковал члены и от осознания собственной беспомощность глаза Хоттабыча наполнились влагой… он понимал, что происходит непоправимое и не понимал ЧТО происходит и КАК этому противостоять… все та же дорожная пыль лежала под его ногами и величественная стена леса простиралась от горизонта до горизонта… и все же это был уже не тот лес и не та пыль, что секунду назад, и не тот лес с пылью дорог, что будут существовать спустя еще миг… В статичный и неизменный мир пришли перемены, не те что несут обновление и выход из болота стагнации, другие… не знавший подходящих слов джинн буквально сходил с ума, всей кожей ощущая как менялось само пространство… Сотканная стараниями сотен джинов ткань реальности не расползалась по швам с характерным треском разрываемого полотна, и не сворачивалась в груду бесформенной ветоши, нет… изменения происходили гораздо тоньше… не сразу и не вдруг, постепенно нечто чуждое, по каплям пробиваясь сквозь заслон из добровольно отданных жизней, находило себе дорогу в искусственный мир медной лампы, нить за нитью, атом за атомом подменяя привычные черты лоскутного одеяла реальности на их извращенное отражение.
О, если бы Старец помнил видения, представшие пред ним в зеркале Замка, то непременно узнал бы гнилостный отголосок Вспышки, стократно ослабевший, но не растворившийся в себе самое отголосок словно хищник притаился рядом с логовом желанной добычи… рано или поздно жертва потеряет осторожность, тогда придет сладкий миг расправы и упоения смертью… и этот миг наступил. Аморфное нечто шло по стопам своего создателя … теперь настал его черед разрушать миры.
Под искусственным небосводом раздалось:
- Пожалуйста... нарисуй мне барашка! – и в тот же миг плотина, сдерживающая внешний мир пала. Пред законами, установленными джинами для самих себя вся их решимость и жертвы жизней во имя существования остальных ни чего не значили… три желанья *освободителю*, кто мог предполагать, что наполненная горькой иронией фраза положит конец последним представителям некогда гордого народа. Плоть от плоти, тень от тени, столь же безликий, как и породившее его чудовище отголосок прокатился по миру задувая свечи жизней тех кто пробовал сопротивляться… застрявший меж реальностей мир скрутило в судороге коллапса – это Отголосок достиг самых дальних приделов и теперь обратным ударом несся в сторону разбитой плотины входа, уничтожая то немногое, что уцелело после первой волны.
Что позволило ему уцелеть средь других под первым ударом… кто знает, быть может пустота сознания пришлась не по вкусу Отголоску, быть может джин сам тяготился искусственным миром и давно порвал путы привязанности и заботы, сковывавшие остальных. Будь проклят тот день когда Хоттабыч впервые задумался о причинах ибо не было у него ответа и не было того кто мог ответить… Скорее всего в должной мере сыграла роль каждая из причин, или нечто иное… возможно Отголосок счел его слишком чуждым реальности лампы… союзником в ее уничтожении, но второй волне Отголоска союзники были не нужны – дело сделано, мир повержен, так к чему сантименты с его бывшими обитателями…
Джин чувствовал приближение пустоты – упругая волна странного запаха - удушливый и терпкий, горькой, тошнотворный… в нем смешались ароматы разложения плоти, гнева и злобы выдержанной в течении миллионов лет… запах нефти… запах вечности. Не зная смерти, он был готов умереть… но в равной степени закон желаний, открывший Отголоску доступ в мир лампы, теперь видоизмененный разрушенной реальностью потребовал от оставшихся исполнения клятвы… Джина скрутило неразрушимыми путами ДОЛГА и вышвырнуло наружу за миг до полного растворения в абсолюте…
Песок… насколько хватает глаз, песок и ветер ежесекундно менявший лик пустыни, джин медленно обернулся оттискивая взглядом Желающего… Существо выглядело странно но это безразлично. Хоттабыч пал ниц и из его горла подчиненного воле лампы с хрипом вылетели слова истинный смысл которых он не мог понять
- Мой освободитель, благословенно будь имя твое в веках, ибо не до не после не носить земле мужа достойнее и благороднее. Знай же спустя тысячи лет заточения в мерзком сосуде я вновь свободен и благодарности моей нет границ, как нет границ великому океану. Что желаешь ты о величайший из живущих? Одно твое слово и в пустыне возникнет дворец из золота которого ты поистине достоин, быть может желаешь покарать недостойного врага своего, одно лишь слово твое и он с домочадцами и челядью, прислугой и охраной навсегда исчезнет из мира, дабы не омрачалось чело твое грустными думами и печалью… Приказывай, я повинуюсь.
Хоттабыча вновь скрутила судорога воли ДОЛГА, причиной его появления в мире было желание… и его необходимо выполнить… Нарисовать… Барашка. Джин скрестив ноги опустился на песок и принялся водить по нему подобранным обломком.
“Барашек… что такое барашек, как выглядит барашек…”
Взгляд старика переместился на гребень дюны, и замер вместо песчаного вала перед собой он видел совсем другое… Седые гривы пенных бурунов украшавших многометровые волны в штормовом море и кажущийся крохотным бриг словно щепка метавшийся средь пенных шапок разбушевавшейся водной стихии.
“Эти буруны назывались барашками?” – старик движением руки выровнял слой песка и принялся рисовать волну на плоском как стол лике пустыне…
“Стол…”
На достархане рядом с выложенной на огромное блюдо горой рассыпчатого плова покоились жареные на вертеле куски баранины…
Сомневаясь в правильности первого образа старик со всем возможным старанием нарисовал рядом накрытый стол стараясь особенно точно отразить апититный образ истекающих жиром и благоухающих пряностями кусочков барашка… но рисунок даже в сотой мере не походил на реальность.
Джин всплеснул руками и выдрав из бороды пару седых волосков забормотал наговор… нарисованная на песке картина медленно приобрела объем, цвет и запах… и вот стол с яствами полностью перекачивал из видения в реальность. Джин поклонился и с подобострастием произнес
- Господин, прости недостойного за промедления, надеюсь барашек придется тебе по вкусу, в таком виде он лучше нарисованного, такого же барашка в свое время изволил вкушать сам Гарун аль Рашид, чьи повара были известны даже за пределами земного диска.
