Кстати, насчёт Эола.
Я так понимаю, что по логике Толкина (если брать Сильмовскую версию), он начал своё падение сделавшись почему-то асоциальным, что для эльфа вообще-то не свойственно.
На самом деле, у Толкина своя философия, далеко не совпадающая просто с христианской, скорее есть только некое совпадение ценностей. Для человека желание уединиться не является сколько-нибудь недостойным.
Кроме того, в тексте сказано, что его угнетала безмятежность Дориата, поэтому его уход оттуда может трактоваться как желание помочь гномам против Мелькора.
Хотя, это желание Эола, разумеется, могло быть вызвано и гордыней.
Но лично мне, он тем не менее, симпатичен. Я его представляю как эльфа почему-то слабого духом, как человек, которого легко задеть.
Поэтому, его и поразило зло. Чары, ктоторыми он заманил Аредель можно трактовать как прилюбодеяние. Хотя, несомненно, он любил её, а она полюбила его. Хуже то, что он стал собственником в отношении своего сына. Хотя Аредель повиновалась ему добровольно, но он, наверное, неправомерно не разрешал ей видеться с родственниками, которых очень не любил. Впрочем, нелюбовь эту вполне можно понять (с человеческой точки зрения), если принимать во внимание, что контактировал он с феанорингами, которые сами не питали к нему особой любви, как похоже, и вообще ни к кому из тёмных эльфов. Вообще, у эльфов которые хоть как-то подверглись влиянию Мелькора, было часто обычным делом накладывать на своих детей разного рода ограничения. Однако, дети эльфов всегда повиновались своим родителям. Что же касается Маэглина, то с самого детства он был как будто отмеченным злом. Не знаю, как можно это объяснить, но стремление во что бы то ни стало нарушить запрет отца выглядит так, что он всегда по натуре был предателем.
Вполне естественно, что Эол отправился в погоню за своей семьёй, когда Маэглин уговорил, и возможно, не без помощи своих особых способностей, свою мать покинуть дом отца. Эол упрямо хотел, чтобы его жена и сын принадлежали только ему. Скорее всего, подобное желание было вызвано его одиночеством, в которое он сам себя заточил.
Примечательно и то, что с сыном об был связан сильнее, чем с женой. А возможно, Аредель он доверял, а Маэглину - нет, он чувствовал в нём зло и предвидел, что в Гондолине его ждёт что-то, чего нельзя допустить. (Подчёркиваю, что последнее только моя личная интерпретация.)
В состоянии аффекта, он решился на убийство собственного сына. И ужасно то, что попав в Аредель, он никому не сказал, что дротик был отравлен. Почему - сказать трудно. Возможно, он замкнулся, решив, что её нельзя излечить, либо просто увидел в этом конец своей собственной жизни.
Тот факт, что Эол использовал яд, является чисто символической деталью, которая может быть трактована по-разному. Однако, благодаря ей становится понятно, почему его приговорили к сметри. Тем самым, кстати, Гондолинцы показали и собственное падение, так как распоряжаться чужой жизнью, ИМХО, никому не разрешено. Впрочем, убийства своих сородичей к тому времени для эльфов были уже не вдиковинку, хотя для втородомцев в меньшей степени.
В целом судьба Эола вызывает у меня сочувствие и даже симпатию. Его греховность и падение продиктовано слабостью, а не убеждением. Что, как мне кажется, является гораздо более простительным.
Мне кажется, что сильный может и должен лучше противостоять злу, но, увы, гордыня ослепляет, как она ослепила Феанора. Увы.
Кстати, как я понимаю, сначала у толкина образ Эола вообще не служил для выражения некоторой самостоятельной идеи, а лишь поддерживал линию логики появления на свет Маэглина. Возможно, Эол мог бы измениться ещё, если бы Толкин хотел выпустить "окончательную" версию Сильмариллиона.
