Его можно было принять за статую, высеченную на этом обдуваемом всеми ветрами обрыве каким-то своенравным гением, если бы не грудь, плавно поднимавшаяся в такт тихому дыханию.
Единственное, что казалось живым на его лице, словно высеченном из полупрозрачного мрамора, будто светящегося изнутри под лучами солнца - глаза цвета небесной лазури. Они напоминали два прозрачных драгоценных камня, прошедших через тысячи рук, видевших сотни людских судеб, и сохранивших частичку каждой из них в своей бесконечной глубине. И одновременно в них было что-то от двух водоворотов, затягивающих неосторожного пловца на дно. Они не излучали ни холода, ни тепла, ни тьмы, ни света - только вмещали бездонную глубь времени и пространства. Легкий ветерок лохматил неаккуратно подрезанные пепельные волосы, едва достигавшие мочек заостренных ушей.
Тонкие, длинные пальцы смяли край темно-зеленого плаща из тонкой ткани, скрывавшего ладную, стройную фигуру. Он был обут в мягкие полусапожки из кожи, выкрашенной все в тот же цвет темной листвы.
Его губы шевельнулись.
- Жизнь вечна, любовь одна... - легкий шепот. Он сделал шаг вперед и замер на самом краю обрыва. Река невозмутимо несет внизу свои воды. Еще шаг... Высота кажется достаточной, а камни под обрывом - вполне острыми. Он оступился и едва сохранил равновесие. Из-под его узкой ступни скатилось несколько камней.
- Жизнь вечна, любовь одна... - как заклинание. Пепельные ресницы опустились, защищая глаза от яркого света. Он заставил себя открыть глаза, и теперь смотрит прямо на солнце, не отрывая взгляда. Солнце ярко освещало прекрасное создание природы, казавшееся частью окружающего ландшафта. Ничто не нарушало ласковой тишины утра, кроме тихого журчания невозмутимой реки, только изредка вспенивающейся на порогах, да иногда крика чайки, парившей в небе.
- Жизнь вечна, любовь одна... - ни единой слезинки с тех пор, как они расстались навеки. Все выжжено.
Изящные пальцы проводят по волосам, приглаживая их... спускаются к шее... Холодное прикосновение металла остужает горящую, как в лихорадке, кожу. Серебряная цепочка. Ее амулет...
Маленькая фигурка замерла на краю обрыва. Достаточно одного порыва ветра, чтобы нарушить хрупкое равновесие. Он ждет. Да, пусть это сделает ветер...
Небольшая стайка легких облаков услужливо закрывает солнце, оберегая глаза, неспособные исторгнуть смягчающие мучительную резь слезы. В шелесте листвы за спиной - горестный упрек. "Друг Леса, друг..." - волнуясь, стрекочут полуголые ветви куста, который он поливал в течение последних нескольких лет, возвращая к жизни засохшее растение. Мокрый нос маленького зверька в траве, устремившего на него свои черные глаза, обеспокоенно трепещет: знакомый запах друга сегодня стал каким-то другим, тревожным... Ласковый ветер обдувает лицо, гладит волосы, теплыми струями обволакивая тело, как будто пытаясь заставить его отступить от края. Словно руки Матери-природы не хотят отпускать любимое дитя...
- Тинкве! Тинкве! - какая-то пичужка отчаянно заливается в глубине дружелюбного леса, словно зовя его по имени. Он переступает с ноги на ногу: подошвы мягких сапог почти не предохраняют ступни от шершавой поверхности камня, на котором он стоит. Маленькая струйка песка ползет у него из-под ног. Небольшой участок дерна отрывается от обрыва и летит вниз.
- Тин! Тин! Тин-тин-тин! - истерично заходится другая птица. Нет, он свободен в своем выборе. Уже почти сотню лет провел он наедине с Матерью-природой и ее дикими созданиями, в этом райском уголке. Природа не меняется, если ее не изменить... Она всегда такая же. А он - живой. Он не может больше жить однообразием. Выход есть... выход, способный прекратить все терзания и воспоминания.
- Ти-и-ииин, ти-и-и-ииин! - третья птичка добавляет к дуэту свой голосок, она надрывно кричит, словно прочитав его мысли. Легкая улыбка трогает его губы. Беспечные создания... Они любят его, но их маленькие сердца не способны вместить много горя... Пройдет всего-то несколько дней, и они забудут своего друга... Они будут счастливы.
Ветер - теплый... Он лишь раздувает и усиливает пламя, пылающее внутри. Быть может, холодное равнодушие речных вод успокоит боль от ожогов.
