Автор: Juliana›
« : 07/04/2010, 17:52:42 »Маэдрос, ожидавший этого приказа в любое мгновение, не стал покорно дожидаться, пока его схватят - благо, он уже не был похож на ту слабую тень, которая попала в эту комнату. Вскочив, он метнулся к давно облюбованному безобразному идолу и орудуя им как дубиной, принялся обороняться от подбежавших орков. Стражникам не был дан приказ убивать или ранить пленника - и им поневоле приходилось действовать осторожно, зато уж нолдо не собирался щадить врагов. Пара тварей уже валялась на полу с проломленными черепами, еще один орк, подвывая, отполз в сторону, пытаясь унять кровь, хлещущую из сломанного носа... Выбив ятаган из чьей-то поднятой руки, эльф ловко подхватил его и теперь уже трупов на полу насчитывалось не меньше пяти, а один орк вопил от боли, с ужасом глядя на поток крови, хлынувшей из отрубленной лапы...
Маэдрос пытался прорваться к двери или хотя бы к спокойно сидящему Черному - вот бы добраться хоть раз до этой поганой ухмыляющейся рожи! Судя по его виду, фана уже не так легко подчиняется воле бывшего валы и с ранами ему пришлось бы повозиться... Но этим смелым мечтам не суждено было сбыться. Какой-то не в меру догадливый стражник сорвал с кровати черный балдахин и пока Маэдрос оборонялся сразу от пяти наседающих противников, подкрался к пленнику сзади и накинул тяжелую ткань прямо на него. Выпутаться из тяжелых складок было делом нескольких мгновений ... но их вполне хватило, чтобы Маэдрос получил удар тяжелой дубинки по затылку и отправился в черное беспамятство.
Очнулся он от потока холодной воды в лицо. Закашлявшись, дернулся... и ударился затылком о стену, не удержавшись от сдавленного стона - в голове взорвался сгусток огненной боли, от чего он чуть вновь не потерял сознание. Но еще одна порция воды привела его в чувство окончательно. Маэдрос понял, что стоит у стены, прикованный к ней за поднятые руки. Судя по тому, что он чувствовал спиной прикосновение шершавых камней, рубаху с него успели снять. От мысли, что сейчас ему предстоит, к горлу подступила тошнота. Моргот говорил о каком-то развлечении, наверное, придумал что-то новенькое... В его изобретательности Маэдрос уже успел убедиться. Притворяться больше смысла не было и он открыл глаза, увидев, что находится в той же комнате.
Моргот разглядывал его с каким-то веселым любопытством.
- Первый раз вижу тебя в деле, Фэанарион, - заметил он. - Неплохо дерешься.
- А твои орки никуда не годятся, - дерзко ответил нолдо. - С одним еле справились... С такими солдатами ты не завоюешь Белерианда и до конца Арды!
- Ничего, зато их у меня много. А что, не хочешь их обучить и взять под свою команду?
- Нет, спасибо, что-то не хочется. Еще не тому научу, - насмешливо ответил Маэдрос.
- Жаль, - картинно вздохнул Моргот, - такой талант пропадает... Но перед тем как ты столь невежливо прервал наш разговор, я тебе кое-что обещал, помнишь?
Маэдрос молчал, не желая больше разговаривать, впрочем, и вопрос не предполагал ответа.
- Итак, речь шла о моей власти и о небольшом развлечении. Сейчас ты поймешь, о чем я говорил.
С этими словами Альквэн, стоявшая рядом с Черным Владыкой во время схватки неподвижно, будто изваяние, ожила. Неверными шагами она подошла к одному из орков и тот с ухмылкой вытянул из-за пояса небольшую плеть и подал ей. С плетью в руках она подошла к прикованному Маэдросу.
- Наверное, ты уже успел устать от моих орков, Фэанарион, - от мысли о предстоящем удовольствии Моргот чуть ли не мурлыкал, - вот я и решил разнообразить наши развлечения. Она не так умела, как орки, но ничего, она быстро выучится. А тебе прикосновения женщины твоего народа будут приятны, не правда ли?
Маэдрос боролся с подступившей тошнотой. Моргот воистину изобретателен... Конечно, плеть в руках слабой нис не причинит большого вреда его хроа - но страдать он будет больше, чем от десятка шипастых бичей в руках орков. Ибо он не мог представить себе ничего хуже, чем эльдэ в роли палача. А сама Альквэн... это причинит ее фэа непоправимый вред, от которого она не оправится никогда - откуда-то он знал, что так и будет.
Обреченно он взглянул прямо в ее пустые глаза. "Не поддавайся", - произнес он почти беззвучно, не надеясь на то, что его услышат. "Пожалуйста, не поддавайся".
Время застыло неподвижной мухой в янтаре или, скорее, Маэдросу так показалось, ибо все в комнате застыли подобно статуям. Застыла Альквэн, наполовину подняв руку с зажатой плетью, застыл Моргот, с ухмылкой ожидавший долгожданного развлечения, застыли орки, бессмысленно таращась на своего повелителя.
Тишину разорвал разъяренный рев Владыки Тьмы:
- Выполняй же приказ, ничтожная тварь! Бей его!
"Она сопротивляется ему, Майтимо!" - раздался в разуме Маэдроса ликующий крик Келебрина. "Она не желает ему подчиняться! Поможем ей!"
Маэдрос погрузился в бессмысленные глаза девушки, стремясь помочь порабощенной фэа сбросить оковы. Взглядом Незримого Мира он увидел душу Альквэн - сияющий алмаз, опутанный липкими черными нитями. Он придал своей воле вид меча из сверкающей стали и принялся рубить им темную паутину. Рядом с собой он увидел еще одного призрачного воина с мечом - и сразу узнал в нем Келебрина.
Вдвоем они били по черным нитям, стремясь разрубить их - но те плохо поддавались. Разрубленные нити соединялись вновь, выстреливая новые ростки, опутывая плененную душу новыми сетями. Откуда-то издали послышался мерзкий хохот - то Моргот, черная тень неподалеку, тоже присутствующий в Незримом Мире, смеялся над их бессмысленной борьбой. Одна из черных нитей опутала сияющий меч Маэдроса и вырвала его из руки, другая обмотала руки Келебрина-призрака, прижав их к телу, так что теперь его меч стал бесполезен.
И вдруг, когда уже Маэдрос отчаялся, отступая перед темными чарами Моргота, когда он увидел, что сияющая фэа оказалась окутанной омерзительным черным коконом без единой щелочки, когда не осталось и крупинки надежды, откуда-то сверху - нет, не с неба, а с каких-то запредельных высей, которые разум не может и представить, хлынул поток такого ослепительного света, что на мгновение нельзя было видеть ничего другого. Но через миг зрение вернулось и Маэдрос успел заметить, как клочки злого чародейства исчезают, тают в благословенном сиянии. Освобожденная фэа, очищенная от липких клочьев, засверкала подобно Сильмарилю. Но это было не все. Хлынувшие во все стороны лучи были похожи на стальные копья, но, когда одно из них коснулось Маэдроса, вместо удара он почувствовал ласку первых лучей Лаурэлин, материнских объятий, прикосновения невинного ребенка. Откуда-то пришло воспоминание - когда-то, невообразимо давно, он знал это прикосновение, и когда-нибудь, очень нескоро, через эоны лет, почувствует его вновь...
Но не для всех прикосновение копий света оказалось приятным. Краем глаза Маэдрос заметил, как одно из них ударило в черную фигуру Повелителя Тьмы. Он согнулся, как от боли и раздался такой рев, от которого, казалось, весь проклятый Ангбанд должен обрушиться, погребая под развалинами всех обитателей...
И тут благословенный свет исчез. Маэдрос вновь очутился в собственном теле, успев заметить, как массивное тело Черного исчезает в дверном проеме. Орки, подвывая, следовали за ним, кто бегом, кто ползком. Огромная дверь захлопнулась.
Маэдрос остался один с неподвижным телом Альквэн у ног - похоже, не выдержав напряжения, она потеряла сознание. Нолдо рванулся, но оковы держали крепко. Рыча, он зверем метался в них, пытаясь освободиться и дотянуться до нее.
Наконец, когда он бессильно обвис в цепях, девушка зашевелилась. Она с трудом встала на колени, но здесь, казалось силы оставили ее и она осталась сидеть на полу, растерянно озираясь. Движения ее хоть и были неуверенны, но были движениями свободного существа, а не марионетки на ниточках. Она задержала взор на лице Маэдроса и он с облегчением вздохнул, увидев печальный, полный тоски и боли, но несомненно разумный взгляд.
- Я... Ты... Фэанарион, так он называл тебя. Я вспомнила, я все вспомнила!
И она горько и отчаянно зарыдала. Маэдрос с жалостью смотрел на нее, не зная, чем помочь и как успокоить несчастную девушку. Какие жуткие вещи, должно быть, приходилось ей делать во власти Моргота! И она не может забыть их, память - дар и проклятие эльфов.
Но слезы пленницы иссякли, ибо нельзя плакать вечно. Она вновь подняла взгляд на Маэдроса и он попытался утешить ее.
- Леди Альквэн, не казни себя. Ты ни в чем не виновата.
- Нет... я виновата... я поддалась ему... из страха... Без моего дозволения, он ничего не смог бы сделать... Не поддавайся ему! Никогда! - она почти кричала. - Это... это хуже всего, что он может сделать с телом! Нет! Нет!
- Я знаю, леди Альквен, послушай, пожалуйста, успокойся... Это позади. А тебе нужно жить дальше.
-Увы, - спокойным и каким-то снова бесцветным голосом отозвалась она. - Жизнь теперь не для меня. Я не смогу жить с этим... Я ухожу, ибо лишь Чертоги Мандоса даруют мне покой. Прости, что не смогу помочь.
- Альквэн... - он бессильно смотрел, как девушка вновь оседает на бок. Несколько мгновений - и Жилец покинул свой Дом, ставший пустой безжизненной оболочкой. Но она хотя бы освободилась от власти Моргота...
Прошло совсем немного времени, когда Маэдрос услышал печальный призрачный голос Келебрина: "Мы уходим, Майтимо. Прости. Она боится идти одна и я должен проводить ее - а ты понимаешь, что это дорога без возврата..."
"Иди, и не думай обо мне. Если б как-то ты смог передать эльдар, что воле Моринготто можно противостоять... Идите, и пусть будет светел ваш путь!"
"Мы все расскажем. Ах, если бы... Нет, не могу пожелать тебе этого"
"У меня свой путь, Келебрин. Не хуже и не лучше..."
"Прости меня... Силы тебе и стойкости. Прощай."
"Прощайте..."
Он почувствовал, как холодеет и темнеет то ничто или нечто, где они только что были. Одиночество стальными когтями коснулось его груди. Маэдрос едва не вскрикнул, когда два теплых сгустка, которые он ощущал на краю своего разума, исчезли. И он понял, что остался один. И тогда он рассмеялся.
И некто, услышав его, сказал бы, что это смех безумца - так противоречиво смешались в нем горькая печаль и светлая радость...
***
Нэльяфинвэ Майтимо Фэанарион не встречался более с Моринготто Бауглиром, владыкой Ангамандо. Приковать пленника за руку на отвесной стене Тангородрима Черный Владыка поручил своим слугам, и Маэдрос с невеселой усмешкой вновь подивился изобретательности Врага - как он вскоре обнаружил, зачарованный стальной браслет не давал ему умереть здесь ни по собственной воле, ни от голода, холода и невыносимой боли. Но сам Моргот не посещал более пленника и не докучал ему новыми попытками сломить его волю - и Маэдрос догадывался, почему - Враг не дерзал вновь нарваться на силу, которая намного превышала его собственную.
После того, как Маэдрос был освобожден своим другом и исцелился, научившись держать меч в левой руке, говорили, что когда он вступает в схватку с врагами, вокруг его фигуры разгорается слепящее белое пламя, невыносимое для слуг Зла. Кто-то думал, что это - сила Огненного Духа, проявившаяся в его старшем сыне, другие полагали, что это - пламя ярости возрожденного эльфа Амана, вернувшегося почти что из залов Мандоса. Но сам Маэдрос знал, что это такое на самом деле - слабый отблеск той силы, что прикоснулась к нему в проклятом Ангбанде. Эта благословенная сила хранила его и его братьев во всех схватках со слугами Моргота.
И лишь в Дориате она оставила его...
The End
Маэдрос пытался прорваться к двери или хотя бы к спокойно сидящему Черному - вот бы добраться хоть раз до этой поганой ухмыляющейся рожи! Судя по его виду, фана уже не так легко подчиняется воле бывшего валы и с ранами ему пришлось бы повозиться... Но этим смелым мечтам не суждено было сбыться. Какой-то не в меру догадливый стражник сорвал с кровати черный балдахин и пока Маэдрос оборонялся сразу от пяти наседающих противников, подкрался к пленнику сзади и накинул тяжелую ткань прямо на него. Выпутаться из тяжелых складок было делом нескольких мгновений ... но их вполне хватило, чтобы Маэдрос получил удар тяжелой дубинки по затылку и отправился в черное беспамятство.
Очнулся он от потока холодной воды в лицо. Закашлявшись, дернулся... и ударился затылком о стену, не удержавшись от сдавленного стона - в голове взорвался сгусток огненной боли, от чего он чуть вновь не потерял сознание. Но еще одна порция воды привела его в чувство окончательно. Маэдрос понял, что стоит у стены, прикованный к ней за поднятые руки. Судя по тому, что он чувствовал спиной прикосновение шершавых камней, рубаху с него успели снять. От мысли, что сейчас ему предстоит, к горлу подступила тошнота. Моргот говорил о каком-то развлечении, наверное, придумал что-то новенькое... В его изобретательности Маэдрос уже успел убедиться. Притворяться больше смысла не было и он открыл глаза, увидев, что находится в той же комнате.
Моргот разглядывал его с каким-то веселым любопытством.
- Первый раз вижу тебя в деле, Фэанарион, - заметил он. - Неплохо дерешься.
- А твои орки никуда не годятся, - дерзко ответил нолдо. - С одним еле справились... С такими солдатами ты не завоюешь Белерианда и до конца Арды!
- Ничего, зато их у меня много. А что, не хочешь их обучить и взять под свою команду?
- Нет, спасибо, что-то не хочется. Еще не тому научу, - насмешливо ответил Маэдрос.
- Жаль, - картинно вздохнул Моргот, - такой талант пропадает... Но перед тем как ты столь невежливо прервал наш разговор, я тебе кое-что обещал, помнишь?
Маэдрос молчал, не желая больше разговаривать, впрочем, и вопрос не предполагал ответа.
- Итак, речь шла о моей власти и о небольшом развлечении. Сейчас ты поймешь, о чем я говорил.
С этими словами Альквэн, стоявшая рядом с Черным Владыкой во время схватки неподвижно, будто изваяние, ожила. Неверными шагами она подошла к одному из орков и тот с ухмылкой вытянул из-за пояса небольшую плеть и подал ей. С плетью в руках она подошла к прикованному Маэдросу.
- Наверное, ты уже успел устать от моих орков, Фэанарион, - от мысли о предстоящем удовольствии Моргот чуть ли не мурлыкал, - вот я и решил разнообразить наши развлечения. Она не так умела, как орки, но ничего, она быстро выучится. А тебе прикосновения женщины твоего народа будут приятны, не правда ли?
Маэдрос боролся с подступившей тошнотой. Моргот воистину изобретателен... Конечно, плеть в руках слабой нис не причинит большого вреда его хроа - но страдать он будет больше, чем от десятка шипастых бичей в руках орков. Ибо он не мог представить себе ничего хуже, чем эльдэ в роли палача. А сама Альквэн... это причинит ее фэа непоправимый вред, от которого она не оправится никогда - откуда-то он знал, что так и будет.
Обреченно он взглянул прямо в ее пустые глаза. "Не поддавайся", - произнес он почти беззвучно, не надеясь на то, что его услышат. "Пожалуйста, не поддавайся".
Время застыло неподвижной мухой в янтаре или, скорее, Маэдросу так показалось, ибо все в комнате застыли подобно статуям. Застыла Альквэн, наполовину подняв руку с зажатой плетью, застыл Моргот, с ухмылкой ожидавший долгожданного развлечения, застыли орки, бессмысленно таращась на своего повелителя.
Тишину разорвал разъяренный рев Владыки Тьмы:
- Выполняй же приказ, ничтожная тварь! Бей его!
"Она сопротивляется ему, Майтимо!" - раздался в разуме Маэдроса ликующий крик Келебрина. "Она не желает ему подчиняться! Поможем ей!"
Маэдрос погрузился в бессмысленные глаза девушки, стремясь помочь порабощенной фэа сбросить оковы. Взглядом Незримого Мира он увидел душу Альквэн - сияющий алмаз, опутанный липкими черными нитями. Он придал своей воле вид меча из сверкающей стали и принялся рубить им темную паутину. Рядом с собой он увидел еще одного призрачного воина с мечом - и сразу узнал в нем Келебрина.
Вдвоем они били по черным нитям, стремясь разрубить их - но те плохо поддавались. Разрубленные нити соединялись вновь, выстреливая новые ростки, опутывая плененную душу новыми сетями. Откуда-то издали послышался мерзкий хохот - то Моргот, черная тень неподалеку, тоже присутствующий в Незримом Мире, смеялся над их бессмысленной борьбой. Одна из черных нитей опутала сияющий меч Маэдроса и вырвала его из руки, другая обмотала руки Келебрина-призрака, прижав их к телу, так что теперь его меч стал бесполезен.
И вдруг, когда уже Маэдрос отчаялся, отступая перед темными чарами Моргота, когда он увидел, что сияющая фэа оказалась окутанной омерзительным черным коконом без единой щелочки, когда не осталось и крупинки надежды, откуда-то сверху - нет, не с неба, а с каких-то запредельных высей, которые разум не может и представить, хлынул поток такого ослепительного света, что на мгновение нельзя было видеть ничего другого. Но через миг зрение вернулось и Маэдрос успел заметить, как клочки злого чародейства исчезают, тают в благословенном сиянии. Освобожденная фэа, очищенная от липких клочьев, засверкала подобно Сильмарилю. Но это было не все. Хлынувшие во все стороны лучи были похожи на стальные копья, но, когда одно из них коснулось Маэдроса, вместо удара он почувствовал ласку первых лучей Лаурэлин, материнских объятий, прикосновения невинного ребенка. Откуда-то пришло воспоминание - когда-то, невообразимо давно, он знал это прикосновение, и когда-нибудь, очень нескоро, через эоны лет, почувствует его вновь...
Но не для всех прикосновение копий света оказалось приятным. Краем глаза Маэдрос заметил, как одно из них ударило в черную фигуру Повелителя Тьмы. Он согнулся, как от боли и раздался такой рев, от которого, казалось, весь проклятый Ангбанд должен обрушиться, погребая под развалинами всех обитателей...
И тут благословенный свет исчез. Маэдрос вновь очутился в собственном теле, успев заметить, как массивное тело Черного исчезает в дверном проеме. Орки, подвывая, следовали за ним, кто бегом, кто ползком. Огромная дверь захлопнулась.
Маэдрос остался один с неподвижным телом Альквэн у ног - похоже, не выдержав напряжения, она потеряла сознание. Нолдо рванулся, но оковы держали крепко. Рыча, он зверем метался в них, пытаясь освободиться и дотянуться до нее.
Наконец, когда он бессильно обвис в цепях, девушка зашевелилась. Она с трудом встала на колени, но здесь, казалось силы оставили ее и она осталась сидеть на полу, растерянно озираясь. Движения ее хоть и были неуверенны, но были движениями свободного существа, а не марионетки на ниточках. Она задержала взор на лице Маэдроса и он с облегчением вздохнул, увидев печальный, полный тоски и боли, но несомненно разумный взгляд.
- Я... Ты... Фэанарион, так он называл тебя. Я вспомнила, я все вспомнила!
И она горько и отчаянно зарыдала. Маэдрос с жалостью смотрел на нее, не зная, чем помочь и как успокоить несчастную девушку. Какие жуткие вещи, должно быть, приходилось ей делать во власти Моргота! И она не может забыть их, память - дар и проклятие эльфов.
Но слезы пленницы иссякли, ибо нельзя плакать вечно. Она вновь подняла взгляд на Маэдроса и он попытался утешить ее.
- Леди Альквэн, не казни себя. Ты ни в чем не виновата.
- Нет... я виновата... я поддалась ему... из страха... Без моего дозволения, он ничего не смог бы сделать... Не поддавайся ему! Никогда! - она почти кричала. - Это... это хуже всего, что он может сделать с телом! Нет! Нет!
- Я знаю, леди Альквен, послушай, пожалуйста, успокойся... Это позади. А тебе нужно жить дальше.
-Увы, - спокойным и каким-то снова бесцветным голосом отозвалась она. - Жизнь теперь не для меня. Я не смогу жить с этим... Я ухожу, ибо лишь Чертоги Мандоса даруют мне покой. Прости, что не смогу помочь.
- Альквэн... - он бессильно смотрел, как девушка вновь оседает на бок. Несколько мгновений - и Жилец покинул свой Дом, ставший пустой безжизненной оболочкой. Но она хотя бы освободилась от власти Моргота...
Прошло совсем немного времени, когда Маэдрос услышал печальный призрачный голос Келебрина: "Мы уходим, Майтимо. Прости. Она боится идти одна и я должен проводить ее - а ты понимаешь, что это дорога без возврата..."
"Иди, и не думай обо мне. Если б как-то ты смог передать эльдар, что воле Моринготто можно противостоять... Идите, и пусть будет светел ваш путь!"
"Мы все расскажем. Ах, если бы... Нет, не могу пожелать тебе этого"
"У меня свой путь, Келебрин. Не хуже и не лучше..."
"Прости меня... Силы тебе и стойкости. Прощай."
"Прощайте..."
Он почувствовал, как холодеет и темнеет то ничто или нечто, где они только что были. Одиночество стальными когтями коснулось его груди. Маэдрос едва не вскрикнул, когда два теплых сгустка, которые он ощущал на краю своего разума, исчезли. И он понял, что остался один. И тогда он рассмеялся.
И некто, услышав его, сказал бы, что это смех безумца - так противоречиво смешались в нем горькая печаль и светлая радость...
***
Нэльяфинвэ Майтимо Фэанарион не встречался более с Моринготто Бауглиром, владыкой Ангамандо. Приковать пленника за руку на отвесной стене Тангородрима Черный Владыка поручил своим слугам, и Маэдрос с невеселой усмешкой вновь подивился изобретательности Врага - как он вскоре обнаружил, зачарованный стальной браслет не давал ему умереть здесь ни по собственной воле, ни от голода, холода и невыносимой боли. Но сам Моргот не посещал более пленника и не докучал ему новыми попытками сломить его волю - и Маэдрос догадывался, почему - Враг не дерзал вновь нарваться на силу, которая намного превышала его собственную.
После того, как Маэдрос был освобожден своим другом и исцелился, научившись держать меч в левой руке, говорили, что когда он вступает в схватку с врагами, вокруг его фигуры разгорается слепящее белое пламя, невыносимое для слуг Зла. Кто-то думал, что это - сила Огненного Духа, проявившаяся в его старшем сыне, другие полагали, что это - пламя ярости возрожденного эльфа Амана, вернувшегося почти что из залов Мандоса. Но сам Маэдрос знал, что это такое на самом деле - слабый отблеск той силы, что прикоснулась к нему в проклятом Ангбанде. Эта благословенная сила хранила его и его братьев во всех схватках со слугами Моргота.
И лишь в Дориате она оставила его...
The End