Умирают шаги. Воспаленный апрель. Воскресенье…
Журавлиные сумерки тянутся моросью сонной.
Я глазею на дождь, отражаюсь в его оперенье,
Остаюсь навсегда в запотевших зрачках заоконных.
Чечевицей весна проросла сквозь оконные створы,
В истончившемся воздухе зреет дремотная тяжесть.
Я чужой для тебя, я взойду в ваших землях нескоро,
И никто твоим чутким рукам обо мне не расскажет.
Я спадаю с лица, я легко возвращаюсь к истокам,
Где в соломенном море стрекочет упрямый кузнечик,
Где с букетом ромашек ты просто стоишь у порога,
И, устало смеясь, обнимаешь озябшие плечи.
Ничего больше нет. Только дождь все курлычет недобро,
Что же делать теперь? Мысли мечутся, как на пожаре.
Очень хочется жить, но при вдохе ломаются ребра,
И внутри кто-то черный холодными пальцами шарит…
