Арманис равнодушно взглянул на голову Хельги. Спокойное выражение ее лица могло поразить всякого – но не его. По крайней мере, сейчас. Лорд Арсона осторожно прикоснулся к холодеющим губам королевы, таким твердо сжатым, словно она не хотела выдавать ему какую-то тайну. «Ничего, скоро мы увидимся… и поговорим обо всем.»
Ворота, которые не могли открыться столько времени перед всеми нападениями, которые выдержали натиск всех сил Арсона, с тугим, напряженным стоном открылись. Арманис увидел все силы Керсенгарда, собравшиеся за этими воротами. Да, их теперь было много. Конунг привел с собой отборнейших воинов. Их суровые, иссеченные холодными ветрами и оружием лица были видны даже отсюда, издалека. Твердость и решимость - вот что читалось в этих лицах, в этих светлых, как зимний лед глазах, в этих плотно сжатых губах под длинными светлыми усами, спускающимися на грудь, покрытую панцирем. И это были еще не все, кто встал на защиту крепости. Где-то в глубине стояли простые жители и уцелевшие воины – каждый по отдельности ничего из себя не представляет, но вместе, вместе…
Со стороны леса двигалось ненавистное воинство нечисти, нежити, ночных кошмаров. Животные, нечеловеческие создания. Эльфы – только движущихся деревьев, как в старых сказках не хватает… и в их лицах тоже не найти ни жалости, ни снисхождения.
Но Арсону не нужно ни то, ни другое!
Арманис с холодной усмешкой погладил рукоять. Он не боялся людей. Он никого не боялся.
- Думаешь, все обойдется? – раздался сзади, за левым плечом дребезжащий голосок.
Лорд словно ждал его. Почему-то ему казалось сейчас – появление этого голоса – самое привычное и естественное дело.
- Нет, не думаю, - сказал он негромко. – Все мы здесь поляжем.
- Вот как, - голос за левым плечом хихикнул. - Воин умеет соображать!
- Ты говоришь глупости, старуха. Не пытайся сбить меня.
- Старуха? – самый обольстительный девичий голос, который Арманису только доводилось слышать, звучал именно сейчас, у него за плечом. – С кем ты говоришь, лорд?…
- Не сбивай меня! – гневно прикрикнул Арманис. – Ты сидишь в своей халупе, а меня ждет… меня ждет бой, и будь я проклят, если погибну один из первых!
Ветер, неожиданно холодный, всколыхнул траву вокруг и бросил горсть слабой, легкой пыли в лица лорда и стоящих за ним офицеров. «Привет от эльфов», - сказал кто-то из них с досадой.
- Так ты не хочешь быстрой смерти? – подначивающим тоном спросила ведьма.
Войска визу, в долине, хлынули на поле. Засверкало яростное солнце на остриях копий, заблестели кончики стрел, свет разлился по плоскостям мечей – все эти орудия убийства заблистали ярко и празднично, приветствуя встречу с живой плотью, которую отдадут им на растерзание. Арманиса всегда радовал этот блеск – он обещал бой, во время которого забываешь обо всем на свете, бой, который несет ярость – и успокоение…
- Я погибну последним, - сказал он тихо. Глаза лорда, и без того темные, залиты были какой-то ночной, могильной чернотой. – Я увижу смерть всех моих людей. Я узнаю, как сражаются воины Арсона в последний миг своей жизни, когда им нечего терять.
- А если смерть твоя будет очень долгой? Если она будет невыносимо долгой?
- Ты думаешь этим напугать меня? – улыбнулся Арманис рассеянно. – К смерти я готов в любую минуту. Вся моя жизнь – это борьба со смертью. Я же знал, что она придет. И всегда видел ее вот такой – в бою…
Он глубоко, до головокружения вздохнул, почувствовав, как стискивают мускулы груди нагрудник и ремни, и обернулся к офицерам:
- Сигнал – к бою!
Хрипло взревели трубы, разрывая предвечерний воздух ужасающим смертным воем – вестником боли и гибели. Зазвенел металл. Арманис почувствовал, как поднимается настроение. Он удивился – с чего бы это? – но тут же понял: все кончено, последние минуты пройдут весело. Засмеявшись, взмахнул мечом:
- Вперед, Арсон!
Над ринувшимися в бой войсками колыхались на высоких, царапающих небо древках знамена – треугольники лазоревого цвета с тремя серебряными коронами. Этот же знак был выбит на нагруднике и шлеме лорда, на щитах его воинов – знамя Арсона, знамя людей пило холодеющий воздух, струясь в его темнеющих волнах.
- Иди, - прошептала невидимая ведьма. Голос ее был сейчас непонятен – старушечий или девичий; наполнявшие его слезы не позволяли различить, кто говорит в столбе колышущегося воздуха на холме.
Лорд Арманис треском врубился в строй воинов конунга. Тяжелый меч, легко удерживаемый рукой владыки Арсона, поражал с одного удара, - кто не рухнул, ловя отсеченную руку или зажимая невозвратимо широкую рану на груди, тот по крайней мере упал с лошади, под тяжелые копыта, под железные подковы, в растоптанную землю, уже смоченную первыми каплями крови.
