2 sicGEH: Моя пиджин знать нет. Моя олбан-йезыг знать нет. Моя говорить рюски. Твоя говорить рюски? 
2ALL: я думаю, на этого клона-клоуна единственная осмысленная реакция - игнор. Все равно ничего разумного от него ожидать не приходится.
Воистину, бессмертны и бессчетны арпридурки позорноликие... 
И еще. Осмысленных ответов от защитников Перумова по моим пунктам 1-5 пока что не было. Продолжаем ждать?
Ну ладно. Я более-менее пробежался по текстам, любезно предоставленным Ведуном как новые и хорошие. Благодарю за тексты, хотя мнение по их хорошести не разделяю, да и новость кто-то может оспорить. Во всяком случае, все эти тексты были достаточно недавно переизданы (как и Кольцо Тьмы, впрочем
). Судя по ошибкам, характерным для OCR, и способу приведения ссылок, тексты были сфайнриджены с какой-то бумажной книги (жаль, изд. данные не указаны, ну да вряд ли это существенно). Тексты - Алмазный Меч, Деревянный Меч (далее АМДМ) и Рождение Мага (далее РМ).
Для дозревания полноценного обзора, конечно, мне понадобится еще время; то, что я сейчас предлагаю вниманию публики - черновой набросок/сборник тезисов. Однако надеюсь, что смогу довести это до более-менее читабельной статьи... и что оно того стоит
Итак:
Графоманы и читоманы на примере позднего перумизма. Литературоведение за время своего существования выработало развитую технику и методологию анализа литературных произведений. Но при этом упускается из виду такой компонент, как читательская аудитория; предполагается, что Совершенная Книга пишется для Совершенного Читателя, который грамоте учен и на фигню не падок. Вот и ждем, как второго пришествия, тех славных времен, когда мужик не милорда глупого, а Белинского умного с базара повезет. Но, как в те же поры те же классики говаривали, "жаль только - жить в это время прекрасное уж не придется ни мне, ни тебе..."
Реальный читатель - разный. И, как нетрудно догадаться, большинство реальных читателей не очень похожи на Совершенных. Выходит, коммерческого успеха добьется тот, кто бОльшей толпе угодит? Впрочем, тут уже была ссылка на замечательную статью Дивова, который объясняет разницу между публикой читающей, публикой покупающей и публикой понимающей. Не вижу смысла повторять ее, и в том числе не вижу смысла глубоко влезать в тему коммерческого успеха. Я попытаюсь понять, откуда берется и на чем держится графоманство - столь же ненавидимое и столь же неистребимое, как тараканство в коммуналках и общагах.
Как и таракан, графоман хочет жить. А еще хочет читаться. Хочет издаваться. В большинстве своем, хочет и денежку за это получать, но многие и без этого готовы обходиться... хотя бы на первых порах
. Собственно говоря, графоман отличается от хорошего писателя ровно качеством того, что он пишет.
А еще графоманы, хотят того или не хотят, размножаются. Личным примером. Писатели тоже способны размножаться личным примером; но из подражания хорошим писателям почему-то чаще всего получаются опять же графоманы. И, кстати, факт издания, формально превращая графомана в писателя, вовсе не обязан автоматически улучшать качество его писаний; зато автоматически многократно увеличивает количество подражателей.
Пока не вижу ни способа, ни смысла глобальной борьбы с графоманами. Но расчистить от них хотя бы окружающее пространство все-таки хочется. Потому что засилье графоманства лишает кислорода хороших писателей (особенно начинающих), а их и так мало. Так что давайте все таки разберемся, как определить хорошего писателя и откуда берутся плохие.
Итак, по классике, хорошие произведения хорошего писателя должны отличаться интересным сюжетом, грамотным выразительным языком и узнаваемым стилем. Впридачу к этой триаде я рискну отдельно упомянуть еще владение материалом и идейную начинку.
1.1 Зачем заплетык языкается?Начнем с самого простого, казалось бы: с языка. Ну что мешает, при всеобщем-то среднем образовании, писать понятно и складно?
А вот мешает. Прежде всего - подражательство: хороший писатель хочет, чтобы его мысли поняли, его чувства разделяли; а графоман хочет, чтобы у него было "как в книжках", и поэтому старательно (небось, высунув язык от усердия?) громоздит немыслимо длинные архисложные фразы, в которых сам-то путается. Писатель, который не боится быть слишком понятным, пишет просто и легко, обходится простыми фразами; и даже там, где не обойтись без сложных, привычно членит их на явно видимые, облегчающие понимание фрагменты. Графоману хочется выглядеть как "шибко умный, однако"; вместо того, чтобы заставлять читателя задумываться над авторскими мыслями (которых графоману взять-то негде!), графоман заставляет читателя думать над хитропереподвывернутыми полупонятными фразами. И уже типа эмулятор умности получается!
Примеры возьмем у Перумова, у которого традиционные проблемы с переводом на русский язык за всю его писательскую карьеру никуда не делись (РМ):
"безумцы из числа лишившихся от чрезмерной учёности волос адептов десятого факультета" - висообразное нагромождение существительных; из него "учёность волос" получается, "лишение адептов" и много прочих забавных толкований.
"справится с парой-тройкой неуязвимых для обычного оружия неупокоенных" - тут из фразы вылезает "оружие неупокоенных". Нормально владеющий языком человек написал бы "справится с парой-тройкой неупокоенных, неуязвимых для обычного оружия" - вроде бы то же самое, но читается легче и не оставляет сомнений по поводу двойных толкований. "величественный конус увенчанной снежным шлемом Королевской горы" - а лучше было бы "величественный конус Королевской горы, увенчанной снежным шлемом"; "из узкого слухового окна на крышу дома через улицу один за другим протискивались арбалетчики" - то ли дом через улицу, то ли арбалетчики через улицу пробирались... по крыше
. Нет чтобы сказать "на крышу соседнего дома" или "... дома напротив". Ну и так далее на каждом шагу, это я наловил только при беглом просмотре первых страниц.
Нередко также повторение в одном абзаце, и даже в одной фразе, однокоренных слов - что выдает бедность авторского словаря и воображения, например "Как вы прекрасно понимаете, я не из вашей прекрасной Долины" (РМ). Взыскательный читатель на всех подобных местах "спотыкается".
А у Перумова, как нетрудно убедиться при внимательном чтении, подобные ошибки идут постоянно! И после этого кто-то еще будет меня уверять, что Перумов читается легко?! Это возможно только в том случае, когда читатель не пытается думать над текстом, анализировать его. Когда текст читается не головным мозгом, а спинным - через узнавание знакомых, заштампованных намертво, привычных оборотов. Итак, невнимательность читателя - кормушка графомана.
1.2. Номады против кочевников.Как уже говорилось, графоман всячески тужится показать свою умность. И нет для этого, на его взгляд, лучше способа, чем рассказать читателю о вещах, которых читатель знать не знал, слыхом не слыхивал. Что о них знает сам автор, впрочем, тоже не факт; и графоман как раз это считает необязательным.
Один из путей: называть все как можно чудесатее. Однако стремление к использованию специфической лексики, дабы показать свою ученость и начитанность, неоднократно подводит графомана. Примеры из Перумова, навскидку: карта "известной Ойкумены" - а что, бывает неизвестная? "Ойкумена" означает ничто иное как "обитаемая вселенная", т.е. по определению достаточно известный (не путать с "исследованный") мир. К тому же, использование специфического "Ойкумена" вместо "простецких" "мир", "земли" и т.п. означает привязку к греческой античной цивилизации, которая тут ничем не оправдана. Зато "Перумов шибко умный, однако - такие слова знает!"
То же самое с "номадами-кочевниками", кочующими со страницы на страницу халтурной фентезятины - это попросту тавтология, поскольку слово "номад", обычно возникающее в плохих переводах фентези или в псевдоисторических романах, происходит исключительно от лени и необразованности переводчиков да редакторов, и ничего иного чем "кочевник", не означает. Поэтому Перумов, щеголяя такими словечками, как "номад" или "истерлинг", показывает только свою необразованность (в т.ч. языковую) и дурновкусие.
"узнает еще многое о бестиарии этого мира" - опять неудачная претензия на начитанность. Нет чтобы написать просто и понятно "узнает о зверях/животных", или даже "...фауне этого мира", или "о местном животном мире" - обязательно надо загнуть что-то с ужимкой! И тут опять посадка в лужу. Бестиарий - книга описаний животного мира; его можно выучить, конечно, но что еще можно узнать
О нем?
Образованный читатель над такими перлами только смеется. А вот необразованный внемлет им в священном трепете
1.3. Некузявость воляпюкаУ графомана есть еще один способ поумничать: надо изобрести СВОИ слова! Дать как можно более труднопроизносимые названия местным расам, деревьям и животным - и уже можно гордо считаться создателем миров! Хотя, конечно, все декорации при этом могут быть перетащены из давным-давно описанных реальностей, старых книг - своих и чужих, из земной реальности... Главное - чтобы язык у читателя не мог внятно выговорить авторские названия, и оставалось ему только трепетать перед буйством авторской фантазии.
В результате появляется такое вот ублюдство: "На Аррасской равнине мы, Duott, встретили вас, Жзрщжю, вместе с этими волосатыми карликами - Zweorg" (РМ)
А теперь без контекста угадайте, кто с кем вместе был на той равнине. Точнее, если "мы" сражались с "вами", то на чьей стороне были волосатые карлики? И, кстати, почему тут одни специфические названия рас переданы латиницей, а другое - кириллицей?
Еще. Я понимаю, когда автор (как тот же Тартлдав) строит все произведение (или цикл) на намеренных отсылках к земной истории. Я могу понять, когда автор создает мир, не избегнувший влияния земной реальности, однако по-своему цельный (Профессор Джон Роналд Руэл, ну куда ж тут без тебя!). Но когда одно мешается с другим - это как следка с вареньем. А графоман, будучи сам вкусом не изыскан и не ожидая от читателей вкуса, именно таким смешением занимается: где хватило фантазии - намалевал "своё", где не хватило - вставил "историческое", тоже претензия на умность вроде как... И соседствуют у него архипелаг Клешней и Ойкумена, Лесные Кантоны и легионы-когорты с Duott, Жзрщжю и Zweorg, вместе с этими волосатыми карликами
. А то, что связано с Данами (как и заметная часть остального АМДМ, впрочем) откровенно сперто у Сапковского. Впрочем, об этом стоит поговорить отдельно.
Развитый нормально ребенок лет 8-12, между прочим, такое вот "сотворение мира" совершает не напрягаясь, причем ничуть не хуже взрослых графоманов. Образованный читатель с легкостью понимает, что откуда стырено и почему гибрид кенгуру с бегемотом нежизнеспособен.
Однако читатель, чья фантазия бледнее детской, да и образование не блещет, восхищенно качает головой: надо же, до чего шибко умный писатель додумался, однако!
***
Продолжение следует
