Очень интересная биография, особенно поразительно в конце. Фильм, о котором я здесь говорю, это "Возмездие" (оригинальное название "Railway Man", то есть "Железнодорожник"). Есть некоторая жесть.
Враг мой
Книга автобиографическая и, следовательно, соответствует событиям в реальности, насколько их знал и понял автор (книга есть на Флибусте).
Эрик Ломакс родился и вырос в Шотландии и был, соответственно, шотландцем и подданным британской короны. Он был поздним и единственным ребенком. С самого детства его увлекали различные машины, и особенно - поезда, что стало для него настоящим увлечением, "железнодорожной манией", как он назовет ее впоследствии. Его отец работал на почте и Эрик тоже первую свою работу получил на почте - был разносчиком телеграмм. В свободное время он увлеченно ходил и ездил по окрестностям, рассматривая поезда. Мать и отец очень его любили и он отвечал им тем же. Это была крепкая и любящая семья.
В юности Эрик вступил в баптистскую Общину и придерживался именно этого религиозного течения. Он не был слишком увлечен религией (гораздо меньше, чем поездами), но твердо верил в бога.
Когда началась война Эрик записался на курсы связистов и стал офицером-связистом (лейтенантом). Увидев призыв добровольцев на службу в Индию, Эрик вызвался перейти на службу туда. Он тепло попрощался с родителями, обручился с девушкой, в которую был влюблен, и отправился на Тихоокеанский фронт.
В то время Япония не считалась очень серьезным противником. Это была довольно отсталая в техническом отношении страна, англичане (не без оснований) считали себя слишком серьезной силой, чтобы японцы смогли нанести им большой вред. Так что служба в Индии и других колониях Британской империи на востоке считалась не очень тяжелой и опасной.
Но Британия (и ее союзники) серьезно просчитались. Конечно, с метрополией Япония не смогла бы тягаться, но с колониями - вполне. Япония накопила очень серьезные ресурсы и силы, и первое время войска союзников только и делали, что терпели поражение, отступали и сдавались.
Провоевал лейтенант-связист Ломакс не слишком долго. В феврале 1942 года после разгрома британских войск в Сингапуре (это считается одним из тяжелейших поражений Британии в новой истории) он попал в плен вместе с большим количеством других солдат и офицеров. После недолгого пребывания в фильтрационном лагере он угодил прямиком на строительство печально знаменитой Тайско-Бирманской железной дороги (ТБЖД). Кстати, абсолютная правда (как и говорится в фильме), что некогда Британия отказалась от строительства этой дороги из-за "слишком больших человеческих потерь". Японцев же это нисколько не смущало. Оцените печальную и злую иронию судьбы! Человек, до страсти увлеченный поездами, должен строить железную дорогу для своих врагов.
Дорога к месту назначения была довольно мучительна и сдержанному, закрытому шотландцу пришлось нелегко. Например, он пишет, что здесь его поджидало самое унизительное испытание в жизни (учитывая дальнейшее, можно сделать некоторые заключения о характере этого человека). Ему пришлось на очень длинном перегоне справлять нужду у всех на виду в открытую дверь вагона, причем его придерживали четыре человека, чтобы он не вывалился на ходу.
Однако по прибытии все оказалось не так уж плохо, во всяком случае для Ломакса и некоторых его товарищей, которые имели образование или опыт работы, связанные с техникой. Их не послали на саму стройку (которая была до того тяжелой, что, образно выражаясь, "каждая шпала на этой дороге потребовала одной жизни"), а заставили работать в механических мастерских, помогая японцам-механикам. Япония в те времена была довольно отсталой в техническом отношении страной, поэтому помощь английских специалистов (пусть и подневольная) пришлась весьма кстати. Работа не была очень тяжелой, японцы, работавшие в мастерских (не солдаты), не были какими-нибудь злобными садистами, еды было не то чтобы совсем вдоволь, но пока не так мало, а фрукты можно было срывать прямо по пути на работу. Конечно, были тропические болезни, но здесь они не особо распространились. В общем, все складывалось не так уж печально, если забыть, что ты вынужден работать на врага (тут следует отметить, что Ломакс числился среди пропавших без вести, в списки военнопленных не попал и не получал писем из дома, не написано также, что он и сам писал домой, а почему - неясно, возможно, в том месте не разрешалось отправлять письма, а может быть, они были утеряны в хаосе войны).
Работали пленные медленно и плохо (так, чтобы только можно было избежать наказания) и потому, что старались сохранить силы, и потому, что им совсем не хотелось работать на врага. Ломакс со свойственным ему немного желчным юмором замечает: <i>"Больше всего на свете нам хотелось ставить японцам палки в колеса, всячески мешать, выдавать некачественную продукцию, но так, чтобы нельзя было отследить виновника, хоть индивидуального, хоть коллективного. Даже те, кто ломал спину в каменоломнях — что, кстати, считалось «легкой» работой, — махали кирками со сверхъестественной медлительностью, выполняя лишь минимально приемлемые нормы. Думаю, все пленные до единого стали в итоге лодырями и саботажниками, причем кое-кто из нас так себя ведет и по сей день, раз уж в молодости потратил на это столько времени" (с).</i>
Все это происходило в лагере Канчанабури или Канбури, как обычно сокращали название англичане. Однако, собранные в одну кучу молодые люди, еще пока не слишком голодные и забитые, не желали просто покорно строить дорогу. Как минимум, они хотели знать, что происходит в мире, как идет война и что будет дальше. Любопытно, что им разрешили выписывать англоязычную газету. Впрочем, газета поставляла явную пропагандистскую дезинформацию. Тогда они решили сделать радио.
У них были радиодетали, сохраненные еще со времени Сингапура (японцев было мало, а пленных - много, обыскивали их не очень тщательно). Часть деталей выменяли у местных жителей на свои или украденные у японцев вещи. Собрав все в кучу, они-таки сделали радиоприемник. Слушали его не в машине (как показывает фильм), а прямо в бараке-хижине, накрывшись одеялом. Хранили в банке из-под кофе, присыпав сверху арахисом.
Не оставляли они и надежды бежать. Но для этого надо было знать, где находишься, и сделать карту. Ломакс, кроме того, подстегиваемый своим увлечением поездами и железными дорогами, интересовался тем, как идет строительство дороги. Японцы не очень тщательно следили за пленными (охранников было немного), и Ломаксу удалось срисовать географическую карту с одного справочника. Основываясь на расспросах о строительстве (например, он спрашивал шоферов грузовиков, а иногда и охранников, из тех, что подобрее и хоть немного знал английский), он начертил довольно точную карту ТБЖД на данный момент времени.
Но тут разразилось несчастье. Однажды, в августе 1943 года, японцы принялись тщательно обыскивать бараки, выгнав всех заключенных на улицу. Радио нашли. Оно хранилось в бараке, где жил Ломакс и еще девять офицеров. (Как выяснилось в дальнейшем, никакого предательства не было, японцы что-то заподозрили по обрывкам услышанных разговоров - пленные оказались информированы о ходе войны лучше, чем они сами - и провели масштабные обыски во всех лагерях ТБЖД).
На некоторое время всем им дали свободу передвигаться по лагерю. Ломакс уничтожил свой дневник, но, вытащив из тайника карту (она действительно хранилась в пустотелом бамбуковом стволе в уборной) пожалел ее и не уничтожил, а спрятал в свой вещмешок. Как показали дальнейшие события, это была изрядная глупость, которая немало повредила Ломаксу. (Так что здесь никто не находит карты в тайнике).
Всех десятерых вывезли в другой лагерь. Их выстроили в ряд и положили перед ними на стол радиоприемник. Потом оставили стоять, надолго (такое наказание, стойка в течение многих часов, часто применялось в японских концлагерях. Некоторых держали так до четырех суток, упавших поднимали ударами). После этого, ночью, загнав всех остальных заключенных в бараки, охранники приступили к экзекуции.
Четверых виновных вызывали по одному и били тяжелыми дубинками. Как подсчитали слышавшие удары и крики другие заключенные, каждому досталось около двухсот ударов (всего - девятьсот). Было жутко. Ломакс пишет, что в голове всплывали исторические аллюзии, рассказы услышанные и прочитанные: на глазах у схваченных протестантов пытают их друзей, а потом наступает их черед.
Настала и его очередь. Тут Ломакс сделал вещь разумную и логичную для каждого очкарика, но обнаруживающую изрядное присутствие духа: снял и положил на стол очки. Ему не хотелось вдобавок ко всему остаться еще и полуслепым, а очки бы избиения не пережили (очки, кстати, выдержали весь плен и даже падение с высоты, у них только поломалась дужка, которую замотали лейкопластырем).
Результатом избиения были две сломанные руки, сломанные ребра и поврежденные тазобедренные суставы, эти травмы аукались Ломаксу до конца жизни. По странной случайности только у него одного из всех было что-то сломано. Избитых бросили в канаву, слегка наполненную водой. Ломакс пришел в себя утром и обнаружил, что стоит рядом с канавой. Остальные лежали на земле. Он тоже улегся, это в любом случае было легче, чем стоять.
Им позволили лежать до вечера, а потом заставили встать. Так они простояли всю ночь.
На следующее утро произошло следующее. Снова цитирую:
<i>
"Японцы требовали, чтобы всякая рабочая команда пересекала ворота лагеря парадным маршем и брала «равнение направо!» или «налево!», проходя мимо караулки. Каждый военнопленный считал делом чести выполнять это как можно небрежнее; зачастую на людей накатывал приступ кашля или чиха по мере приближения к охранникам.
В то утро авангардное подразделение выглядело как всегда: группа злых и отощавших мужчин в невообразимых одеяниях; у одних еще сохранились рваные шорты из комплекта тропического обмундирования, на других были одни лишь набедренные повязки, кто-то в грязных форменных рубашках или майках в сеточку; большинство в ветхих шляпах или самодельных головных уборах от нещадного солнца. Они волочили ноги, готовясь показать привычный спектакль презрения к тюремщикам. На сей раз, однако, их командир выкрикнул «Равнение напра-во!», когда они поравнялись с нами, еще за несколько десятков шагов от караулки. Шарканье исчезло как по волшебству, каждый четко, без малейшей помарки выполнил команду. Им позавидовали бы и кадеты военного училища в Сандхерсте. Все последующие группы взяли с них пример. Кому еще из офицеров выпадала такая честь?" (с)</i>
Через некоторое время их всех унесли в барак, где принялись лечить (врачом был голландец), поскольку они были нужны для последующих допросов (другие пленные делились с ними едой и лимонами). Японцы подозревали заговор с целью побега или бунта и связь с местными партизанами. На следующий день стали избивать других офицеров. Двоих забили до смерти и наспех похоронили у гребной ямы.
Когда избитые немного поправились (на руки Ломакса наложили шины), их отправили в город Канбури, где передали в руки кемпейтай, военной полиции (японский аналог гестапо). Не только по функциям, но и по методам эта организация не особо отличалась от немецкой. Разве что добавлялась тропическая жара и тропические болезни, кроме того, из-за различия культуры и менталитета японцы и люди европейской культуры (из собственно Европы, а также США и Австралии) часто плохо понимали друг друга несмотря на переводчиков, что, конечно, еще больше раздражало дознавателей.
Ломаксу из всех его оставшихся в живых товарищей особенно не повезло. Он был единственным офицером-связистом среди всех обвиняемых, стало быть, больше других, по мнению японцев, понимал в радиоделе. Кроме того, у него в вещах нашли ту самую карту ТБЖД, которую он так необдуманно сохранил. Короче говоря, это был самый подходящий кандидат на роль главы подпольной группы среди заключенных. Это не соответствовало действительности, никакой особой организации у пленных не было, да и планы побега не дошли еще даже до стадии какой-то детальной проработки и с местными партизанами связаться не удалось (хотя вообще с местными жителями пленные из-за малочисленности и невнимательности охраны общались и даже торговали, продав им немало японских инструментов и амуниции).
Допросы вели двое: некий капрал довольно брутального вида и переводчик, невысокий и хрупкий, с довольно тонкими и красивыми чертами лица. Капрал не знал английского, а Ломакс - японского (кроме небольшого количества слов и выражений, выученных в плену), поэтому общаться они могли только через переводчика.
Сначала были долгие и выматывающие допросы, по восемнадцать часов в сутки. Зачем сделали радио? Откуда брали детали? С кем из местных установили связь? И т.д. и т.п. Ломаксу стоило большого труда объяснить, почему они никак не могли собрать радиопередатчик (а собрали только радиоприемник, который никак не мог ничего передавать) и зачем он начертил карту. "Железнодорожная мания" показалась японцам вещью весьма странной. Естественно, ему не очень-то поверили и было решено применить более жесткие меры воздействия.
Живописать пытки я не буду, желающих узнать подробности отсылаю к первоисточнику. В фильме все тоже отражено достаточно точно, не считая того, что пафосной речи о бедах Японии Ломакс не произносил, ему было не до того. А вот крики: "Мама!" действительно были (учитывая, что мать Эрика умерла вскоре вскоре после его попадания в плен - о чем он не знал - этот эпизод принимает поистине душераздирающий оттенок).
Приведу лишь несколько интересных моментов. Во-первых, одна из пыток впоследствии начисто выпала из памяти Ломакса, ему о ней рассказали позже. Во-вторых, он отмечает, что парадоксальным образом пытка напоминает собеседование с работодателем: и в том, и в другом случае невозможно уследить за временем и сказать, сколько его прошло - целый день или пять минут.
Но и здесь дознаватели не добились ровным счетом ничего. Ломакс не признал предъявленных обвинений (кроме создания радиоприемника, что было невозможно отрицать) и не выдал ни одного человека, который помогал в создании радио и карты.
Интересно отметить, что из пары дознавателей Ломакс больше всего возненавидел не капрала (который был главным и отдавал приказы о пытках), а переводчика, чей настырный "деревянный" голос с неприятным акцентом постоянно звучал у него в ушах: "Ломакс, признайтесь. Ломакс, вы нам все расскажете. Ломакс, вас скоро убьют".
Ничего не добились и от остальных пленных, которых тоже пытали. В конце концов обвиняемых просто отправили на суд в захваченный японцами Сингапур (интересно, что переводчик при отправке заключенных взял Ломакса за руку и как-то мрачно-торжественно сказал: "Выше голову"). Пленные боялись, что их казнят, но приговор был неожиданно мягким: по десять лет тюрьмы двоим, и по пять - остальным, в том числе Ломаксу. Возможно, мягкость приговора объяснялась тем, что не удалось добиться от обвиняемых признания вины (Позже один из товарищей признался Ломаксу, что тот со своими переломанными руками в шинах и очками, завязанными лейкопластырем, служил ему примером стойкости).
Однако, познакомившись с тюрьмой Утрам в Сингапуре поближе, мысли о мягкости приговора постепенно исчезли. Условия были очень плохими. Кормили чрезвычайно скудно и плохо. О гигиене не заботились, мыться позволяли редко, зачем-то отобрали зубные щетки, так что зубы у всех пришли в плачевное состояние. Хотя камеры не были одиночными, разговаривать запрещалось и приходилось делать это шепотом, постоянно опасаясь приближения охранника. Свирепствовали болезни, например, разразилась эпидемия такой жуткой чесотки, что кожа буквально слезала клочьями (здесь охранники обеспокоились - возможно, из-за того, что чесотка могла перейти и на них - и стали лечить заключенных какими-то мазями, отчего болезнь пошла на убыль и исчезла). Дизентерия, бери-бери, цинга и другие болезни, вызванные недоеданием и недостатком гигиены косили заключенных ненамного хуже пуль. Ко всему этому прибавлялась жестокость охраны (за малейшую провинность били), а иногда и тяжелая работа, на которую заключенных выводили в город, например, погрузка огромных мешков, разбор мусора и завалов и т.д.
Кроме того, Ломакс начал постепенно сходить с ума. В камере его преследовали звуковые и зрительные галлюцинации поразительного правдоподобия. В голове сами собой сочинялись стихи довольно странного содержания, с аллюзиями на Библию. В конце концов Ломакс понял, что надо либо выбираться из этого места, либо приготовиться к смерти (при росте больше 180 см он весил около 43 кг). Бежать было невозможно, но Ломакс заметил, что совсем тяжелобольных отправляют в какое-то другое место. Может быть, их добивали там, а может, наоборот, лечили. Ломакс решил рискнуть. Он притворился, что ему куда хуже, чем на самом деле, усилиями воли разгоняя пульс до очень больших значений и имитируя припадки. Во время одного из припадков его и увезли из Утрама, где он пробыл чуть больше года.
