Когда Солнце садится в багровые, огненные тучи, я начинаю понимать, что мрак, медленно обволакивающий всё кругом, не страшен мне. Ведь тьма – это иной мир, и переход за эту грань может многое открыть.
И тогда я ухожу из дома, выскальзываю за пределы поселения, невидимкой пересекаю песчаную равнину, карабкаюсь как кошка, рискуя сорваться и разбиться насмерть, на древнюю, замшелую стену и оказываюсь на одинокой площадке, доступной лишь ветрам и последним лучам Солнца.
Это странное место. Два века назад, как говорят в поселении, здесь был монастырь. Он не прослыл благочестием, и ныне от него остались лишь печальные развалины… Что творилось некогда в его глубинах? Кто закончил здесь свой путь? Я лежу на нагретых плитах площадки и всматриваюсь в огромную водянистую чашу темнеющего неба. Звёзд еще нет, и, верно, их будет мало – с юга поднимается фиолетовое туманное марево. Но звёзды мне не нужны – я жду разгадки той страшной тайны, этих развалин, что тревожит суеверные умы окрестностей уже не одно десятилетие.
Неожиданно над холмами монастырской земли раздаётся леденящий душу вой. Протяжный, тоскливый, уже не жаждущий ни мести, ни спасения, он страшен: говорят, случайных путников находили на старой дороге за монастырём совершенно седыми и бездыханными. Я тоже знаю слабость страха, но чувствую, что скоро забуду её, а потому пытаюсь насладиться остатками того холода, которым всё еще пронизывает тело при этом страшном вое.
Говорят, каждый дюйм здешней земли проклят. Когда-то в монастырских стенах царило истинное Зло. Оно растворилось в пролитой глубоко в застенках крови странных, противоречивых существ. Они успели побывать за свою жизнь и на стороне Света, и на стороне Тьмы. Свет принёс им грехи, Тьма – раскаянье и расплату… И умерли они в тоске оттого, что всё их бытие было словно отражённым в кривом зеркале…
Я засыпаю на плитах, всё еще ловя этот плач, дивясь, холодея от страха, наслаждаясь… С первыми лучами солнца я прихожу в себя, и мне становится не по себе. На востоке обыденно и скучно поднимается Солнце, слепит мне глаза или вяло, робко, неуместно теряется в тучах. Я поспешно спускаюсь с развалин и крадусь всё тем же путём к поселению.
То добрый знак – пролежать на страшных плитах всю ночь под угрозой смерти от тёмного огня проклятий и не остыть к утру от ужаса, тоски и, наконец, ночного холода. Я чувствую родство с ночными призраками, я растворяюсь в сумрачном воздухе, как тень, постепенно становясь частицей Тьмы… Каждый день я делаю еще один шаг к грани между Светом и Тьмой, чувствую, как укрепляются узы…
