(продолжение)
“Нью Эйдж” предлагает людям, утомленным тотальной бездуховностью, собственный рецепт того, как “превращения в свиней” избежать. Нужно, говорит это движение, примириться с миром духов, возобновить с ними отношения, вернувшись к древним обычаям. Претензии Церкви на контакт с Создателем смешны: Господь не может снизойти к нам, человек должен знать свое место, а оно – ступенью ниже “мелких богов”, которым нужно почтительно поклониться, чтобы заслужить их прощение. В ответ китоврасы кричат: все “мелкие боги”, все эти сиды, кентавры, ками, нимфы гномы – бесы, а все, что их касается – бесопоклонничество!
Будем возражать. Японский анимизм, синто, во всяком случае, бесопоклонничеством не является. Боги и духи “Кодзики”, старинного японского свода преданий, жестоки не на бесовский, а на человеческий лад. «Бог Суса-но-о в горницах, де первую пищу вкушают, нагадил и испражнения свои разбросал. И хотя он так сделал, Аматэрасу, его не упрекая, сказала: “На испражнения похоже, но это бог, мой братец, наверное, наблевав, спьяну так сделал”». Не ад, а коммунальная кухня. Назвать ками духами даже язык не поворачивается – уж больно они телесны. Они могут быть злы, добры или амбивалентны – как Кащей, Сивка-Бурка или старик Ох – но вот чего про них никак не скажешь – так это тог, что они “духовны”. Они больше похожи на потусторонних созданий с другого конца мира – сидов, эльфов. Японцы и кельты ссорились со своими “богами”, торговались с ними, воевали, приглашали за стол, брали в жены и в мужья, усыновляли и удочеряли – это все похоже на отношения между людьми, а не между Богом и человеком, или даже дьяволом и человеком. так и у Миядзаки: маленькая Тихиро, чтобы спасти родителей, нанимается к правительнице города духов, ведьме Юбабе, служительницей в баню, заключает с ней настоящий контракт и начинает дружить с остальными слугами и служанками – людьми-рыбами, лягушонком, стариком-пауком Камадзи, который работает кочегаром, и Хаку, мальчиком-драконом.
Как хотите, а слово “дух” мне не нравится и так же мало подходит для перевода слова “ками”, как и “бог”. Предки называли таких существ “чудами” и в требнике Петра Могилы даже написано о необходимости крестить детей, которые родились от брака человека и “чуда”. Потому что чуд, как и человек, принадлежит падшему миру и нуждается в искуплении. И языческие сказки честно предупреждают: нельзя зачаровываться миром чудов. Юбаба попробует украсть твое имя, дать тебе прозвище – и тогда ты никогда не вернешься в мир людей, как это случилось с Хаку, который поступил к Юбабе в ученики. Свидетельство язычника Миядзаки мне кажется здесь очень ценным: он предостерегает от того пути, который предлагает “Нью Эйдж”, от пути Хаку, попавшего к Юбабе в рабство.
Контакт с миром чудов – всегда нелегкое испытание. Чуды не всеблаги и не всемогущи, время от времени они требуют человеческой помощи, как несчастный, покрытый дрянью и истекающий нечистотами Дух Реки, которого все принимают за Духа Помоек, требует помощи Тихиро. Именно ей, чтобы досадить, Юбаба поручает эту тяжелую и грязную работу – вымыть существо, которое, кажется, из одной только грязи и состоит. Преодолевая отвращение к страшном смраду, Тихиро моет это жалкое создание и вынимает из него “занозу” – кучу хлама, брошенного людьми в реку, начиная с велосипеда и заканчивая рыболовным крючком! Духи-банщики дружно очищают Духа Рек, и он, чистый и прозрачный, встает из купальни, одарив Тихиро чудесным пирожком, который имеет чудодейственную способность – извергать из того, кто его проглотит, все чужеродное, скверное и злое.
Настоящий язычник (а создатели сказок были самыми настоящими язычниками) знает и еще одну вещь, которую отрицает отступник: над чудами и духами есть Тот, Кто сильнее. Поэтому они подчиняются закону, который не могут нарушить, даже если очень хотят. Юбаба обязана дать работу всякому, кто у нее попросит, Безликий Демон, воплощение одиночества, не может переступить порог без приглашения, а Тихиро и ее родители получат свободу, если Тихиро узнает их среди десяти других свиней. Волей Того, кто создал мир, власть чудов ограничена, как и власть людей. нужно быть Христом или Христовым, чтобы изгонять бесов. Достаточно быть человеком, быть человечным, чтобы победить Юбабу или Безликого Демона. В сказке побеждает человечность. Катигорошек получает помощь орла не потому что владеет могучим заклятием, а потому что укрывает детей орла своим телом от огненного дождя. Тихиро получает волшебный пирожок не через мистическое посвящение, а за трудолюбие и милосердие. Дурак, герой множества сказок – это архетип простеца, того человека, о котором Христос сказал “один из малых сих”, ребенок духом – но не разумом! В сказках такого человека олицетворяет или дурак, или, как у Миядзаки – ребенок. Это еще один урок, который дает нам настоящее, а не сконструированное язычество: если тебя уже занесло в мир духов, бери на вооружение не мистические знания, не “тайную доктрину”, а сердечную простоту. Иначе погибнешь, как почти погиб Хаку, укравший у ведьмы Зенибы волшебную печать, и не получишь от своих “хозяев” ни спасения, ни помощи: Юбаба приказывает слугам дождаться, пока Хаку умрет и достать из него печать и швырнуть его в яму, где живут вечно голодные черные твари без форм и образа. Только любовь Тихиро спасает Хаку, только ее детская простота дает ей отвагу, чтобы раздавить босой ногой заклятие, которое Хаку почти убило.
Но простота Тихиро спасает не только Хаку: она создает вокруг своеобразное “поле”, целительное для всех, кто в него попадает: Духа реки, банщицу Рин, Безликого Демона одиночества, огромного младенца – сына Юбабы, и, наконец, саму Юбабу. Все просыпаются ото сна, словно вдохнув чистого воздуха. Контакт чудов и людей – испытание не только для людей, но и для чудов тоже. И тут я подхожу к самому главному выводу, который вынесла из кинотеатра. А именно: как человека, так и “духа” это испытание может укрепить – и может убить. И именно это имеет в виду Первая Заповедь – “Слушай, Израиль: Я Господь Бог твой; да не будет у тебя других богов перед Лицем Моим!”
Неоязычники часто спрашивают: почему ваш Бог так ревнив? Поклонение другим богам никак не может Ему повредить, Он Творец Вселенной – что же это за мелочность такая, что за ревность? И я не знала, что ответить, пока не задумалась над эпизодом с Безликим Демоном, который потихоньку проникает в баню по приглашению Тихиро. Он и вправду жалок, когда стоит под дождем и чуть слышно жалобно стонет. Но в бане он видит, как слуги и служанки (кроме Тихиро) кидаются на золото, разбросанное благодарным духом Рек – и решает, что за золото можно купить любовь. И, проснувшись утром, Тихиро видит, как все наперегонки лезут прислуживать Безликому, который кидает золото направо и налево. Ему несут еду и напитки, но он не удовлетворен (потому что он жаждет любви и жалости). И вот он, раздраженный, начинает пожирать тех, кто подходит близко. Еще немного – и безликий стал бы Безликим Бесом, но Тихиро вовремя дала ему дар Духа Рек и заставила извергнуть все, что он поглотил.
Рассматривая историю языческих богов, я вижу тысячи безликих духов, которым никто не поднес горькой пилюли – напротив, когда они начали пожирать людей, мы поощяли их все сильнее: “Служили истуканам их... и приносили сынов своих и дочерей своих в жертву бесам” (Псалтирь 105:36,37). Неоязычники говорят – это существо не бес, поэтому “приидете, поклонимся”. Нет, возражаю я, заручившись поддержкой Миядзаки, именно поэтому поклоняться и нельзя, тем паче нельзя, если они не бесы, а просто “чуды”, “старшие дети”, как назвал их Толкиен. Нельзя, потому что поклонение их развратит, а они – такое же создание, как и мы, и тоже имеют право на спасение. Неоязычник скажет, что Астарта (Иштар) – не бес? В таком случае она – шлюховатая, трусоватая и подловатая бессмертная бабенка – именно так, к слову, ее охарактеризовал язычник Гильгамеш. Он на недвусмысленное предложение Иштар поблудить с ней ответил недвусмысленным “нет” – так какого лешего мы будем говорить “да”? Пока Иштар остается “чудой”, с ее недостатками как-то можно мириться, но, обожествив ее, мы обожествим шлюховатость, трусоватость и подловатость. И после этого нам останется только, как в Вавилоне, обязать каждую женщину хотя бы раз в жизни поблудить – а тот как же это человек да будет добродетельнее богини?
Это неизменно повторялось на протяжении веков: воины и барды кельтов брали сид в жены, потому что смотрели на них как на “чуд”, а друиды сжигали для них людей в викерманах, потому что смотрели на них как на богинь. В японском языке есть слово “камикакуси” – но есть и слово “тимацури” – кровавая человеческая жертва. Слушай, Израиль, слушайте, младшие дети Бога! Пусть не будет у вас богов! Можете не чураться чудов, жалеть их, как людей или зверей, впустить в дом, накормить, принять от них подарок или что-то подарить – но не смейте им поклоняться: наше поклонение
сделает их них бесов! Слушай, Израиль: не смей делать бесов из старших детей Божьих!
Такова этика Эльфланда, как ее показал Миядзаки. Будь простым. Будь честным. Будь бескорыстным. Как дитя. Как Тихиро. Как дурачок Иванушка или Таро. Как Святой Франциск. Назови чуда “брат мой” – но не делай из него кумира. Не потому что Бог зол и ревнует тебя к нему, а потому что Он добр и хочет спасти его так же, ак и тебя. Язычество побеждает не тот, кто разбрасывает и разбивает глиняные “домики богов”. Язычество победит тот, для кого “чуд” станет братом, таким же чадом Божьим, как и мы.
(конец)
