Заметив, что воин, который обратился к рассматриванию узоров не ответил ничего на вопрос, который он задал, Лоссэ осторожно обратился к нему:
- Кажется, я всем задал один и тот же вопрос. Почему ты молчишь?
После слов Файлахэри Лоссэ на секунду задумывается.
- Ты вольна делать, что хочешь, баронесса. Однако подумай, не развяжет ли это новую войну, не решит ли твой повелитель, что эльфы виновны в твоей гибели, и, если тебе не безразличен мир, подумай хорошо...
Затем последовала долгая речь Иниту. Владыка с пониманием смотрел на золотоглазую эльфийку. Да, много эльфов лоссэ погибло, но пока это не угрожало жизни всех эльфов этого рода, а род ситхи почти истреблен... Лоссэ помнил, как первый раз встретил небольшой отряд этих эльфов. Они вызывали чувство восхищения. Прекрасные, гордые, красивые. Но их и тогда уже было мало. Лоссэ старался сделать все возможное, чтобы дать им приют у себя во владениях и постараться оградить от опасности. И он не хотел, чтобы Иниту участвовала в битве.
На слова крылатой эльфийки Лоссэ не ответил ничего. Только речь ее отозвалась болью в груди эльфа. Краем глаза владыка посмотрел на одно из кресел, то, где лежал цветок ириса. От прошедшего времени он начал вянуть и умирать, как умерла прямая наследница трона Лоссэна, та, на которую владыка возлагал столько надежд. Вместе с сестрой, они вели бы Лоссэн к процветанию. Что говорить теперь...
К Фесу у Лоссэ был другой вопрос:
- На поле битвы ты многое сказал, Фес. Почему ты думаешь, что все именно так? Ты что-то знаешь?
В зал вошла Нэлладэль. Тихо шуршало ее платье, и этот звук отдавался где-то в воздухе. Вместе с ней в зал вошло еще двое эльфов-воинов. В руках эльфийка несла свежесрезанный цветок ириса. Она прошла рядом с креслом, где лежал вянущий цеток, забрала его, отдав одному из воинов, и острожно положила на кресло свежесрезанный. Затем Нэлладэль подошла к креслу, что стояло слева от владыки, и села в него, так же тихо, не говоря ни слова. Прошедшие события, видимо, подействовали на нее наиболее сильно. Затем она чуть повела головой, взгляд прояснился. Она, не замечая людей, кивнула, здороваясь, Иниту и положила руку на руку отца, чуть сжав ее.
- Отец, потери велики, но мы успешно лечим раненых. Все, кто не погиб в битве, за исключением немногих, выживут. Но для нас жизнь каждого эльфа важна, и их смерть ужасна... - на глаза эльфийки наворачиваются слезы. - Ваэнор и Нэссэнит просили о встрече с тобой.
Лоссэ обращается к эльфам, они принесли вести с фронта.
- Мы забрали всех эльфов с поля боя. Ни одно из наших основных укреплений не разрушено, в общем, как и ни одно из людских. Это была первая битва... и все мы надеемся, что последняя. Люди Керсенгарда также почти не появляются на поле. Мы не обнаружили каких-либо признаков новой группировки их сил. Однако наши силы сильно подорваны. Многие эльфы ранены. Слишком масштабной и кровопролитной была битва... Много оружия сломано или осталось на поле. Думаю, в Керсенгарде ситуация не лучше. Нэссэнит сегодня приехал со своим отрядом. Странные вести, владыка... - закончил Ваэнор, сжимая цветок ириса, что дала ему Нэлладэль.
- Мы заметили моменты странной концентрации военных сил Арманиса. Однако, они непостоянны. Мы не можем понять, что это... Кажется, просто учения. Но в последнее время количество воинов соседа на границах возрастает... Мы следим, но результат неутешителен, - заключил Нэссэнит.
- Отправьте послов в Керсенгард. Я не хочу войны. Просите переговоров. Я встречусь с королями Керсенгарда. А Арманис... с самого начала появления Арсона на наших границах, его стремление к усилению внушало опасения.
Уже вечером послы Лоссэна прибыли на границу с Керсенгардом с посланием королевскому дому и просили передать письмо, в котором Лоссэ желал встречи и переговоров.
