Аранель еле смогла сдержать вскрик ужаса. Помогло ей только то, что она была уже до такого предела напугана и выбита из привычной колеи происходящими событиями, что еще один ужас не мог быть решающим. Девушка лишь слабо вскрикнула и прижала руки к сердцу.
- Что, страшно? – с издевательским сочувствием спросил Ингремор, стаскивая перчатки.
Под их черной кожей оказались наполовину пальцы, наполовину звериные лапы – покрытые жесткой серой шерстью, с длинными изогнутыми желтоватыми когтями. Бросив перчатки рядом с рисунком, Ингремор сел на толстый зеленый ковер у ног девушки.
- Вы… вы съедите меня? – тихо спросила Аранель, глядя в беспощадные глаза зверя.
Ингремор, закидывая голову, расхохотался мрачным, угрюмым смехом, в котором слышалось глухое рычание:
- Ах, люди, люди! Вы самые смешные существа, которые мне приходилось видеть! – отсмеявшись, он взглянул на Аранель серьезно. – Стоит мне встретить человека, или гнома, или даже эльфа – каждый уверен, что мне нет другого дела до них, кроме как сожрать.
- Но зачем же я вам тогда?
Человек-волк положил локти ей на колени и взглянул на нее снизу вверх:
- Ты слышала, что сказал граф? Скоро, очень скоро мы станем мужем и женой.
- Что? Это был граф? Какой граф? Почему мужем и женой?! – все эти вопросы появились одновременно, и девушка еле успела их выговорить.
Ингремор встал – таким быстрым и легким звериным движением, что невольно появлялась мысль: зверя в нем гораздо больше, чем человека. Он прошелся по комнате, пиная тяжелую дубовую мебель, - каждое его движение говорило о буре чувств, клокочущей внутри. Наконец, сжав кулаки так, что острые когти, наверное, впились в темную кожу ладоней, заговорил глухо, с опасными подвываниями взбешенного зверя:
- Послушай… Аранель. Чем меньше ты будешь спрашивать, те лучше будет для тебя же. Одно могу тебе сказать: лучше покорись судьбе. Против тебя восстали такие силы, что ты, слабая девушка, не сможешь справиться. Граф де Костэр призвал себе на помощь могучего волшебника, который сделает все, чтобы это бракосочетание совершилось.
* * *
Ингремор больше не уходил, но его молчание действовало угнетающе. Время в подземном замке текло незаметно, и девушка уже не могла сказать, какой час на дворе – день или ночь, утро или вечер. В очередной раз бродя по комнатам, в одной из них она нашла сервированный стол и поужинала; молчаливый человек-оборотень не присоединился к ней; возможно, он «пообедал» наверху, задрав оленя или косулю. «Что же мне делать? Откуда ждать помощи? Ах, сестра, сестра, приходи мне на помощь, скорее!» - шептала девушка. Она чувствовала, что Ариана приближается...
Ей потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. Мысли разбегались, путались; лишь очень большим усилием воли ей удалось привести их в порядок. А тогда, когда это произошло, Аранель смогла обратить внимание на своего «жениха». Элементарное девичье любопытство заставляло ее присмотреться к человеку, который может стать ее мужем. Вспоминая слова человека из волшебного зеркала – графа Костэра – Аранель думала: «Неужели он действительно влюблен в меня настолько, что решился на похищение? Да нет же, влюбленный не будет так вести себя… Дело здесь в чем-то другом… а, может быть, он просто волнуется? Все-таки он не такой, как все… Будь я на его месте, я бы тоже волновалась. Может быть, поговорить с ним? Вдруг он не такой уж и злой?…»
Она покосилась на Ингремора. Тот, нахохлившись, сидел у очага, в котором тихо горели два толстых полена. Вся поза его была пронизана мрачной, отчаянной грустью, словно ему предстояло через несколько часов не жениться, а умереть. Капюшон вновь надвинут был на глаза, словно он хотел скрыть свою волчью сущность от самого себя. Голова была низко опущена – то ли он смотрел в огонь, то ли… плакал.
Внезапная жалось пронизала сердце Аранели. Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, она подошла к Ингремору и осторожно положила руку ему на плечо. Человек-волк вздрогнул, обернулся стремительно:
- Что?
- Это я, - робко улыбнулась Аранель. – Не помешаю, если сяду рядом?
- Рядом? – удивился он. – Ты сядешь рядом… со мной?!
- А что? – ответила на это девушка, присаживаясь на лавку, покрытую красивым зеленым ковром, рядом с Ингремором. – Ведь ты не собираешься меня съесть? Значит, мне не грозит ничего страшного. Ведь так?
Человек-волк помолчал, глядя в огонь. Потом сказал так тихо, что девушка еле-еле смогла расслышать:
- Никто никогда не хотел сидеть со мной рядом. Ты первая.
- Ну что же, - Аранель расправила платье на коленях. – Ты тоже первый мужчина, с которым я сижу у очага и просто так беседую.
Некоторое время они молчали; потом Ингремор спросил глухо, не гладя на девушку:
- Почему ты не переоделась ин в одно из красивых платьев? Они тебе не понравились?
- Платья? – Аранель вспомнила, что во многих комнатах действительно видела красивые одежды, богатые, из дорогих тканей и расшитые золотом. – Я не подумала, что это для меня.
- Это твое приданое, - проворчал Ингремор, сжимая пальцы в кулаки. – Можешь взять все, что тебе понравится.
- Мне кажется, они слишком роскошные для меня, - возразила Аранель.
- Слишком? – расхохотался Ингремор. – Они бедные для тебя! Тебе нужны царские одежды…
Он внезапно осекся, словно сказал лишнее. Нахмурясь, вытащил кинжал и принялся точить его. Наступившую тишину нарушало только потрескивание поленьев в очаге и шелест лезвия.
- Расскажи мне о себе, - попросила Аранель. – Кто ты? Откуда взялся, кто твои родители? Как получилось, что ты живешь здесь, в этом загадочном замке?
Ингремор откинул капюшон и серьезно взглянул ей в лицо. На какую-то долю секунды его волчья морда стала совсем человеческим лицом – страдающим и печальным.
- Ты действительно хочешь выслушать это, Аранель?
Девушка кивнула:
- Да, Ингремор. Я чувствую, что, несмотря на всю твою внешнюю жесткость, ты не желаешь мне зла…
- Как сказать… - пробормотал человек-волк, вновь оборачиваясь к огню. Не отрывая взгляда от медленно танцующих оранжевых языков и лент, он начал:
- Я плохо помню свое детство. Знаю только лишь то, что родился я в богатой, очень богатой и дружной семье. У меня были любящие мать и отец, была и младшая сестренка. Я очень любил ее… я всех их любил. Я тогда был человеком, понимаешь? Нормальным красивым человеком… сейчас в это, конечно, трудно поверить. А потом произошло какое-то несчастье, и все мы расстались. Навсегда, понимаешь? Все погибли, кроме меня. Я остался один. Но на меня пало заклятье врага нашей семьи, и я стал вот таким. – Ингремор вздохнул так тяжело, что у Аранель на глаза навернулись терпкие слезы. – Двадцать один год живу я здесь. Тот колдун и чародей, что наложил на меня это заклятие, поселил меня здесь. Я нужен был ему для каких-то волшебных дел. Время от времени я выполнял его поручения – не подумай, не потому что мне нравится помогать ему в злых делах. Просто он обещал мне, что за верную службу вернет когда-нибудь человеческий облик. Понимаешь ли ты, как тяжело жить вот таким? Люди от меня шарахаются. Звери не принимают меня за своего! Я один…
Он опустил голову на сложенные руки. Аранель погладила его по плечу:
- Не печалься, Ингремор, пожалуйста. Не надо. Я поняла, что ты не виноват в несчастьях, произошедших со мной. Ты жертва обстоятельств; кто-то – этот злобный чародей – хотел использовать тебя в своих целях… Поверь, мы обязательно найдем возможность помочь тебе. И ты снова станешь человеком…
Человек-волк стремительно повернулся к ней. Глаза его горели, в них сверкали зеленые лесные искры:
- Аранель… ты единственное существо в этом мире, которое пожалело меня. Благодарю.
Он осторожно взял жесткой волосатой рукой пальцы девушки, - стараясь не поцарапать когтями, поднес их к губам. Целовать волчьими губами было крайне неудобно, и поэтому он просто по-звериному лизнул руку Аранели. Сейчас он казался не волком, хищником и зверем, а скорее собакой.
- Это я помогу тебе, добрая девушка, - тихо сказал он.
