- Разрешите войти господа и побеспокоить Вас просьбой принять меня в Вашу славную компанию....
Подоконник, на котором сидела Лаэрэ, был залит солнечным светом, стеклышки было с разводами, это создавало причудливые рисунки на полу и стенах комнаты. "Что ж, так довольно мило" отмечала про себя девушка. На улице гомон, хохот, суета, и ни одной женщины... Как чужд этот мир, миру ее дома. Дом. Такое знакомое и далекое слово одновременно. Как давно это было: розовое небо на горизонте, резко-очерченные силуэты гор, утренняя дымка, бесконечная равнина, заполненная до краев изумрудно-зеленой травой... Трава, покрытая росой, источает сладкий аромат, северный ветер, ветер с гор, о, как я люблю его! приносит запах нетающих снегов, звезд, солнца...
- Ла, проснись, Ла!, - голос матери врезался в сонное сознание, словно меч в ножны, никогда такого не было. Что-то в ее тоне заставило Лаэрэ быстро открыть глаза.
- Что случилось мама? Папа вернулся? Да?, - пыталась понять девочка. "Что происходит?". Ла никогда не видела мать такой обеспокоенной.
- Все хорошо, сенья, но ты должна быстро встать, я хочу навестить твоего дедушку, это очень срочно, надо торопиться. Поедим в дороге, твои вещи я собрала. И еще, Лаэрэ..., - голос матери приводил Ла в ужас, какой-то осознанный страх закрался в ее сердце. "Что-то страшное происходит".
- В твоей сумке, есть карта, немного еды, и три ценные реликвии: медальон с гранатом, книга в красном кожаном переплете и это кольцо, - в руке мамы оказалось кольцо в золотой оправе с темно-красным камнем, таким большим, что могло закрыть всю фалангу пальца. - Не надевай его сейчас, придет время, и ты сможешь надеть, не боясь ничего. Если со мной что-то случиться знай, я люблю тебя. И что бы ни случилось, ты должна добраться до дедушки, там ты будешь в безопасности. Идем..
Со двора донесся грубый мужской крик: "Ваше время пришло! Отродью собачью смерть!"
- Быстро... В заднюю дверь. Иди. Жди меня у моего отца. Иди же!.. Мать поцеловало Лаэрэ, прижала к себе, прошептала благословение на дорогу и толкнула по направлению к тайной двери, затем зачерпнула совочком для угля горстку тлеющих углей и кинула их на ковер. После этого осталось одно... Она вышла во двор, два десятка наглых лиц осмотрели ее: высокая, статная, несгибаемая, в розовом платье, с золотыми волосами, украшенными тигровой лилией, холодные глаза и высокоподнятый подбородок.
- А вот и эта дрянь!, - послышался хохот - Давай веревку, это ее последний рассвет...
Лаэрэ бежала, так быстро как могла, а могла она быстро, удалившись достаточно далеко, она замедлила бег и пошла более спокойным шагом. Лес рощица ожила и запела, день неспешно походил к зениту, все так, как она, Лаэрэ, любит, но страх застилал глаза. "Я больше не увижу мать, я больше не увижу отца...". Она уходила все дальше и дальше от того пепелища, в который превратился ее дом. "Слишком больно оглядываться, я должна идти. Какой чудесный день, мама!" Ла упала спиной на землю, посмотрела в небо и тихо произнесла какую-то нечленораздельную фразу. Она лежала так, пока северные ветер не принес запах гари, и темное облако не застлало ясное небо. Я люблю вас..."
"Хватит!.. " Вырвалось откуда-то из глубины сознания. Я здесь не для этого. "О! Да это наизамирка, что это она здесь делает? Она благородного происхождения, судя по одежде". Лаэрэ видели наизамиров только два раза. И практически ничего не знала о них. Много слухов о них ходило, но ничто не опровергало их и ничто не доказывало. Лаэрэ не могла себя сдержать:
- И к тебе пусть будет благословенна Дорога и горя расступаются пред тобой. Мы так до сих пор и не узнали, как и зачем идем, - с этими словами Лаэре обратила огонь своих глаз на Джеффа Хоука.