Тема: Между жизнью и смертью

[Айвен›]

Стражник откинул капюшон с лица жертвы и продемонстрировал окружающим лицо с заострившимися чертами, обтянутое посиневшей полупрозрачной кожей.
- Если бы они догадались хотя бы перевернуть его на живот, он бы сейчас был жив. Он почти не успел захлебнуться, они вытащили его из воды и уложили на берег, на спину, но у него были сильные судороги - вода в это время года ледяная, как вы знаете - и не было сил самому перевернуться, а во рту было полно воды, он задыхался у них на глазах, у него в горле булькала вода, а они смотрели, вытаращив глаза и разинув рты, и ничего не могли сделать.
- Безмозглые гномы! - в сердцах воскликнул второй стражник.
Под мокрой белой мантией угадывалась хрупкая фигурка, ее можно было принять за женскую. Мужчины только одной расы на Файбресе имели такое нежное телосложение - маги. Маги были очень редки в это тяжелое время, когда они были нужны. Потеря каждого из них грозила мировой катастрофой...
Голова погибшего была слегка повернута набок, в сторону собравшихся, и они могли видеть остекленевшие темно-карие глаза, в которых застыло горькое отчаяние. Средней длины черные волосы, слипшиеся от воды, разметались по земле.
- Слишком слабый, - констатировал стражник. - Парнишка бы не выдержал один такого пути. Ума не приложу, как он здесь оказался.
- Он маг, - безо всякого удивления сказала воительница, стоявшая рядом с ним. - То есть был им, - поправилась она.
- Жалко, - прошептала юная девушка в рабочем фартуке, державшая в руках два пустых ведра. Видимо, она шла за водой. - Он, наверное, был добрый и хороший... в белых одеждах, бедняжка...
- Мы не можем себе позволить терять магов! - Шипящий голос Ануарты, старой колдуньи, прорезал воцарившуюся тишину. - Мы должны вернуть его!
- Боюсь, поздно, у него уже и пальцы коченеют, госпожа, - голос первого стражника сделался уважительным, когда он обращался к старухе, щупая скрюченную руку утопленника. Колдунья не обратила на его замечание никакого внимания. Она отодвинулась, и в образовавшийся проход через толпу с трудом протиснулся человек богатырского телосложения. Ануарта кивнула ему, и богатырь одним движением подхватил безжизненное тело на руки. Маленькая голова мотнулась и запрокинулась назад, тонкая рука со сведенными предсмертной судорогой пальцами безжизненной тяжестью легла на плечо воина.
- Ишь ты, легонький совсем... - с неожиданной для такого могучего человека нежностью в голосе прошептал он и прижал мертвого к груди. - Что, бабушка, опять проклятая некромантия? Лича сработать хошь или так, зомбяка безмозглого?
- Заткнись, болван! - прикрикнула ведьма на внука. - Что ты в этом понимаешь?

               

               

[Айвен›]

Хрупкое обнаженное тело мага в который уже раз за ночь выгнулось дугой. Какие-то магические силы кружили в мрачном подземелье, раздирая новообретенный труп изнутри: процесс создания нежити всегда оставался загадкой для Орвеса. Воин прижал его рукой, чтобы мертвяк не поломал себе кости - иначе он не будет представлять никакой ценности, - но тут глаза подопытного раскрылись, и он судорожно вцепился обеими руками в руку Орвеса.
- Бабушка Ануарта! У тебя получилось! - Закричал прилежный внук, который всегда помогал бабуле по хозяйству, в соседнюю комнату. Но тут же замолк. Глаза "зомбяка", как всегда называл нежить Орвес, были полны страха.
- Эй... ты же зомбяк... Зомбяки не могут смотреть. Они только таращатся своими остекленевшими зенками...
"Зомбяк" резким движением сел и соскочил со стола, но тут же вскрикнул, как будто от боли, закатил глаза и рухнул на пол лицом вниз, как подкошенный.
- Ты что... - Орвес побледнел. Он осторожно перевернул новосозданного зомби на спину и увидел, что ресницы его иногда вздрагивают. - Ты чего, живой, что ли? - Он приподнял тело за плечи, устраивая безвольную голову у себя на груди, потом подсунул вторую руку под колени мага и поднял его. - Так не бывает! Этого никогда не может быть! Бабушка! - Закричал он, вбегая со своей ношей на руках в комнату, где Ануарта готовила колдовское зелье для завершения процесса зомбирования.
- Чего орешь, внучек?
- Бабушка, он живой! Смотри... - Орвес бережно опустил обмякшее тело на пол и взял бесчувственные руки в свои ладони. - У него глаза совсем живые! - Орвес стал осторожно разминать судорожно скрюченные пальцы. Воин снял с себя теплый плащ и завернул тело в него. - Бедняга, как же он перепугался, когда пришел в себя! Ты только не бойся, - обратился он к зашевелившемуся на полу магу, - ничего с тобой плохого не будет... - Он осторожно привлек его к себе. - Ну, ну, что ты? - Орвес промокнул рукавом своей рубахи наполнившиеся слезами глаза перепуганного колдуна. - Да никто тебя тут не обидит, раз уж живой остался... Глазки-то на мокром месте, что ли? Все маги в совершенстве владеют собой, ты не знал? - Орвес успокаивающе улыбался, вытирая магу слезы, как маленькому ребенку. Впрочем, сейчас вряд ли бы нашелся ребенок более беззащитный и напуганный.
Ануарта фыркнула и, опираясь на свою клюку, подошла ближе.
- Какой же он живой? Смотри, фантазер, он же не дышит! - насмешливо сказала она. Орвес положил руку магу на грудь, нахмурился, потом поднес ее к его рту, подождал немного... и изменился в лице. Глядя на него, предмет спора перестал плакать и весь задрожал.
- Ты что же не дышишь-то, маленький... как же так... - забормотал ошарашенный Орвес. Ануарта схватила руку мага и сжала ее в своей с такой неожиданной для старухи силой, что маг вскрикнул.
- Пощупай, у него и рука ледяная, как у настоящего трупа!
- Бабушка... - Глаза Орвеса округлились. - Но ему стало больно, когда ты его схватила, и он только что плакал, ты же видела! Что-то я не слыхал, чтобы мертвецы страдали от боли и плакали!
- Клянусь всеми проклятиями, - Ануарта, в свою очередь, тоже округлила глаза. - Мы получили то, что случается раз в тысячу лет - идеального зомби, мертвого, но и живого в то же время, да еще и мага, с помощью него мы получим неограниченную власть!
- Как звать тебя, сынок? - Голос ведьмы сделался приторно сладким, когда она склонилась над ничего не понимающим магом. Тот молчал. - Да знаю я, ты ничего не помнишь. Отныне нарекаю тебя Кайвел - ведь именно так, кажется, звучит слово "недоумерший" на языке твоей расы?

               

               

[Айвен›]

Кайвел стоял на причале, сжимая в руке простую деревянную палку за неимением утерянного во время той роковой бури магического посоха. Он и сам не знал, как ему удалось убежать от проклятой ведьмы, ведь его связывало зомбирующее заклятие - он просто почувствовал, что должен немедленно уйти и попытаться сделать хоть что-то, чтобы изменить существующее положение вещей. Изредка на него накатывали волнами воспоминания о вкусе холодной родниковой воды, о тепле ночного костра на привале...
Недоумерший маг ничем не отличался от нормальных людей, если не дотрагиваться до него и не замечать отсутствия дыхания и мертвенно-бледной кожи. И он отчаянно надеялся, что ему удастся найти хотя бы кого-нибудь, кто поможет ему... поможет вернуться к жизни или, на худой конец, упокоиться с миром.

               

               

[Игнимбер›]

- Да, да, я такая вот, а что поделаешь, ну тетушка, ну перестань же ты, все, я ухожу на смену, оставь меня в покое, нет, я не буду обедать дома, ты сама это прекрасно знаешь, сегодня много работы, хозяин меня не отпустит, он вообще никогда не отпускает раньше времени, ну да, скряга, мы с тобой это уже двести раз обсуждали, и… - тут Тикки завернула за угол и припустила что есть сил. Отвязаться от тетушки было просто невозможно, единственное, что можно было сделать – это говорить без умолку, чтобы она не могла и слова вставить, а потом поступать вот как сейчас: бежать прочь.
Она торопливо шагала, постоянно оглядываясь и почти не разбирая дороги: это она сделает потом, сейчас главное – отойти подальше. За угол, еще поворот, на площадь, чтобы запутать все следы, никто не должен видеть, в какую сторону она пойдет, или весь план насмарку… Она уйдет сегодня, тетушка Бет не пропадет, а Тикки больше не может, нет, не может она больше жить в таких условиях!
В очередной раз оглянувшись, Тик натолкнулась боком на кого-то. Быстро оглянувшись, она увидела, что это щупленький пацан примерно ее лет, отскочивший от девушки как от огня.
- Ты что? – удивилась Тик. – Я не кусаюсь. Прости, что столкнула, ну уж так вышло… вот такая я неуклюжая…
Привычка все валить на себя без вопросов выработалась за долгие годы жизни с тетей Бет: так было проще. Если признавать свою вину за все, что происходило в доме, тебя пилили чуть меньше, и оставалось только исправить последствия недоразумения. Только сегодняшнюю оплошность Тикки исправлять не собиралась…
- Эй, а ты случаем не идешь в большой город? – невинно поинтересовалась она у парня, заметив в его руках дорожный посох. – Возьми меня с собой, а? Вдвоем-то всяк веселее будет! Я еще могу песни петь, вот только надо взять из тайника мою лютню… Ой, да, меня зовут Матиника, или просто Тикки, - Тик протянула руку для пожатия. – А тебя?
Рука осталась висеть в воздухе, парень явно не собирался настолько тесно знакомиться. Но Тикки не обиделась – вот еще незачем!
- Ты можешь звать меня Кайвел, - чуть отстраненно тихим голосом ответил парень.
- Так можно пойти с тобой? Я не буду обузой, честно! У меня есть небольшие сбережения, я готовить умею, и шить, и костер разводить, и…
Кайвел посмотрел на Тикки ясными глазами и коротко ответил…



               

               

[Айвен›]

- Я зомби.
Он не хотел, чтобы между ними с первой встречи возникли недомолвки и тайны.
Наверное, эта девчонка сейчас не поверит ему, но потом, когда он представит доказательства, вытаращит глаза и с визгом убежит... Или, чего доброго, еще в обморок грохнется.
Кайвел оглядел пустой берег и тяжко вздохнул. Конечно, все отчаянные герои хотят спасать мир... одной человеческой души для них мало. Как жестоко он ошибался, не теряя надежды...

               

               

[Игнимбер›]

- Да ты что?! А по мне, так хоть краснопяточный грядкоторчатель, лишь бы ты забрал меня отсюда! – Тикки и в самом деле было все равно, тем более она не знала, что такое зомби, таких сказок ей на ночь не рассказывали, в основном сказки были о том, как надо помогать тетушке; а наречия магов она и не могла знать, чтобы понять, что значит "Кайвел". - Ты ведь можешь, правда, Кайвел? Куда ты идешь, в город? И почему ты такой грустный? – не получив ни одного ответа на интересующие ее вопросы, девушка сделала неожиданный вывод: - У тебя есть одно неоспоримое достоинство: ты немногословный… Никуда не уходи, я сейчас вернусь.
 Тик убежала и через пару минут действительно вернулась с небольшим свертком, державшимся на ее плече на тонкой лямке. Из него торчал гриф чего-то струнного.
- Ну идем же, или ты уже передумал?


               

               

[Айвен›]

Кайвел удивился. "Ну надо же, впервые вижу девушку, которая не боится зомби", - подумал он. - "Ладно, может, ее тетушка - могильщица?"
Зомби улыбнулся Тикки и обратил свой взгляд на море.
- Я не знаю сам, куда я иду. Я планировал путешествие по морю, но не знаю, найдется ли в это время года в городе хоть одно судно, перевозящее пассажиров. И я вовсе не грустный! - Он снова обернулся и старательно улыбнулся. В лучах восходящего солнца Тикки увидела, что мертвенная бледность покрывает его лицо.
- Пойдем, если ты такая смелая.
И Кайвел зашагал по дороге в город.

               

               

[Игнимбер›]

Мертвенная бледность лица и странноватое поведение нового друга немного смутили Тикки, но совсем немного и тем более совсем ненадолго: девушка вообще не отличалась способностью думать о чем-то одном подолгу.
А сейчас они шли в сторону заката, день еще только начинался, и он обещал быть прекрасным: птичий гомон уже слышался вовсю, солнце за спинами путников выставило краешек из-за гор и осветило море, игравшее волнами. В воздухе пахло солью и дорогой. Тик не удержалась и запела.
Она пела что-то про море, про дальние страны – то все были песни, подслушанные в тавернах у моряков, заплывавших иногда в маленький портовый городок, где Тикки провела все пятнадцать лет своей жизни. Потом сами собой вспомнились строки из песни, что пел проезжий сказочник детям, слушавшим сказку затаив дыхание; даже Тик сбежала из дома несмотря на наказание, грозившее ей, чтобы послушать сказание о гномах, полурослике и сокровищах дракона…

За синие горы, за белый туман,
В пещеры и норы уйдет караван;
За быстрые воды уйдем до восхода
За кладом старинным из сказочных стран.  
   За синие горы, где мрак и снега,
   Куда не ступала людская нога,
   За быстрые воды уйдем до восхода…

Кайвел почему-то передернул плечами, как от холода, и Тик осеклась.


               

               

[Айвен›]

Солнце уже начинало садиться, когда Кайвел и Тикки добрались, наконец, до города. Хотя Тикки устала и не прочь была бы остановиться хоть ненадолго, Кайвел, казалось, совсем не обращал на нее внимания, и шагал так быстро, что к концу пути Тикки не то что петь не хотелось, а единственным ее желанием было лечь где-нибудь на обочине дороги и заснуть.
Два стражника у ворот, увидев путников, ничего не спросили у них, но когда те прошли мимо, стражники заржали. Тикки обернулась и увидела, что один стражник делает показывает попеременно то на нее, то на ее спутника, а второй, скаля зубы, делает неприличные жесты. Она нахмурилась и хотела было преподать им урок хороших манер, но тут увидела, что Кайвел уже ушел далеко вперед, и кинулась его догонять. Он шел так быстро и уверенно, что Тикки подумала, что он наверняка часто бывал в городе.
Когда они проходили мимо таверны "Привратная", где обычно останавливались прибывшие в город путники, Тикки было решила, что они тоже переночуют здесь, но Кайвел шел вперед. Когда она совсем уже собиралась попросить мага о пощаде, он вдруг свернул в темный переулок. Не говоря ни слова, Кайвел отворил прогнившую дверь явно заброшенного дома, забрался на сеновал и улегся на копну старого, трухлявого сена.

               

               

[Игнимбер›]

Окружающий мир чуть двоился в глазах, ноги гудели, но больше всего хотелось есть: за весь день Кайвел не удосужился сделать ни одной остановки, будто железный был. Тик старалась не показать, что она слабее, но железной не была, поэтому сейчас, предупредив спутника, пошла на добычу пропитания.
В этом городке девушка уже была как-то, несколько лет назад. Тогда тетушка заболела и послала ее за лекарем сюда, потому что с местным поссорилась (при ее-то характере это было совсем нетрудно!) и не хотела видеть его в своем доме. Здешний лекарь, правда, отказался ехать до портового городка, в котором до последнего времени жила Тик, но дал снадобье и пару дельных советов. Вообще же в этом городке люди жили, как в самом настоящем Городе: из одного конца в другой тебя могла довезти специальная повозка, здесь была собственная дружина (в крохотном порту-то все добровольцы) и даже таверн было не две. А еще каждую осень тут устраивалась ярмарка, на которую тетушка уезжала со своим медом, оставляя Тикки дней на пять в компании своего мужа, тишайшего человека по сравнению с супругой, - о, это были счастливейшие дни года!
Все это Тик помнила, а вот дорогу к таверне найти никак не могла. Искать зеленную проку не было – слишком поздно для того, чтобы девушку даже на порог пустили, а вот в таверне перекусить было вполне возможно.
Наконец показался приземистый дом, больше похожий на барак, во всех окнах которого горел свет. Над входом висела потрепанная табличка: «Приют странника» (если бы хозяин таверны знал, сколько таких «Приютов» разбросано по всей стране, то постарался бы быть чуть более оригинальным). Тикки быстро нашла черный ход в кухню, как маленький юркий зверек пробралась внутрь и стала допытываться у кухарок, посудомойки и прочего люда, нет ли какой работы на один вечер. Работа нашлась – посудомойке надо было отлучиться на некоторое время, – и Тик заработала себе на скромный ужин. Уходя, она умудрилась выпросить еще полкраюхи хлеба, который взяла для Кайвела.

Найти заброшенный дом, в котором Тик оставила спутника, оказалось легко. Девушка тихо скользнула внутрь, чтобы ненароком не разбудить парня, если тот уже спит. Кайвел лежал в ворохе сена с закрытыми глазами, через щели в дряхлой стене пробивался синий лунный луч и падал на лицо паренька, которое в обманчивом свете луны казалось совсем мертвецким и в то же время спокойным, умиротворенным и даже немного блаженным, как у спящего человека с чистой совестью. Недлинные локоны, казавшиеся в темноте черными, в беспорядке обрамляли бледное лицо Кайвела, темнея на светлой коже, так что Тикки невольно залюбовалась им. «А и вправду симпатяга… - почему-то подумалось ей, но девушка поспешно отогнала эти мысли, вдруг вспомнив стражников у ворот. – Вот еще глупости какие! Дойду с ним до большого города, а потом разойдутся наши дорожки».
Внезапно скорее просто так, чем ожидая реакции, Тик негромко произнесла:
- Хватит притворяться-то, не спишь ты ни разу!
На ее удивление парень приоткрыл один глаз и флегматично осведомился:
- Чего тебе?
- Да вот, хлеба тебе принесла. Будешь?
- Нет, мне это не нужно, - равнодушно ответил Кайвел и снова закрыл глаз.
«Странный он какой-то», - не в первый раз подумала Тик и спрятала хлеб в свой заплечный мешок: в дороге ничто не бывает лишним, особенно еда. Потом нашла себе местечко в копне сена и уснула, даже не успев устроиться поудобнее.





               

               

[Мелоди›]

- Подайте на пропитание...
Спящих внезапно разбудил чей-то голос... Это был нищий. Подобные типы всегда появляются неожиданно и в самый неподходящий момент, и не отстают, пока не получат своего. Но этот нищий выглядел действительно жалко. Весь его вид молил о помощи и сострадании; он повторил свою просьбу:
- Подайте, пожалуйста...

               

               

[Айвен›]

Услышав голос, Кайвел открыл глаза и сел, сквозь щели в крыше глядя в лазурную синеву неба без единого облачка. Погода стояла прекрасная - как раз для путешествий. "О Боги, зачем вы позволили мне умереть в такую погоду? Впрочем, нет, тогда-то был шторм..."
Кайвел зажмурил глаза: на него нахлынули недавние воспоминания. Вот он проводит время на корабле с компанией за дружеской беседой... Вот он сидит на носу корабля... А вот та, о которой он мечтает с детства, осторожно подходит к нему...
- Раскин, тебе не кажется, что погода портится?
- Что ты! Вчера было ясно! - невпопад отвечает маг, краснея и лихорадочно соображая, как не прервать тонкую нить разговора: Милти всегда была такой заносчивой и надменной, никогда не разговаривала с ним: она презирала хилых магов...
- Странная у тебя логика, - улыбается Милти и присаживается рядом.
Каким счастливым он чувствовал себя тогда! Теперь это все потеряло смысл...
А вот внезапно налетает шквал... Начинается шторм! Срочно убирают паруса, пассажиры скрываются в каютах. Корабль раскачивает все сильнее, и кто-то кричит, чтобы спускали шлюпки. Но шлюпки тут же разбивает волнами о борт корабля. Корпус старого корабля трещит и, наконец, не выдерживает - разламывается пополам. Молодой маг барахтается в воде, стараясь, чтобы его не ударило каким-нибудь обломком. Вдруг он чувствует, что за него кто-то судорожно хватается, оборачивается... Милти!
- Я не умею плавать, Раскин! - кричит она в отчаянии. Его желание выжить возрастает в несколько раз. Прокричав ей, чтобы она не беспокоилась: он очень хорошо плавает, - маг сильными движениями выгребает подальше от корабля. С гребня одной из волн он видит, что земля совсем недалеко: вполне можно доплыть, если бы не шторм. Сосредоточившись, маг произносит заклинание, и вода вокруг юноши с девушкой успокаивается.
Берег уже близко... Раскин чувствует, что теряет последние силы: часть он истратил на заклятие, да и Милти так цепляется за него, словно собралась задушить, к тому же она размахивает руками и ногами, думая, что помогает, и всячески мешает плыть.
Маг чувствует, что проще всего просто отдаться на волю волн, опуститься в зеленую глубину ласкового моря, и успокоиться навеки... Он расслабляется и чувствует, как медленно погружается в воду. Над поверхностью слышен отчаянный визг, руки Милти хватаются за него и вытаскивают наверх.
- Раскин, не смей тонуть! Я одна не доплыву!
Сердце юного мага падает. Она думает только о том, как добраться до берега, а его судьба совсем ей безразлична.
Милти, отчаявшись заставить его плыть, отпускает плечи Раскина и, беспорядочно колотя руками и ногами по воде, устремляется к совсем близкому берегу. На берегу, на причале, стоят какие-люди, что-то кричат и показывают пальцами в море, на причале полно лодок, но почему-то они и не думают спускать их на воду. "Не успеют", - безразлично думает маг. Темная глубина внизу так манит успокоиться в своих объятиях... Вдруг Раскин замечает, как Милти погружается в воду с головой. Очевидно, она быстро выдохлась при таком способе плавания... Собрав последние силы, он бросается к тому месту, где ее голова в последний раз показывалась над поверхностью. Берег совсем близко... Раскин ныряет и чувствует, как течением его уносит от этого места. Как хорошо отдаться подводному течению! Зачем люди не живут под водой... Счастливый, Раскин вдыхает полной грудью... Что это? Вода? Люди не дышат под водой! Захлебываясь, Раскин судорожно пытается всплыть, но глубина затягивает...
Чьи-то сильные руки подхватывают его, вытаскивают на берег и укладывают на спину, на доски. Раскин, как в тумане, видит над собой бородатые лица... Гномы! Теперь понятно, почему они не спустили лодки. Гномы ненавидят лодки... Юный маг пытается вздохнуть, но в его легких полно воды. Он пытается откашляться, но вода только булькает у него в горле. Судорожно царапая ногтями доски причала, Раскин пытается перевернуться на бок, но предсмертные судороги изгибают его тело. Широко раскрыв глаза, в которых застыло недоумение и умоляющее выражение, маг в белой мантии вытягивается на земле и затихает. Гномы удивленно разглядывают его, громко обсуждая, откуда только в их краях взялся белый маг - должно быть, на носу перемены!

Тикки проснулась от кошмарного сна. Обычно ей никогда не снились кошмары, тем сильнее было впечатление от этого. Она видела молоденького мага, спасавшего в бурных волнах девушку, но у мага, конечно, не хватило сил... Оба тонут, мага вытаскивают на берег гномы, и он захлебывается у них на глазах, лежа на полупрогнивших досках причала. Взглянув на неподвижно сидящего Кайвела, она с удивлением отметила, что по его щекам катятся крупные слезы...

               

               

[Игнимбер›]

Тик впервые почувствовала себя парнем во сне, ее захлестнули эмоции того, тонущего, мага: столько отчаяния, безнадежности и уничтожающего все надежды ощущения собственного бессилия, казалось, не могло быть в этой щупленькой фигурке, барахтавшейся на волнах. Она проснулась с набегающими слезами в глазах, обратила стеклянный взор на Кайвела: он плакал.
- Эй… - тихо произнесла Тик, нерешительно протянув руку к его лицу, но не осмелившись прикоснуться к нему. – Эй, ты что?… это что… - внезапная догадка поразила девушку, словно ушат ледяной морской воды за шиворот; через мгновение она уже не сомневалась в ее правильности, но все же, с замирающим от неясного предчувствия сердцем, спросила: - Это что, был ты?… - молчание было ей ответом, но молчание это показалось выразительнее всяких слов, столько горечи было в нем. – Это ты имел в виду, когда сказал, что ты…?
Ощущение реальности внезапно нахлынуло на Тикки, весь этот уже начавшийся день с его шумом городка, солнцем, пробивавшимся сквозь все щели ветхого дома, голос нищего совсем рядом: он просил на пропитание…
- Дедушка, - повернулась Тик к нему, - разве ты не видишь, мы и сами не богаты, а то стали бы… хотя, что это я? Вот, возьми, - девушка достала из мешка вчерашний хлеб, разломила пополам и протянула половину нищему, а немного подумав, присовокупила к этому и вторую половину. – Больше ничего нет, - словно извиняясь, пробормотала она и уставилась в пол. – Скажи, дедушка, а что такое «зомби»?
От Кайвела она почему-то этого слышать не хотела…



               

               

[Айвен›]

Кайвел неподвижно, как мраморное изваяние, сидел на том же месте и, глядя широко раскрытыми глазами прямо на солнце, плакал. Он не понимал, зачем было ведьме Ануарте делать из него зомби... и как он мог послужить ее честолюбивым планам? Ведь молодой маг лишился всей своей магии... Ануарта взамен обещала ему какое-то небывалое могущество, магию иного мира, но только после того, как он пройдет какое-то Испытание. Где оно должно будет проходить и когда, она не говорила.
Кайвел плакал о своей утраченной юной жизни, о любви, кончившейся, не успев начаться, о простых человеческих радостях, таких, как вкусная еда (при жизни он был большим сладкоежкой, что всегда вызывало насмешки его соучеников в Школе), о потерянной магии. Для магов магия была единственным, что имело смысл. Ради нее они готовы были на любые жертвы...
Яркое летнее солнце обжигало его глаза, но он не чувствовал боли.

               

               

[Айвен›]

Внезапно послышался шум крыльев, и на плечо Тикки с громким карканьем сел здоровенный черный ворон. Он был так тяжел, что девушка чуть не упала.
- Слушай, каррр! Девочка! Карр! Ты попала в беду, связавшись с тем, чье имя означает "недоумер-р-рший"! Девочка, зомби - это труп, который силой чер-р-р-рной магии вернули к жизни! Он не жив и не меррррртв! Оставь его, пока не поздно! - И ворон взлетел. От его крыльев поднялся такой ветер, что волосы Тикки взметнулись, как при урагане.
- Постой, кто ты? Откуда? - закричала Тикки вслед ворону.
- Узнаешь потом... девочка! - и сверху послышался каркающий смех.

               

               

[Игнимбер›]

- Гм, - высказалась Тикки. – Гм, - повторила она и на этот раз добавила: - Деда, не мог бы ты теперь оставить нас? Надо мне перекинуться парой словец с этим пареньком…
Нищий уже и сам был не рад, что забрел в это место, услышав про зомби и увидев говорящего ворона, и поспешил убраться подобру-поздорову. Краюху, впрочем, от удивления не обронил. Едва дверь за ним закрылась, как Тик повернулась к Кайвелу, заявила:
- Лучше бы ты оказался краснопяточным грядкоторчателем! – и снова уставилась в землю. – Хотя какая разница: ты же мне ничего не сделал, но мог… если бы хотел. Значит, не хотел. А я-то думаю, почему ты не устаешь и есть не хочешь! Мертвяк…
Кайвел, наверное, ожидал услышать «паршивый» или что-то в этом роде, но девушка внезапно осеклась и спросила уже совсем другим тоном:
- И как это тебя угораздило, молодого такого и влюбленного?
Слова Тикки вызвали в маге новую волну воспоминаний, которую он не в силах был подавить…
- Эй, да у тебя глаза на мокром месте, приятель! – к Тик вернулась прежняя жизнерадостность. – Знаешь, в таком случае тебе необходимо воду пить – а то реветь нечем будет! И вообще, поднимайся, пойдем дальше, не нравится мне тут. Вороны всякие говорящие. К говорящему мертвецу я еще с горем пополам привыкну, раз уж мы теперь в одной упряжке, а вот все другие веселости лучше приберечь на потом… когда я к тебе привыкну. Слушай, а ты ведь холодный наверное, да? А ты что-нибудь чувствуешь… ну, кожей там, когда касаешься чего-нибудь, горячее там, холодное?…
Тикки снова болтала без умолку, и Кайвел удивился этому. Но если бы он знал девушку чуть получше, то не стал бы этого делать: сейчас в ней взяла верх природная любознательность. Как же, впервые в жизни увидеть настоящего мертвяка, да еще и говорящего! Не то чтобы она не видела мертвяков, но те были приличными мертвецами, лежали себе и не обращали на себя внимания, по улицам до похорон не разгуливали и вообще вели себя прилично… ненастоящими какими-то… словно из воска…
- Ты мне вот что скажи, друг: почему ворон назвал тебя «недоумершим»?
- Лучше ты скажи, почему не боишься меня?
- А чего вас бояться? – пожала плечами Тикки. На самом же деле после того, как ворон сказал, что Кайвела следует опасаться, ей совсем не захотелось этого делать, как всегда не хотелось поступать так, как велят другие. Тем более теперь она не зависела от вездесущей тетки.



               

               

[Айвен›]

- Матиника, - сказал Кайвел, и его ледяной мертвый взгляд приковал Тикки к месту. - Тебе действительно нечего меня бояться... Если хочешь - иди. Вот уже не думал, что ты не знаешь, кто такие зомби... Иначе я бы не взял тебя с собой. - Он вздохнул. - Я отвечу на твои вопросы, чтобы ты больше не приставала ко мне.
Ты неправа. Я устаю... меня держит на этом свете некое заклятие. И восполнить его силу я могу только ночью, когда светит луна. Если не будет луны, я могу превратиться в обыкновенного зомби... и вот тогда тебе лучше бояться меня, ведь я не буду контролировать свои поступки! - Он отвернулся и продолжал тихим голосом:
- И я действительно должен пить. Ты когда-нибудь слышала о магических свойствах воды? Да что там, - Кайвел горько вздохнул, - откуда... если ты даже про зомби не знала... Так вот, вода обладает собственной памятью. Она способна записывать все, чему является свидетелем. Вода является основной составляющей в некромантии... Это я узнал у ведьмы. - И Кайвел рассказал Тикки о том, как он очнулся в логове ведьмы, о том, как он жил у некромантки, пока не удосужился улизнуть. - Хотя кто знает... может, она сама позволила мне сбежать. Я все более склоняюсь к этой мысли.
Понимаешь, я ведь не простой зомби. Я недоумерший, как сказал тебе ворон... Кстати, любопытно, кто он такой... В общем, обычные зомби - просто куклы, трупы без души, которые подчиняются командам создателя. А я... - тут по его щекам снова покатились слезы, - я живой... я осознаю себя точно так же, как и до... до того момента... Но только знаю, что я мертв. Если хочешь, можешь дотронуться до меня... Не бойся, я не кусаюсь.
Тикки коснулась руки Кайвела и почувствовала, что она совсем ледяная. Приглядевшись повнимательнее, она заметила, что он не дышит.
- Мне так холодно... я тоже раньше думал, что мертвые не чувствуют... Но я чувствую холод, холод смерти даже на самом ярком солнце.
Кайвел снова отвернулся, и его плечи начали содрогаться от рыданий.

               

               

[Игнимбер›]

Слова «чтобы ты больше не приставала ко мне» Тикки решила не принимать на свой счет. Парень и так говорить не любит, так что для него любые расспросы, наверное, кажутся пыткой. Тем более, о такой деликатной вещи, как собственная смерть.
- Эй, - она ласково провела ладонью по вздрагивавшей спине Кайвела. – Никуда я не уйду. Не боялась раньше, теперь-то что бояться? Да и вдвоем всяко веселее. Даже несмотря на то что ты такай ледышка. Я могу говорить за тебя, ты у нас молчун; и раз ты скрываешь, что ты зомби, вдвоем это будет сделать проще. Кроме того, это все равно только до большого города… - добавила девушка, отведя взгляд.
Когда маленькая ладошка коснулась спины Кайвела, даже через грубую ткань, прикрывавшую мертвое тело, он почувствовал тепло, будто солнечный луч упал не кожу. Поначалу слегка удивившись, маг сразу же нашел массу логичных объяснений этому: да, его тело мертво, но душа-то в нем еще держится, и это все психологическое… она ему сочувствует, и каким-то образом ее душевное тепло в его сознании преобразилось в физическое… кроме того, последней девушкой, которая касалась его, была бедняжка Милти, и то прикосновение ее с большой натяжкой можно было назвать нежным… смутился он что ли?… хотя какое смущение у мертвеца… В общем, объяснение было, и маг почти сразу благополучно забыл об этом.
- Ладно, раз так, то пристаю к тебе в последний раз: мы идем или как? Ты, похоже, знаешь свою дорогу. Про Испытание я, так и быть, спрашивать не буду, - лукаво улыбнулась Тик, - хотя мне и интересно. И если тебе вдруг снова захочется сообщить мне, что меня рядом с тобой ничто не держит, отвечаю заранее: я жуть как любопытна! Идем же!
Вытащив из заплечного мешка лютню, Тикки рассмеялась и ударила по струнам, начиная простенькую, но задорную мелодию.
- А музыка тебе тоже теперь безразлична? – несмотря на обещание не приставать с расспросами, спросила Тик, заглянув в лицо мага. Слезы его уже высохли, а оно даже не казалось таким уж мертвецким. – Знаешь, мне надо немного заработать на хлеб, раз уж моя доброта меня губит. Идем, вдруг кто подбросит пару монет за пение.
Затянув такую же немудрящую песенку про восход, какой была и мелодия, Тикки вышла на солнце.


               

               

[Мелоди›]

И снаружи их встретил благодарный взгляд нищего старика. Все это время он стоял за дверью и... ел. Просто голод оказался настолько огромен, что у нищего просто не оказалось сил идти куда-то. Да и какая разница, где трапезничать. Но даже увлекшись поглощением хлеба, он не мог не слышать разговор Тикки и Кайвела. Хотя по большему счету все эти россказни про зомби, он не воспринял всерьез, нет, важнее было другое: у этих двоих есть еда и они единственные, кто хорошо отнеслись к нему и не прогнали взашей. Хотя, зачем компания нищего?.. Но все равно надо было попытаться.  
- Благодарствую, госпожа! - заговорил нкаонец нищий, обращаясь к Тик, а затем повернулся к Кайвелу: - Господин, позвольте пойти с вами! Я... я ничего особо не умею делать, но кто знает, может, я и пригожусь вам когда-нибудь...    


               

               

[Игнимбер›]

- Дедушка, - улыбнулась нищему Тикки, - мы пойдем очень быстро. Даже я за этим краснопяточником едва успеваю, а уж тебе тем более будет трудно... Но если ты хочешь, я не могу тебе запретить, отказать или... в общем, я предупредила, - расплылась девушка в лучезарной улыбке.
Кайвел конечно же промолчал.

^{(оффтоп: Мел, подслушивать нехорошо! )}