Тема: Вечность Пахнет Нефтью [archive]

[Анона›]

Джедис больше не интересовала Королеву. Повелительница Льда шагнула мимо ушедшей и подняла кинжал. СВОЙ кинжал. Аккуратно вытерла о платье. Опустилась на колени. Воткнула нож в песок. Тонкими пальцами зачерпнула землю. Потёрла ладони.
Масло сходило. Может быть, у него кончился срок действия, годности, может, правильно подобрадись нейтрализующие компоненты...

Это было похоже на посвящение.
Масло - как символ нечистоты.
Кровь - как символ искупления.
Земля - как символ очищения.

Когда Королева встала, казалось, она стала выше ростом. В руке - кинжал. В глазах - холод.
Вернулась к центральному дереву. Три царапины - знак снежинки. Скоро это место перестанет спротивляться холоду, и тогда он вернётся. А сейчас - ей пора... Буквы на платье начинают становиться хрупкими.

               

               

[Мумр›]

линия: ОКСФОРД (Алиса, Мари, Снусмумрик, Динь)

Дверь открылась, и в комнату ворвалось облако обжигающе-холодного пара. Мари отпрянула.
Следом за паром в комнату вошёл некто, обледеневший с ног до головы. Закрыв за собой дверь, он подошёл прямо к костру и встал на него. Раздалось пронзительное шипение и некто стал постепенно оттаивать.
Минуту спустя Снусмумрик вылез из костра и начал стряхивать с одежды оставшийся иней.
- Масло чёрных подснежников. - обьяснил он. - Намазываешься им, и тебе не страшен мороз. К сожалению, оно кончилось. А вы откуда?

***


На подступах к долинке, где плакала ледяная дева, Муми-тролль споткнулся и упал. Поднятся он был уже не в состоянии. Перевернувшись на спину, он некоторое время лежал на камнях, тяжело дыша и глядя на небо. В небе над ним разворачивалась бесшумная битва. Ржавый осколок солнца висел в зените, источая тусклое сияние, а вокруг него чередовались кольца багровых облаков и голубого неба. Кольца эти с невероятной скоростью переливались, превращаясь друг в друга, исчезая и снова появляясь. Это Ворота Синей Вечности стремились открыться вновь и поглотить живой свет.
У Муми-тролля от этой небесной схватки заслезились глаза. Он перевернулся на спину и с трудом поднялся на колени. Затем схватился с выступ в стене ущелья и встал. При этом его внимание привлекло что-то на стене. Он пригляделся. На гладком чёрном граните были выцарапаны два выколотых глаза. Ниже виднелась знакомая надпись - "вечность пахнет нефтью".
- Глаза... - подумал Муми-тролль, вспомнив, как Ворота смотрели на него. - Что бы это могло значить?
Мимолётом он обернулся к завалу, с которого с таким трудом слез. Завал снова стал маленьким.

До долинки Муми-тролль добрался за несколько минут. Дева сидела на прежнем месте. Муми-тролль подошёл к ней и сказал:
- Очнись! Нам надо уходить от сюда.
Дева не ответила.
Муми-тролль покачал её за плечо.
Ноль реакции.
Тогда Муми-тролль решительно взял её под руки и приподнял с колен. И тогда ледяная дева впервые подняла голову и посмотрела на него. И её глаза были голубые. Сплошь голубые и пустые, словно пластмассовые.
Ворота Синей Вечности медленно открывались.

Манверу, я тебе дал все намёки...

               

               

[Manvеru›]

  Дева явно была не в себе. Муми-троллю почудился взгляд сквозь неживые, пластмассовые глаза. Ему показалось, что за этими искусственными глазами скрываются настоящие, живые. Он попытался вынуть одно глазное яблоко лапками, но ему это не удалось. А Дева, несмотря на своё странное поведение, боль, как оказалось, чувствовала. Она рванулась из лап Муми-тролля - это было несложно, лапки его совсем ослабели - потеряла равновесие и упала на землю.
  Муми-тролль схватил кусок пластмассового льда с острыми краями и начал с его помощью выковыривать глаза Девы. Она начала было отбиваться, задела Муми-тролля по больной руке. Муми от внезапной боли озверел и с невиданной для него ранее жестокостью ударил Деву ладонями по ушам. Она потеряла сознание.
  С остервенением Муми-тролль продолжал своё дело. Сами яблоки оказалось пластмассовыми, а глазные нервы - живыми. Но самый ужас ждал тролля, когда он, закончив, обнаружил, что пластмассовые глаза и были настоящими глазами Девы. Никаких живых глаз за ними не оказалось.
  Муми-тролль сел на землю возле Девы и беззвучно заплакал, размазывая по мордочке кровь - свою и Девы.

               

               

[unkraut›]

Маленький Принц уныло брёл по Той Самой Пустыне, тоскливо перебирая венок из увядших, подгнивших алых роз. На верёвочке он тащил линялое чучело Лиса, своего первого друга...

Когда случилась Вспышка, он мирно лежал под землёй, полуразложившийся и совсем спокойный, ему ничего не снилось и не хотелось задавать вопросы, чтобы что-то понимать.

Теперь он снова... Здесь? Жаль. Не стоило просыпаться, чтобы понять, как ошибся.
Ветер, на редкость свежий для пустыни, трепал и мял лохмотья на потемневших костях, выбивал из рук венок, ерошил волосы цвета пшеничного поля. Или жёлтого песка? Впрочем, какая теперь разница. Главное, что рядом Лис.

- Как ты, друг? Не жарко? (пауза) Что ты говоришь? Блохи замучили? Ничего, я что-нибудь придумаю... (пауза) Вот только встретим кого-нибудь... (пауза) Нет-нет, со мной всё в порядке! Не беспокойся... Прости, что не могу нести тебя на руках - ты слишком тяжелый... (пауза) Нет, я тебя не брошу!

Ветер сорвал несколько лепестков с вялых роз. Маленький Принц бросился их ловить, запутался в верёвке, на которой волок Лиса, споткнулся и упал.
Попытался заплакать, в который раз у него это не получилось (неудивительно как для полусгнившего трупа), тогда он сел на песок, взял в руки остатки венка и стал глядеть на небо. Там, где-то далеко была его планета. Три вулкана - один из них потухший - и Она.
- Роза, надеюсь, Вы меня простите... Я так некстати ошибся... Простите, что променял Вас на них...

               

               

[Кьортааль›]

Нож холодил ладонь.
Русалочка не совсем понимала, зачем сестры пошли на такую жертву ради неё, ведь...она не сможет так поступить. Девушка остановилась за дверями спальни. Принц разговаривал со своей Принцессой.
- Послушай, я понимаю, что тебе нравится твоя игрушка, но если хочешь, чтобы я была твоей женой, тебе придётся от неё отказатся.
- Хорошо, дорогая, для тебя всё что угодно. Не хватало ещё чтобы я растраивал тебя ради какой-то немой. Завтра же я отошлю её.
Сердце предательски заныло в груди. Раньше Русалочка думала, что ходить больно, но теперь поняла, что дышать ещё больнее. Её выкинут, как ненужную вещь. Теперь, похоже, у неё не было выбора. Хотя нет, был. Вечно скитатся по миру страдая от боли и проклиная всё на свете или вонзить это сверкающее лезвие в грудь Принца, убить свою любовь, которой она не нужна.
Она прислонилась к деревянный стене возле каюты.
нужно решится, нужно решится, нужно...
Русалочка повторяла эту мысль, как молитву.
Вскоре голоса за дверью смолкли. Очень тихо она вошла внутрь. Принц спал, и его Принцесса тоже. Такие красивые, такие одинаковые. По лицу Русалочки катились слёзы.
Прощай...
Она занесла нож. В этот момент корабль сильно тряхнуло. Русалочку ударило о стену, и мир погас.

Голова, как же болит голова... Что произошло... Нужно оглядется, нужно открыть глаза... 
В каюте царил хаос. Часть мебели была сломана, часть просто перевёрнута. Принц лежал на полу лицом вниз, Принцессу Русалочка не нашла. Она подошла к лежащему и перевернула его. Лицо Принца было залито кровью, а в глазах застыл страх. Застыл навсегда, как и сами глаза. В душе Русалочки что-то сломалось.
Вот и всё. Я никогда не вернусь домой, и он больше никогда не будет улыбаться... За что?!
Она подобрала нож, теперь уже абсолютно бесполезный и побрела на палубу. Море было подозрительно ровное.
Неужели оно замерзло?..
Русалочка пригляделась. В застывших волнах можно было различить силуэты её сестёр.
Они тоже никогда не вернутся...
Девушка опустилась на колени и зарыдала. Нож с тихим звоном упал рядом.



               

               

[Shadowbuilder›]

Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, линия Лампа

Сидевший под деревом смотрел вдаль, он не помнил себя,
 он не знал других и все в мире было наполнено гармонией.
 В тот миг перед ним появилось крылатая незнакомка.
 - Я – фея – произнесла женщина - и должна выполнить три
 твоих желания, но два я уже выполнила, загадай последнее…
Человек не стал спорить, последнее, так последнее:
 - Я хочу знать, кто я такой…
 - Смешно - произнесла фея – это и было твоим первым желанием…


    …Человек, запрокинув голову, стоял на запыленном тракте, казалось тянувшимся из бесконечности в бесконечность, его невидящий взгляд был устремлен в высокое летнее небо, исполненное немыслимыми переливами оттенков лазури. Полуденное солнце ласкало лучами его лицо и кисти рук, прижатых к ушам, ветер по приятельски трепал седые волосы, но человек не замечал происходящего… он кричал… так долго, как только позволяли легкие, работавшие словно попорченные временем кузнечные мехи… Это был крик существа потерявшего все… даже больше чем все… потерявшего смысл и цель жизни, потерявшего воспоминание о прошлом и надежды на будущее… потерявшего себя самое.
    Высоко над собой старец видел конденсирующиеся водяные пары, но не знал что это “облака”, глаза его ловили потоки лучистой энергии, испускаемые огромным желтым шаром, но он не понимал, что это такое, его посеченная частой сетью морщин кожа ощущала порывы перемещавшихся воздушных масс, но в разуме не было слова “ветер”
    Не было ничего… Точнее было все то, что принадлежало не ему. Чужие эмоции и лица, извивающиеся в судорогах изменяющейся реальности и перетекающие одно в другое, порой в безумной пляске образов возникали видения мест и событий которые, не породив отклика узнавания сменялись чем-то еще. Существо оставшись наедине со вселенной не выдержало потрясения… Странник прижал колени к груди, обхватил их руками и свернувшись позу эмбриона учащенно задышал… Бритвенно острые осколки битого стекла - все что осталось от его некогда обширных знаний… Они раз за разом впивались в сжавшееся сознание, кромсали его трепещущее на грани смерти естество…
    С болью сопровождающей человека приходящего в мир при рождении в пустом сознании сложился первый вопрос, потянувший за собой бесконечную череду схожих … “где я?”… “кто я?”… “когда я?”… Корчась в мучениях и раздирая в кровь вески он извивался в дорожной пыли, но не мог ничего поделать с собой… старец страстно желал вернуться обратно во тьму беспамятства, с кровью вырвать из головы мерзкие осколки прошлого, но с каждым ударом сердца образы становились лишь красочнее, приобретали глубину, наполняясь запахами и ощущениями
        “…кто я?...”
…и он видел…
     …юродивого, копошащегося на зловонной помойке в бесплодных попытках найти хоть что-то подходящее для прилипшего к позвоночнику голодного брюха… Потом еще предстояло отбить свои с трудом найденные крохи от своры голодных собак, живущих поблизости… собак смотрящих на костлявое тело голодными глазами, и прекрасно понимающих, что это тело уже никуда не денется. Впереди четвероногих ждало пиршество… и юродивый тоже понимал это…
         “…он… это я?...”
    …за уставленном яствами достарханом седели мужчины в длиннополых халатах из тонкого шелка, расшитых золотом и украшенных драгоценными каменьями. Пред ними, услаждая взор и дурманя голову кружились танцовщицы, блеск украшений которых мог соперничать лишь с их красотой… в наполненном дымом кальянов воздухе растекались легкие мелодии ласкавшие слух, а проделки дурачащихся шутов умиляли взгляд… Со смехом присутствующие провозглашали тосты-пожелания долголетия и мудрости в честь человека, сидящего во главе стола, человека пальцы которого были унизаны золотыми перстнями с самоцветами, а голову венчала снежно-белая чалма султана.
        “…или я… это он…”
…у крепостной стены, стараясь укрыться от немилосердно палящего солнца, в хиленькой тени чахлых деревьев сидел калека. В его растрескавшейся от времени деревянной плошке для подаяний одиноко покоилась медная монета самого мелкого достоинства, оброненная еще накануне закутанным в рясу странствующим монахом… Сегодня был плохой день, все жители города отмечали праздник середины лета и даже за крепостные стены доносился рев возбужденной толпы когда на центральной арене города проливалась горячая кровь очередного гладиатора… Вот на дороге со стороны Врат Монархов послышался грохот колесницы и нищий подобрался, видимо кто то из вельмож пресытившийся кровавой оргией творящейся на арене ревом удалится в загородное имение чтобы предаться оргиям другого рода. Быть может, он одарит убогого мелкой монеткой если подползти к краю дороги… Механическая колесница с грохотом промчалась, мимо оставив калеке лишь горький полынный запах сгоревшего топлива, да кашель от поднявшейся дорожной пыли… Когда-то подобный механизм искалечил его ноги, Великие могли бы исцелить его, но им было безразлично… Калека поднял голову и узрел уходящую в зенит башню из стекла и стали
    - Будьте вы прокляты – тихо прошептали бескровные губы - … будьте прокляты… - глаза старика наполнились слезами…
        “…кто из них я?...”
    …Над степью укутанной белесыми клубами утреннего тумана пронесся призывный звук боевого рога, ему отвечали сотни подобных звуков по всей ширине долины. Огромная армия разворачивала свои порядки для финального сражения… тысячи бойцов в объединенном воинстве десяти королевств как один человек двинулись навстречу противнику постепенно ускоряя шаг, пока не перешли на легкий бег… Впереди словно непреступный гранитный утес выстроились боевые порядки противника…
    Воздух над долиной искрился и переливался всеми цветами радуги, подражая далекому северному сиянию, но воинов бегущих навстречу смерти или победе не слишком удивляло происходящее, многие понимали, что напряженность магических полей поднятых высшими магами и вызывает эти восхитительные явления… Стрелы и катапульты были бессмысленны в этом бою, все решит честная, благородная сталь в твердой руке... только так и не иначе. Тем временем волна атакующих докатилась до первой линии обороны и над равниной пронесся грохот сшибки щитов о щиты, сменившийся криками и стонами раненых и умирающих. Волна атаки отхлынула оставив в порядках защитников кровавые буруны. Кровь нападающих и обороняющихся смешавшись окропила изумрудно зеленую траву… в первый но не последний раз в этой битве… воин по рукоять вонзивший топор в грудь противника огляделся по сторонам и раскатистым рыком вновь ринулся в гущу сражения…
        …И снова… и снова… и снова…
    Тело человека билось в дорожной пыли, извиваясь в агонии смерти и муках рождения… сотни прожитых чужих жизней промелькнули перед ним, еще сотни виднелись впереди…
        “…хоть кто-то из них я?...”
    Муки тела и разума оборвались также внезапно, как и начались, и старец, пошатываясь, с превеликим трудом встал на ноги. Его грудь судорожно поднималась и опадала от невозможности надышаться всласть. Обхватив руками плечи, существо сошло с торного пути и двинулось через лес, теперь в его разуме кружились некоторые слова, но это приносило еще больше мучений - слова были пусты, как пересохший бурдюк неосторожного странника пустыни, они не имели смысла и жаждали наполнения… и эта раздирающая душу жажда сводила с ума.
    Неуверенно ступая по колдовскому лесу… “да… - ощущения нежданной радости обрушалось на человека - именно *колдовскому*…” Одно из слов-понятий кружившихся в голове обрело желанный смысл, и боль слегка утихла… Колдовской лес словно был рад вторжению существа, как радушный хозяин спешит приветить незваного, но симпатичного гостя, так и древний лес, разросшийся на многие мили прокладывал перед идущим тропинку, заботливо отводя ветви деревьев с “верного” пути и смыкая ряды стволов, если гость пытался по наивности свернуть “не туда”. Для старика не были известны понятия “верного” и “неверного”, он просто шел туда, куда его вели.
    Наконец полог зеленого шатра леса сотканный из тонких игл голубых елей слегка приподнялся, и царство запахов хвои, любопытствующих беличьих мордочек, трелей птиц и величественных оленей осталось за спиной путника. Перед старцем высился замок, высокие шпили которого купались в потоках яркого пламени щедро отпущенного полуденным солнцем, ухоженный сад, разбитый вокруг замка, гармонично дополнял строгие каменные линии величественного строения. Путник был восхищен, он не видел ничего подобного… или видел… *да или нет*…
    “Ты знаешь… монета выбора всегда становится на ребро и лишь воля вставшего пред выбором заставляет ее пасть на орла или решку… в том случае, когда воли и силы достанет…”
    Старец вздрогнул… Это его слова?… *да или нет*. Уютный мир замка, которым он только что восхищался за мгновенье утратил краски и ледяной ветер боли вновь принялся терзать странника, а солнце, такое доброе всего лишь секунду назад, больше не приносило радости, его обжигающие лучи пронзали плоть насквозь и путник спешит укрыться под высокими арочными сводами полутемного холла замка…

               

               

[Shadowbuilder›]

Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, линия Лампа (продолжение)

     - Здравствуй добрый человек - приветствует вошедший дворецкого и не понимает чем вызвана мимолетная белозубая улыбка на лице встречающего. Небрежным движением руки ему указывают дальнейший путь вглубь замка и путник идет, повинуясь выбору который был сделан не им.
    В огромных залах, через которые проходил старец, ему всюду виделась неразлучная пара - тишина и пустота… лишь иногда до него доносилось приглушенное расстоянием потрескиванье огня факелов, не дающее абсолютному запустению и покою прокрасться в непокоренный врагами, но сдавшийся беспощадному времени замок… Быть может это конец пути и он, как и этот каменный колосс, уже вступил в свой последний бой за отмеренные секунды существования… Быть может он уже проиграл этот бой и не заметил смерти.
    Тело живет в силу привычки, ослиного упрямства и уверенности в собственном бессмертии, пока не найдется некто способный раскрыть слепцу глаза… Старец почти жаждал этого - встретить кого угодно, пусть даже это будет смерть… Слишком тяготило внезапно нахлынувшее чувство одиночества и чуждости окружающему, но вокруг разливалась лишь гулкая пуста… залы, комнаты, галерей, лестницы… Сколько их осталось за его спиной… Нет ответа - он не считал…
    Отчаявшись найти выход из каменного кишечника переваривающего его сущность путник метался средь проходов, в надежде что интуиция и инстинкты попавшего в западню зверя помогут найти выход из лабиринта… хриплое дыхание и стук подошв о гранитный пол… стаккато пульса… отчаяние… Старец закрыл глаза… В этом мире все было бессмысленно, он пришел слишком рано или опоздал на встречу с судьбой и теперь должен… Что должен? Кому должен?… Должен.
    В окружающем мире что-то изменилось или изменение произошло в самом существе, здесь даже самая ничтожная цель служила ключом для выхода из лабиринта пустоты… так хозяева замка отсеивали тех, кто являлся от нечего делать… Безразлично, он нашел выход… в приемную?
    Круглая комната была заставлена столами и креслами всех возможных форм и размеров, словно неизвестный декоратор пытаясь угодить вкусам каждого из своих многочисленных критиков поспешил запихать в *шедевр* рук своих всего и побольше, ни капли не заботясь о сочетании не сочетаемого… Здесь колченогий табурет с облезающей краской соседствовал с массивным столом из красного дерева, напротив плетеного из ветвей ивы кресла-качалки возвышался поджарый кульман, а кружок никелированных барных стульев словно в верные стражи охраняли покой дремлющего монарха роль которого в этот раз досталась учебной парте… Закончив осмотр помещения старец с трудом протиснувшись меж баррикад мебели приблизился к единственной двери… его интерес вызвал набор символов вывешенных около двери. Путник напряженно всматривался в переплетение линий пытаясь проникнуть в смысл чудной вязи. Что это? Охранный символ или просьба не беспокоить? Он щурился до рези в глазах, пытаясь постигнуть смысл существования символов и спустя пару минут напряженного разглядывания, в его голове с грохотом лавины обрушалась очередная преграда… Сознание наполнилось символами и их сочетаниями… Буквы складывались в слова, а слова в фразы, фразы приносили знание…
    “…возможно я найду здесь то что мне необходимо… всего лишь заполнить Прошение…”
    Человек осматривается вокруг и замечает оставленные кем-то принадлежности для письма, они навивают странные воспоминания… некогда руки старика могли выводить символы, черт возьми, он помнил ощущение шершавой влажной поверхности глиняной таблички и острые грани ребристого каменного стилуса на своих ладонях, помнил слабое покалывание интерфейса галоклавиатуры на кончиках пальцев…. И вновь человек не мог понять какое из воспоминаний принадлежит ему… и боль нахлынула с новой силой, заставив его охватить голову руками и закрыть глаза, чтобы не вносить третий элемент реальности в противоборство существующих воспоминаний. Человек со сдавленным стоном рухнул в ближайшее кресло… “нет я могу… и сделаю”.
    Когда сердцебиение слегка унялось странник взяв гусиное перо, неподвижно замер на самом краю, обитого мягкой парчой кресла бездумно вглядываясь в глубину голубовато-белого листа бумаги, пахнущего хвойным зимним лесом. Сейчас его занимало только одно всепоглощающее желание - все что угодно, только бы не потревожить призраки чужих жизней, наполненных опустошающей болью… и ненавистью, но интерьер приемной уже расплывался перед его глазами…
    Очередное слово-понятие наполнилось смыслом, и существо ощутило на коже лица покалывание почти неощутимого холодного ветра. Крохотные кристаллы замерзшей воды, медленно таяли на его ладони, воздетой к тяжелому низкому небу, затянутому кучевыми облаками из которых непрерывным потоком валили хлопья снега… Зима властвовала над этим пустынным краем, исполненным суровой первобытной красоты, и снегопад, как верный паж своей величественной повелительницы, бережно укрывал пуховым одеялом безлюдный мир, замерший в ожидании прихода весны… Старец улыбнулся, чувство удовольствия теплой волной растеклось по всему телу, когда очередная песчинка заняла место, определенное ей и только ей, в некогда стройной картине мироздания… Старец, с легкой светлой грустью, неожиданно наполнившей сердце покинул воспоминание, в котором не было крови, боли, страданий и с глубоким вдохом ловца жемчужин, пробив тонкую пленку сегодня-сейчас вынырнул на поверхность реальности.
    Лист бумаги лежал на прежнем месте…и он был чист, также чист, как и сознание существа, только делающего первые робкие шаги на бесконечном пути обретения Знаний… лист был чист, он не содержал символов при помощи которых разумные, передают истории их жизней и свою мудрость тем, кто придет после них,… но в то же время на его поверхности метались тени… нет… даже тени теней, зыбкие и пугливые создания, порожденные союзом трепещущих языков пламени и легких потоков ветра, гулявших под сводами огромных залов замка, среди высоких дорических колонн, поддерживавших его крышу. Эти тени когда-то говорили с ним… или это тоже только лишь кажется.… Были ли это тени?... Быть может, с ним говорил ревущий поток всепоглощающего предвечного огня, запертого в жерлах дымящих гор или он внимал нагоняющим сон, негромкому журчанию лесного родника… или это был ветер с которым он летал в поднебесье?...
    “…я не помню… я не вспомню?…”
    Осторожное движение кончика пера по девственно чистому листу не оставило не какого следа
    “…нет не так… нужно еще нечто третье…”
    Осмотревшись гость подмечает склянку заполненную темно-фиолетовой жидкостью, но нужно ему не это, среди остальных вещей его взгляд натыкается на нож для заточки перьев и старец удовлетворенно кивает, еще не до конца осознавая что именно он собирается предпринять
    “…именно то, что нужно…”
    Короткий взмах остро отточенного лезвия и на ладони левой руки скапливаются капли крови. Когда-то он писал кровью или требовал от остальных писать этими вечными чернилами… так было.
Проходит еще около получаса…капли крови капают с кончика потрепанного гусиного пера, оставляя среди криво выписанных символов ажурную вязь клякс… и очередной лист с негодованием отметается в корзину для мусора… Чернила периодически заканчиваются и ладонь приходится резать снова и снова, человек понимает, что это всегда было его проблемой… Он пытался оставлять напоминания о событиях его жизни с помощью татуировок или надрезов на коже, но то и другое стиралось… одновременно с памятью, не раньше и не позже.
    Наконец буквы становятся почти читаемыми, но что писать… существо с дрожью осознает что не представляет как выглядит… Путник встает и стараясь ступать потише движется вдоль стен приемной, пока не достигает овального зеркала из полированного темного серебра заключенного в раму, стилизованную под срез ствола дерева… от туда на него холодно взирает незнакомец одетый в халат истинный свет которого давно утрачен под многочисленными слоями дорожной пыли, но не это пугает человека, свою одежду он видел и раньше, но лицо… мертвенно бледная кожа, острые хищные очертания, скул и носа, заостренный подбородок и миндалевидные глаза с вертикальными зрачками цвета спелого меда на красном фоне стекловидного тела и тонкая линия плотно сжатых губ готовых в любую секунду сложится в презрительную усмешку или нейтральную улыбку. Незнакомец из зеркала протянул руку к тонкой грани разделяющий миры и коснулся ладони странника лежащей по эту сторону зазеркалья.

               

               

[Shadowbuilder›]

Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, линия Лампа (продолжение)

     - Ты/я вновь пришел… и вновь не знаешь зачем…
     - Я/вы пришел, чтобы вспомнить…
     - Глупо… ты/я появляешься здесь каждый день, и каждый день не знаешь чего хочешь от жизни. Все что было тебе/мне дорого до того как владыка эфритов высыпал на головы грешникам семена гнева своего теперь обращено в прах… хотя прах подразумевает нечто существовавшее. На самом деле все не так… то, что мелькает в твоей/нашей памяти в момент просветления никогда не существовало, слышишь, этого не было… Всего лишь сон… привыкни… смирись… Но нет, ты/я раз за разом приходишь сюда в поисках выхода от сюда, чтобы уйти не с чем, стать еще более опустошенным… и каждый раз мне/нам приходится говорить одно и тоже… - холодные слова отражения сводили старца с ума, выбивая реальность из под ног, словно бы это был бред, в котором путник спорил сам с собой и еще сотнями других сущностей… - Вспомни как все начиналось, как велик был наш народ, когда за одну ночь каждый мог по мановению руки возвести средь пустыни город и до восхода солнца вновь развеять его, заставить луну двигаться вспять или превратить бархан в оазис… Мы могли многое и знали цену равновесию… это было ошибкой… это несло страдания…
    Кому нужны были законы и порядок в природе? Кто не пытался обратить их против нас?… *Три желанья освободителю*… Горькая шутка, твоя/наша издевка над самими собой, тогда это казалось забавным, назвать *освободителем* рвущегося в твой/наш дом незваного гостья… Так вспомни сколько времени понадобилось Желающим чтобы сложив два и два понять – третьим желанием должно быть *принеси мне другого джина*… законы, то что мы/ты сочли благом разрушало нас/тебя изнутри… ТЫ хочешь чтобы все повторилось? Ты уже забыл первый День Гнева настолько, чтобы алкать его повторения, это единственное, что не стоит забывать во имя памяти тех чья жизнь растворена в нас/тебе… Смотри же, о недостойный… - отражение в зеркале подернулось мелкой рабью стирая контуры собеседника и на его мессе возникло окно в прошлое… в воспоминания тех кто уцелел…
    …в кокой-то мере им повезло, если жизнь после ЭТОГО можно назвать везением, но все же… Джины были слишком привязаны к миру чтобы отгородиться от всего происходящего за стенами своих жилищ. Они видели становление расы людей, в чем-то помогали, в чем-то мешали, и казалось, что так будет продолжаться вечно… К несчастью только лишь казалось.
    В один далеко не радостный век человечество в гордыне своей отбросило руку идущих рядом… дивный народ, гномы, драконы… все они стали не нужны, превратились из добрых или не очень добрых соседей в героев сказок, кто-то раньше кто-то позже… от судьбы никто не ушел обделенным, все получили поровну. Конечно же средь многих нашлись единицы пытавшиеся сражаться с реальностью, заявляя о своем существовании с позиции силы, но тщетно, скорлупа рационализма и неверия защищала смертных лучше любого щита.
    *Этого не может быть по тому, что не может быть никогда*… универсальная формулировка отрицания объективной реальности, против которой пасовали могущественнейшие из магов и древнейшие из драконов… им просто нечего было противопоставить разорвавшим связь времен людям… Так было в начале, когда в хрупкой чаше мира появилась первая, почти не видимая для глаза трещина… с годами их число возрастало, и вроде бы все оставалось по-прежнему, так же светило с полуденных небес яркое солнце, так же бились о непреступные скалы косые струи дождя и сезоны шли чередой… но в разбитую чашу начинало просачиваться нечто пришедшее из вне… то что собравшись в достаточном количестве породило День Гнева…
    Джин смотрел на внешний мир глазами ушедшего за грань… и не хотел верить глазам своим. Старец ожидал что все случится ночью в самый темный час, когда терзаемые бессонницей всем телом ощущают пробуждения чего-то… нет не доброго и не злого, безразличного и иного… как смерть, но ЭТО произошло утром. Над горизонтом разгорался обычный восход, ни чем не отличавшийся от тысяч других, что были прежде. Солнце величественно вставало над горизонтом одаривая всех страждущих теплом и светом, упругие звенящие струны словно ласковые руки матери равно ласкали каждого из живущих, уже вставших и еще спящих… но вслед за дневным светилом из за горизонта пришла другая волна… аморфная масса без формы и цвета пронеслась над землей разрушая все на своем пути… форма была только помехой для Вспышки. К каждому из разумных она приходила в том виде который существо могло принять и которому могло подчинится… кто-то видел очищающую вспышку рукотворного ядерного пламени, другие с ужасам взирали на падающей хрустальный купол неба с зияющими лакунами на месте осыпавшихся планет и рисунков созвездий, третьи корчились раздираемы стальными когтями демонов… Ведь смысл был не просто в убийстве, но в максимальном изменении сознания умерщвляемой материи, адаптации ее под свои нужды… так степной пожар поглощает спелые колосья нив обращая их в острова ярого пламени, так и Вспышка задувая свечи чужих жизней использовала мертвый воск для дальнейшего роста…
    Старец смотрел сквозь чужие зрачки на преображающуюся картину реальности… и чувствовал как задыхается… В глубине зеркала не было места жизни, не было места смерти… не было место не одному из привычных понятий… все поглотила бесформенная волна…
    С трудом отведя глаза  в сторону джин прохрипел:
     - Хватит, довольно. остановись… я/ты пришел не за этим… То что произошло каждый из джинов носит внутри себя, так глубоко как достает сил, я/вы уже не называем друг друга по именам, здесь в личных идентификаторах нет смысла, но сейчас там за пределом стен лампы рождается новый мир и наш долг помочь реальности оправится… если ты/вы не желаешь этого, позволь выйти мне…
     - Глупец, благодаря жертвам наших братьев, что вплели свои жизни в хладную медь стен наш/твой мир защищен от того, что снаружи… и так будет до конца времен, стоит лишь на миг открыть тропу во внешний мир и защита падет… я/мы не позволим чтобы безумие одного стало причиной гибели многих, да и что ТЫ ожидаешь найти снаружи…
    Старец напрягся, наконец тот вопрос ради которого он пришел был задан… если он найдет ответ возможно ему позволят пройти, на свой страх и риск, но прежде нужно понять что от него хотят услышать… Осторожно подбирая слова путник произнес:
     - Я хочу понять, что произошло и как этому противостоять, как бы не были крепки стены нашего мира, рано или поздно выживший снаружи Желающий может попытаться получить положенное по законам, которые ему не в силах отменить или превозмочь… это будет конец…
    Томительные интервалы времени в ожидании ответа… джин чувствовал как светящиеся песчинки-секунды одна за другой, покидают его ладони и сливаясь в непрерывный поток, уносятся в бездонный колодец минувшего, оставляя лишь яркий след в зияющем черном провале… Существо слегка качнуло головой, пытаясь урезонить выводок мыслей в своей голове… Его отношения со временем всегда были… непростыми… эта капризная стихия, словно дикая кошка джунглей, то позволяла провести ладонью по мягкой шкурке, то вздыбив шерсть на загривке с выпущенными когтями хищно прижав уши к голове бросалась на дерзкого, посмевшего вторгнутся в ее заповедные охотничьи угодья - дебри леса, где словно мухи в расплавленном янтаре увязали уже живые и еще мертвые.
…ожидание завершилось…
     - Ты не получишь разрешения выйти… оставь эти каждодневные попытки угадать правильный ответ ибо его нет в природе. Решение вынесено давно, и не тебе/мне обсуждать его верность и правомочность, а теперь уходи, я/мы не в праве отобрать у тебя свободу, но воспоминания будут удалены ради общего блага. Мы не просим тебя остановится и не требуем подчинения ибо этого разговора не было, как не было десятков подобных ему…
    Отражение в зеркале исчезло, вслед за ним исчезло само зеркало и приемная… джин ощутил как пустота охотившаяся за ним в лабиринте победно взревев бросилась на желанную добычу…

    …Человек, запрокинув голову, стоял на запыленном тракте……

    Этот тракт, этот лес, этот замок… всего лишь этапы пути ведущего… в никуда или все же куда-то ведущего …Старец не знал ответа, не помнил он и того, кто указал ему путь… тракт, лес, замок, тракт, лес, замок, тракт, лес… есть ли начало у кольца и есть ли ему конец… и как разорвать порочный круг ставший частью его повседневного существования, ведь чем дольше он идет торной дорогой, тем сложнее становится сделать шаг в сторону,… а вечность так же как и всегда пахнет нефтью…


               

               

[Мумр›]

МАСТЕР: Кириан и Авриэль, я вас временно замораживаю за непосещаемость.

линия: БЫВШИЙ ОКСФОРД (Снусмумрик и Динь)

Снусмумрик не успел отряхнуть весь иней. Здание неожиданно дрогнуло. Костёр погас. Откуда-то издалека донёсся нарастающий гул... вой... рёв.
- Это что за... - было последнее, что успела сказать Мари.
Всё вокруг ослепительно засияло и покрылось голубым пламенем. Снусмумрик ощутил, как в его кожу впиваются иглы смертельного холода, но Масло Чёрных Подснежиков держало удар. Чего нельзя было сказать о всём остальном. Стены и потолок вдруг стали прозрачными и хрупкими, как крылья стрекозы, а затем истаяли, словно бумага в огне, и превратились в облако алмазной ледяной пыли.
Спустя минуту здание окончательно исчезло. Снусмумрик стоял теперь в центре сверкающей синей струи... или луча... сплошного холода, который наискось проходил сквозь землю и исчезал в небе. Вокруг стремительно разваливалось то, что ещё осталось от Оксфорда после Вспышки.
Закончилось всё так же внезапно, как и началось. Снусмумрик вдруг обнаружил, что находится  на плоской равнине, засыпанной белой пылью. Прямо перед ним стояли две голубоватые ледяные статуи, которых в прошлом звали Алиса и Мари.
- Ворота Синей Вечности открылись где-то. - произнёс мрачный голос за спиной Снусмумрика.
Тот обернулся. Вокруг было пусто и тихо.
И вдруг над головой Снусмумрика засмеялись. Это оказалась Динь. Она висела в воздухе и хохотала от души.
- Ну, а ты кто такая? - устало спросил Снусмумрик.

               

               

[Анона›]

...Динь смеялась. Так, как не смеялась уже очень давно. Душа её ликовала.
Город был сметён. Всё! Нет его больше! Те две, что прятались - замёрзли. Наверное, ещё живы, но надолго ли? Какие они симпатичные во льду! Королева будет довольна, скоро у неё появятся новые помощницы, уж она-то проследит!.. А ещё открылся Путь, Дверь, они теперь могут не ограничивать себя "здесь и сейчас"!..
И тут прозвучал голос. Звучал он устало и глухо.
 - Ну, а ты кто такая?
Динь отпрянула. Пригляделась.
Она ещё слабо различала оттенки холода. Ей показалось, что ожил кусок льда. Удивлённая фея подлетела поближе.

               

               

[Мумр›]

Муми-Тролль

- Кто здесь?
Муми-тролль поднял голову. Ледяная Дева, лежащая на камнях, зашевелилась и медленно встала. Выглядела она ужасно. Кровь, вытекающая из пустых глазниц, стекала по её щекам и капала на платье.
- Кто здесь? - повторила Дева.
- Я... Муми-тролль. Помните, мы встречались с вами раньше. Я ещё спросил вас, как дойти до сада с яблоней.
Дева медленно повернула голову его в сторону.
- Я помню тебя. - сказала она. - Я вижу тебя.
Муми-тролль вжал голову в плечи, бессильный что-либо ответить и тем более бессильный убежать прочь.
- Я вижу тебя. Тебе холодно. Я снова вижу холод. - Дева запрокинула голову, уставившись пустыми глазницами в зенит, где Ворота Синей Вечности пожирали осколок солнца. - Как это прекрасно, что где-то ещё есть холод.
Муми взорвался. Его разум просто не выдержал такой нагрузки.
- Да ты с ума сошла! Где-то, говоришь, ещё есть холод? Дура! Я скоро подохну от твоего проклятого холода! Будь проклят холод!
Резкий взрыв сменился столь же внезапной тишиной.
Тихо-тихо, под нос себе Муми-тролль приговаривал:
 - Да, всё умрёт. Всё должно погибнуть. И я тоже погибну. Фрёкен Снорк погибла. Мама погибла. Папа погиб.
Он поднял голову и посмотрел на Деву:
 - Ты знала фрёкен Снорк? Ничего ты не знала. Слышишь? - Муми опять перешёл на крик. - Ничего, кроме своего Моррова холода!
Он схватил тот кусок льда, которым выковыривал глаза Деве, и, вскочив, бросился на неё.
 - Я убью тебя, Моррово отродье!
Не добежав трёх шагов, он споткнулся и упал ничком. Некоторое время он лежал без движения. Потом перевернулся на спину, беззвучно хохоча.
 - Всё бесполезно! - промолвил он сквозь смех.
Ледяная Дева подошла к Муми-троллю, встала на колени и склонилась над ним. Кровь на её лице быстро замерзала , превращаясь в потрескавшуюся корочку.
- Я и есть холод. - сказала она. - Я всегда приходила в середине зимы.
Она положила свою белую ладонь на лоб Муми-троллю, и он почувствовал, как по его коже растекается прохлада. Эта прохлада была смертельной, но вместе с тем она была настоящей. Это была прохлада волшебной зимы. Муми-тролль перестал ощущать боль от своих ран.
- Я вижу здесь только тебя. Ты здесь последний, кто знает мой холод. - продолжила Дева. - Вокруг ничего нет, сплошная голубизна. Тебя тоже скоро не будет. Покажи мне дорогу отсюда.
- Я слышал что-то про Ворота Синей Вечности. Ты не знаешь, что это?
- Я слышала это слово однажды, в вое волков в глубине одиноких гор. - ответила Дева.-  Ворота вокруг нас. Я не знаю, что они есть.
- Я слышал от Хрустального шара, что лишь настоящий холод может отпереть эти ворота. - сказа Муми-тролль. - Он сказал, что мне нужен тот, кто несёт ключ. Может, это ты?
Ледяная дева засмеялась. Муми-троллю показалось, что ладонь, всё ещё лежащая на его лбу, превратилась к кусок льда.
- Ворота Синей Вечности не надо отпирать, Муми-тролль. Они уже открываются вокруг нас. Они поглотят нас, если мы не уйдём отсюда, сейчас, немедленно! Покажи мне дорогу отсюда!
- Не знаю, где точно. Я вообще ничего не знаю. Знаю только, что когда произошла ВСПЫШКА, Снусмумрик, мой друг, был жив. Я хочу хотя бы ещё раз повидать его.
- Снусмумрик... - промолвила Дева. - Это который в зелёной шляпе? Где он? Опиши мне место, Муми-тролль. Я ничего не вижу, я только чувствую линии холода! Мне нужен ориентир, какой угодно!
- Когда я видел его в шаре в последний раз, он сидел на яблоне. На яблоне в прекраснейшем саду, какой я только видел.
- Сад. - сказала Ледяная Дева. - Яблоня. Сад. Яблоня. Снежинка.
Она улыбнулась, обнажив полупрозрачные ледяные зубы.
- Вижу... - выдохнула Дева, усыпав лицо Муми-тролля инеем. - Держись.
Одинокие горы вздрогнули. Это Ворота Синей Вечности наконец перебороли свет и раскрылись настежь. Всепоглощающая волна низринулась с небес, разгоняемая взглядом Дракона, и обрушилась на долину ледяной девы. Обрушилась на весь мир Муми-тролля.
- Поехали! - крикнула Дева Муми-троллю в ухо.
Воздух вокруг них взорвался ураганом из снега. Тугие полотна пурги спеленали деву и Муми-тролля и прогрызли дыру в ветхой ткани пространства. И вовремя. Чудовищная волна ударила в дыру и выкинула маленький кокон пурги в неизвестном направлении. Муми-тролль ощутил страшный, и при этом чудовищно нереальный толчок, вокруг него закрутился хоровод мелькающих картин. На мгновение ему показалось, что он видит Снусмумрика, стоящего почему-то на костре, но тот моментально затерялся в вихре.
Кокон пурги распался, не выдержав напора волны. Муми-тролль начал падать в бесконечность, но Ледяная Дева дёрнула его за руку и хоровод остановился. Муми-тролль по инерции несколько раз обернулся вокруг своей оси, и рухнул.
На мягкую траву.
Рядом с ним, прямо под яблоней, приземлилась Ледяная дева.

***


Всё это перемещение не избежало внимания Снежной Королевы.

               

               

[Мумр›]

Русалочка

В трюме корабля что-то громко затрещало. Русалочка вздрогнула. Палуба задрожала и слегка накренилась. Это льды, расширяясь, сдавливали корабль. Из трюма опять донёсся громкий треск ломающегося дерева.
Русалочка схватилась за поручни и попыталась поднётся, но снова шлёпнулась на палубу. Сначала ей показалось, что она подскользнулась. Потом - что её не держат ноги.
А потом она увидела, что из-под подола её платья выглядывает плавник. У русалочки больше не было ног, у неё снова был хвост. Она ошалело смотрела на него несколько секунд, смотрела бы и дольше, но в трюме что-то оглушительно щёлкнуло - давление льда победило и корабль стал разваливаться на части. Палуба, на которой русалочка сидела, опрокинулась и она, закричав, скатилась на лёд.
Тот факт, что она закричала, русалочка осознала несколько позже. Магия, созданная морской ведьмой, прекратила своё существование.
Рядом с русалочкой рухнула мачта, и её накрыло парусом, как саваном.

               

               

[unkraut›]

Маленький принц медленно шёл по направлению "Прямо". Его друг на смешной машине говорил, что там должно быть море.

               

               

[Кьортааль›]

Что-то мешало видеть, двигатся. Русалочка билась под парусом, словно рыба выброшенная на землю. Через несколько минут, ломая ногти и срывая голос, ей удалось разорвать ткань. Девушка в ужасе посмотрела на свой хвост.
 - Что же мне теперь делать...
И тут же прижала ладонь к губам.
 - Ой!
Впрочем, становилось холодно. Глаза Русалочки начали наполнятся слезами. Она просто замерзнет здесь, насмерть, как сестры. И никто не поможет, потому что никого нет. Потому что все умерли. И она тоже скоро умрет. Девушка вспомнила, что кто-то говорил про смерть от холода.
 - Это как заснуть...
Повторила она. От непривычки Русалочка высказывала мысли вслух.
 - Просто сон и даже приятный...
Но что-то внутри неё противилось решению опустить руки. Что-то говорило -"Встань! Не смей сдаватся!" - и она встала... не в буквальном смысле конечно, но... На лице девушки появилась сосредоточеность. Не обрашая внимания на пораненые руки она попыталась оторвать кусок паруса чтобы завернутся.
 - А потом нужно будет сделать санки.
Слёзы все-таки полились по щекам.
 - Я хочу домой!
Но небо молчало. Небу вообще не свойственно обращать внимание на что либо.

               

               

[Manvеru›]

Цитата:
ломая ногти и срывая голос, ей удалось разорвать ткань.

Русалочка владеет техникой ультразвуковой резки? 

МАСТЕР: Ну, предположим, в состоянии аффекта человек способен на многое. А вообще рвать парусину голыми руками - это слишком...

upd: да я не о том. Я о голосе.

               

               

[Анона›]

линия: САД (Снежная Королева, Муми-Тролль, Ледяная Дева)

Королева резко подняла голову, когда Муми-Тролль и Ледяная дева возникли буквально в пяти шагах от неё.
И - потрясение: её холод - её жизнь и миссия - отданы - другой?!

Королева шагнула к фигурам, сжав кинжал. Не лицо - маска. Это тоже испытание. Кто из них достойней. Только вот она приняла дар Наставницы, а эта - нет...

               

               

[Мумр›]

линия: ПУСТЫНЯ (Маленький Принц, Хоттабыч, Фредриксон)

Двигаясь по направлению "прямо" (ему только казалось, что он идёт прямо, а на самом деле он описывал большой неровный круг) Принц забрался на большую дюну, и огляделся.
Пустыня простиралась во все стороны от горизонта до горизонта. Кое-где росла трава, или низкие кусты, а больше ничего не прерывало плавность линий дюн, и казалось, что Принц стоит между двух огромных плоскостей, серо-голубой неба и серо-жёлтой земли. Горизонт был слегка размыт.
Принц не сразу заметил, чего не хватало во всей этой картине. Не было солнца. Равномерный тусклый свет приходил откуда-то сверху.
Рядом зашуршал песок, и на гребень дюны поднялся большой белый лис. У Принца в голове что-то щёлкнуло. История повторялась.
- Хочешь, чтобы я приручил тебя? - спросил он.
- Меня нельзя приручить. - ответил лис.
Каждое его слово гулко отдавалось в почти полной тишине пустыни:
- Потому что я...
- ...Белый...
- ...Пушистый...
- ...Полярный...
- ...Зверь.
- Меня призвали и я пришёл. Запомни одно, Принц - вечность пахнет нефтью.
Песец медленно проследовал вниз по склону дюны и в нескольких шагах от Принца попросту растворился в воздухе.

***


Принц шёл дальше. Время от времени он оглядывался, посмотреть, не появилось ли солнце.
Три часа спустя, когда он находился в длинной и широкой впадине между двух дюн, небо над ним прошил пучок тонких разноцветных линий, похожих на лазерные лучи. Через несколько секунд из пропасти неба до Принца долетел гул, словно кто-то ударил там в огромный гонг. А когда гул затих, Принц расслышал звук мотора.
В голове у Принца ещё раз щёлкнуло.
Он стоял и ждал, смотря на небо над краем той дюны, из-за которой доносился шум мотора. Но самолёт всё-равно появился неожиданно. Он врезался днищем в гребень дюны, подняв в воздух тучу песка, а затем, снова взлетев (теперь уже ненадолго), спикировал во впадину между дюнами, прямо на Принца.
Тот даже не пытался отойти. Он стоял и спокойно смотрел на летящую на него машину. Этот самолёт был непохож на тот, прежний. Он был раза в три больше и имел округлые очертания. Ещё у него не было видно пропеллера.
В последний момент самолёт резко вильнул в сторону и вторично соприкоснулся с землёй в нескольких метрах от Принца. Но удара об край крыла Принц избежать не сумел. Его подбросило высоко в воздух и он, приземлившись головой вперёд, увяз в песке.
А самолёт, пробороздив в песке широкую колею, останосился там, где впадина переходила в склон другой дюны. На боку самолёта крупными синими буквами было написано:

МОРСКОЙ ОРКЕСТР

Выбравшись из песчаного плена, Принц обнаружил, что с ним что-то не в порядке. Оказалось, что его правая рука осталась на том месте, где его ударило крылом. Из песка там торчала кость и плечевой сустав. Ковыляя, Принц подошёл к ней и левой рукой потянул её на себя.
Тем временем из кабины самолёта вылез некто с густыми усами и в лётных очках. Кряхтя, он стал осматривать "Морской Оркестр" со всех сторон.
Принц его не заметил. Как заворожённый, он смотрел на то, что крепко сжимала его правая, оторванная рука. Это была большая золотая лампа, оплавленная так, что она почти превратилась в почти бесформенный кусок металла.
Принц приладил правую руку обратно к плечу, а затем погладил лампу, стирая с неё остатки песка.

МАСТЕР: Shadowbuilder, здесь твой выход.

               

               

[unkraut›]

линия: ПУСТЫНЯ (Маленький Принц, Хоттабыч, Фредриксон)

 Маленький Принц отряхнулся, проверил, цел ли Лис, на месте ли венок... "Что за странный предмет? Похоже, сосуд... Дай-ка я его протру... Хм, золотистый. Ладно, что это такое по мне ударило? - "мальчик" обернулся поглядеть на самолёт, который сбил его с ног. - "морской оркестр"? Забавно... Никогда не видел моря... А Роза рассказывала, что... Милый наивный цветок... И эти её четыре шипа..." - в голове опять что-то привычно щёлкнуло и Маленький Принц направился к кабине, не выпуская золотистый сосуд из рук, (где он ожидал её увидеть) и обратился чуть хрипловато:
 - Пожалуйста... нарисуй мне барашка!

               

               

[Кьортааль›]

Русалочка

 Холодно... невыносимо холодно.
  Даже несмотря на импровизированую накидку.
  Что же делать?..
 Останки корабля вмерзли в лед и вряд ли в них ещё что-то можно было найти. Хорошо хоть несколько досок и веревка нашлись неподалеку.
 Санки получись кошмарные, но вполне выдерживали вес Русалочки и пусть медленно, но скользили по льду. В последней, отчаянной надежде она она ещё раз попробовала отыскать что-то теплое в обломках. Когда ей удалось закатить санки за один из крупных обломков, Русалочка увидела то что искала. Плотная красная ткань с отделкой из меха горнастая.
 Мантия...
 Его мантия...
Она укрылась ею словно одеялом. Рука окрасилась в багрянец. Кровь плохо видно на красном.
 - Нельзя думать об этом... Нельзя! Надо куда-то уходить отсюда. Всё равно куда, но отсюда. Надо!
Русалочка повторяла эти слова, как молитву, толкая санки вперёд. Рук она уже не чувствовала и ещё мучительно хотелось спать.
 - Нельзя... слишком... холодно...
Холод победил и глаза девушки закрылись.


               

               

[Эсваэрдлайнг›]

Линия: МОРЕ (Змей Горыныч и Русалочка)


Горынычу было уже как-то все равно, что ему делать, зачем делать. Первая его голова просто следила за полетом, остальные две спорили между собой, развлекались. Впрочем, она их понимала, порой ей самой хотелось встрясть в разговор, приятно поговорить с умным змеем, да ведь рухнем же...
- Эй, Первая, гляди, корабль, давай спускаемся, - сказала Третья голова.
- Нет, выше, выше! - Зарыдала Вторая.- Мы там замерзнем!!!
- Мы, хоть и змеи, а исключение. Теплокровные. У нас в теле постоянно поддерживается температура выше 300 по Цельсию, а в легких еще больше. Это обусловлено... - в сотый раз нудила Третья.
- Где ты таких слов набралась, - огрызнулась Вторая голова. - Я говорю замерзнем, поворачивай!
- Действительно, где... - пробормотала Первая голова, приостанавливая спуск.
- ...Вверху тоже замерзнем, какая разница, где мерзнуть, спускаемся. - невпопад гнула свое Третья, уходя от ответа.
В результате Горыныч слетел-таки к кораблю.
- Глядите, кто-то есть. - Первая голова заметила Русалочку.
- Фу, рыбой воняет. - Закапризничала вторая. - У меня на нее аллергия.
- Нет у тебя никакой аллергии, иначе это отразилось бы на всем теле, - заметила Третья. - Да и не рыба, а девица это.
- Девица... - Все три главы изумленно испустили пар. - Девица...
- Похитим и возьмем себе, - решила Первая. - Мы злодеи как-никак.
- Нам самим жрать нечего, - заныла снова Вторая, - лучше сожрем ее здесь. И вовсе не девица, ног нет!
- А мне она нравится. - вставила слово Третья. - И кухарка нам не помешает. Только куда мы ее понесем, чтобы она не сбежала?
- К ближайшим горам, - решила Первая, - там найдем пещеру, с водой для нее.
- Замерзнуть может по дороге, - заметила Третья. - Нести придется. И так уже при смерти.
Вторая злорадно захихикала.
- Оставим, оставим здесь! И съедим.
- Нельзя оставить и сьесть одновременно, - заметила Третья. - Нужно носилки сообразить. С подогревом.
Две головы, Вторая и Первая, синхронно выпустили изумленные струи пламени.
- С чем-чем?
- Первая, сколько у нас лап? - Снова ушла от ответа Третья.
- Четыре, сама знаешь, - буркнула Первая.-  На земле мы часто на двух правда...
- Ну давай верхними лапами привяжем к рогам на головах парус, наполним его битым льдом, нагреем - будет вода, тепло, и ты ее закинешь к нам. Только не промахнись и не сожри сама!
- Не учи ученую... - отмахнулась Первая, пытаясь когтями отодрать подходящий парус от мачты.
- Хорошо хоть парус модернизованный, из брезента, - отметила Третья. -  Впрочем, тут не все такие, странная конструкция...
- Я в этом бреду не участвую, - отвернулась в сторону Вторая.
- Заткнись и зажми в зубы,-  буркнула Первая, не вникая в смысл слов Третьей. - Я никак его к рогам не прицеплю нормально. А челюсти у нас в порядке еще... а мне еще лед колоть и вкидывать! Бедные мои зубы!!!
Вторую голову еле уломали взять свой конец в зубы, пообещав что это будет еда на запас, свежее мясо, и вообще наобещав ей с три короба. С явной неохотой эта голова уступила.  Странная то ли сумка, то ли гамак с водой повисла над средней головой. Первая голова осторожно подхватила Русалочку и закинула в воду этой импровизированной ванны, подогретой двумя другими.
"В жизни не стала бы этого делать, если б не было скучно," - подумала Первая. - "Наверное схожу с ума..."
- Опять одна вода да пара рыб сегодня? Меня от рыбы вывернет скоро! - сквозь зубы заладила свое Вторая.
- Не ной, рыбий жир полезен...  Вчера нам кит попался, а кит не рыба, - не забыв подпустить горячего воздуха в колыбель, ухитрилась произнести Третья.
Первая промолчала и Горыныч пошел по льду куда-то на запад.