Публика бешенно засвистела, когда издательство «Детская литература» издала «немного сокращенный» перевод «Властелина Колец», остановившись на первом томе. В послесловии было сказано, «и даже с Гэндальфом не торопитесь прощаться». Публика ждала. Но снова стартовала первая книга, уже в «Радуге», и снова — ждать, что там с Гэндальфом. Именно на этой волне стартовали первые ХИ, и их главной целью было — раз нам не дали авторского продолжения, напишем сами сиквел, разыграв комедию дель арте на просторах Средиземья. А когда оказалось, что этот сиквел получился слишком уж большой отсебятиной, то решили писать его уж окончательно как придется. Отсюда растут ножки не только у движения ХИ. Строго говоря, чем идея засады назгулов на склоне Ородруина по совершенно неприменимой к миру Толкина практичности и анахроничности, отличается от идеи Эллери Ахэ или стражи мира Валар и мифриловой лестницы в небо? Да ничем. Способом подачи разве что. Все равно сиквел. Вторично заваренный чай.
Итак, повторяю еще раз: человек, требующий сиквела там, где автор четко оборвал историю там, где ему подсказало чувство стиля и меры, расписывается в отсутствии у себя этих чувств. Он читает сказку, подходя с теми же мерками, что и к детективу с продолжениями, из журнала, купленного по дороге на работу. Говоря языком японской сказки «Таро-лежебока», он сам себе подносит хурму навалом в «лохматой корзине». Его право, конечно. Но – пока он этим не ущемляет прав других. Например, кстати, права творца знать истинную цену своего творчества. А инфантильное желание «иметь все это так долго, как хочу», которое уже испортило конец цикла рассказов о Холмсе, и от которого хитрый Сапковский увильнул, вроде бы продолжая бесконечную опупею — а с другой стороны, четко оговорив, что все заканчивается рассказиком о свадьбе Геральта и Йеннифэр, раз и навсегда — это инфантильное желание было уловлено и фантастами (Воха Васильев со своим ужасным «Враг неведом», Перумов сами знаете с чем, и не помню чья сравнительно неплохая повестушка «Звезды последний луч», сочетающая сиквел «Понедельника» и «Аэлиты»). А также толпами тех, кто в писатели пошел по необходимости канализировать взбаламученные нервы, гормоны или неустроенную жизнь.
Так вот, единственная причина, по которой до сих пор не смолкают споры — это, с позволения сказать, творчество до сих пор называется литературой, хотя место ему на полке со словом «сиквел». Вместе с продолжением «Войны и мира», «Онегина» и прочим фанфиком. Фэн – он по определению человек без чувства меры. И с чувством стиля у него очень хорошо, его заменяет копирование основ стиля предмета обожания. А по внутреннему развитию он обычно не выходит за тинейджеровский возраст, когда организм своими гормонами и подпитывает амбиции «наши наши самые наши в мире, а ваши наши – отстой!». Если этому тинейджеровскому разуму потрафить, пойти навстречу — да он горы свернет. Поэтому, кстати, в ниеннисты попадает так много людей в возрасте 15-18 лет, когда психике нужны чувства, и амбиции еще не удовлетворены, и отсюда растет фрустрация и желание красиво пасть. А ряды «перумистов» от Толкина тают, ибо Перумов стал солидным мэном, и теперь ему уже не нужно обожание тинейджеров, он теперь уважаемый русско-американский писатель. Что называется, он пишет теперь совсем другой сиквел.
И продолжают совершенствовать техническое мастерство ряды толкинистов от Толкина. Не от Джона Рональда Руэлла Толкина, консервативного мечтателя, которого я как-то сравнил с патером Брауном, который рассказывает сыну сказки на ночь — а от этого мерзопакостного потрошителя родного отца, Генри Моргана от литературы, дорогого нашего сэра Кристофера. Вот уж кто сделал все, чтобы похоронить сказку, так это он. Я решительно отказываю этому человеку в праве на уважение. Сын писателя может опубликовать дневники, письма и черновики отца. Иногда академические издания так делают — но в комментариях к основному тексту, а не дополняют набор книг еще несколькими томами, претендующими на развитие основной сюжетной линии. Крис Толкин сделал именно это. Никто не тянул его называть набор разрозненных пробных текстов, — этюдов, что называется — «Историей Средиземья». Никто. Он сделал это по доброй воле. Толкин имел свое мнение на этот счет, не желая печатать свои наброски — но в 80-е и 90-е «Властелин Колец» оказался подмятым «Сильмариллионом», «Книгой неоконченных сказаний» и другими томами «Истории Средиземья». Так Новый Завет был подмят Ветхим Заветом, когда христианство становилось государственной религией Европы. Окончательным аргументом в спорах о главной сказке Толкина оказывается ссылка на очередную страницу этой многотомной якобы истории — которую формировал сынок писателя, руководствуясь лишь собственными мотивами. В результате, и так понятно, что тома конфликтуют друг с другом. И по некоторым вопросам существуют полярные мнения, оба высказанные в текстах самого профессора. И виноват в этом лишь один человек — решивший вытащить счастливый билетик, купающийся в популярности отца. Кристофер, фактически, по доброй воле взял окаянную роль издателя сиквела к отцовскому блокбастеру, роль, во все времена требующая не меру и такт, — но Производительность.
Лишнее подтверждение, мягко говоря, странного отношения к отцовскому наследию — Кристофер Толкин некогда объявил, что лучшим русским переводчиком Толкина является В.А.М., при всех корявых оборотах прозы и ужасном ритме поэзии.
Но главный виновник, если рассудить, даже не Крис, слабая тень отца, искушаемая суетой этого мира. Главный виновник — толпа, орущая «Гэндальфа в президенты». Это ее развлекали дубовым хиппарским юмором в «Тошнит от колец». Это ей, ублажая, бросил кусок мяса Крис Толкин, напечатав «Сильмариллион». Но это от нас зависит, дать пинка грубым потребителям, лишенным элементарного вкуса — или ублажить их, написав очередной том ЧКА, «Фродо и Гэндальф» или сиквел Стругацких. Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он всегда звонит по тебе, по лучшей твоей половине. Хочешь зарыть ее поглубже — валяй, самовыражайся. Твори свой сиквел, пока пасутся мирные народы. Думаю, где-то уже пишется сиквел и для тебя.
