Tolkien.su

Каким же образом проклятия исполняются и можно ли от них избавиться?

Проклятие Мандоса

Лучше всего нам показано действие Проклятия Мандоса:

«…and now the time drew on to the great wars of the powers of the North, when Noldor and Sindar and Men strove against the hosts of Morgoth Bauglir, and went down in ruin. To this end the cunning lies of Morgoth that he sowed of old, and sowed ever anew among his foes, and the curse that came of the slaying at Alqualondë, and the oath of Fëanor, were ever at work.»

«… ныне приближалось время великих войн меж силами Севера, когда Нолдор и Синдар и Люди боролись против полчищ Моргота Бауглира, и были разбиты. К этому привели и хитроумная ложь Моргота, чьи семена посеял он встарь и продолжал сеять меж своими врагами, и проклятие, что произошло от резни в Альквалондэ, и клятва Феанора».

Первым плодом Проклятия стало сожжение кораблей Феанором. Это как раз и было первое предательство родича родичем и из-за него первая битва Нолдор с Морготом  не привела к окончательному разгрому Врага. Ведь если бы все войска прибыли одновременно, то сил Моргота не хватило бы им противостоять, а из-за сожжения кораблей это было невозможно. И вот:

«Thus because of the curse that lay upon them the Noldor achieved nothing, while Morgoth hesitated, and the dread of light was new and strong upon the Orcs».

«Так из-за проклятия, что лежало на них, Нолдор ничего не достигли, пока Моргот медлил, а Орки еще сильно боялись нового света».

Речь здесь идет о том, что когда войско Финголфина прибыло в Средиземье, то из-за сожжения кораблей эльфы Финголфина и Финрода и эльфы Феанора долго питали друг к другу обиду и недоверие (вот оно как раз: «предательство и страх предательства»)  и они не могли объединиться и ударить на Моргота. Такая ситуация продлилась до самого спасения Маэдроса, а согласно «Серым Анналам» это произошло лишь через пять лет после прибытия войска Финголфина в Белерианд. Конечно же, за это время Моргот и его слуги привыкли к свету Солнца, и разбить их одним ударом уже было невозможно.

Плодами проклятия пользуется и Моргот.

«And Morgoth sent out his spies, and they were clad in false forms and deceit was in their speech; they made lying promises of reward, and with cunning words sought to arouse fear and jealousy among the peoples, accusing their kings and chieftains of greed, and of treachery one to another. And because of the curse of the Kinslaying at Alqualond? these lies were often believed; and indeed as the time darkened they had a measure of truth, for the hearts and minds of the Elves of Beleriand became clouded with despair and fear. But ever the Noldor feared most the treachery of those of their own kin, who had been thralls in Angband; for Morgoth used some of these for his evil purposes, and feigning to give them liberty sent them abroad, but their wills were chained to his, and they strayed only to come back to him again. Therefore if any of his captives escaped in truth, and returned to their own people, they had little welcome, and wandered alone outlawed and desperate.»

«И Моргот рассылал своих шпионов, обманчивы были их личины и лживы речи; они обещали награды, но обещания эти были обманом, и хитрыми словами  они стремились посеять страх и зависть меж народами, обвиняя одних вождей в алчности и предательстве перед другими. И из-за проклятия Резни в Альквалондэ этой лжи часто верили; и воистину в эти темные времена ложь эта отчасти была правдива, ибо сердца и разум Эльфов Белерианда были затуманены страхом и отчаянием. Но более всего Нолдор всегда боялись предательства тех своих родичей, что были рабами в Ангбанде; ибо Моргот использовал их для своих темных замыслов, и притворяясь, что дарует им свободу, отпускал их, но их воля была прикована незримыми цепями к нему, и они уходили, но всегда возвращались обратно».

Проклятие действует не только на Нолдор, но и на Синдар, живущих в Белерианде. Я не совсем понимаю, почему так происходит, ведь Синдар никак не замешаны ни в Резне, ни в мятеже против Валар. Возможно, дело в том, что проклятие действует не только на самих проклятых, но и на окружающих. Во всяком случае, вот цитата («Серые Анналы»):

«Yet though they had not heard of the Curse of Mandos, it was soon at work in Beleriand. For it entered into the heart of King Thingol to regret the days of peace when he was the high lord of all the land and its peoples. Wide were the countries of Beleriand and many empty and wild, and yet he welcomed not with full heart the corning of so many princes in might out of the West, eager for new realms.»

«И хотя не слышали они (Синдар) еще о Проклятии Мандоса, вскоре оно начало исполняться в Белерианде. Ибо в сердце Короля Тингола поселилось сожаление о днях покоя, когда он был верховным владыкой над всеми землями и народами. Обширен был Белерианд, и многие земли были дики и безлюдны, но все же он не приветствовал с открытым сердцем приход столь многих могучих принцев Запада, стремящихся к новым владениям».

Но после Тингол навлекает на Дориат Проклятие Мандоса тем, что требует принести себе Сильмариль:

«Thus he wrought the doom of Doriath, and was ensnared within the curse of Mandos.»

«Так предопределил он (Тингол) рок Дориата, и был вовлечен в проклятие Мандоса».

Проклятие настигает и Тургона в Гондолине:

«And Ulmo warned Turgon that he also lay under the Doom of Mandos, which Ulmo had no power to remove. 'Thus it may come to pass,' he said, 'that the curse of the Noldor shall find thee too ere the end, and treason awake within thy walls. Then they shall be in peril of fire.»

«И Ульмо предостерег Тургона, что на нем тоже лежит Проклятие Мандоса, которое Ульмо не мог снять. «Может случиться так», сказал он, «что проклятие Нолдор настигнет тебя еще до конца, и предательство зародится внутри твоих стен. Тогда они могут погибнуть в огне».

Орудием проклятия является Маэглин:

«Idril loved Maeglin not at all; and knowing his thought of her she loved him the less. For it seemed to her a thing strange and crooked in him, as indeed the Eldar ever since have deemed it: an evil fruit of the Kinslaying, whereby the shadow of the curse of Mandos fell upon the last hope of the Noldor.»

«… Идриль совсем не любила Маэглина; и узнав его мысли о ней, любила его еще меньше. Ибо ей казалось, что эта любовь странна и извращенна, как воистину с тех пор полагали Эльдар: лихой плод Резни, и из-за этого тень проклятия Мандоса легла на последнуюю надежду Нолдор».

Как мы знаем из дальнейшего, как раз Маэглин и стал предателем. Вот оно опять действие проклятия — предательство родича и разрушение всех плодов труда Нолдор. Ну а так как предательство он совершил не только из страха перед пытками, но и из-за стремления завладеть Идриль и властью в Гондолине, то понятно, что  «противоестественная» любовь считалась Эльдар «плодом Резни» и орудием Проклятия Мандоса.   

Проклятие Мандоса действует на Келегорма и Куруфина в Нарготронде.  Они своими речами подбивают подданных Финрода не поддерживать его (вот и снова предательство), а потом стремятся захватить трон.

«But the curse of Mandos came upon the brothers, and dark thoughts arose in their hearts, thinking to send forth Felagund alone to his death, and to usurp, it might be, the throne of Nargothrond; for they were of the eldest line of the princes of the Noldor.»

«Но проклятие Мандоса подействовало на братьев, и темные замыслы зародились в их сердцах: они задумали отправить Фелагунда одного на смерть и завладеть, быть может, троном Нарготронда, ибо они были из старшей ветви принцев Нолдор».

В «Лэ о Лэйтиан» тоже говорится о проклятии, из-за которого братья обрекают Финрода, Берена и их спутников на смерть.

«To Nargothrond they with them bore
Lüthien, whose heart misgave her sore.
Delay she feared; each moment pressed
upon her spirit, yet she guessed
they rode not as swiftly as they might.
Ahead leaped Huan day and night,
and ever looking back his thought
was troubled. What his master sought,
and why he rode not like the fire,
why Curufin looked with hot desire
on Lüthien, he pondered deep,
and felt some evil shadow creep
of ancient curse o'er Elfinesse.
His heart was torn for the distress
of Beren bold, and Lüthien dear,
and Felagund who knew no fear.»

«Они (Келегорм и Куруфин) забрали Лутиэн,чье сердце чуяло беду, с собой в Нарготронд. Она боялась промедления, каждый миг тяжко ложился ей на сердце, но она догадывалась, что они едут не так быстро, как могли бы. Впереди днем и ночью бежал Хуан, и всякий раз, когда оглядывался, его охватывала тревога. Что задумал его хозяин, почему он не мчится, подобно огню, почему Куруфин с горячим желанием смотрит на Лутиэн? Он глубоко задумался и почувствовал, что некая злая тень древнего проклятия Эльфов наползает на них. Его сердце разрывалось от тревоги за храброго Берена, за прекрасную Лутиэн и за Фелагунда, что не знал страха».

Таким образом, мы видим, что на братьев проклятие действует, причем постоянно. Своими речами подбивают нарготрондцев нарушить свои клятвы верности Финроду, затем под их влиянием нарготрондцы не идут на помощь Финроду и Берену, которые находятся в плену (об этом они узнают от Лутиэн).

Поведение Келегорма и Куруфина имело далеко идущие последствия. Ведь именно из-за них ни Нарготронд, ни Дориат не присоединились к Союзу Маэдроса. Таким образом, эльфы были сильно ослаблены.

И наконец,  Нирнаэт Арноэдиад Эльдар проиграли из-за предательства людей — вастаков Ульфанга. Вот и снова действие Проклятия Мандоса в чистом виде. Кстати, еще один интересный момент — одна из причин поражения Эльдар — слишком поспешная атака Фингона. А первым эту атаку начал Гвиндор из Нарготронда, города, предавшего своего короля. Не знаю, думал ли об этом Толкин, но мне это кажется символичным. И еще: в «Серых Анналах» есть такая фраза:

«And the army in the West awaited the signal, and it came not, and they grew impatient, and there were whispers of treason among them.»

«Войско на Западе ожидало сигнала, а его все не было, и воины потеряли терпение, и среди них поползли слухи о предательстве».

То есть, воины Фингона думали о предательстве со стороны феанорингов или их союзников (и в принципе, вспоминая Лосгар, я не могу их за это осуждать). 

Нет, это не просто предупреждение или пророчество, хотя его и так называют. В Арде проклятие — это "усилитель негативных последствий". То есть, обычно за ошибки, проступки или преступления героям воздается адекватно этой ошибке или преступлению. Но если герой под проклятием — то берегись! За малейшие ошибки или просчеты, за любой, самый минимальный, "черный замысел", за проявления трусости, гордыни или попытку нарушить слово воздается катастрофой. То есть проклятие сделает так, что ты эту ошибку или просчет или злодейство совершишь именно тогда, когда последствия от них будут наиболее катастрофичны для тебя и окружающих. А вспомним, чем грозило Проклятие Мандоса "предательством и страхом предательства" из-за которых пойдут прахом любые самые добрые начинания. Следовательно, малейшее нарушение слова героем, находящимся под этим Проклятием (а Финрод под ним находился) грозит такими последствиями, по сравнению с которым оставление города феанорингам — это просто ерунда. Поэтому Финрод просто не мог нарушить слово. Однако, сразу оговорюсь, тут есть одно "но": выполнять клятву, напрямую ведущую ко злу (как Клятва Феанора) — нельзя, выполнение таких клятв хуже, чем их нарушение, и естественно, их выполнение только усугубляет Проклятие Мандоса, а не преодолевает его.

А теперь самое интересное — на всех ли это проклятие действует, и как от него можно избавиться? А выход один — чтобы не поддаваться проклятию, нужно действовать вопреки нему! Проклятие сулит предательство — значит нужно держать слово во что бы то ни стало! (Правда, это не касается Клятвы Феанора. Клятва сама зовется «проклятой» и следовать ей — означает осуществлять проклятие). Проклятие говорит о разделении — значит нужно объединиться и простить друг другу обиды! Проклятие ложится на тех, кто не раскаялся — значит, нужно просить прощения! Первый шаг к преодолению Проклятия делает Фингон, отправившись на спасение Маэдроса. Еще не зная, что Маэдрос был против сожжения кораблей, он простил его и спас и таким образом, способствовал объединению родов Нолдор. Ведь что бы произошло, если бы Маэдрос не вернулся? В лучшем случае Моргот просто разбил бы их по отдельности, потому что, объединение вряд ли бы произошло — как я понимаю, Маглор (самый разумный и благородный из феанорингов) у братьев особым влиянием не пользовался, а Келегорм, Карантир и Куруфин, судя по их дальнейшему поведению, были очень мало настроены на передачу власти Финголфину и на примирение с ним. В худшем случае — могла бы произойти вторая Резня. Далее очень хорошо видно, как преодолевает проклятие Финрод. Вот он говорит:

'Your oaths of faith to me you may break, but I must hold my bond. Yet if there be any on whom the shadow of out curse has not yet fallen, I should find at least a few to follow me, and should not go hence as a beggar that is thrust from the gates.'

«Вы можете нарушить клятву верности мне, но свою клятву я должен сдержать. Если все же остались здесь те, на кого еще не пала тень проклятия, то они последуют за мной, и я не буду изгнан, как нищий за ворота».

То есть, если бы нарготрондцы последовали за Финродом все, они бы освободились от Проклятия Мандоса, не предали бы Финрода.

Далее сам Финрод явно действует вопреки Проклятию. То есть, вместо того, чтобы нарушить свое слово, он держит его, несмотря на явную безнадежность Похода за Сильмарилем. Так же точно избавляются от Проклятия и десять эльфов, следовавших за ним. Вы спросите, какие доказательства этого избавления? Во-первых, удача Похода — он не закончился злом и разрушением, хотя и печали в конце было немало. Во-вторых, о единственном из всех погибших в Первой Эпохе эльфов — о Финроде — говорится сразу, что он возродился в Валиноре (об этом говорит и «Сильмариллион» и «Лэ о Лэйтиан» и «Серые Анналы»). Следовательно, вторая часть Проклятия (о том, что «долго вам томиться в Мандосе и тосковать по телам»)  на него не подействовала. А в «Серых Анналах» и прямо говорится, что:

«But it is said that released soon from Mandos, he went to Valinor and there dwells with Amarie.»

«Но говорят, что он (Финрод) вскоре освободился из Мандоса, отправился в Валинор и там живет с Амариэ».

Судя по всему, об этом стало известно еще в конце Первой Эпохи, скорее всего, от Финарфина. Нигде не сказано, но я полагаю, что и остальные десять эльфов тоже недолго в Мандосе пробыли. В общем, как мы тут видим, Финрод вполне смог избавиться от Проклятия, и для этого ему просто необходимо было действовать вопреки нему — не нужно никаких специальных ритуалов и магии. Только стойкость и верность.

Зато уж Келегорм и Куруфин не только не избавляются от Проклятия, но все больше его усугбляют своим поведением. Выше я уже приводила цитату, как они под его действием предали Финрода. А потом уже все увидели, что на них Проклятие лежит тяжелее, чем на прочих.

'Let it be so!' said Celegorm, and there was a light of menace in his eyes; but Curufin smiled. Ten they took horse and rode away like fire, to find if they might their kindred in the east. But none would go with them, not even those that were of their own people; for all perceived that the curse lay heavily upon the brothers, and that evil followed them.

«Пусть будет так!» сказал Келегорм, и злоба мелькнула у него в глазах; а Куруфин улыбнулся. Тогда они взяли лошадей и помчались прочь как огонь, стремясь к своим родичам на востоке. Но никто не отправился с ними, даже те, кто был из их народа; ибо все видели, что проклятие тяжко легло на братьев и зло следует за ними».

На Нарготронде тоже лежит Проклятие и оно осуществляется довольно быстро — всего лишь через тридцать лет после гибели Финрода город был разрушен. Это — следствие предательства. Лично я считаю, что поддержи город Финрода тогда — он бы продержался дольше.

Есть и еще один путь преодоления Проклятия — раскаяние, уход за море и просьба Валар о помощи. Ульмо предупреждает и Тургона и Ородрета, что им нужно уходить из их городов, но оба они не вняли этому предупреждению.

«Then Tuor stood before Turgon son of Fingolfin, High King of the Noldor, and upon the King's right hand there stood Maeglin his sister-son, but upon his left hand sat Idril Celebrindal his daughter; and all that heard the voice of Tuor marvelled, doubting that this were in truth a Man of mortal race, for his words were the words of the Lord of Waters that came to him in that hour. And he gave warning to Turgon that the Curse of Mandos now hastened to its fulfilment, when all the works of the Noldor should perish; and he bade him depart, and abandon the fair and mighty city that he had built, and go down Sirion to the sea.»

«Тогда Туор предстал перед Тургоном, сыном Финголфина, Верховного Короля Нолдор, и по правую руку Короля стоял Маэглин, сын его сестры, а по левую сидела Идриль Келебриндаль, его дочь. И все они, услышав голос Туора, усомнились в том, что он действительно Человек из смертной расы, ибо слова его были словами Владыки Вод, что говорил его устами в этот час. И он предостерег Тургона, что Проклятие Мандоса ныне быстро близится к завершению, когда погибнет все, сотворенное Нолдор, и он повелел ему уйти и бросить прекрасный и могучий город, им построенный, и идти вниз по Сириону к морю».

Но Тургон не прислушался к этим словам. И как следствие — Гондолин был разрушен. Интересно, что и в Гондолине и в Нарготронде были персонажи, находящиеся под личными проклятиями — Маэглин и Турин, и оба они были советниками правителей, и оба способствовали (вольно или невольно) разрушению этих городов. Далее, в частях, посвященных Маэглину и Турину, я попытаюсь проследить, как эти два проклятия взаимодействовали с Проклятием Мандоса.

Ну и наконец, после плавания Эарендиля, когда он просил прощения и защиты у Валар и после Войны Гнева, Проклятие снимается окончательно. Причина снятия — раскаяние вернувшихся Нолдор.

«They were admitted again to the love of Manwë and the pardon of the Valar; and the Teleri forgave their ancient grief, and the curse was laid to rest.»

«И вновь им (вернувшимся Нолдор) была дарована любовь Манвэ и прощение Валар; и Тэлери простили свое давнее горе, и проклятие потеряло силу».

То есть, на всю последующую историю Эльфов Средиземья (Второй и Третьей Эпохи) Проклятие Мандоса уже не влияет, и как мы видим, действительно, особых предательств в войнах уже нет.

С Проклятием Мандоса связано и проклятие Сильмарилей. Все, кто стремятся завладеть этими камнями для себя попадают под действие Клятвы Феанора и следовательно, под действие Проклятия Мандоса. Мы видим, как Тингол навлекает гибель на Дориат. Нежелание Эльвинг отдать Сильмариль приводит к разрушению Гаваней. Конечно, в этом виноваты не сами Камни, а Клятва Феанора. Не знаю, что было бы, реши Тингол все же отдать Сильмариль феанорингам. Потерял бы Камень наложенное Проклятие или нет? Полагаю, что нет. Не факт, что они смогли бы удержать Камень, а потом все началось бы сначала. Предполагаю, что для снятия проклятия с Сильмарилей надо было просто отказаться от Клятвы. Сами же Камни опасны для смертных:

«Long did Dior gaze upon the Silmaril, which his father and mother had brought beyond hope out of the terror of Morgoth; and his grief was great that death had come upon them so soon. But the wise have said that the Silmaril hastened their end; for the flame of the beauty of L?thien as she wore it was too bright for mortal lands.»

«Долго Диор смотрел на Сильмариль, который его отец и мать вырвали в безнадежном походе из ужаса Моргота; и велика была его печаль о том, что смерть пришла к ним слишком скоро. Но мудрые говорили о том, что Сильмариль ускорил их конец; ибо пламя красы Лутиэн, носившей его, было слишком ярким для смертных земель».

Однако, не думаю, что это следствие проклятия. В принципе, тут особой загадки не возникает — сразу же в цитате есть объяснение, что это произошло из-за того, что Камень был из бессмертных земель.

Проклятие, наложенное Эолом на Маэглина

Оно относится к виду «проклятие-пророчество» (кстати, я к этому виду отношу и Проклятие-Пророчество Мандоса). Итак, как видно из вышеприведенных цитат, Эол сначала грозит проклясть Маэглина, если тот не уйдет с ним из Гондолина, а потом, уже перед казнью, действительно, проклинает его. С другой стороны, это можно отнести и к пророчествам, ибо эльфы и люди Арды (особенно в период каких-то потрясений) могли провидеть будущее. (К сожалению, в основном это были печальные пророчества — видения гибели себя или другого). Тем не менее, Толкин в «Серых Анналах» все же использует слово «curse», то есть «проклинать», что дает мне основание отнести эти слова Эола к проклятиям. В то же самое время сам Маэглин и его любовь к Идриль является орудием более грозного проклятия — Проклятия Мандоса (кстати, и сам Маэглин находится под действием Проклятия Мандоса — он ведь сын Арэдели). Эти два проклятия сплетаются между собой. Маэглин действительно гибнет, упав со стен Гондолина, как и его отец. Мог ли он избавиться от проклятия? Видимо мог, отказавшись предавать город Морготу. Тогда не осуществилось бы и Проклятие Мандоса. В то же время мы видим, что Тургон приблизил Маэглина к себе, прислушивался к его советам (а ведь именно Маэглин противоречил Туору, когда тот предложил встретить войско Моргота на равнине, а не ждать его в городе — что и явилось одной из причин гибели города), то есть Тургон тоже приближает крушение своего города. А Маэглин как будто специально спешит к осуществлению собственного проклятия — из одной только чистой злобы он, желая кинуть вниз в огонь Эарендиля, подходит с ним к краю стены и тут его настигает и бросает вниз Туор. И характер, и несчастная любовь к Идрили толкает его на предательство. Нет у него силы и стойкости, чтобы противостоять Морготу и так он осуществляет оба проклятия  — свое личное и Проклятие Мандоса, даже не пытаясь действовать вопреки ним.

Проклятие Хурина

Следующее проклятие — проклятие Хурина, Морвен и их детей. В основном, жертвой и орудием этого проклятия служит сын Хурина и Морвен — Турин,  его сестра Ниэнор и мать Морвен хоть и в меньшей степени, тоже способствуют осуществлению этого проклятия. Интересное отличие этого проклятия от предыдущих — это единственное проклятие, произносимое представителем Темных сил — Морготом.
Как оно осуществляется? (Здесь я, конечно, не буду пересказывать всю историю рода Хурина, но остановлюсь на ключевых моментах, которые иллюстрируют действие проклятия). Первое действие проклятия — нежелание Морвен уходить в Дориат вместе с Турином. Из гордости, а также из-за опасности, поджидающей на дорогах, Морвен отказывается последовать приглашению Мэлиан и уйти в Дориат. Однако, здесь видна и рука Моргота («Неоконченные предания», «Нарн-и-хин-Хурин»):

«Doubtless he knew much of the doings of H?rin's kin, and had not molested them for a while, so that his design might be fulfilled; but now in pursuit of this purpose he set a close watch upon all the passes of the Shadowy Mountains, so that none might come out of Hithlum nor enter it, save at great peril, and the Orcs swarmed about the sources of Narog and Teiglin and the upper waters of Sirion.»

«Без сомнения он (Моргот) знал многое о жизни родичей Хурина, и оставил их в покое на некоторое время лишь для того, чтобы замысел его полнее осуществился; но ныне для исполнения своей цели, он приказал пристально стеречь все проходы в Горах Тени, так что никто не мог ни выйти из Хитлума, ни войти в него, не подвергшись великим опасностям, и Орки заполонили истоки Нарога и Тэйглина и верхнее течение Сириона».

Поэтому Турин так и не увидел свою сестру Ниэнор, что привело, как мы знаем, к ужасным последствиям.
Дальнейшее действие проклятия выражается в ссоре Турина с Саэросом и нечаянном убийстве последнего, после чего Турин, не желая предстать перед судом Тингола, бежит из Дориата. Морвен и Ниэнор прибывают уже после его ухода, и таким образом, опять не встречаются с ним. Нечаянное убийство Турином Белега — тоже следствие проклятия. Затем Турин приходит в Нарготронд. Здесь наблюдается интересная вещь: жители Нарготронда сами находятся под действием Проклятия Мандоса, при этом они уже совершили одно предательство (нарушили клятву верности Финроду). И тут к ним приходит Турин, который несет с собой беды из-за личного проклятия. Таким образом, город не может не погибнуть, а Турин является орудием Проклятия Мандоса, одновременно осуществляя собственное проклятие. Здесь наблюдается интересная параллель с историей Маэглина. И еще одно сходство прослеживается меж этими двумя историями: Турин, как и Маэглин, становится главным советником короля, и его советы ведут к гибели (хотя здесь он, в отличие от Маэглина, действует непреднамеренно). Турин является инициатором постройки моста. А после именно он советует Ородрету отвергнуть советы посланцев Ульмо — Гэльмира и Арминаса:

'Hear the words of the Lord of Waters!' said they to the King. 'Thus he spoke to Cirdan the Shipwright: 'The Evil of the North has defiled the springs of Sirion, and my power withdraws from the fingers of the flowing waters. But a worse thing is yet to come forth. Say therefore to the Lord of Nargothrond: Shut the doors of the fortress and go not abroad. Cast the stones of your pride into the loud river, that the creeping evil may not find the gate."'

 «Слушай же слова Владыки Вод!», сказали они Королю. «Так сказал он Кирдану Корабелу: «Зло Севера осквернило истоки Сириона, и моя сила ушла из текущих вод. Но случится и еще более худшее. Потому скажи Владыке Нарготронда: Затвори двери своей крепости и не выходи из нее. Выбрось камни своей гордыни в шумную реку, дабы подкрадывающееся зло не смогло найти ворот»

«Orodreth was troubled by the dark words of the messengers, but T?rin would by no means hearken to these counsels, and least of all would he suffer the great bridge to be cast down; for he was become proud and stern, and would order all things as he wished.»

«Ородрет был обеспокоен темными словами посланцев, но Турин никогда бы не стал прислушиваться к этим советам, и менее всего позволил бы он, чтобы огромный мост был разрушен, ибо стал он горд и неуступчив, и хотел, чтобы все шло по его желанию».

В «Нарн-и-Хин-Хурин» спор Турина с посланцами представлен более развернуто, но суть та же — Турин ни за что не хочет разрушать мост и скрываться в крепости.
Итак, Нарготронд погибает. И тут в игру вновь вступают Темные силы в лице Глаурунга, дабы проклятие вновь действовало. Именно он по наущению Моргота внушает Турину мысль не идти на спасение пленников и Финдуилас, а бежать на север на помощь якобы находящимся в беде Морвен и Ниэнор. Таким образом, проклятие снова в действии. Финдуилас без помощи Турина умирает. Тем временем, Морвен и Ниэнор, живущие в Дориате, прослышав о том, что Мормегиль — это Турин, желают пойти к нему вопреки воле Тингола. И вновь действует проклятие — из-за коварства Глаурунга Ниэнор теряет память и разлучается с Морвен и эльфами. Дальше дела идут все хуже — Турин находит Ниэнор, женится на ней, убивает Глаурунга, тот перед смертью возвращает память Ниэнор, а затем и она, и Турин убивают себя. Итак, проклятие исполняется полностью — везде дети Хурина сеют беды, их подвиги оборачиваются не славой, а бедой, Турин то сам убивает друзей, то является причиной их смерти. Конечно, нам с нашими современными представлениями о морали инцест не представляется столь ужасной вещью, чтобы из-за него кончать самоубийством. Но стоит вспомнить, что в архаических обществах (правда, не всех) инцест из-за страха вырождения считался ужасным преступлением и карался смертью или изгнанием из рода.

Теперь рассмотрим вопрос: а могли ли дети Хурина избавиться от проклятия? В принципе, я считаю, что могли. Да, видно, что Моргот изо всех сил старается, чтобы оно исполнилось — в основном, он действует через Глаурунга. Тем не менее, Турин и сам виноват в своих бедах. В «Сильмариллионе» это менее заметно, зато в более психологичной «Нарн-и-хин-Хурин» очень хорошо видно, что характер у него был не сахар, а гордыня и самоуверенность были его главными бедами. Недаром Мэлиан говорит ему: «Берегись самого себя, не то выйдет к худу» «Нарн-и-Хин-Хурин».Почему он после гибели Саэроса не хочет идти к Тинголу на разбирательство? Почему считает, что тот его не будет слушать, а сразу вынесет приговор? Как мы видим в «Нарн» у Турина есть свидетель его полной невиновности — Нэллас, и Тингол не осуждает его, а наоборот, себя считает виновным, ибо Саэрос был его советником. Таким образом, если бы Турин не был столь горд и набрался смелости ответить за свой проступок перед королем, то все пошло бы по иному, и, возможно, проклятие бы не осуществилось. Далее, как мы видим, его гордыня и самоуверенность приводит к гибели Нарготронда, ибо он является инициатором постройки моста и не хочет его разрушать даже после предупреждения Ульмо. Потом он прислушивается к словам Глаурунга и не идет спасать Финдуилас и других пленников. Здесь, правда, у меня возникло некоторое затруднение, ибо не совсем ясно, можно ли было в принципе сразу стряхнуть наваждение дракона или оно было непреодолимым. Если оно было непреодолимым, то Турин не виноват. Конец истории, правда, построен так, что Турину и Ниэнор уже некуда деться и что бы они ни делали — проклятие все равно исполнится.
Морвен со своей излишней гордостью тоже содействует исполнению проклятия. Ведь гордость — одна из причин того, что она не идет в Дориат сразу. Затем та же излишняя гордость толкает ее на поиски Турина и это приводит к встрече Ниэнор с Глаурунгом.
Ниэнор меньше всех делает для исполнения проклятия, но и она тоже не слушает советов остаться в Дориате и отправляется вслед за Морвен, чем и содействует проклятию.
Сам Хурин тоже проклят и тоже сеет несчастья везде, где появится. Из-за того, что он решил снова прийти в Гондолин, Моргот обнаруживает этот город. Вот что пишет Толкин в «Скитаниях Хурина»:

«He went first seeking a way into Gondolin, and the friendship of Turgon (which indeed would have been great); but he found it not. His doom was unwilling (for Morgoth's curse was ever upon him still)…»

«В начале он шел в поисках пути в Гондолин  ради дружбы с Тургоном (которая некогда была крепка), но не нашел его. Его злая судьба не располагала к этому (ибо проклятие Моргота все еще висело над ним)…»

 Затем он идет в Бретиль. В «Скитаниях Хурина», много говорится о его пребывании в Бретиле. Там он тоже сеет раздор. Это не его вина, но его приход оборачивается убийствами и смертью последних потомков Халдада. Причем Толкин считал это именно последствиями проклятия Хурина («Скитания Хурина»):

«So plainly Manthor was also using the coming of H?rin to further his ambition — or rather, the shadow of Hurin fell on him, and awoke the ambition (dormant).»

«Поэтому естественно, что Мантор (один из потомков Халдада.  Прим.  сост.)  также использовал приход Хурина для удовлетворения своих амбиций — или скорее, тень Хурина пала на него, пробудив эти амбиции (прежде спавшие).»

Из-за Хурина «тень падает на Бретиль». Однако, нельзя однозначно винить его. Если бы правитель Бретиля Харданг и его друг Авранк, сын Дорласа из ненависти к Турину и Хурину и из боязни «злой судьбы» Хурина, не пытались бы его убить сразу, возможно, все пошло бы по-другому.

Затем Хурин идет в Нарготронд и забирает оттуда Наугламир («Скитания Хурина»):

«But why it was that he went to Nargothrond is uncertain, save that so his doom and the fate of the Jewels led him.»

«Но тому, что он пришел в Нарготронд, нет никакого объяснения, кроме того, что его вели собственное проклятие и судьба Камней.»

Он передает его Тинголу, а как мы видим в дальнейшем, именно это ожерелье дает повод гномам напасть на Тингола и убить его, что приводит в конечном счете к гибели Дориата. Конечно, здесь еще играет большую роль и Сильмариль и Проклятие Мандоса, но и Наугламир тоже важен («Скитания Хурина»):

«Thingol and Melian are mentioned as objects of Morgoth's malice, because Hurin's next exploit will be to bring ruin to Doriath.»

«Подразумевается, что Тингол и Мэлиан — главные цели зла Моргота, потому что следующим деянием Хурина будет принесение гибели Дориату».

То есть, мы явно видим, что принести Наугламир в Дориат заставило Хурина именно проклятие и, действительно, как можно увидеть в дальнейшем, именно это ожерелье дало повод гномам убить Тингола. Впрочем, здесь еще играет большую роль и проклятие Сильмариля, ибо именно из-за него гномы так жаждали завладеть Наугламиром.

Итак, подведем итоги Проклятия Хурина и его рода. Оно приводит к:

1. Гибели Нарготронда
2. Обнаружению и последующей гибели Гондолина.
3. Раздорам в Бретиле и гибели последних потомков Халдада.
4. Гибели Дориата.

Конечно, п. 1,2 и 4 еще тесно связаны с Проклятием Мандоса, Проклятием Сильмарилей и Клятвой Феанора, а п. 2 еще и с личным проклятием Маэглина. Тем не менее, мы видим, что по разрушительности это проклятие почти не уступает Проклятию Мандоса.

В общем, я прихожу к следующему выводу: действие проклятия в том, что те ошибки и проступки, которые в обычных обстоятельствах сойдут с рук и не принесут особого вреда, при проклятии приведут к страшным бедам и несчастьям. Тем не менее, нельзя сразу опускать руки, просто надо не потакать собственной гордыне и быть менее самоуверенным.

С другой стороны, я, конечно, не могу утверждать, что этот вывод — неоспоримая истина. У Толкина все построено так, что проклятие Хурина и его детей всегда действует. Я не могу строить предположения, если бы да кабы. Автор стремится показать действие проклятия, и он его показывает. 

Проклятие Куруфина и Келегорма, наложенное на Берена

Лично я не уверена, что это проклятие можно отнести к исполнившимся. Ведь Берен не погиб в походе за Сильмарилем, что и имеет ввиду Куруфин, когда произносит проклятие. С другой стороны, Берена все-таки убил Кархарот и убил из-за Сильмариля, причем достаточно скоро после произнесения проклятия, да и смерть его была мучительной. Но Берен воскрес, так что до конца это проклятие, как мне кажется, не исполнилось. А вот с проклятием Келегорма в «Лэйтиан» дело обстоит интереснее. Дело в том, что он Берену говорит: «Не удержать тебе в руке ни камня, ни девы, ни Сильмариля». А как мы помним, Берен у врат Ангбанда руку потерял. Если воспринять проклятие буквально, то, оно, действительно, исполняется, хотя Келегорм имел ввиду несколько другое. Однако у Толкина часто пророчества и проклятия исполняются буквально, то есть все зависит от точности формулировки, что злонамеренные братцы и не учли.

Проклятие Келегормом Хуана и коня

Что касается проклятия Келегормом Хуана и коня, то тут вообще дело темное. Хуану еще до этого было предсказано, что его убьет волк. Так что его скорую гибель нельзя приписать действию проклятия. С другой стороны, возможно, все-таки оно способствовало быстрой гибели Хуана. С конем Келегорма неизвестно что сталось, так что здесь вообще невозможно проследить действие проклятия. Вообще, я склоняюсь к мысли, что здесь проклятие можно приравнять к возвышенной замене простого ругательства, так что рассматривать его серьезно не стоит.           

Проклятие Наугламира

Здесь я испытываю некоторые затруднения, ибо как известно, глава о Гибели Дориата была плохо разработана в черновиках и Кристофер Толкин ее фактически дописал, так что говорить здесь о том, что хотел написать сам Дж. Р.Р. Толкин довольно затруднительно. Кроме главы в «Сильмариллионе» есть еще текст в «Утраченных Сказаниях» под названием «Науглафринг», в котором довольно подробно написана история ожерелья (здесь оно называется «Науглафринг»). Трудность в том, что этот текст сильно отличается от «Сильмариллиона». (И больше, насколько я знаю, никаких текстов, в которых изложена эта история, нет). Рассматривать эти два текста как дополняющие друг друга невозможно, слишком велики принципиальные расхождения. Поэтому я рассмотрю сначала историю, изложенную в «Сильмариллионе», а потом «Утраченные Сказания».

Сильмариллион

Итак, «Сильмариллион». Согласно вышеприведенной цитате, царь гномов проклинает все золото Тингола (и Наугламир в том числе) перед смертью. Все золото Берен топит в реке, а Наугламир с Сильмарилем забирает с собой. После его носит Лутиэн. Здесь я не вижу никакого действия проклятия. Хотя и говорится о том, что Берен и Лутиэн умерли «раньше срока», но причиной этому был сам Сильмариль, «ибо пламя красы Лутиэн, носившей его, было слишком ярким для смертных земель». Про ожерелье ничего не говорится, хотя, можно предположить, что его проклятие тоже сыграло свою роль в этой скорой смерти. Затем Наугламир попадает к Диору. Но погибает он тоже из-за Сильмариля и снова неясно, играет ли какую-нибудь роль в его гибели проклятие ожерелья. Эльвинг забирает ожерелье с собой в Гавани (хотя в тексте говорится только про Сильмариль, мне представляется весьма маловероятным, что его вытащили из ожерелья. Скорее всего, имелось ввиду, что Эльвинг забрала Наугламир с Сильмарилем). Косвенное подтверждение этому я вижу в следующей фразе:

«but Elwing with the Silmaril upon her breast cast herself into the sea.»

«а Эльвинг с Сильмарилем на груди бросилась в море».

Плюс еще есть стихи в ВК:

There flying Elwing came to him,
and flame was in the darkness lit;
more bright than light of diamond
the fire upon her carcanet.

«Летящая Эльвинг сошла к нему, и во тьме возгорелось пламя; пламя на ее ожерелье — более яркое, чем света алмаза».

Таким образом, становится ясно, что Наугламир был у Эльвинг.

Странно было бы думать, что Сильмариль на груди Эльвинг держался сам собой. (К тому же, если бы он уже был отделен от ожерелья, логичнее было бы написать «с Сильмарилем в руке»). Из этого я могу заключить, что Сильмариль так и оставался в ожерелье, а оно, естественно, было надето на шею Эльвинг и таким образом, можно сказать, что Сильмариль был у нее на груди. Далее Сильмариль (вероятно, вместе с Наугламиром) надевает Эарендиль:

 «the Silmaril was bound upon his brow»

«Сильмариль был повязан у него на челе».

Вероятно, Наугламир можно было надевать не только на шею, но и на голову, и оно тогда выглядело как налобная повязка или диадема.

Здесь есть два варианта:

1. Проклятие просто не исполнилось. Тогда это первый случай неисполнения проклятия. Почему же оно не исполнилось? Возможно, потому, что на Эарендиле было особое благословение, которое, так сказать, нейтрализовало действие проклятия? Возможно, дело в том, что Эарендиль и Эльвинг не допускали никаких проступков, дабы проклятие совершилось? (Я уже выше говорила о том, что проклятие превращает последствия обычных ошибок и проступков в ужасные бедствия).
2. Проклятие все-таки исполнилось. Тогда уменьшение срока жизни Берена и Лутиэн, смерть Диора, разрушение Гаваней надо связывать не только с Проклятием Мандоса и проклятием Сильмариля, но и с проклятием Наугламира. Однако, нет ни единой цитаты в тексте, подтверждающей это предположение, тогда как обычно Толкин всегда говорит об исполнении проклятия (посмотрите количество вышеприведенных цитат о действии Проклятия Мандоса или проклятия рода Хурина).

Вообще, я более всего склоняюсь к мысли, что Толкин просто не успел разработать эту историю подробно (недаром в Сильмариллионе две главы, касающиеся разорения Дориата и Гаваней очень коротки), и что если бы он все-таки доработал ее, Наугламир и его проклятие были бы задействованы.

Науглафринг

Теперь рассмотрим «Науглафринг» (здесь у меня нет текста оригинала, поэтому придется довольствоваться лишь переводом). Вообще, эта история показывает классическое действие проклятой вещи. Здесь легенда принципиально отличается от «Сильмариллиона». Ожерелье было проклято еще гномом Мимом (ибо Урин (Хурин) убил его, и перед смертью он успел проклясть все золото Нарготронда, и в том числе ожерелье). На него еще было наложено проклятье дракона. Таким образом, принесенное Урином и его людьми Тинвелинту (Тинголу) золото находилось под двойным проклятьем. Его следовало сразу же выбросить, но «такими сильными были заклятья, которыми Мим Безотчий оплел то золото, что даже, если оно лежит на полу королевского зала, загадочно сияя в свете факелов, которые здесь горят, всех, кто смотрит на него, касается его скрытое зло.» Из-за этого сразу же в тронном зале Тинвелинта разгорается схватка между людьми Урина и эльфами. Кровь льется на это золото, усугубляя проклятие. «Но королевский зал был весь в запекшейся крови, и золото, которое лежало перед его троном, разбросанное множеством ног, было пропитано кровью. Так проклятье Мима начало свой путь, и зло, посеянное нолдоли в Валиноре, принесло еще один печальный плод.» Гвенниэль (Мэлиан) дает королю совет избавиться от золота:

« Не касайся этого золота, ибо сердце мое говорит мне, что проклято оно ужасно. И проклято даже не драконьим дыханием, и не кровью вассалов, которой пропитано оно, и даже не смертью тех, кого они убили, но какое-то более могучее и крепкое зло, которое не могу я видеть, думается мне, висит над ним.»

Я полагаю, что под «могучим злом» имеется ввиду проклятье Мима.

Но действие проклятия и состоит в том, что избавиться от проклятой вещи очень трудно, почти невозможно.

«Тогда, помня мудрость Гвенниэль, своей жены, решил король прислушаться к ней и приказал он собрать все золото и бросить его в ручей, что течет перед воротами. Но не мог он стряхнуть заклятья с этого золота, и так сказал он себе: "Сначала взгляну я последний раз на его красоту, прежде чем выброшу его навсегда".»

«Посмотрев на все это, Тинвелинт сказал: «Как великолепны эти сокровища! У меня нет и десятой их части и камней Валинора, за исключением сильмарилля, который Берен принес из Ангаманди.»

Таким образом, избавиться от проклятого золота не удается. Тинвелинт решает отдать его Науглат  (гномам), чтобы они сделали из него всякие прекрасные вещи. Но он не доверяет им и держит их пленниками в своем дворце. Там они и делают кроме прочих вещей прекрасное ожерелье Науглафринг и отдают его Тинвелинту. Но ожерелье проклято.

«Но увы, даже если бы и не висело над золотом Родотлима злых чар, это ожерелье не принесло бы удачи, потому как гномы были полны горечи, а все составляющие части его были переплетены темными мыслями. Однако они поднесли его, заманчиво сияющее, королю, и счастлив был Тинвелинт, король лесных эльфов, и когда защелкнул он Науглафринг у себя на шее, проклятье Мима пало на него.»
В свою очередь проклятье действует и на Науглат. Поддавшись ему и желая завладеть золотом, а также обиженные недоверием Тинвелинта они требуют такой платы, которой король не может дать. Он гневается и прогоняет их, заплатив лишь малую часть от обещанного. Науглат желают отомстить. К тому же, они узнают полную историю золота, узнают об убийстве Мима, и это придает им видимость законности, когда они желают отобрать золото у короля эльфов. Тут снова действует проклятие:

«И пришел тогда к Наугладуру эльф из народа Тинвелинта, и предложил он провести все это войско сквозь чары Гвенделин, поскольку был он охвачен желанием обладать золотом Глаурунга, и так проклятье Мима пало на Тинвелинта и впервые среди эльфов Артанора зародилось предательство».

(Наугладур — царь Науглат, прообраз безымянного царя гномов Ногрода из «Сильмариллиона»). Таким образом, благодаря проклятию и предательству Науглат захватывают Артанор (Дориат). Тинвэлинт в это время находится на охоте, на него нападают и убивают, причем ожерелье (которое он носил в то время) мешает ему, оно цепляется за ветки кустов и мешает королю сражаться, и его убивают. Как мы видим, проклятие Науглафринга сыграло свою роль в гибели Тинвэлинта. Но оно также мешает и Наугладуру, поскольку проклятая вещь действует на всех без разбору. Во время возвращение обратно в свой город другие тоже желают завладеть этим ожерельем. Бодруит, царь Белегоста и ном Уфедин пытаются напасть на Наугладура и завладеть Науглафрингом, и Уфедин убивает Бодруита. После этого начинается вражда между народами Ногрода и Белегоста и причина этому — вновь проклятие.

«И с этого времени началась долгая вражда между этими двумя народами, которая распространилась на многие земли и стала причиной многих событий, о которых эльфы почти ничего не знают, да и люди редко что слышали. Очевидно, проклятье Мима очень рано возвратилось туда, откуда произошло, распространившись среди его сородичей, и нигде более не проявлялось, и никогда не падало оно с тех пор на эльдар.»

Проклятие продолжает действовать на Наугладура. Во всяком случае, поединок с Береном он проигрывает именно из-за него.

«…говорят, три часа бились они, и начали уставать руки Берена, но не Науглудура, привыкшего махать в кузне могучим молотом, и иным был бы исход боя, если бы не проклятье Мима. Видя, что Берен стал ослабевать, Наугладур усилил свой натиск, и тяжкое проклятье вселило надменность в его сердце, и подумал он: "Я убью этого эльфа, и его народ бежит в страхе предо мной", и, сжав сильнее меч, он занес его в могучем ударе и крикнул:
- Встреть свою смерть, дитя леса.
И в тот самый момент его нога нашла качающийся камень, и он споткнулся, но Берен увернулся от удара и, схватив Наугладура за бороду, нашел на нем золотое ожерелье и, потянув за него, свалил Наугладура с ног, и меч Наугладура выпал из его руки, но Берен подхватил его и им же и убил гнома…»

Судьба Уфедина тоже была печальна. Он бежал, увидев возвратившуюся Гвенделин  «…и безумие овладело им, и никто не может сказать, какой несчастной была его дальнейшая судьба, и ничего кроме сердечных мук не получил он от Золота Глаурунга.»

Гвенделин выступает против того, чтобы Тинувиэль носила проклятое ожерелье, однако Берен возражает ей так:

«Но Берен рассмеялся, говоря, что сильмариль и его святость могли победить все это зло, также как сжег он плоть Каркараса.»

Здесь высказывается возможность того, что благословенный Камень может помешать проклятию ожерелья. Однако, похоже, это всего лишь предположение, потому что далее высказывается такая мысль: «Но Берен и Тинувиэль почувствовали вскоре приближение рока смертных, о чем говорил им Мандос, выпуская их из своих чертогов, и может из-за проклятья Мима пришел он к ним быстрее.» (Ср. с тем, что об этом говорится в «Сильмариллионе» — там укорачивание жизни Берена и Лутиэн связывается с действием самого Сильмариля, а не ожерелья).

Однако далее, когда говорится о нападении на Диора сыновей Феанора, уточняется:

«И когда пришел Куруфин обратно к братьям, то из-за нерушимой своей клятвы и жажды сильмарилля (но не из-за проклятья Мима или дракона) задумали они пойти на Диора войной…»

Дальнейшая судьба Науглафринга так и осталась неизвестной, ибо Толкин так и не доработал сказание об Эарендиле, а в черновиках его об ожерелье более не упоминается.